Надежда Михайловна Мунцева
Ведьмы тоже люди!
Ведьмы тоже люди!
Если у ведьмы плохое настроение, это совсем не обязательно то, что подумали! Вы про пмс? Так вот! Не обязательно, говорю!
Но вообще-то, я бы не советовала вам выяснять, почему оно плохое. Лучше бочком, бочком, и в дверь. Шмыгнуть, в смысле.
А то начнете разбираться человеком, а закончите кваканьем на болоте. Жди потом Иванушку, чтоб поцеловал…
Поэтому сейчас ведьма сидела в своей двухкомнатной на четвертом этаже одна. Все кто успел, сделали через дверь. Ворон через окно. Кто не успел, что ж светлая память…
Причина плохого настроения была архисерьезной.
Утренний кофе убежал, залив всю плиту.
Колготки порвались. Новые! Нет, вы себе только подумайте! Новые! И пустили стрелку! А стрелка на колготках, это вам не стрелка зеленого лука.
В довершение и последней точкой, сломался ноготь.
Вот просто взял и сломался.
Потому ведьма сидела сейчас в гордом одиночестве и злилась на весь свет. Авансом, так сказать.
В дверь позвонили. Сосед снизу.
– Прошу меня простить, но вы меня заливаете! – донеслось из-за двери.
Ноготь был не последней точкой. Ведьма бросилась в ванную. Из трубы под ванной хлестала вода, заливая всё вокруг, и нахально подбираясь к вешалке в коридоре, под которой стояли любимые ботфорты ведьмы.
Она взвыла, и распахнула дверь.
Сосед сразу понял причину, и бросился в ванную комнату, спасать ведьмины ботфорты и свой потолок.
Трубу перекрыл. Воду ведьма из-за свидетеля убирала ручками, что сами понимаете, настроения ей не подняло.
Пришлось вызывать сантехника. Потому как сидеть без воды…это вообще караул полный!
Сантехника пришлось ждать полдня. Он явился после ремонта теплоцентрали, и протопал в ванную в грязных, глиняных сапогах, затоптав чистый пол.
К вечеру ведьма была не просто вне себя. Описать её состояние просто невозможно.
Не помог, даже насланный вредной сплетнице с третьего этажа песьяк под глаз!
Да что там ячмень! Даже вбитые обратно грязные слова той тетки не способствовали улучшению настроения.
Хотя та так забавно перхала и кашляла от своих же словес.
Жизнь- зло! Думала грустно злобная ведьма, сидя вечером на балконе, с нормально сваренной чашкой кофе.
И метла в ремонте…не полетаешь,…небо помогало ей прийти в себя. Но не сегодня, нет, не сегодня.
Снизу донеслось жалобное мяуканье. Это её любимец, черный котяра размер с полтигра, просился уже домой.
Ведьма вздохнула, ей была не чужда совесть, и пошла, впускать любимца.
Стоило ей открыть дверь на улицу, как к ней подошел тот самый сосед. С собакой. Они вернулись с вечерней прогулки.
Чернющий лабрадор боднул лбом кота, и тот почему-то даже не огрызнулся. Наоборот, потерся носом об морду пса, и что-то мурлыкнул.
Ведьма удивленно посмотрела на соседа.
– Да, они часто гуляют вместе. Я сначала тоже удивлялся. Потом привык. Мы выходим, и ваш черный красавец с нами.
И он погладил Черного Джокера по спинке. Тот, вместо того, чтобы оцарапать нахала, как он обычно поступал со слишком навязчивыми, довольно загудел, как телеграфный столб.
– Я вам не слишком сегодня ремонт попортила? – вспомнила о хороших манерах ведьма.
– Нет, что вы! Всё уже высохло, – сосед замешкался, и вдруг выпалил – приглашаю вас на кофе. Сейчас! Давайте сходим в то кафе?
И он кивнул в сторону неоновой вывески.
Ведьма поколебалась пару секунд, и согласно кивнула.
– Тогда через полчаса встречаемся здесь же, – довольно утвердил сосед.
