Надежда Чубарова
Софья и волшебный медальон
ВОЛШЕБСТВО В ЛАДОНЯХ
Сквозь сон все отчетливее слышались какие-то звуки. Сначала это больше было похоже на шелест листвы или тихое журчание ручья где-то очень далеко. Но звуки усиливались, и теперь в этом шелесте можно было даже различить отдельные слова: «Где ты?.. Не прячься… Я все равно найду тебя…»
«Наверное, родители смотрят какой-нибудь фильм», – подумала Соня и открыла глаза. Но в комнате было темно, телевизор не работал, и все спали. Соня повернула голову в сторону сестры. Темные волосы Сони, раскиданные по подушке, смешивались с ее светлыми кудрями, отчего контраст был виден еще сильнее. Наташа спала, смешно сплющив щеку о подушку. Соня уже собралась снова закрыть глаза и забыться сном, но вдруг опять послышался тот же странный шепот. Девочка осторожно привстала, пытаясь разглядеть в темноте источник звука, но комната опять погрузилась в полную тишину.
«Может быть, это из шкафа?..» – подумала Соня, с опаской поглядывая на шкаф, разделяющий комнату пополам. Она осторожно перелезла через спящую сестру, подняла с пола тапок, посмотрела на него, подержала на весу, словно примеряясь, сможет ли с его помощью защититься в случае опасности. Потом покачала головой, решив, что тапок – недостаточно грозное оружие, и осмотрелась. Взгляд ее упал на стул с одеждой, приготовленной на завтрашний день. Соня осторожно собрала всю одежду в охапку и, сложив ее на край кровати, подняла стул. На цыпочках, стараясь не наделать шума и не спугнуть злодея, забравшегося без спроса в их шкаф, она стала подкрадываться к источнику звука. Уже оставалась всего пара шагов, и Соня готова была резко распахнуть дверцу, чтоб застать злодея врасплох, но тут какая-то сила заставила ее повернуть голову в сторону стоящего у противоположной стены зеркала. Соне даже и присматриваться не пришлось. Несмотря на ночной полумрак, в зеркале отчетливо виднелся силуэт в черном плаще с накинутым на голову капюшоном, из-за которого было невозможно разглядеть его лицо. Человек медленно поднял руку и, поманив Соню к себе, прошептал: «А вот и ты…»
Соню пронзил такой ужас, что передать невозможно. Она готова была увидеть кого угодно – воришку, неумелого шутника – но реального человека, а не нечто призрачное в зеркале. Соня закричала и со всей силы швырнула в зеркало стулом. Силуэт в тот же миг исказился, пошел трещинами, распался на множество мелких осколков, которые с громким звоном посыпались на пол…
– Соня, Соня! – Наташа трясла сестру за плечо, с волнением глядя на нее, – Соня, что случилось? Ты стонала… Тебе приснился кошмар?
Соня непонимающе посмотрела на Наташу, потом с удивлением оглядела комнату. Она не могла понять, почему опять лежит в постели, почему стул стоит на своем прежнем месте, а на нем аккуратно лежит одежда, почему зеркало опять целое, ведь Соня только что разбила его. Наконец мысли ее стали четче, она успокоилась и стала осознавать, где реальность, а где сон.
– Да, мне приснился кошмар, – шепотом, чтоб не разбудить родителей, повторила Соня за сестрой, все еще с опаской поглядывая на зеркало.
– Ты, похоже, и правда устала. Третья четверть самая длинная. Ничего, скоро каникулы, отдохнешь.
– Да… – согласилась Соня.
***
«18 марта.
Дорогой Дневник! Я давно тебе ничего не рассказывала, потому что нечего было рассказывать. Все, как обычно – скучно. Про школу даже и писать не хочу. Хотя, напишу, что контрольную по математике написала на пятерку, и еще по истории. По математике вообще сложная контрольная была, только у меня пятерка из всего класса. Даже Чижиков и тот умудрился чего-то напутать, и получил четверку, а у меня пятерка. Я очень довольна.
