Настя Любимка
Хозяйка Священной Колыбели
– Ну почему же? Заново женить герцога вполне возможно…
– Вот в этом и есть противоречие. Если этот кто-то действует во вред королевской семье – в частности оттягивает любыми способами отмену долга жизни, то зачем подсунули Сарвенду Радану, становится понятным, как и покушение на мою жизнь.
– Тогда то, что вам удалось выжить – чудо. Пять ходов все делалось для того, чтобы избавить герцога от жены и будущих наследников…
Я промолчала. Выжить… Анастейзи не выжила, ее тело заняла чужая душа из другого мира. Но об этом никто и никогда не узнает. Этот секрет я унесу с собой в могилу. Верховные жрецы и Священная Пара не в счет.
– И почему перестали помогать после рождения дочери? И связано ли это вообще? Потому что вы сами сказали, что долг жизни королевской семьи – секрет, о котором, кроме нее, знаете только вы. Ни ближнему Кругу, ни тем более Радану об этом ничего неизвестно. Получается, что предатель или вы, или член королевской семьи! Но ему невыгодно было подсовывать Сарвенду и тем более убивать меня и Илиаса!
– Хорошие вопросы. Хуже то, что влияние этого умелого менталиста ни один из наших магов определить не смог. Получается, то, что на человека воздействовал данный вид магии, мы можем определить лишь после необратимых последствий. Или сделав логичные выводы, глядя на изменения поведения, ранее несвойственные человеку…
Я кивнула. Если вспомнить поведение Ойдохи и Арлиса Фолка, то получалось именно так. Ведь они поначалу невменяемыми не казались. Грубыми, иногда идиотами – да. Но то, что они под влиянием другого человека и имеют определенные установки, мы выяснили уже постфактум, а если бы они погибли, то и не выяснили бы.
– И вывод просится лишь один – на территории королевства действует умелый менталист, чьих мотивов и целей мы определить не можем. Если бы не ваш сын, Амадео, мы бы погибли, так и не доехав до Колыбели. Шанса выжить не было бы ни у кого. Нас усыпили, подсыпали траву, которая блокировала магическую энергию, а затем наслали крыс. И, вероятно, этим бы не ограничилось.
– Если исходить из ваших слов, то менталист не имеет отношения к королевской семье. Ей ваша смерть и смерть наследника невыгодны.
– Получается, что так. Но я все равно думаю, что Ее высочество…
– Не имеет ментального дара. Она, как и все члены королевской семьи – дуал, обладает двумя видами активной магии, что является еще одной строжайшей тайной.
– Два активных дара?
– Верно. У Ее высочества два активных дара: эмпата и творца. Первый – одинаков для всех членов королевской семьи, и он же становится первым активным даром, второй же менее сильный и всегда является одним из трех следующих видов даров: очарования, воина и творца.
– То есть королевская семья тонко чувствует настроение народа? – я мысленно перебрала местную классификацию даров. – И может влиять на эмоции? И чем же это отличается от ментальной магии? Воздействие ровно такое же.
– Спектр иной, – покачал головой Амадео. – Да, королевская семья всегда знает, что чувствуют ее подданные, и может управлять эмоциями. Его величество, например, способен усмирить гнев толпы на дворцовой площади. Однако у его влияния есть ограниченный срок действия, дар эмпатии дан королям не для того, чтобы они в постоянном подчинении держали чувства подданных. Подобного могущества ни у кого не было зафиксировано. Да и невозможно это, объект воздействия должен постоянно видеть короля. Спустя некоторое время после ухода Его величества действие дара прекращается.
Я чуть было не съязвила, мол, мне там, на этой дворцовой площади, бывать не доводилось. Но вовремя прикусила язык. Стейзи все-таки была… И да, если верить ее памяти, то размеры толпы впечатляли…
– Ее высочество еще и творец. А в каком направлении? Случайно не театральном?
– Все творцы в той или иной мере расположены ко всем видам искусства, если, конечно, их дар не связан с ремеслом. Но да, вы правы, Ее высочество тяготеет к музыкальным инструментам и театральным представлениям.
– И все же почему вы настолько уверены, что среди королевской семьи не могло родиться менталиста?
– Уверен, потому что дар активируется рано, и сразу управлять им и контролировать его не может никто.
Я вздохнула. Он прав, с контролем у моих воспитанников все шатко, да и среди взрослых только Аррияш показывает удивительные результаты. Но он военный, дисциплина у него давно в крови.
