Надежда Сергеевна Сакаева
Война кланов
Глава 1
Вампиры.
Что думает человек, услышав это слово?
Раньше я представляла себе красавцев с бледной кожей, тонкими аристократическими пальцами и надрывным взглядом. Несчастных, порочных, и от этого привлекательных.
Реальность оказалось иной.
В реальности вампиры горели на солнце.
В реальности вампиры вовсе не довольствовались кровью животных. Они забирали ее у людей.
В реальности вампиры были жестокими, бессердечными и беспощадными. Неспособными на человеческие чувства, наслаждавшимися чужими страданиями, любившими причинять боль и внушать страх.
Большинство вампиров.
Ольга, графиня самого жестокого клана; Рамона, без колебаний убившая мою подругу, за что я после убила ее своими руками; граф, развеявшийся прахом уже давно, но все еще остававшийся легендой, вписанной не только в вампирскую, но и человеческую историю… все они были монстрами, забравшими ни одну жизнь.
И Эш…
Сначала я думала, что он ничем не отличается от остальных.
Мой холодный мучитель, забравший меня с вампирского бала к себе в замок, пивший мою кровь и вынуждавший оставаться рядом с ним. Не пускавший к семье, не дававший свободу, лишь кидавший свое небрежное «зефирка» пополам с бархатистым смехом, от которого дрожат колени. Спутавший мои чувства, смешавший мысли своим внушением и поступками.
Он тоже сгубил множество людей за свое долгое бессмертие, длиной в тысячелетие. Он разрушил сотни жизней, виноватых перед ним лишь в том, что они попались ему на пути. Он сломал и мою жизнь, забрав ее у меня.
Мой столь же бледный, сколь и красивый немертвый, которого я продолжала любить. До слез. До боли в моем остановившемся сердце.
Мой попутчик в открывшейся вечности, которую я не желала.
Мой идеальный вампир, спасший меня и после погубивший. Открывший мне столько счастливых моментов и закрывший свет.
Вылечивший и уничтоживший меня.
Мой ангел-хранитель и мое проклятие.
Вампиры.
Красивые и холодные монстры, движимые жаждой крови. Затерявшиеся в бессмертии, ожесточенные существа.
И теперь я одна из них.
Теперь моя смерть отсрочена в веках, а я надолго останусь странно-прекрасной, бледной и мертвой. Той, кем никогда не хотела быть и той, кем мне пришлось стать из-за Эша.
И я даже не знаю, что было бы лучше – умереть там, на балу, разделив свою судьбу с Роксаной. Или же вот так вот обречь себя на мучения, которыми мне придется расплачиваться за короткое счастье быть с Эшем.
Да, я осталась с ним после своей смерти.
Да, я пообещала ему и себе уничтожить графиню, причину его жестокости.
Да, я простила его в один раз и навсегда.
Но это не означало, что я смогу просто забыть все, сделав вид, будто мне хорошо в своей новой мертвой жизни.
Обида и боль плескались в моей душе, ведь именно Эш протащил меня через ад ради собственного эгоизма, сделав подобной себе. Именно Эш вынудил меня смотреть на то, как гибнут на моих глазах знакомые мне люди. Именно Эш заставил пережить свою смерть, не оставив никакого права выбора.
И то, что теперь я действительно знала, ЧТО скрывается за его алыми глазами, нисколько не оправдывало его поступков.
Хотя первые дни после обращения на обиду не было ни времени, ни сил, ведь я училась бороться с жаждой.
Нет, даже с ЖАЖДОЙ.
В жизни вампира были неоспоримые плюсы, очевидные и мне: вечность и отсутствие необходимости вести счеты со временем, идеальная красота, поражавшая любое воображение, улучшенные чувства.
Смерть давала возможность делать то, что не смог бы ни один живой человек – покрывать невообразимые расстояния, двигаясь так быстро, что деревья мелькали мимо в головокружительном калейдоскопе; прыгать с высоты, приземляясь так, что в земле оставались следы от этого; видеть далеко, как никогда не видел прежде.
Но ничто из этого не стоило ЖАЖДЫ.
Это новое чувство, которого я так боялась, и которое мне пришлось познать, поселилось глубоко внутри. И даже насытившись, я ощущала, как оно шевелится где-то там, замерев, но никуда не исчезнув.