На улице уже заметно тает снег, местами даже земля видна. Но этих мест еще пока мало. Так хочется, чтоб побыстрее наступило лето… и не надо было бы ходить в школу…
Я опять вчера прогуляла уроки, хотя была готова по всем предметам. Просто не хотелось снова встречаться с одноклассниками. Я гуляла по парку и пускала ручейки. И еще я строго следила за временем, чтоб нечаянно не загуляться и прийти домой точно после пятого урока. А оказалось, что меня кто-то видел и рассказал классной, что я прогуливала… Сегодня Тамара Петровна сказала, чтоб я дала ей дневник, что она хочет написать там о моем прогуле. Не могла же я позволить, чтоб она расстроила маму, ведь правда? Ну, я и сказала, что забыла дневник дома, а она отправила меня домой за дневником… Я же не знала, что она отправит… Думала, поругает просто, и все… а она отправила… И я пошла. А куда идти, если дневник лежит в сумке в классе? Я побродила по коридору минут пятнадцать, потом натерла щеки, как будто я с улицы пришла, зашла в кабинет, тяжело дыша, как будто бегом бежала, будто торопилась я. Ну и говорю, что дома никого, а ключа у меня нет. А она говорит, что Денис Зимин порылся в моей сумке и нашел дневник, а я из-за плохого зрения его, наверное, не разглядела. И вот теперь в моем дневнике красуется замечание красной пастой, что я вчера прогуляла все уроки… Никак не пойму, почему людям разрешается рыться в чужих сумках, и им за это не пишут замечание, а из-за прогулянных уроков пишут. Неужели прогулять урок – это страшнее, чем без разрешения трогать чужие вещи? А представляешь, дорогой Дневник, если бы я тебя взяла в школу сегодня? Это же он мог и тебя найти? И прочитать? Ужас…
И еще, я тут подумала, что мне срочно нужно перепрятать тебя куда-нибудь, а то вдруг… Нет, я, конечно, уверена в порядочности моей семьи, но и в Тамаре Петровне до сегодняшнего дня была уверена…»
Соня нарисовала завитушку в конце записи и, закрыв тетрадь, оглядела комнату. Жалко, что у них однокомнатная квартира. Здесь совершенно негде спрятать вещь. Поперек комнаты стоял шкаф, отделяя спальню родителей от спальни Сони и Наташи, в каждой половине было по кровати, у окна находился письменный стол, а у противоположной стены на тумбочке стоял старенький телевизор. Самым главным украшением комнате, пожалуй, служило большое напольное зеркало в толстой резной раме, стоящее на подпорках у стены. Наверное, оно было очень старинным, потому что Соня нигде, ни в чьем-либо доме, ни даже в магазине, ничего похожего не видела. Вот вся мебель. Где тут что-нибудь спрячешь? Если раньше Соня прятала дневник под матрасом, то сегодняшний случай заставил ее позаботиться о более надежном месте.
Соня обошла всю квартиру, даже в туалете и в ванной все осмотрела, и очень ей понравилась вентиляционные решетки на кухне и в ванной. В ванной даже, пожалуй, поудобнее будет, можно спокойно закрыться и доставать дневник, когда вздумается. Соня упаковала дневник в пакет, а то мало ли что, аккуратно открыла решетку и засунула туда свои секреты и мысли.
«Вот здорово! Прямо как в сейфе! Теперь у меня есть свой тайник!» – улыбаясь, подумала Соня.
Вечером, когда все собрались, и папа пришел с работы, Соня честно показала красное замечание в дневнике. Виновато опустив голову, она стояла и ковыряла ногой край паласа, пытаясь закрутить его в тонкую трубочку.
– И что это? – удивилась мама, не привыкшая к таким замечаниям.
– Вот… – только и смогла ответить Соня и развела руками, – так получилось…
– А в чем причина?
– Не знаю…
– Как не знаешь? – удивленно воскликнул папа, – у тебя, что ли, рассудок помутился, и ты забыла дорогу в школу?
– Просто вчера я не хотела туда идти…
– Ничего себе… – растерялся папа, – а если я не захочу идти на работу, знаешь, что будет?
– Тебя уволят?
– Да, уволят!
– Но работа – это же не школа… я на работу обязательно буду ходить! Каждый день! А в школу не хочу…
– Так кто же тебя на работу возьмет, если ты не учишься, а прогуливаешь?!