– Такого не скроешь. А летописи и архивы не хранят информацию о том, чтобы хоть кто-то из рода, даже побочная линия, обладал этим даром.
– Мы возвращаемся к вопросу о том, почему прекратили ментальное воздействие на герцога Дарремского. В том, что он вдруг станет мудрым и правильным, не верю. Вы однажды сами говорили, что это наследственное – герцоги Дарремские никогда не отличались кротким нравом, наоборот, были жестоки, грубы и брали от жизни все, полагаясь на свой высокий титул. Сарвенда получила истинное отношение герцога. Она перестала выглядеть красивой. Беременность, затем роды, и вишенкой на торте – ее склочный характер, который вряд ли добавляет ей привлекательности.
– Вы мыслите в правильном направлении. Поведение герцога, если судить по донесениям, хотя сейчас слишком мало информации для более точного анализа, возвращается к истокам.
– Иными словами теперь центром его мира будет он сам, а не его любовница, как это стало после вмешательства третьей стороны. Вопрос в том, чем мне это грозит.
– Пока – ничем. Он, конечно, может отправить вам вестника с немедленным требованием вернуться вместе со своим наследником.
– Но ему быстро объяснят, что есть воля Его величества, и я никуда не поеду. Во всяком случае, пока Его величество не решит меня осчастливить воссоединением с мужем и отсутствием Сарвенды. И не раньше весны…
– Ее, может, и не будет, а вот… – Амадео смотрел прямо на меня, пусть и не продолжил собственную мысль.
– Любовницы все равно будут, – я пожала плечами. – Только высот Сарвенды ни одна из них не достигнет. Все же герцог в первую очередь любит только себя. А сам он не поедет по тем же соображениям, что и я – дорога неблизкая, еще и на север… Опять же наши договоренности, которые он не сможет нарушить повторно. Полагаю, на этот раз Его величество глаза не закроет и попросту запрет герцога, еще и соглядатаев приставит.
– Уже приставил. И пока наблюдает за тем, что происходит. С учетом количества женщин, которые оказывают внимание вашему мужу, можно ожидать появление очередного бастарда. Поэтому…
– Поэтому королю невыгодно отправлять герцога на мои земли, ни ко мне, ни за мной. Очередного сына он быстрее сделает в герцогстве. Логично. Пусть делает. Заодно хоть помогут горемычному память восстановить в отношении его жены и ее привилегий. А к весне я определюсь с тем, стоит ли мне явить себя миру как Хозяйку Священной Колыбели или найти подходящий предлог, чтобы не возвращаться ни в столицу, ни в герцогство Дарремское.
Мы помолчали, каждый обдумывал свое. Я выдохнула. Противное чувство тошноты отпускало.
И сама прекрасно знаю, что ничего мне сделать Радан не сможет. Несмотря на то, что земли его пропускают, заставить меня быть ему настоящей женой не получится. Хотелось бы, конечно, брак расторгнуть, но тут пока увы. С другой стороны, к замужней женщине меньше поползновений. Какая-никакая, а защита. Навязывать король пока точно никого не станет.
– Итак, аргерцог, каковы наши дальнейшие планы? Вас, я так понимаю, ждут в столице? Для выполнения прямых обязанностей. Сразу оговорюсь, что послов с вами не отпущу. Им еще выздороветь для такой поездки надо. Что же касается морфа, простите, вашего сына, предлагаю не оттягивать и отправляться за ним, как только вы закончите ответное письмо.
Я оговорилась, но смущения не испытала. Что поделаешь, если мысленно я его именно так называла, имя-то мне тогда еще не было известно.
– Я не собираюсь возвращаться. Пока – точно. Я лишь догадываюсь о состоянии сына, но предполагаю, что его реабилитация займет гораздо больше времени, чем даже мои самые смелые предположения. К тому же мне нужно проанализировать гораздо больше информации, чем я изначально рассчитывал. Хозяйка, я могу получить ваше разрешение на въезд в Колыбель своих людей?
Я вздохнула, прекрасно понимая, зачем аргерцогу ближники. Некоторые приказы лучше отдавать лично. И он явно позовет лишь тех, в ком полностью уверен. Мне бы его уверенность!
– На условиях клятвы, Ваша светлость. И только если вы действительно уверены в верности этих людей.
– Благодарю, Хозяйка. С вашего позволения я напишу ответы на вестники. Это не займет много времени.
– Здесь писать будете?