Порой оно полостью поглощало меня, застилая глаза кровавой пеленою, и тогда я лишь надеялась, что, очнувшись, не обнаружу рядом с собой остывающее тело. Я не могла вынести даже мысли о том, что, потеряв контроль (которого, по правде, еще и не было), могу случайно кого-то убить.
Хотя Эш сделал все, чтобы подобного не произошло.
Он отпустил переживших его вспышку гнева слуг, оставив нас наедине друг с другом, вдали от какого бы то ни было поселения людей. Так, чтобы даже отголоски их аромата не смогли до меня долететь.
Он запасся донорской кровью, чтобы у меня не было недостатка в пище.
Он ни на секунду не оставлял меня одну.
Но все это вовсе не значило, что мои обида и боль развеялись сами собой. И уж точно не значило, что я могу вот так просто взять и смириться с жаждой. Принять факт того, что теперь есть часть меня, неподвластная моему контролю.
Я не смогла бы молча сидеть, ожидая, когда пройдут десятилетия, дающие вампиру власть над собой.
И потому я пыталась обрести эту власть самостоятельно.
– Зефирка, – лениво протянул Эш.
Вальяжно раскинувшись в кресле, он пил свой излюбленный виски.
После ночи моего обращения, запомнившейся мне на всю смерть, Эш снова замкнулся в себе, нацепив привычную маску «плохого вампира», хотя теперь в ней не было совершенно никакой необходимости.
Я помотала головой, не желая отвлекаться.
Сил на ответ у меня просто не было. Находиться на одном месте – даже это давалось сейчас тяжело, не говоря уже про слова.
Кровь, открытый пакет с которой находился на другом конце комнаты, неотвратимо тянула меня к себе. Я только что выпила два таких, но этот металлический запах все равно вызывал внутри жгучее, почти нестерпимое, желание. А ведь это даже не живая кровь. Теплая, что толчками вытекает из открытых ран, соленая и такая восхитительная…
Стоп! Отвлекаться нельзя!
– Пряничек мой, я повторю тебе еще раз, – Эш неторопливо потянулся и показательно широко зевнул, на несколько секунд обнажив острые сахарно-белые клыки. – Новообращенный вампир ну никак не может контролировать свою жажду. Она заложена в самой его природе. Нет жажды – нет вампира! Это его суть, простейшая основа выживания! Поэтому прекрати мучить жалкий пакетик, или я сам его выпью, раз уж ты теперь невкусная.
– Я должна, – сквозь зубы пробормотала я, сильней стискивая кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.
Хорошо, что вампиры не потеют, иначе мой лоб был бы насквозь мокрый.
– Когда ты успела влезть в долги? – изогнул бровь Эш. – И главное, перед кем? Может, я чего не знаю?
А после подошел и взял пакетик, по пути легко поцеловав меня в висок.
– Я же еще не закончила!
– А у меня действительно разыгрался аппетит от твоих тренировок, – с этими словами он залпом осушил всю кровь. – Хватит пыхтеть, от твоего сосредоточенного вида у меня изжога начинается. А вампир с изжогой – это почти как герой анекдота. Давай, лучше присоединяйся к моему алкоголизму.
И Эш протянул мне второй стакан с виски.
– А вампир с алкоголизмом – это, выходит, в пределах нормы? – вздохнув, ответила я.
Но, тем не менее, опустилась в соседнее кресло. Да и стакан взяла.
Эш, настоящий Эш, которого я успела узнать, до сути которого смогла докопаться (пусть это и стоило мне слишком дорого), после моего обращения все чаще проглядывал вот в таких мелочах. «Мой пряничек», нежный, мимолетный поцелуй – все это было важно для меня, и хоть немного мирило с тем, что мне пришлось отдать взамен за свое знание.
Он обещал мне исправиться.
Он клялся, что изменится.
Он говорил, что сможет вернуть того, кто теперь скрывался глубоко внутри него. Того, кем он был до встречи с графиней.
И он действительно работал над этим. Работал, как мог.
Но я понимала, что не стоит ждать всего и сразу.
Люди не в силах измениться за одну ночь, так чего ожидать от вампира, прожившего тысячу лет? Вампира, так старательно прятавшего свою суть, что маска практически стала второй кожей, избавиться от которой можно только разодрав себя в кровь.
Именно поэтому я была терпелива.
И уже привыкла быть ЕГО зефиркой, хотя сейчас от сладости во мне ничего не осталось.