– Я учусь! У меня нет ни одной тройки! И пятерок даже больше, чем четверок! А вчера все равно никаких контрольных не было…
С тем, что Соня хорошо училась, поспорить было сложно, да никто и не стал. Поэтому беседа закончилась тем, что Соня сказала, что все осознала, и пообещала больше не прогуливать.
***
Урок уже начался, шум потихоньку улегся, и ребята в ожидании опроса зашуршали учебниками. Вдруг дверь открылась, и на пороге показалась Тамара Петровна, как всегда улыбающаяся, элегантно одетая, с поставленной и залакированной челкой. Тамара Петровна была стройная и подтянутая, она очень следила за своим внешним видом и тщательно скрывала свой возраст, но ребята как-то говорили, что ей около пятидесяти. При ее вполне обычном среднем росте у нее были очень маленькие кисти рук и ступни. Каждый раз, когда взгляд Сони падал на туфельки Тамары Петровны, она удивлялась, какие же они маленькие. Наверно, размер обуви у нее такой же, как у Сони, а может даже и меньше. А ручки у Тамары Петровны были до того изящные, и она их так умилительно складывала одну в другую, когда вела урок, что Соня невольно любовалась.
Тамара Петровна зашла в кабинет, ведя незнакомую девочку. У нее были темно-русые волосы, ровно подстриженные до плеч, на лоб спускалась густая челка, почти полностью закрывая брови, но подчеркивая красивые карие глаза. Одета она была в хороший темно-синий костюм, состоящий из юбки и жилетки, а под жилеткой был надет белый тонкий свитерок, плотно облегающий фигуру. Весь ее внешний облик , несмотря на простоту, был таким гармоничным, что некоторые модницы принялись ревниво рассматривать новенькую. Девочка стеснялась и робко улыбалась, как бы извиняясь.
– Ребята, это ваша новая одноклассница, будет теперь учиться вместе с вами. Зовут ее Настя. Не обижайте. – Тамара Петровна легонько подтолкнула Настю вперед и взяла за плечи, наверное, чтоб все смогли получше ее рассмотреть, а та застенчиво улыбнулась и опустила глаза, – Ты, Настенька, ничего не бойся. Класс у нас хороший, дружный, тебя здесь не обидят. Правда, ребята?
Все дружно закричали: «Правда!», а Соня, усмехнувшись про себя, подумала: «Ага, дружный. Как осиный рой. Осы тоже такие дружелюбные!»
– Ну, что, Настя, вот тут рядом с Соней Травиной свободное место, садись сюда.
Девочка прошла к первому ряду, подошла ко второй парте, села и улыбнулась Соне:
– Привет!
– Привет, – стесняясь, ответила Соня. Она не привыкла сидеть с кем-то, поэтому напряженно выпрямилась и искоса подсматривала за соседкой по парте, а случайно встречаясь с ней взглядом, спешно отводила глаза.
На перемене к парте подошли Семенова и Шахина.
– Настя, ты новенькая, еще пока не знаешь, с кем нужно дружить в нашем классе, поэтому мы решили тебе помочь, – начала Шахина, а Соня отвернулась к окну и поморщилась, чувствуя, о чем дальше пойдет речь. – Вот мы с Леной – самые популярные девочки в классе. Со мной дружить вообще очень выгодно, я знаю много магазинов и разбираюсь в косметике. А с Мухой никто не дружит, она нищая и, кроме учебы, ни в чем не разбирается и ничего не умеет. – Марина брезгливо окинула Соню взглядом. – Ты, конечно, подумай, но надо уметь выбирать друзей. И да, мы второй раз дружбу не предлагаем.
– Спасибо, – улыбнулась Настя, – я учту.
Марина с Леной ушли за свою парту, а Соня молча выжидала, что же будет дальше. Первой молчание прервала Настя:
– Соня, а почему они такие важные? Они спортсменки? Или отличницы?
– Ты что?! Отличник у нас Ромка Чижиков, он тихий и стеснительный, а эти просто богатые, вот и выпендриваются.
– Ааа… понятно… богатые и глупые…
– И еще злые, – добавила Соня, усмехнувшись.
– Соня, ты меня прости за такой вопрос, но почему тебя называют Мухой? Из-за маленького роста, что ли?