– Мы же вроде уже выяснили, что мне от вас нечего скрывать, – хмыкнул мужчина, придвигая к себе мои писчие принадлежности и бумагу.
Я рассмеялась, не удивившись, что мой смех подхватил аргерцог.
И пусть смех был несколько нервным, так и ситуация вырисовывалась крайне нервная. Что предстоящий поход за его сыном (он может и не показывал этого внешне, но за Виктрана мужчина очень сильно волновался), что обстановка в столице.
Глава четвертая
Искать морфа по непроходимому лесу – то еще удовольствие. Ни троп, ни хоть каких-то ориентиров! Мы блуждали портальными маяками уже минут сорок. И, казалось бы, моя магия была связана с морфом, а вот поди ж ты, все равно что-то сбивало. Искажало портал, открытый духом. Мы словно по кругу ходили вокруг того места, где залег мышонок.
И Хранитель пока не понимал, что именно его сбивает. Хотя предположение сделал – Священная Пара оберегала морфа.
В это, к слову, очень хорошо верилось, учитывая все произошедшее ранее. Виктран для богов был очень ценен и важен.
Но я же его не убивать иду! Наоборот – в чувство привести, вернуть в лоно семьи. Что не так-то? Зачем меня кругами водить?!
Мы сделали очередной прыжок, после которого Амадео запросил отдыха. Можно было подумать, что он меня на себе таскает, и ему тяжело. Мы ж почти ногами по сугробам и не лазили!
– Что-то не так, Хозяйка? – с трудом пробив себе дорогу к дереву, к которому и прислонился (считай, ухнул в снег у ствола), спросил Амадео.
– Мы почему-то ходим кругами. Конечная точка, по сути, не меняется, но мы к ней выходим с разных сторон. Можно ради интереса повесить на это вот дерево одеяло и снова воспользоваться силой Хранителя, но я уверена, что мы окажемся здесь же, но подойдем уже с другой стороны…
– То есть Хранитель не может нас перенести конкретно в то место, где сейчас находится мой сын?
– Получается, что так…
– Ваша светлость, так значит, нам больше и не нужно перемещаться. Мы достигли нужной точки. Просто Виктран не на поверхности, – мужчина широко улыбнулся. – Вы же сами говорили, что он сейчас в виде мышонка. А значит, он или в норе, или в дупле. Но нора вероятнее.
Я и сама об этом думала, но надеялась, что нас или в то самое дупло носом ткнут, или ногами к норе приведут. А получалось, что нам следовало немаленькое пространство перепроверить, потому что моя нить, словно клубок какой-то, оплела всю площадь этой заснеженной «поляны» и постоянно находилась в движении. О чем я, конечно, и сообщила Амадео.
Ориентир есть, но он вот такой… запутанный.
– А я вам на что? – усмехнулся аргерцог. – Вы, Ваша светлость, отвернитесь, мне бы перевоплотиться.
Вряд ли он меня стеснялся, но спорить я не стала. Действительно, а еще один морф мне на что? Уж он-то и под снегом почует даже слабое биение сердца…
– Аррр!
Нет, я, конечно, не шибко удивилась, увидев матерого, черного, с небольшой проседью в шерсти волка, но честно – если б не знала, что передо мной морф, испугалась бы не на шутку. Он был выше в холке, чем волк Виктрана, и безобидным совершенно не выглядел. Куда там! Наоборот, от него за версту веяло опасностью!
– Хороший волчок, красивый, и зубы крепкие… Но можете больше их не демонстрировать, я правда все рассмотрела.
Кашляющий лай стал мне ответом. Будто аргерцог собственным смехом подавился. Тоже мне шутник!
– Давайте так, вы сейчас к своим ощущениям прислушаетесь, а я попробую сосредоточиться на своей связи с вашим сыном. И, может быть, удастся задать более точное направление. Так сказать, узнать, где копать.
Мой юмор Амадео оценил, снова разразившись кашляющим лаем, но уже гораздо более тихим.
Сказано – сделано. Я притулилась к тому же стволу дерева, к которому прижимался Амадео, и нашла удобную позицию. Все ж когда ты постоянно в снег проваливаешься, да так, что у тебя пятки выше головы оказываются – такой себе расклад. И закрыла глаза, выпуская на волю свою магию.
Где же ты, спящий красавец?!