– Вампир с алкоголизмом не так смешон, и, в некотором роде, вызывает уважение. Кстати, завтра начнут приезжать первые немертвые из клана Виктория. Вот уж кому до алкоголизма, как мне до вегетарианства, – насмешливо фыркнул Эш.
И пусть о Виктории он упомянул лишь вскользь, и даже с толикой презрения, но я прекрасно знала, что значат такие вот его фразы.
Его сильно волновало возмущение Ольги, которое неизбежно последует, едва она узнает о моем обращении.
Прошло лишь несколько дней с того момента, как Эш меня убил.
Несколько дней, в которые можно было бы уложить всю мою предыдущую жизнь – такими они были бесконечными.
И такими короткими.
Сейчас казалось, что моя смерть случилась не пару ночей, а пару лет назад, если даже не больше. И хотя до приезда самой графини оставалось еще минимум три (а то и все четыре) недели, Эш заметно нервничал.
Он уже осознавал последствия своего поступка («поступок» – такое простое слово, за которым можно спрятать боль, жестокость и страдания той ночи) и готовился к тому, что будет дальше.
А зная графиню, быть обещало немало.
Никогда она бы не оставила безнаказанным мое обращение.
Никогда бы не позволила нам просто быть вместе.
Никогда не допустила бы нашего счастья.
Еще бы, ведь Эш посмел нарушить ее прямой приказ! Даже несколько приказов, если считать и тот, где он должен был убить меня до конца.
Такое непослушание могло серьезно пошатнуть авторитет Ольги среди клана, а свою власть она упускать не хотела. И уж точно не позволила бы кому-то ее отнять. Она правила достаточно долго, чтобы нажить себе множество врагов, только и ожидавших проявления моментной слабости.
Войне быть, этого уже не изменишь. И теперь только от нас зависело, чем все закончится – победой, обещавшей нам счастье вместе, или же поражением, несшим смерть.
Эш предпочитал действовать на опережение, исключив второй вариант, и здесь я его полностью поддерживала.
Я просто не могла допустить, чтобы графиня, повинная в столь огромном количестве злодеяний, продолжала спокойно управлять своим кланом.
Продолжала жить, как ни в чем не бывало, в то время, как Роксана и многие сотни других ее жертв были мертвы.
Продолжала порождать все новую и новую жестокость, вновь и вновь забирая невинные души. Править, когда в крови простых людей запачканы не только ее руки, но и вся она, по самую шею.
Остановить ее как можно скорее было куда важнее всего остального.
Важнее меня и моей обиды на Эша.
Важнее наших с ним взаимоотношений, слишком сложных, запутанных и неоднозначных, представлявших собой клубок из любви, боли, счастья и тоски.
Мне нужно было время, чтобы хоть как-то смириться со своей новой нежизнью.
Но времени не имелось.
Из-за графини я не могла позволить себе спокойно пережить и переварить свою обиду. Не могла не торопясь принять свою смерть и жажду, осознав новые возможности. Не могла позволить себе даже просто разобраться со своими чувствами, попытавшись разложить их по полочкам, потому что эти короткие дни покоя стоили бы нам с Эшем жизней.
И отчасти поэтому я задвинула все лишнее, спрятав это на время глубоко внутри себя.
Когда мы устраним все угрозы, можно будет допустить разногласия. Можно будет дать волю чувствам и попробовать начать все сначала, забыв о прошлом. Разобраться в том, что есть между нами, что будет и чего больше никогда не должно случиться.
А пока я просто не могла оставить Эша наедине с этим.
Не могла бросить, ведь я любила его.
Несмотря ни на что, или вопреки всему, но любила.
Раньше эти слова казались мне слишком пафосными, но теперь именно они лучше всего выражали мои чувства. Раньше я не могла понять, как можно хорошо относиться к тому, кто сделал тебе так больно, но теперь это стало моей реальностью, против которой я не могла идти. Сердце победило разум, задвинув логику на задний план, сделав меня героиней слезливой мыльной оперы, которая влюбилась в своего похитителя, и теперь готова простить ему все, что угодно.
Да и сам Эш не был виноват в том, что стал таким.
Тысяча лет вместе с графиней, под принуждением к жестокости – тут любой, даже самый стойкий, сошел бы с ума. А Эш все же смог сохранить в себе частичку человечности, пусть и спрятал ее глубоко внутри.
Поэтому я твердо решила вести себя, как ни в чем не бывало. Хотя бы на месяц, пока все не образуется, забыть о плохом, оставив лишь хорошее. Тем более, что среди этого мрака, хорошее было нам просто необходимо.