– И из-за роста, и из-за очков, и из-за того, что я хожу всегда в сером костюме и волосы у меня темные. А еще из-за имени.
– Из-за имени? – удивилась Настя, – а при чем тут имя-то?
– Ну, как же? Соня – засоня – сонная – сонная муха – ну, и просто Муха. Сократили.
– Ну и фантазия у твоих одноклассников!.. – хохотнула Настя.
– Это да… – сказала Соня и улыбнулась, – кстати, они теперь и твои одноклассники! Так что будь готова ко всему.
«22 марта.
Дорогой Дневник! Похоже, что эта Настя неплохая девчонка. Странно – красивая и при этом добрая… Да уж, действительно, странно… Я думала, что все красивые – жутко злые и заносчивые. Ну, как Шахина или Семенова… А Настя, она такая… простая, что ли. Обыкновенная. С ней очень легко общаться. Она вообще не говорит о шмотках и украшениях, зато много читает и знает много интересного. Я рада, что познакомилась с ней. Возможно, мы даже станем подругами. Все же приятно осознавать, что в мире есть и хорошие люди».
Соня шла по школьному коридору и случайно услышала донесшийся из кабинета разговор. Она узнала голоса Марины, Лены и Насти, и поняв, что говорят о ней, о Соне, невольно остановилась. Конечно же, Соня знала, что некрасиво подслушивать чужие разговоры. Но разве кто-то устоит, зная, что, подслушав, может узнать что-то новое не только о себе, но и о тех, кто его окружает? Вот и Соня не удержалась, притаилась за приоткрытой дверью и слушала.
– А почему с ней нельзя общаться? Она умная, веселая, с ней прикольно. Я не вижу причины, по которой я должна ее избегать, – говорила Настя.
– Но она же нищебродка! – воскликнула Семенова, удивляясь, как это можно не понять таких простых вещей. – Ты видела, как она одевается? Какие у нее допотопные шмотки?
– Видела. Ну и что? Одевается она чисто, и от нее не воняет.
– Знаешь, кем работают ее родители? О чем с ней можно разговаривать? – Шахина и Семенова уже не знали, какие еще аргументы нужно привести, чтоб Настя наконец-то раскрыла глаза и увидела истинную суть Сони. Ту, которую видят они – такие продвинутые девочки.
– Да мало ли о чем! О книгах, о кошках, о погоде, да просто о жизни! А при чем здесь родители, я не понимаю. Я же не с родителями дружу, а с ней.
– Хочешь сказать, у нее жизнь интереснее, чем у нас? – усмехнулась Шахина.
– Я ничего не знаю о вашей жизни, но ее жизнь мне интересна.
Соня улыбнулась. Ей приятно было это слышать, а еще она очень радовалась, что не ошиблась в Насте. От приятного чувства, что за нее хоть кто-то заступился, у Сони по спине побежали мурашки и даже добежали до затылка. Она открыла дверь и зашла в кабинет. Шахина и Семенова смерили ее презрительным взглядом и хотели уже сказать что-то гадкое, но тут прозвенел звонок на урок, и все разошлись по своим местам.
«1 апреля.
Опять приснился этот сон… В последнее время он снится все чаще и чаще… Как будто я иду по темному лесу, мне очень страшно, потому что я не знаю дороги, мне кажется, что я заблудилась и никогда уже не выберусь из этого мрачного леса. Я иду куда-то, сама не знаю – куда, но знаю, что мне туда очень нужно. Я пытаюсь взлететь, чтоб сверху посмотреть, в какую сторону идти, но ветки деревьев цепляют меня и не пускают. А я во сне точно знаю, что умею летать, просто у меня не получается… Это как бегать во сне, ноги становятся ватными и не слушаются, и чем больше стараешься, тем хуже выходит. Так и тут, я пытаюсь взлететь, но меня притягивает обратно. Тогда я снова бегу. У меня уже ободраны об ветки руки и лицо, и вот, наконец, я выбираюсь из леса, деревья резко расступаются, и передо мной предстает темный дом. Я сомневаюсь, стоит ли мне подходить к нему, стою и смотрю на дом издалека. А в его окнах вдруг вспыхивает свет, открывается дверь, и гулкий голос зовет меня… Мне очень страшно, хочется повернуться и убежать, но сзади лес, в который я боюсь возвращаться. А голос такой настойчивый, что я не могу ему сопротивляться… и послушно захожу в дом… Все. На этом сон всегда обрывается, и я не знаю, что там внутри этого странного дома».
