Нани Кроноцкая
Её Величество Змееныш
Глава 6. Обратная сторона холода
«Сегодня жив, а завтра – жил.» В. И. Даль Пословицы русского народа.
В первый раз я открыла глаза поздним утром двадцатого дня после бала. Эту минуту я запомнила на всю жизнь. Вязкое марево забытья отпустило, и я как будто вынырнула из него. В нос ударил сладкий запах варёного мяса и шерсти, живот тут же скрутило пронзительной судорогой. К горлу подкатил вязкий ком, и я хрипло застонала, пытаясь справиться с внезапным приступом тошноты.
Чьи-то крепкие, тёплые руки стащили с меня тяжёлое одеяло из пушистых светлых шкур и подсунули под спину жёсткую ватную подушку. Губ коснулась горячая влага.
– Попей, – прозвучал чей-то голос.
Послушно сглотнув, я моргнула. Терпкий вкус раскалённого пойла обжёг рот, стремительно растекаясь по горлу.
– Где я? – мучительно пытаясь рассмотреть человека напротив, я потянулась к глазам. Мою руку тут же бережно перехватили.
– Сейчас станет легче, – пообещали мне шёпотом.
Но легче не стало. «Ты – его главная слабость!» Сознание проколол оглушительный звук женского визга, грохот падения монолитной стены во дворце и шуршание чешуи омерзительного чудовища. Пульсация ярко-алой крови. Оставленная заговорённым кинжалом зияющая дыра в самом центре груди. Я опять рядом с ним умирала. Нет. Это не может быть правдой. Цепляясь за свет, я решительно приподнялась на локтях и закашлялась. Кажется, кровью. Её острый вкус оседал на губах.
– Тише, тише… – мужской голос звучал неожиданно мягко. – Тебе ещё рано вставать, не беги.
С огромным трудом повернувшись на звук, я попыталась вытереть кровь, тонкой струйкой сползавшую по подбородку. Меня тут же бережно опередили: влажное полотенце осторожно коснулось лица, под спину уверенно ткнулась подушка. Мне оставалось лишь покориться. Взгляд постепенно фокусировался на деревянных стенах, увешанных потемневшими гобеленами. Мягкий свет пробивался сквозь прикрытые ставнями узкие окна, бросая тени на пол.
Висевшая перед глазами алая пелена медленно отступила, позволив мне рассмотреть неожиданного собеседника, всё ещё осторожно придерживающего мои плечи. Рядом с кроватью сидел довольно молодой мужчина в простой одежде из тёмной ткани. Его круглое лицо, мерцающее белым пятном в свете пламени рядом стоя́щей свечи, было порядком обветренным. Длинные тёмно-русые волосы убраны в хвост. Поймав мой рассеянный взгляд, незнакомец широко улыбнулся, обнажив белые зубы, и тихо ответил:
– В нашем доме ты в безопасности. Всё уже позади.
Располагающе. Но не слишком правдоподобно.
– Когда… – сил на связный вопрос у меня не хватило. Прикрывая устало глаза, я вздохнула. Моих губ тут же снова коснулось стекло. Обжигающий горло глоток и ответ, прозвучавший болезненно-громко.
– Меня зовут Лоренс, – мужчина мне снова подбадривающе улыбнулся. – Десятину назад я нашёл тебя, замерзающую на окраине города. Оставил пару снежных зверей без добычи. – он опять улыбнулся, тепло и немного смущённо.
Откинувшись на подушку, я рассматривала мужчину. Наш коротенький диалог совершенно изматывал.
– Спасибо. Я…
– Слов не нужно, ты мне ничего не должна! – горячо перебил меня Лоренс. – Просто однажды меня помяни добрым словом. Лежи, я пришлю к тебе женщин.
Он говорил так уверенно и спокойно, что его словам вдруг остро захотелось поверить. Пусть ненадолго. Пока сил так мало, буквально на донышке. Пока спит моя магия, так быстро ставшая близкой, привычной. Я остро вдруг ощутила себя сломанной куклой, горстью пепла, руинами, сдувшимся мячиком. Простым человеком. Раздался слабый шорох, и мой внезапный спаситель тихо вышел, закрыв за собой легко скрипнувшую дверь.
Так началась моя новая жизнь. Жизнь после бала.
✥✥✥
«Я позову тебя, рыбка, – шептал голос Ильи в моих снах. – Я зажгу в твоём небе звезду и дождусь тебя. Только живи».
Лёжа на пропитанном кровью и опалённом песке круглой арены, он смотрел на меня и твердил: «Я дождусь тебя». Эти звуки мне грезятся днём и ночью. Сизые тени в углах шелестели мне: «Только живи!»
Словно Илья оставался здесь, рядом, оберегая меня и теперь…
Словно бы не случилось непоправимого.
Чудовищные воспоминания пробирались в мои очень короткие, тёмные сны, они жалили болью.
Бал. Наш долгий танец с Ильёй и его дерзкий вызов слились в длинный шлейф тревожных виде́ний.
Спешно подготовленная для неожиданного поединка арена у выхода в летнюю половину дворца. Её белый, искристый песок. Прозрачный купол магической защиты, вставший стеклянной стеной вокруг нас. Сосредоточенные мужчины, кружившие на арене в яростном танце и с боевыми мечами в руках. Бессмысленное и беспощадное противостояние.