– А ваша жена не будет сердиться? – сделала дипломатический ход, шитый белыми нитками, ведьма.
– Не будет. Потому что её нет, – рассмеялся сосед, разгадавший хитрость.
Ведьма зарделась.
Скоро они уже сидели за столиком в кафе, и разговаривали. Долго. Потом, завтра был выходной и никому, никуда спешить было не надо, а ведьма вообще была в отпуске, пошли гулять по ночным аллеям.
На следующий день, выходной же, они отправились в кино.
Через неделю он сказал ей, что давно думал, как бы постучаться ей в дверь, но повода не было.
А через три месяца они подали заявление. Куда? В ЗАГС, конечно.
И теперь у ведьмы почти всегда хорошее настроение. Потому что у неё есть тот, кому можно всё рассказать. Прижаться к плечу. И попросить сварить свежего кофе, если тот, что варила она убежал.
А это, согласитесь, дорогого стоит. Будь ты хоть сто раз ведьмой.
Если дорогу перешёл чёрный кот
Антиной Амфибрахиевич был солидным молодым мужчиной. Несмотря на сравнительно молодой, ему было слегка к тридцати, возраст, он сумел стать начальником отдела весьма солидной компании.
Без всяких связей, прошу заметить! Исключительно благодаря собственным способностям и усердию.
Успех сподвигнул его на покупку двушки в ипотеку, которая выплачивалась вполне себе регулярно, что вносило дополнительный покой в его душу.
На самом деле, рассуждал он вполне себе здраво, чем платить за съем, лучше уж за своё.
Зарплата была вполне приличной, он мог себе позволить не только выплаты за квартиру, но и вполне приличное содержание во всём.
А сегодня, благодаря полученной премии, он решился на разгул. А что? Можно себе иногда позволить сходить в хорошее кафе! Антиной любил хорошо поесть, вот только после того, как стал жить один, всё на что он был способен, это сварить пельмени из пачки. Что, что, а кулинария давалась ему не очень то.
Приняв такое приятное решение, он решил прогуляться пешочком, до того самого кафе, что так весело и призывно сияло неоном по вечерам.
Он ходил мимо него к метро ежедневно.
Да, на работу Амфибрахий добирался на метро. Так было быстрее, чем стоять в пробках. Машина была. Но он был во всех отношениях очень здравомыслящим человеком.
Так вот, в кафе. Дома его никто не ждал. Из-за плотного графика работы, завести питомца,…чтоб тот потом ждал его в пустой квартире,…нет, это не дело, думал он. Потому сегодня, перед выходными спешить ему было некогда.
Предвкушая вкусный ужин, в самом приятном расположении духа, молодой мужчина шел в кафе, привычным маршрутом.
Как вдруг прямо ему под ноги бросился черный кот. Черный, черный!
Антиной, несмотря на всё своё здравомыслие, и современность, был чуточку суеверен. Бабушкой воспитывался. А она боялась черных кошек.
Поэтому плевками через левое плечо он не ограничился, свернув в переулок.
Тот вывел его на совершенно незнакомую улицу. Антиной даже удивился. Работает в этом районе уже довольно долго, а этой улицы ни разу не видел.
Тут впереди засияли огоньки кафе, и он не раздумывая, поспешил в нему. Войдя в помещение, и сделав несколько шагов, начал оглядываться в поисках свободного столика.
От дальнего угла к нему уже спешила администратор, и он спокойно ждал.
Как вдруг молоденькая официантка, несшая целый поднос угощений для гостей, нетерпеливо ждущих за своим столиком, поскользнулась на ровном месте, несколько мгновений пыталась сохранить равновесие, но потом, взмахнув руками, в которых был полный поднос, упала.
Содержимое подноса, на счастье Антиноя не слишком горячее, выбросилось гейзером на его офисный поднос.
Девчушка, сидя на полу, снизу вверх посмотрела на него отчаянными глазами. Посетители, ждущие свой ужин, сделали крайне недовольные лица.
Администратор, подлетев наконец-то к новому клиенту, начала извиняться, грозно поглядывая на уже стоящую рядом официантку. Та мяла фартучек, и уже была готова разреветься.