***
Это было обычное утро. Соня даже и не ожидала чего-то нового и удивительного. Простое утро, простой завтрак, самая обыкновенная дорога до школы, старые, надоевшие приколы и насмешки одноклассников и привычное место на первом ряду за второй партой у окна. Вот только Настя сегодня не пришла – приболела, поэтому Соня опять сидела одна. Все было, как раньше, но сегодня Соня вспомнила про замечание, про то, что Зимин посмел рыться в ее сумке, и пришла в класс с особым настроением. Со злостью и с желанием проучить Зимина, чтоб он навсегда запомнил, что такое хорошо, и что такое плохо. Но что могла сделать маленькая слабая девочка в одиночку против высокого крепкого Зимина? Не драться же на него кидаться, а слова его вряд ли проймут.
Начался урок, и все принялись усердно шелестеть учебниками. Соня обернулась и посмотрела на Дениса. Он сидел за последней партой, вертел по сторонам головой, и, вероятно, планировал очередную гадость. Ух, как же он разозлил Соню! Она и сама не ожидала, что в ней может вместиться столько злости на человека. А если бы она злилась сейчас на всех, кто ее когда-либо обидел? Она бы тогда точно лопнула!
Соня наблюдала, как Денис крутится на стуле, почесывает свое оттопыренное ухо и замышляет гадости. Тут Зимина посетила интересная, по его мнению, идея, потому что он, широко улыбаясь, открыл последнюю страницу своей потрепанной тяжкой жизнью тетради, оторвал от нее большой кусок, запихнул его в рот и стал быстро-быстро жевать, пока бумага не превратилась в мокрый мягкий однородный комок. Денис вытащил изо рта разжеванный комок, приложил его на край линейки и стал выбирать себе жертву. Чуть впереди сидел Ромка Чижиков, отличник. Определившись с целью, Денис ухмыльнулся и запустил свою мокрую пулю в Ромку. Почти одновременно послышался хлюпающий шлепок, Ромкино «Ой!» и Денискин гогот. К этим звукам добавилась громкая мысль в Сониной голове: «Какой гад!». Но эту мысль, кроме Сони, естественно, никто не слышал. Остальные ребята услышали только шлепок, «Ой!», гогот, и тут… стул под Денисом сломался. Да, вот так взял и сломался! Разлетелся на куски! Просто в щепки! И Денис грохнулся на пол. Он даже и не понял ничего, только что гоготал, довольный своей забавой, и вот уже сидит на полу среди обломков стула. А все вокруг смеются. И даже Ромка смеется, глядя на Дениса и выгребая из волос остатки мокрой жеваной бумаги. Соне тоже стало весело. «Все-таки есть в жизни справедливость! Спасибо-спасибо-спасибо тому, кто его наказал!» В этот раз Соня даже не поняла, что напрямую причастна к падению Зимина.
– Так! Зимин! Докрутился?! Набаловался?! Весь стул расшатал! – Татьяна Александровна подошла к сидящему на полу Денису. – Его же уже не починить! Зимин, что, не твое, так и не жалко? Давай дневник! И чтоб родители завтра были в школе! А сейчас, – она оглядела класс, – иди, садись к Травиной, у нее место свободное.
Ну, вот… Только Соня радовалась и улыбалась, и тут нате вам… Вот уж о чем она не мечтала, так это о том, чтоб сидеть за одной партой с человеком, которого она ненавидела всем своим существом.
– Татьяна Александровна, – попыталась возразить Соня, – я не хочу с ним сидеть! Со мной Настя сидит!
– А тебя никто не спрашивает! Настя сегодня все равно не пришла. Вы, вообще, что, на праздник пришли? Или мы сейчас посреди урока займемся пересаживаниями, перестановкой мебели? Я сказала, Зимин сейчас же сядет рядом с Травиной, и мы продолжим урок.