– Да, ты говорил про них, – я улыбнулась, обнажив столь же белые и острые клыки. – Причем, не один раз. И даже не два.
– Ты же знаешь, что делать, мой кексик? – как и всегда, когда от него мало что зависело, Эш сохранял ровный холодный тон, хотя я видела, как он напряжен на самом деле.
– Да, знаю. Не переживай. Все будет хорошо, – ответила я, выпив виски.
Золотистая жидкость теплым комком скатилась в желудок. Теперь я не могла опьянеть так быстро, как прежде, даже если бы и очень захотела – новый совершенный организм не допускал подобных слабостей. Вот уж точно, вампир с алкоголизмом достоин уважения хотя бы за свое упорство в пристрастиях.
Эш много раз напоминал мне о том, что я должна была сказать Викторию.
А чего не должна.
И если первое являлось правдой, и касалось моих чувств к вампиру, то последнее – моего обращения.
Нам было сложно обсуждать эту тему, но это следовало сделать.
Я знала, что Эш сожалеет о случившемся и о своей несдержанности. Но также я знала, что, сожалея, или нет, но уже ничего нельзя исправить. А расправа графини близка, и вдвоем мы вряд ли сможем противопоставить что-то целому клану, к тому же считавшемуся одним из самых жестоких, даже по меркам немертвых.
Конечно, в клан входили и потомки Эша, преданные лично ему. И эти вампиры готовы были поддержать своего создателя, выступив на его стороне. Ольга потеряла бы часть воинов, причем значительную, ведь помимо потомков, в клане были и вампиры, просто симпатизировавшие Эшу. И пусть они бы не пошли против графини открыто, но и от атаки на Эша бы воздержались.
Однако, даже учитывая все это, Эш не был уверен, что сил на победу хватит. И потому не хотел попусту рисковать чужими жизнями. Ведь в случае проигрыша в войне графиня бы никого не пощадила.
Поэтому Эш попросил помощи у Виктория.
Вампира, что был старше и Ольги, и его самого.
Вампира, которого обратил покойный граф.
Вампира, который не убивал людей.
Но Викторий не согласился бы нам помочь, если бы узнал, как именно я умерла. Он был противником насилия, и без разговоров отказал бы Эшу, если бы только я рассказала, что боялась стать немертвой больше смерти.
Выбирая между ложью и жизнью Эша, я не колебалась.
К тому же, каким бы хорошим ни казался Викторий на первый взгляд, как бы он ни ратовал за жизни людей, он все равно бездействовал, позволяя графине существовать и творить жестокость. Я знала, что, если бы Эш не попросил, Викторий остался бы в стороне, просто наблюдая за тем, как графиня рушит наши судьбы. И это знание легко мирило меня с моим враньем.
– Иди сюда, зефирка, – проговорил Эш, раскрывая объятия.
Я присела к нему на колени, и он прижал меня к себе, заставив замереть.
Такие моменты нежности всегда начинались неожиданно и слишком быстро заканчивались. Сложно приучить себя к чему-то новому, если тысячу лет ты делал все ровно наоборот.
Вот и сейчас, чмокнув меня, Эш опустил руки, откинувшись на спинку кресла.
– Жаль, что ты теперь невкусная, – протянул он, сделав очередной глоток виски. – Зато ты стала намного красивее.
– Вот уж спасибо, – фыркнула я.
– Пожалуйста, – он пожал плечами. – Ведь это правда. Знаешь, что я подумал? Прошло уже четыре дня после твоего обращения, а ты все еще не покидала замок…
Тут он запнулся, очевидно вспомнив первую ночь, когда я пробыла на улице почти до рассвета.
Тогда Эш подумал, будто я не смогу жить вампиром. Тогда он напугался до слез, которых я даже не ожидала от него. Тогда он был со мной таким настоящим, что, несмотря на весь мрак моего нового немертвого положения, я была рада, что он, наконец, открылся мне.
Впрочем, после небольшой заминки, Эш продолжил, как ни в чем не бывало:
– В общем, тебе не помешало бы развеяться и привыкнуть к новым силам. А то ты только и делаешь, что терзаешь себя, и меня заодно.
– Наоборот, так я пытаюсь привыкнуть, – заупрямилась я. – Я же не могу просто пустить все на самотек!