На мою магию отозвалась земля, я будто ощущала стук ее сердца. Сонный бег ее токов, ее радость от того, что я здесь. Это были настолько странные чувства, как будто что-то большое, бесконечно тебя любящее начинало убаюкивать своей любовью. И ты нежишься и нежишься, напрочь забыв о том, зачем вообще обращалась к магии и для чего тревожила спящую до весны землю.
– Ой! – невольно вскрикнула, когда большой язык внаглую прошелся по моему лицу. – Аргерцог, вы чего делаете?!
– Рррр!
Ну а какого еще ответа я ожидала?
– Рры, рра, рррав!
Он как будто отчитывал меня! И так-то не сильно был неправ. Я ведь действительно забыла, что именно хотела делать. Сидела, опершись на могучее дерево, и блаженствовала оттого, что меня Колыбель любит. Тьфу, Настька!
– Простите, замечталась. Что-то нашли?
Волк мотнул головой.
– Давайте я еще раз попробую и не буду отвлекаться. Не буду!
Поведение аргерцога в какой-то мере было милым. Если исключить тот факт, что передо мной стоял огромный волчище. Страшный он, что поделать?
Я снова закрыла глаза, выпуская магию, но на этот раз не растворяясь в гармоничном пульсе земли. Не растекаясь по всей площади Колыбели, сфокусировалась на том месте, где сейчас находилась.
Мне нужно найти морфа. Потянуть за свою нить, которая вилась зигзагами и запутанными петлями… и уходила вниз!
– Есть! – радостно выдохнула я, распахивая глаза и указывая левой рукой направление. – Три больших шага от меня, между теми двумя деревьями. Там, наверное, что-то вроде заячьей норы.
Вообще, зайцы чаще копают небольшие и неглубокие норы в снегу, а тут явно еще с осени нора… Впрочем, может, местные зайцы и такие копают. Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли о флоре и фауне Земли. Пора бы научиться не оперировать мерилом чужого мира… Этот мир иной.
Я наблюдала за тем, как мощными лапами аргерцог разгребал снег, и думала о том, что стоит его остановить и отдать приказ духу. Он бы снег враз убрал…
Но зачем мешать человеку, который так старается? Пусть копает. Если процесс затянется, тормозну. Мне все равно не холодно, дух согревающий купол вокруг меня наколдовал. В общем, пусть копает.
Ждать сильно долго и не пришлось. Амадео такую скорость развил, что скоро его из-за огромного сугроба и видать-то не стало. Вообще, я и опомниться не успела, как, во-первых, исчез волк, и тут же будто бы лопнула струна – моя нить оборвалась. И, во-вторых, из сугроба ловко и грациозно выпрыгнул довольный кот с мышью в зубах… Живой мышью.
– Домой! – скомандовала я, когда Амадео оказался у моих ног.
* * *
Я наблюдала за тем, как моя малявка треплет холку старого волка и периодически хлопает того по морде. А он морщится, но терпит. Лишь иногда порыкивает, когда Илюшка силы не рассчитывает и действительно делает больно.
Впрочем, Амадео его не кусал, предостережения хватало, чтобы козявкин тормознул и принял зело виноватый вид. Зело виноватый вид у моего чадушка – это состроить скорбную, почти слезливую мордочку на опережение, чтоб вот не ругали и от большой живой игрушки его не уносили.
Второй волк сидел тут же и наблюдал за действиями Илюшки. Причем с таким растерянным видом, будто спрашивал: что он тут делает и зачем вообще за нами пришел? Сам ближе не подходил и выглядел дезориентированным, но при этом на улицу не просился, как это было в первую веху его пробуждения и преображения из мыши в волка.
Тогда он сбежал из своих покоев (в поисках выхода на улицу), основательно перепугал домочадцев, умудрился обрычать меня и получить по морде от Илюшки. Каюсь, не углядела – настолько ошалела от рычания морфа, которого, на минуточку, уже давно считала частью своей большой семьи (сколько, считай, мы вместе прожили!). А Илюшка рыка не испугался. Какое там… Он же по морфу скучал и так давно не видел!
Деточка активно к нему подползла, а когда волк и на него оскалился, Илиас со всей детской дури напополам с магией и врезал ему. А там уже дух подсуетился – переправил полудохлое чудовище в лес. Только к ночи вернул волка обратно…
К сожалению, в человека Виктран пока не превращался. Весь прошлый вехим мы его выхаживали и приводили в сознание. Уж каким образом над ним колдовал аргерцог, мне было неведомо. Но из спальни сына он каждый раз привидением выскальзывал, ел как не в себя и снова тенью возвращался к сыну.