Денис шмякнулся на стул рядом с Соней и вытянул под столом вперед длинные ноги. Они уперлись в стул сидящего впереди коротышки Сашки Кошкина. Зимин со своим ростом как-то вообще нелепо смотрелся за второй партой среди невысоких ребят.
– Ну, чего, Муха, дашь списать-то? – криво усмехаясь, спросил Денис.
– Отстань от меня, а? – Соня отодвинула поближе к краю стола свои книжки и тетради, да и сама вместе со стулом в несколько шумных движений «упрыгала» подальше от Дениса, поближе к окну.
Смотреть в окно это было одним из любимых Сониных занятий. Она любила это почти так же, как пускать ручейки и бегать под летним дождем. Нет, все-таки, на первом месте ручейки, на втором дождь, на третьем кошки, на четвертом, пожалуй, смотреть в окно, на пятом читать книги, на шестом рисовать, ну и так далее. Вообще-то можно много любимых занятий перечислять. Все, наверное, сразу и не вспомнить…
Погода с каждым днем становилась все теплее и теплее. Чувствовалось, что к растениям после зимней спячки снова возвращается жизнь. Еще немножко, и деревья окутаются зеленым туманом – это когда листочки только-только проклевываются, но еще не распускаются полностью, и все деревья стоят, как будто в нежной дымке. Сейчас еще пока этого тумана нет, зато, почувствовав тепло, уже проснулись мухи и выползают погреться на окна и на стены зданий. Соня продолжала смотреть в окно, когда там появилась очередная муха и села на стекло, намереваясь хорошенько прогреться в лучах солнца. Муха пробежала кружок по стеклу и остановилась, подставляя теплу свои крылышки и лапки. Соня дотронулась пальцем до стекла как раз в том самом месте, где с его обратной стороны сидела муха. Муха как будто дернулась, напряглась, но не улетела. Соня провела пальцем по стеклу, а муха, как это ни странно, поползла вслед за пальцем. Соня водила пальцем туда и обратно, и муха послушно ползала в том же направлении.
– Ты чего делаешь? – Соня так увлеклась игрой с мухой, что даже вздрогнула от неожиданности. Она повернулась к Денису, он удивленно смотрел на нее. – Это ведь не ты ведешь пальцем за мухой? Это муха ползет туда, куда ты ее направляешь!
Соня так смутилась, что даже не знала, что сказать. Ну, да, она проводила пальцем полосу, а муха шла по этой полосе, это ведь такие обычные вещи, она часто так развлекалась. Это же, наверное, умеют все люди. Почему тогда этот Зимин так удивился?
– Муха, ну-ка, покажи, что еще умеешь?
– Отстань! Ничего я не умею…
– Но я же видел только что!
– Тебе показалось. Отстань от меня, говорю же!!
Тут прозвенел звонок, Татьяна Александровна вышла из класса, а Зимин тут же, едва дождавшись, пока дверь за учительницей закроется, вскочил и закричал на весь класс:
– Представляете, а Травина-то с мухами разговаривает! Нашла себе братьев по разуму! Правда-правда! Я своими глазами видел, она им сигналы передавала!
Все дружно засмеялись. Соня втянула голову в плечи, и закрыла глаза в ожидании волны насмешек.
– Что, Травина, больше не с кем поговорить?
– А с кем же Мухе разговаривать? Только с себе подобными!
– Эх, Муха, до чего же ты дошла! А с червями еще не беседовала?
Тут вдруг Соня сердито посмотрела на Дениса и тихо вполголоса спросила:
– Мало ты сегодня шлепнулся? Еще хочешь?
Денис насмешливо посмотрел на нее, но увидел в выражении ее лица что-то такое, что насмешка сразу сошла с его губ.
Дома Соня снова попробовала вести муху по стеклу, рисовала пальцем круги, треугольники, квадраты, и муха послушно шла по невидимым фигурам. Соня пошла в ванную, достала из вентиляции дневник и, подумав, написала несколько строк:
«16 апреля.
Дорогой дневник! Что-то я сегодня совсем запуталась… Когда я сегодня на уроке играла с мухой (ну, знаешь, как я это обычно делаю?), Зимин так удивился, как будто никогда такого раньше не видел. Он такие большие глаза на меня выпучил… Неужели он так не умеет? Так что же, получается, он умеет только других людей обижать?