Выпады, увороты, удары. Мой липкий страх, обезоруживающий, обволакивающий. Стремительные атаки Ильи, по-змеиному неожиданные и коварные. Его виноватые взгляды. Ускользающий из-под нападения король, нежданно-негаданно ловкий, умелый боец, явно опытный и закалённый в сражениях. Брачная клятва, данная Ильёй, несокрушимым щитом прикрывала младшего Змеева от ударов отца. Но – не от ведьмы.
Стены зала давили на нас своей тяжестью, воздух был буквально пропитан моими дурными предчувствиями. Это я пропустила удар. Я та, кто должен был стать самой главной защитой Змеёныша, прикрывать его спину. И ставшая его уязвимостью, его слабостью. Из-за меня он не смог уклониться.
Вот Илья прикрывает меня от удара, роняя на пол. Алый шлейф её платья больно бьёт по лицу, оставляя на нём жгучий след. Я разворачиваюсь и понимаю, что сама не успеваю ударить. Подпрыгиваю в броске, но не дотягиваюсь до неё. Мне не хватило буквально ладони.
Мир вокруг меня замер, как будто само пространство и время остановились
Илья, защищая меня, грудью встретил удар Первой ведьмы. Внезапно возникший в её беспощадной руке монструозный кинжал стал неожиданностью для Василиуса. Король угрожающе крикнул на ведьму, потом резко вскинул свой меч, отступая на шаг, но это уже ничего не смогло изменить. Оружие смерти вступило на путь пресечения жизни. Каждую деталь я увидела с ужасающей ясностью. Плавно и беззвучно, словно в масло, нож вошёл в грудь Ильи. Всего несколько страшных мгновений – и на парадном камзоле стремительно и ужасающе распустился кровавый цветок…
«Только живи».
Королевство Фростмор, погруженное в траур, ещё долго не сможет оправиться от произошедшего. Разрушенные башни дворца, как сломанные зубы великана, возвышались над городом, напоминая о трагедии.
Как?!
Как мне жить после этого, милый?
Я честно пытаюсь. Я даже не плачу. Каждый день открываю глаза, ощущая дыру в самом центре груди, словно там, где когда-то билось сердце, теперь зияет холодная пропасть. Там, куда впился прокля́тый кинжал Первой ведьмы, осталась незаживающая рана. Я пытаюсь не доставлять лишних хлопот добрым людям, меня так неожиданно приютившим. Стараюсь жить заново, хотя каждое движение причиняет боль. Ем, когда меня просят, ковырясь в еде, которая кажется безвкусной. Старательно улыбаюсь в ответ на какие-то шутки, хотя чужой смех звучит в ушах, как звон разбитого стекла.
Тепло одеваясь в тяжёлые меховые одежды, я каждый день выхожу на прогулку. Ноги сами несут меня по скрипящей и белой обледеневшей дороге, на берег, к штормящему морю. Льда на нём давно не было, только чёрная водная бездна, шумящая на все голоса. Здесь колоссальные, неукротимые волны с оглушительным грохотом падают на голые и мрачные прибрежные скалы, разлетаясь осколками звонкого стекла. В свете яркого солнца сверкают белая пена и брызги, замерзающие на лету в корку льда, толстым панцирем покрывающую берег.
Говорили, что море взбесилось с того самого дня, как дворец был разрушен, а принц с королевой бесследно пропали. Рассказывают, будто бы это королевские ведьмы сцепились у ног короля, и теперь их обоих разыскивали по всему континенту. Врут, наверное, хотя слухи тревожили и продолжали витать, словно призраки прошлого.
С того часа минуло уже десять лун.
Прокля́тая память подкидывала обрывки коротеньких воспоминаний не вовремя и разрознено. Кровь, кровь, кровь, пропитывающая белый песок, алыми каплями стекающая по камням, шёпот Ильи. И вспышка моей ослепительной ярости, озарившая своды дворца чёрной молнией.
Каждый день на берег за мной приходил кто-то из младших Лоренсов и просил возвратиться на ужин. Я никак не могу научиться их различать, для меня все подростки в этом доме на одно лицо. Рослые, крепкие, неизменно вежливые и улыбчивые. На обратном пути аккуратно придерживая под локоть, мой провожатый рассказывал их ежедневные новости. Зачем? Я понятия не имею. Молча слушала и кивала невпопад, чувствуя себя чужой среди них.
Кто они мне? Соседи? Было бы несправедливо их так называть. Удивительно щедрые и гостеприимные Лоренсы никогда не задавали мне вопросов. Почему? Глядя на этих людей, деливших со мной стол и кров, я продолжала мучиться сомнениями. Называть их друзьями было бы преждевременно, но они явно стали для меня чем-то бо́льшим, чем просто соседи.
Старшие члены весьма многочисленного семейства Лоренсов, с их глубокими, проницательными взглядами и уверенными жестами, совершенно меня не стесняясь, долгими вечерами за чаем и ароматными и тёплыми пирогами, живо обсуждали свои торговые дела и вели себя так, как будто я тоже была кем-то из них. Старшей дочерью или даже одной из хозяек.
Они заговаривали со мной на равных, и во взглядах добрых Лоренсов, тёплых и участливых, я ни разу не заметила тени брезгливости или неудовольствия. А ведь я не похожа на них. После бала мои волосы, когда-то длинные и шелковистые, теперь коротко обгорели, торчали в разные стороны, как опалённые ветром травинки. Руки были покрыты светлыми полосами уродливых шрамов, которые тянулись, как трещины на старой фарфоровой вазе. И глядя на это, я долго не могла решиться взглянуть в большое зеркало, украшавшее мою комнату, боясь увидеть в отражении незнакомку.
Вдруг он тоже меня не узнает?
✥✥✥