Теперь он не мог использовать на мне внушение, хотя по-прежнему оставался гораздо сильнее меня. Но даже когда я была человеком, он не спешил применять эту силу, так что уж говорить про сейчас.
– Это извращение, зефирка, – фыркнул Эш. – У тебя будет вечность, чтобы научиться контролировать жажду. Никто не может делать это сразу. Еще даже месяца не прошло, а ты уже хочешь добиться того, на что у многих уходят десятилетия! Лучше учись пользоваться силой и скоростью.
– Ладно, – вздохнула я, согласившись на время оставить свое занятие. – Пошли гулять.
Действительно, уже пора было выйти из замка. Графиня не станет ждать, пока я улажу свои проблемы и привыкну.
– Так-то лучше, зефирка, – Эш улыбнулся, а потом поднялся вместе со мной.
Глава 2
Рука Эша лежала на моей талии властным, захватническим жестом собственника.
Теперь, после обращения, его объятия были той же температуры, что и мои, а каждое его прикосновение больше не обжигало до дрожи ледяным холодом.
Теперь его руки казались теплыми, как у простого человека, а потому приносили лишь удовольствие без, ставшей привычной, боли.
Вдвоем, не расцепляя объятий, мы вышли из замка.
Бархат ночи, уже не такой темный, как прежде, встретил нас слишком яркими красками. И от этого мое мертвое сердце дрогнуло, снова вспомнив о нечеловеческой сути.
За те дни, проведенные взаперти, в тщетных попытках научиться обуздать жажду, я успела позабыть, каково это, видеть глазами немертвого в почти полной темноте. Видеть глазами вампира.
В замке всегда горел свет. Совершенно бесполезная трата энергии, ведь ни я, ни Эш в нем больше не нуждались, а кроме нас двоих никого там и не было. Но Эш имел достаточно денег и не считал расходы, а золотистое освещение ламп поддерживало хрупкую иллюзию комфорта. Глупо, но так я чувствовала себя хоть немного человечней.
Немного. Порой и этого достаточно, чтобы на секунду вообразить себя счастливой.
Действительно, там внутри было так легко закрыть глаза и представить, что мы с Эшем всего лишь парочка влюбленных, затерявшихся в горах. Что нет сосущего чувства голода, нет вампирских клыков и алых глаз, а есть лишь тепло (тепло, что холоднее льда) наших тел, объятия, бесконечный виски и мрачный сумрак замка, первый этаж которого я успела изучить до каждой трещинки на стене. Что нет ни Ольги, ни грозящей нам опасности, а есть лишь наши разговоры, улыбки и смех.
А теперь, выйдя из уютного света электрических ламп, мне пришлось окунуться в лунное серебро ночи.
Деревья, подходившие к замку вплотную, из-за моих новых способностей казались сине-зелеными. Будто сейчас стоял пасмурный день, когда тени становятся глубже и таинственней, а цвета мрачнее и насыщенней.
Серебро луны смотрело на меня из каждого листика; оно отражалось в темной громаде камней; таинственно мерцая искрами, оно лилось с неба чистым потоком, подчеркивая даже самую мелкую и незначительную деталь.
Все это выглядело чертовски странно.
И цвета, столь же холодные, как моя кожа. И яркий блеск моего нового солнца мертвых. Непривычным и неправильным, хоть и безупречно красивым – таким все это казалось. Таким, какой теперь была я.
– Искупаемся, зефирка? – предложил Эш, прервав мои немного унылые размышления.
Я кивнула в знак согласия.
Почему бы не искупаться, раз уж я могла себе это позволить?
В конце концов, несколько дней, которые я безвылазно провела в замке, посвящая каждую секунду свободного времени упражнениям, заслуживали хотя бы минуты приятного вознаграждения.
С места мы сорвались одновременно.
Эш оставался быстрее меня (еще бы, если вспомнить его возраст), но сейчас старался не обгонять, двигаясь рядом.
Мы проделали тот же трюк, какой он показал мне в нашу первую ночь.
Только сейчас ему не надо было опекать мое хрупкое человеческое тело, пусть и усиленное вампирской кровью.
Сейчас я все могла сама.
Было немного страшно, ведь я еще не привыкла к своей почти полной неуязвимости. Хотя, какой там немного – мне было мучительно страшно, но желание испытать эти ощущения еще раз перевешивало.
И потому, зажмурившись, я прыгнула.
Это оказалось непередаваемо!