Хотела спросить у Наташки или у мамы про муху, ну, нормально это или нет, но испугалась, вдруг я, и правда, какая-то ненормальная… Интересно, что еще из того, что я считаю обычным делом, другие люди не умеют и считают странностью? Нужно бы приглядеться, чтоб не выглядеть ненормальной».
***
– О! Папа, у тебя выходной? – радостно воскликнула Соня, придя из школы.
Обычно папа работал допоздна, и его практически нельзя было застать дома в это время, а тут посреди дня вдруг все семейство в сборе на кухне. Ну, мама – понятно, она так нашла работу, все кризис виноват, а если людей и так везде увольняют, предприятия разоряются, кто уж будет брать новых работников? Ну, Соня и Наташа в это время обычно приходят из школы. Но папа?
Наташка зашикала на Соню и потащила ее в комнату.
– Тихо ты! – шепотом начала сестра, – папа и так в плохом настроении, а еще ты со своими вопросами лезешь!
– А чего я такого сказала? – растерялась Соня.
– Тихо!
– Да что случилось-то?
– Папу тоже уволили… – прошептала Наташа.
– Как?
– А я знаю? Взяли и уволили… Его и еще восемь человек… И неизвестно, может, совсем их фабрика закроется.
Даа… это было уже и вовсе невесело… Остаться вообще без заработка. А на что они будут жить-то? Папа сидел грустный, печально смотрел в одну точку, куда-то в угол, как будто хотел просверлить там взглядом дыру, и молчал.
– Ничего, – сказала мама, – это все временно. Просто у нас сейчас черная полоса, но она обязательно закончится, и начнется белая. Обязательно! Вот увидите! Нужно только переждать.
– И как будем пережидать? Как йоги? Без еды, в позе лотоса? А из одежды одна набедренная повязка…
– Ну, зачем же так категорично? Одежда у нас есть. Пока обойдемся без обновок. Посмотрим, какие у нас есть сбережения, и постараемся растянуть их на как можно более долгий срок. А тем временем будем думать, как решать вопрос с работой.
Хоть мама и постаралась их успокоить, но все понимали, что положение очень серьезное. Вечером, когда уже Наташа и Соня ушли спать, родители все еще сидели на кухне и разговаривали.
– Соня! – шепотом позвала Наташа и растолкала уснувшую сестру. – Только тссс!.. – Она приложила палец к губам. – Слушай!
Спросонья Соня не поняла, что от нее хотят, а потом прислушалась. Родители все еще разговаривали на кухне. Говорили они негромко, но, если не шуметь и дышать потихоньку, то можно было отчетливо услышать весь их разговор.
– У нас ведь там остался дом. Помнишь? Дом моей бабушки, – говорила мама.
– Не думаю, что это хорошая идея… – отвечал ей папа.
– А мне кажется, это отличный выход из создавшейся ситуации. Здесь, в городе, нам всем вместе очень трудно прожить без денег, а тебе одному будет проще. Ну, согласись, тебе одного себя прокормить, или нас всех? Пока ты здесь ищешь работу, мы с девочками поживем в деревне. Мы там огород посадим, хоть картошку вырастим, и покупать ее не придется. Там лес, грибы, ягоды. А за лето, я думаю, все наладится.
– А как же школа? Да и в деревне тоже деньги нужны. Они везде нужны.
– Я почему-то думаю, что все будет хорошо. Попробую поискать там работу, раз здесь не получается. Главное, что там есть, где жить, и за жилье платить не нужно, оно и так наше. А со школой решим вопрос. Девочки учатся хорошо, экзаменов ни у той, ни у другой в этом году нет, в мае у них по программе только повторение. Я думаю, их спокойно отпустят… если что, то скажу, что обстоятельства вынуждают.
Соня сжала кулаки так сильно, что ногти вонзились в кожу ладоней, оставляя следы, но она этого даже не почувствовала. «Лишь бы папа согласился!» – думала она. Ведь тогда ей не нужно будет ходить в школу.
– Я согласна целыми днями копать грядки на огороде и каждый день мыть посуду, лишь бы мы уехали, не дожидаясь окончания учебного года! – яростно, как заклинание, зашептала она.
– Тихо ты! – шикнула на нее Наташка.