Антиной не дал позволить нарушить своё настроение! Оно ему было дорого! И спокойно попросил влажных салфеток, сказав, что ничего страшного, всякое бывает!
Кое как, оттерев пятна, он всё таки сел за столик, и от души поужинал. За счет заведения. Он пытался заплатить, но администратор вежливо отклонила его намерение. Добавив, что виновница будет наказана.
Вот это испортило мужчине настроение основательно.
Молоденькая девчушка, с полными слез глазами, так и стояла перед его внутренним взором. Но…что он может сделать в данном случае?! Подумал молодой человек, и, попрощавшись с гостеприимным кафе, вышел на улицу.
Вечер был ещё не слишком поздним, стояла приятная летняя прохлада, и ему пришло в голову, что можно бы и прогуляться. Немного.
Он знал, что здесь невдалеке есть парк. Туда он и направился.
Тихие аллеи, освященные фонарями, так и манили вглубь парка. Аромат цветущих кустов кружил голову.
Хорошее настроение, окончательно вернувшееся к нему, помогло выбросить из головы неприятный момент.
Он уже прошел почти до середины парка, как вдруг услышал чьи-то всхлипывания. Сначала хотел пройти мимо. В конце концов, у всех есть право на страдания в одиночестве.
Но потом,…да кто его знает, почему?! Потом всё же свернул на ту дорожку, откуда доносились всхлипы.
На скамейке сидела давешняя официантка, и утирала мокрый нос черным котом.
Тем самым?! Почему-то подумалось Антиною.
– Что вы здесь делаете? – решительно спросил он у девчушки.
Та, увидев, кто стоит перед скамейкой, сжалась ещё больше, и молча, смотрела на него своими глазищами.
– И почему вы плачете? – настойчиво продолжил Антиной.
Девушка молчала. А вот кот…нет, всё-таки недаром говорят, что они всё понимают. Кот почему-то соскочил с её рук, и, подойдя к Антиною, начал тереться об его брюки, что-то громко мяуча, как будто пытаясь что-то рассказать.
Мужчина решительно нагнулся, взял кота на руки, и сел рядом с девушкой, на скамейку.
Та смотрела, вытаращив глаза. Зеленые, как весенняя листва.
– Он никогда, ни к кому на руки не идет! Никогда! – потрясенно сказала она, и вдруг слова полились из неё ручьем, – меня уволили. И нам с ним некуда идти. Мы потихоньку оставались в кафе ночевать, охранник разрешал. А теперь…
И она снова заревела.
Антиной тяжело сглотнул.
– Почему ночевать в кафе?! – у него аж горло перехватило.
– Я из детдома. Но уже взрослая. Мне комнатку дали. А потом…я не понимаю, как и почему, оказалось, что её надо освободить, потому что…
Тут девчонка снова заревела. Антиной дал ей свой платок, потому что её уже можно было выжимать.
Она немного успокоилась, и продолжила:
– Мы с ним, – она посмотрела на кота, вполне себе комфортно развалившегося на коленях Антиноя, – там полтора месяца уже проработали, да, да! Вы не сомневайтесь! – зачастила она в ответ на легкую улыбку мужчины, – он тоже свой ночлег отрабатывал! Всех крыс с мышами выловил! Он такой…
Она снова начала плакать.
– И что? Вам совсем некуда пойти?
– Нет…– поток слез был похож на потоп. Весьма, весьма.
Антиной минуточку подумал, и решительно поднялся, подавая девушке руку:
– Вас как зовут? – наконец-то догадался спросить он.
– Илина, а это Нафаня, – представилась и представила девушка.
– Илина, я частично чувствую свою вину, – начал Антиной, – если бы я там не стоял, то…
Илина даже рассмеялась:
– Как ты виртуозно пытаешься оправдать мою неловкость!
Он тоже в ответ рассмеялся.
– Короче, давай без реверансов. У меня есть, где переночевать. А потом что-нибудь да придумается!
Илина недоуменно захлопала ресницами:
– Ты приглашаешь к себе совершенно незнакомого человека?