Мое тело словно само знало, что нужно делать. Сгруппировавшись, я перевернулась в воздухе так, будто была чемпионкой по прыжкам в воду и занималась подобным всю свою жизнь. Но теперь, по сравнению с первым разом, ощущения оказались более четкими.
Ночная прохлада ласкала каждый сантиметр кожи. Я чувствовала, как ветер упруго бьет в лицо. Слышала тихий шум воды под собой и ощущала рядом Эша.
До меня доносился круговорот запахов и звуков. Прелая листва, водоросли, острый хмель сосны и такой привычный аромат увядших цветов, металла и прохлады.
Эш.
Каким-то, даже не шестым, а десятым чувством я знала, что он смотрит на меня, смотрит с восхищением.
Воды мы коснулись вместе.
Сейчас, как и в прошлый раз, она не казалась холодной, а наоборот, была приятной температуры, словно я ныряла не в горное озеро посреди ночи, а в теплые ласковые волны моря знойным летним днем.
Лишь почти на самом дне я открыла глаза.
Эш белым призраком бесшумно плыл рядом. Несмотря на чернильную тьму, я видела каждый сантиметр его идеального тела, каждую прядку его волос, что, следуя за волнами, светлым шелком струились вокруг лица.
Все-таки он был возмутительно красив.
Настолько, что глядеть на него хотелось вечно, буквально наполняя себя каждой частицей его неземной красоты.
Хотя теперь и я ничем ему не уступала.
Большое зеркало, что стояло в спальне Эша, бесстрастно отображало мой новый облик вампира.
Бледная кожа без единого намека на морщины, правильные черты лица, какое-то общее таинственное очарование вида, густые и шелковистые волосы. И алые глаза – отражение моей новой сути.
Это была словно я и не я одновременно.
Исчезла маленькая горбинка на носу, безвозвратно ушли конопушки, так четко проявлявшиеся по весне, и загар.
Теперь все во мне стало привлекательным.
И никаких изъянов, никаких, столь человеческих, несовершенств – внешний вид, способный заманить любого. Вид вампира.
На поверхность озера мы вынырнули вместе, хотя я чувствовала в себе силы провести под водой еще некоторое время. Интересно, а я могла бы утонуть? Умерев, я продолжала дышать, но не была уверенна, делаю ли это по привычке, или же потому, что так нужно.
Мокрые волосы облепили мое лицо, настырно пытаясь залезть в нос и глаза.
Я хотела откинуть их за спину, но Эш, оказавшись нестерпимо близко, опередил меня.
Нежным движением руки он убрал их так же, как убирал и в тот первый раз.
Отчего-то эта простая деталь теплом разлилась на сердце, согрев меня.
– Что скажешь, зефирка? – усмехнулся Эш, привычно ломая очарование момента. – Не зря я вытащил твое бледное тело из замка?
– Думаю, не зря. Это немного веселее, чем сидеть, заперев себя в четырех стенах, – спустя пару секунд размышлений призналась я.
Быстрый бег по лесу, купание в горном озере, прыжки с крутых обрывов… я бы не сказала, что все это стоило того, чтобы стать немертвой. Но каплю радости в вечность проклятого бессмертия все же добавляло.
Некоторое время мы плавали молча, и я удивительно быстро привыкла к тому, что могу оставаться под водой гораздо дольше любого человека, а видеть и слышать – куда лучше.
Теперь мне не надо было беспокоиться, что действие крови закончится, и все обернется судорогой, или еще чем-нибудь похуже. И только когда мне надоело плавать, я вылезла на берег, присев прямо на камни. Эш опустился рядом, и его мраморный торс влажно блестел в свете луны, а с волос капала вода.
– Что будем делать дальше? – спросила, выжав свой порядком промокший хвост.
– В идеале нам бы следовало научить тебя драться, зефирка, – мягко улыбнулся Эш. – Ты очень талантлива.
– В каком смысле? – не поняла я.
Вот уж чего-чего, а таланта во мне не было никогда
На мое ухо наступил не медведь, а целое стадо слонов, и не думаю, что вампиризм смог бы это исправить. Единственное, что я умела делать вполне сносно, так это танцевать.
– Ты одолела Рамону, а она была почти совершеннолетним вампиром, – пояснил он, грациозно потянувшись. – Немногие бы так смогли.
– Это была простая случайность, – пожала плечами.
Воспоминания об этом событии доставляли мне какое-то нехорошее, мстительное удовольствие. Эш говорил, что Рамона была жестокой, и ни один вампир не любил ее, ведь бессмертие она обрела по ошибке.