А Соню так заняла мысль об отъезде в деревню, что сон как рукой сняло. Она приподняла голову от подушки и напрягла слух, чтоб не пропустить ни одного словечка из того, что говорят родители.
– Я не знаю… Что-то я плохо сегодня соображаю… – сказал папа.
– Я понимаю тебя. Когда меня уволили, мне тоже не думалось. Это потому, что привычный ход событий нарушился, и сейчас нужно выстраивать новый ход. Но я все же думаю, что это хорошая идея. И тебе будет проще искать работу, зная, что мы в порядке.
– Наверное… ты права… – сказал папа.
– Ес! Ес! Ес! – радостно зашептала Соня. – Это ведь значит, что мы уедем? Ведь правда? – шепотом спросила она у Наташи, но та только пожала плечами и беззвучно, одними лишь губами сказала «Не знаю».
***
Утром девочки пристально вглядывались в лица родителей, пытаясь понять, что же те решили, но папа с мамой были невозмутимы. Они ни слова, ни полслова не сказали про переезд в деревню, даже не намекнули на это, а девочки и не спрашивали, потому что подслушивать взрослые разговоры нехорошо, и они это знали. Сестры делали вид, что ничего не слышали, и терпеливо ждали, когда родители сами расскажут им о своем решении.
«20 апреля.
Дорогой Дневник! У меня новость! А может быть, и нет новости… я еще пока не поняла, но не могу удержаться и не рассказать тебе. Никак не соображу, приснилось мне, что мы подслушивали разговор родителей, или это было на самом деле… Но может такое случиться, что мы скоро уедем в деревню!
PS: Позже напишу подробности!»
Соня была так занята мыслями о поездке, что даже нападки одноклассников на нее не действовали, она их просто не замечала. «Уж точно, приду домой и сама спрошу все у родителей! Так же и с ума сойти можно!»
Едва зайдя домой, Соня крикнула с порога:
– Мама! Папа! Есть кто дома?!
– Что случилось? – спешно отозвалась мама и с встревоженным видом вышла навстречу к Соне.
– А вот и случилось! Случилось, что я кое-что знаю, и у меня нет больше сил удерживать это в голове! Наташка еще не пришла? – спросила вдруг Соня, заглядывая в комнату через мамино плечо.
– Нет, Наташи еще нет… – испуганно сказала мама, – и папа еще не пришел, он ушел на собеседование по поводу работы. Да не томи ты! Говори, что случилось?
– Мама, ты меня, конечно, прости, но вчера вечером мы с Наташкой подслушали ваш с папой разговор… Я сегодня целый день не могу сосредоточиться, все думаю про деревню. А другие мысли просто в голову не лезут. Нельзя же так издеваться над детским организмом!.. Ты мне скажи, мы поедем куда-нибудь или нет?
– Вот папа сейчас придет, и все решится. Все будет зависеть от того, найдет он работу или нет. Лучше бы, конечно, чтоб нашел, тогда и проблемы наши сами собой все исчезли бы… А подслушивать разговоры взрослых нехорошо, – строго добавила мама.
– Больше не буду! – кинула, торопясь в ванную, Соня.
«Дорогой Дневник! Конечно, папина новая работа решила бы очень многие наши проблемы, но не мои личные… Мои проблемы можно решить, только если уехать куда-нибудь далеко-далеко и, желательно, очень надолго… Пусть папе не дадут сегодня работы… я знаю, это очень плохо – такое желать… но… пусть дадут, но не сегодня! Наверное, так лучше».
Соня то и дело подходила к окну, высматривала отца среди спешащих куда-то людей. Она очень хотела еще издалека по походке, или по лицу, или еще по каким-то признакам узнать, приняли ли его на работу. Уже и Наташа пришла, а папы все не было. Наконец, он появился из-за угла многоэтажного дома. Соня прищурила глаза, чтоб лучше разглядеть выражение его лица, пошевелила на носу очки, но все равно плохо различала его черты. Хотя что-то подсказало ей, что папа недоволен и огорчен, и Соня, мысленно ругая себя за такой настрой, радостно улыбнулась.
– Папа идет! – воскликнула она и подумала: «Похоже, мы все-таки едем в деревню!».