Моя помощь не требовалась. Амадео помогал только Тирхан, и пару раз он брал с собой Радию. Понятно, что девочке помимо теоретических знаний требовалась практика в управлении целительским даром, но из покоев она выползала в таком же состоянии, что и аргерцог. Учитель же пусть и бодрым не выглядел, но и настолько загнанным – тоже. Я не мешала им, хотя переживала за них не меньше, чем за пациента.
Одно я знала точно – восстановиться полностью у наследника рода Аригальерских пока не вышло. Он понимал, что рядом с ним отец (правда, вопрос был в том, насколько он соображал, что означала такая родственная связь), понимал, что кругом нет врагов, и на этом, пожалуй, все.
То, что он человек, а не зверь, то ли принимать не хотел и противился, то ли сейчас его организму для восстановления требовалась именно такая форма. Полторы недели – слишком маленький срок, чтобы понять. Спасибо вообще, что очнулся.
С того момента, как Виктран устроил переполох, прошло три дня. За это время домочадцы заново попривыкли к волку, но все равно огибали его по широкой дуге. Единственным, кто не желал понимать, что дядю морфа надо оставить в покое, был мой сын. Вчера он даже истерику устроил, да такую, что у меня терпение лопнуло, и я потребовала от духа звукоизолировать этого мелкого пакостника, а заодно взять под контроль его магию, которая в таких случаях шарашила во все стороны. Также я запретила Хранителю успокаивать эту козявку, что дух нехотя, но выполнил.
В общем, орал мой богатырь, по воздуху кулачками колотил, но быстро сообразил, что зрителям до его беды бедовой никакого дела нет. А мама и вовсе чужого ребенка на руках держит и что-то ему рассказывает. Это ко мне как раз Дариола с Родриком заглянули…
Не знаю, насколько воспитательного момента хватит, но пока – тишь да гладь.
Волк Виктран подходил к нам только по собственному желанию. Большую часть времени он или по первому этажу бродил, пугая слуг, либо в саду зависал. Однако под вечер присоединялся ко мне и «тихим» играм в моей гостиной, куда я больше никого не пускала. Как вот сейчас. Сам за нами поперся. И наблюдал за сыном и мной, мастерящей детям игрушки (на самом деле я уже их доделывала. Все ж праздник Пения Метели через пару вех уже). Ну и Амадео рядом с ним в такой же форме… Прям парочка неразлучников.
Впрочем, аргерцог – молодец. В основном, именно благородя его усилиям в волке заглушались звериные инстинкты…
Со мной рядом почти всегда находился Илиас, а ему, конечно же, большие собачки были очень интересны. И Амадео терпел поведение своего любознательного крестника. Илюшке, конечно, хотелось бы в Виктрана закопаться, как бывало раньше, но тот держал дистанцию, да и Амадео был начеку, беря огонь на себя и отвлекая мелкого разными трюками (жаль, фотоаппарата не было, а то такой бы компромат заимела… Ну или сохранила для потомков).
– Ррр!
– Сам туда иди, – машинально огрызнулась я, увлеченная ушами очередного вязаного зайца. Точнее бантом, который пыталась не слишком криво приладить к уху.
– Рра-ры!
– Я говорю: сам лежи на ковре! Мне и на софе преотлично работается.
И тут-то я осеклась и, наконец, оторвала взгляд от игрушки. У моих ног стоял волк Виктран и настойчиво тянул меня за юбку вниз. С учетом того, что до своей «гибели и воскрешения» он подобное уже проделывал и периодически звал меня посидеть на полу с Илюшкой, я автоматически на его порыв и ответила. Но… Почему он зовет меня сейчас, ведь совершенно точно меня не узнает? Да, врагом не считает, но явно утратил память и о нашем знакомстве, и о наших приключениях.
– Арр! Рыы! – снова потребовал волчище и сильнее дернул за юбку.
Примечательно – не порвал. А я поймала взгляд другого волка, в котором без всяких слов легко было прочесть мольбу: пожалуйста, подчинитесь просьбе сына. Ладно, потом Амадео обязательно мне все объяснит.
Я вздохнула, отложила свое рукоделие и позволила Виктрану не только потянуть меня за собой, но и усадить на пол примерно в шине[13] от Илюшки, который тоже с любопытством наблюдал за мамой, ведомой морфом.