Конечно, убийство кого бы то ни было – это плохо, но здесь моя совесть делала исключение. Рамона заслуживала смерти хотя бы за Роксану, и я была даже рада, что смогла помочь ей в этом.
– Мой пряничек не верит в себя? – изогнул одну бровь Эш.
Наверное, у меня бы не получилось сделать это так же изящно, даже если бы я репетировала перед зеркалом всю свою оставшуюся вечность.
– Не в этом случае.
– А зря. Ты гораздо сильнее большинства немертвых такого же возраста. Ты буквально расположена к этому.
– К вампиризму?
Пожалуй, это был не самый приятный комплимент в моей жизни. Хотя, я действительно не знала, на что способны другие молодые немертвые.
– Да, – Эш кивнул, – именно к нему. Ты удивилась бы, если узнала, каким я был сразу после обращения.
– Расскажи мне об этом, – попросила я.
Я надеялась, что смогу вывести его на откровение, но все же века рядом с графиней не прошли даром, и чувства Эша спрятались глубоко внутри под защитной оболочкой.
– Ничего особенного, – на секунду прикрыв глаза, передернул плечами он. – Думаю, завтра мы приступим к силовым тренировкам. У нас осталось не так много времени.
– Хорошо. А сегодня?
Организм подсказывал, что до заката еще далеко и возвращаться в замок пока рановато.
– Сегодня мы можем просто прогуляться, – Эш поднялся на ноги, а я загляделась, любуясь этими упругими уверенными движениями.
Моя обида не делала его менее привлекательным, и мне по-прежнему хотелось прижаться к нему, ощутить вкус его губ и крепость объятий.
– Жаль, что я больше не могу читать твои мысли, – проговорил Эш, сверкнув глазами.
– Именно сейчас я думала о том, что прогуляться это хорошая идея, – я поднялась вслед за ним.
Неважно, чего хотело тело, если сама я к этому еще не готова. Не прошло и недели с тех пор, как он обратил меня против воли, и теперь сдаться так быстро?
Нет.
Слишком рано.
В конце концов, случившееся нельзя назвать маленьким проступком, который легко оставить в прошлом. Эш забрал у меня выбор вместе с жизнью, а такое не забывают через пару дней.
Стиснув пальцы, Эш потянул меня в сторону леса.
Мы пошли, все ускоряясь, и вот деревья уже понеслись мимо с невероятной быстротой. Но теперь это выглядело совершенно иначе, чем прежде. Теперь они не мелькали головокружительным фейерверком, а я успевала разглядеть каждый листик, хвоинку и цветок. А луна по-прежнему ярко блистала в небе, освещая все вокруг не хуже солнца.
Вскоре мы оказались на вершине одной из ближайших гор. С этой высоты можно было разглядеть великолепную панораму лесистых склонов и далекие огни городов.
– Раньше я любил все это, – усмехнувшись, проговорил Эш, закинув руки за голову.
Только сейчас я поняла, что после купания в озере мы так и не оделись.
На мне была лишь мокрая футболка, а ноги оставались босыми. Но хотя я отчетливо чувствовала прикосновение влажной ткани к телу и мягкость лесного мха, никакого дискомфорта это не вызывало. Все ощущения казались такими естественными, что я даже не задумывалась о том, что мне нужна обувь.
Эш же и вовсе выглядел беззаботным, в одних брюках, плотно облегавших его бедра.
– А сейчас?
– Сейчас мне больше нравится кое-что другое, – Эш выразительно подвигал одной бровью.
Я фыркнула и, разбежавшись, прыгнула вниз. Земля упруго пружинила под ногами, но это было совершенно не больно.
– Догоняй лучше, – задиристо крикнула замешкавшемуся Эшу и побежала.
Сзади донесся смех.
– Пожалуй, я дам тебе немного форы, чтоб ты не расстраивалась, – ответил он, и я услышала, хотя отбежала уже на добрую сотню метров.
Ветер раздувал мои волосы, хлестал прохладой в лицо и голые ноги. Бег захватил меня, на минуту заставив позабыть о том, что теперь я уже не человек. Душу наполнило радостное чувство, какое бывает, когда видишь нечто потрясающе красивое. Деревья пролетали мимо и сейчас мне не было важно даже то, что я умерла.
Ровно до тех пор, пока я не почуяла запах живого человека.