– Почему не знакомого? Нас твой Нафаня уже представил друг другу. А может, он же и помог познакомиться, – тихонько дошептал себе под нос Антиной.
– Знаешь, мне крайне неловко,…но…и на улице страшно! Я согласна! Но ты не думай! Я найду работу, и обязательно тебя отблагодарю!
– Ладно, ладно! – согласился Антиной, гладя сидящего у него на руках кота, и вспоминая, есть ли по дороге магазин, где есть кошачья еда, и чтоб он ещё работал.
Такой нашелся.
Дома он показал неожиданным гостям что и где находится, спросил неголодна ли Илина, та есть не захотела. Хотя он даже был готов сварить пельмени!
После некоторой суеты, все отправились спать.
А утром Антиноя разбудил сногсшибательный аромат кофе и ещё чего-то вкусного.
Оказалось, что Илина нашла случайно купленную Антиноем муку, яйца и масло, и уже успела напечь блинчиков.
Спустя три месяца, после того, как они вернулись домой из кафе, отпраздновав свадьбу, Антиной притянул к себе молодую жену, и нежно ее, поцеловав, сказал:
– Я теперь точно знаю, что если дорогу переходит черный кот, то он хочет помочь тебе найти твоё счастье!
Нафаня, сидящий в личном кресле с шикарным бантом на шее, согласно прищурился.
Потому что, это было истинной правдой!
Всё такое розовое
А знаете, дамы и господа, ой! А ведь мы с вами уже почти сорок лет господа и дамы! Как быстро летит время.
Прошу меня извинить. Отвлеклась.
Так вот, вы знаете, дамы и господа, почему мы смеемся над «розовым»? Потому что, боимся нежности и любви. Наверное, думаем, что она нас ослабляет.
А ведь розовый…ох, как он чудесен!
Это розовый рассвет. Это розовые пяточки любимого ребенка. Это разлитая в пространстве нежность.
Я вам расскажу такую, почти всю розовую историю. Кратко. Если рассказывать полностью, то получится большой роман. А на него ещё созреть надо. Но и краткого будет довольно.
На шестьдесят лет он подарил ей шестьдесят роз. Нет, он не был миллионером, и не продавал ради этих роз домик и картины.
Просто она очень любила розы. А он её. Всё то время, что им отпустила вечность. А может быть, и за её гранью. Я не знаю. И никто не знает.
А как они танцевали вальс,…а романсы, исполняющиеся на два голоса…ах, память, память…
Когда она приходила домой с работы, усталая, если он был дома в этот момент, ему часто приходилось уезжать в командировки, он снимал с её усталых ног туфельки, отправлял её в кресло, ставил тазик с теплой водой, и велел, сидеть, отдыхать, парить ноги. Потом делал массаж.
А грибочки? Они очень любили ходить за грибами вместе. И он отбирал для неё самые крепенькие, самые малюсенькие, чтоб не только вкусно, но и красиво, и мариновал их в отдельной баночке…
Да…можно вспоминать много таких моментов.
Но кто-то может сказать, подумаешь! Это праздники. А в быту..
А вот и нет! У них и в быту всё было красиво.
Никогда, никогда, никогда в их доме не звучали голоса с повышенной, грубой интонацией. Никогда, никто, никого не оскорблял.
Только:
– Да, милый.
– Да, любимая.
Долго, очень долго. Всё время отпущенное вечностью.
Зачем я всё это рассказываю? Не знаю, вспомнилось что-то. А может, захотелось вновь погреться в том необычайно розовом тепле, которое всегда окружало их, и всех, кто с ними соприкасался.
А может просто так,…кто его знает?!
Но вот думаю, пусть в нашем мире будет больше розового.
Это так нежно…
И каждое слово мной написанное здесь, истинная правда. Но только малая, очень малая доля всего.
Потому что, я жила с ними. И я это видела.
Написать бы роман о них, но, наверное, надо сначала научиться любить как они.
Без перерыва. Без условий. Просто…как розовые пяточки любимого малыша.
Не знаю. Наверное. Может быть.
Всё такое розовое…но как же его мало!