А вот дальше…
Я правда не собиралась смеяться. Вот честное слово! Но это было просто выше моих сил!
Виктран явно вспомнил времена, когда сворачивался калачиком вокруг корзины с моим сыном (когда я ее на пол ставила), а позже и просто ложился рядом с ребенком, образуя вокруг него надежное меховое кольцо.
Поначалу я не понимала, чего Виктран суетится и что пытается сделать. Он стремился обернуться вокруг меня, сидящей на ковре, но у него не получалось взять меня в полное кольцо. Тут, пардон, его габаритов для этого было маловато! Может, будь я в тонкой сорочке, еще бы что-то вышло. Но я была в платье, пусть и домашнем, однако с довольно пышной юбкой. А волк хоть и мощный, да все равно для такого маловат. Тем более, он хотел именно в плотное кольцо улечься.
Какое-то время я еще держалась и не смеялась. Плотину прорвало, когда Илюшка понял, чего хочет Виктран. Сын состроил такую недовольную и обиженную гримасу, что я не выдержала – расхохоталась! Я смеялась, прикрыв руками лицо, пока моя козявка выводила возмущенные рулады, которым тихонько вторил скулеж Виктрана. Тот плюхнулся на попу рядом и в недоумении крутил башкой.
Смеясь, я сквозь пальцы наблюдала за гневом сына, за округлившимися глазами Амадео, который даже не пытался как-то скрыть свое удивление. Наоборот, казалось, что еще чуть-чуть – и мне помимо истерящего сына придется еще и аргерцога в чувство приводить.
Так, Настька, вдох-выдох… И хватит ржать. Пора эту богадельню в порядок приводить.
– Илюшка, иди ко мне.
Я протянула руки сыну, который почти вошел в раж, но, услышав меня, судорожно всхлипнул, подавил в себе новую руладу (ух, как он может, когда хочет!) и активно пополз в моем направлении. Я подхватила свою капризную деточку и слегка подкинула на руках. Поймала – и повторила это действие дважды. Уж я-то хорошо знала, как мое чадушко любит летать и как можно перенастроить его эмоции.
Вот и сейчас Илиас перестал всхлипывать и начал улыбаться. Сначала словно нехотя. Но затем громко рассмеялся. Вот и ладушки.
Я поднялась с пола и обратилась к морфу:
– Ты ошибся, с тобой была не я. Ложись! Я покажу, как было.
Честно говоря, немного сомневалась в том, что Виктран послушается. Однако волк не стал противиться и действительно, немного помяв ковер, улегся. Я вздохнула, мысленно попросила Хранителя быть начеку и, шагнув к Виктрану, уложила сына прямо в центр живого одеяла – считай, прям на живот волка деточку положила. Там уже Илиас сам докрутится в ту позу, которая ему будет удобна.
Понятное дело, ребенок был счастлив от подобного. Я же отслеживала реакцию волка, который неотрывно следил за мной. Казалось, будто он вроде и начал вспоминать, как бывало раньше, но при этом ему словно чего-то не хватало. Я вздохнула и мысленно прокрутив все моменты, когда морф вот так ложился с Илиасом, пришла к выводу, что, скорее всего, он вспомнил только один из множества эпизодов, когда я тоже была рядом и очень близко. А значит…
Я опустилась на ковер и прислонилась спиной к спине морфа. При этом ни его морду, ни Илюшку не видела.
– Мы иногда сидели вот так, – негромко пояснила я. – Ты часто лежал так с моим сыном, успокаивал, укладывал его спать. Я редко садилась к вам, но, видимо, ты вспомнил именно этот момент. Мой сын любил спать с тобой, он быстро засыпал в твоем кольце…
– Уууа-арр-уу… – вдруг жалобно выдал волк. – Ууу…
Я замолчала, обдумывая, что же такое он хочет сказать, отчего так тоненько что-то просит… И вспомнила!
– Колыбельную? – тихо спросила я.
Ответа не последовало, но… Закрыв глаза, я вспоминала все песни, которыми убаюкивала сына. Меня не очень волновало то, что за происходящим наблюдал Амадео. К тому же мне было несложно что-то спеть. Иногда за работой на луме я могла напевать себе под нос.
– Ур-р-р? – мягко выдохнул морф, будто спрашивая: споешь ли?
И я не стала его разочаровывать:
Поет метель над спящим лесом,
Кружат снежинки над двором,
Зверятам маленьким и детям
Несут пушистый, нежный сон…[14]
[14] Стихи автора
