Настя Любимка
Хозяйка Священной Колыбели
Глава пятая
– Они уснули, да? – спустя песни четыре негромко спросила я.
Спросила, потому что уж слишком затихли и Илиас, и Виктран. Дыхание морфа, которое во время моего пения было прерывистым, теперь звучало едва слышно и глубоко… Да и я сама очень уютно пригрелась у мохнатого бока. И если бы не осознание того, что морф уже не тот, что был раньше, да и наблюдатели присутствуют, могла бы и сама рядом растянуться и задремать.
– Верно, оба. Прошу, Хозяйка, – Амадео оказался передо мной в облике мужчины и протянул мне руку. – Разрешите помочь.
Он улыбался и смотрел на меня сейчас как-то по-другому. Будто в моем лице таился ответ на великую загадку, но он никак не мог его найти.
От помощи я не отказалась, хотя могла попросить об этом духа. Откровенно говоря, Хранитель мог бы меня и обратно на софу усадить, ведь я сейчас не особо подвижной была (а вы посидите неподвижно, подтянув ноги под свою попу! Да так, чтобы спустя минут пятнадцать ноги не затекли!). Но я решила позволить аргерцогу побыть джентльменом. Хочется ему поухаживать за дамой – просим!
Поэтому без зазрения совести повисла на мужчине и позволила отволочь меня на софу. Ладно хоть, аргерцог оказался тертым калачом и сильным мужчиной, несмотря на свой возраст. Так что меня, считай, бережно и отвели, и усадили, и даже чаю предложили.
Точнее как… Амадео, пока я переводила дух, выскользнул из гостиной в коридор, а вернулся уже со столиком, катя его перед собой. То, что слуги сами подсуетились о чае – осталось за кадром. Добытчиком все равно был аргерцог. Во всяком случае, выглядел он именно так.
А мне да, пить хотелось. Да и переговорить не мешало, пока самые главные хулиганы – наши дети – спали.
Аргерцог продолжил ухаживание: разлил чай по чашкам, положил в тарелку передо мной выпечку и придвинул поближе ко мне вазочку с вареньем.
– Вы пейте, Ваша светлость. А я пока начну говорить, – улыбнулся мужчина. – Для начала благодарю, что не стали отказывать в просьбе. В восстановлении разума и памяти моего сына любая деталь, любая мелочь может оказать решающую роль.
Я кивнула и приступила к чаю. На самом деле я и стакан воды бы залпом осушила, но, уловив аромат мяты, довольно улыбнулась. Она явно освежит лучше, чем просто большое количество воды.
– Конечно, мне бы хотелось, чтобы катализатором в процессе возвращения сознания человеческой личности Виктрана был я… Но все указывает на то, что им являетесь вы.
– Будь это так, разве бы он на меня рычал? – усомнилась я.
– Не стоит сравнивать поведение Виктрана в первую веху обращения и прихода в сознание и поведение в сейвеху. При пробуждении в нем было слишком много звериного, а от человека оставалась лишь память крови. Потому и меня он воспринял как несомненного вожака, хотя и пытался позже доминировать, – от улыбки Амадео не осталось и следа. – Могу гордиться своей формой, будь я менее крепок – все могло бы закончиться печально.
– Печально бы не закончилось. Не забывайте, что вы находитесь под присмотром высших сил. Если бы вам что-то грозило, вам бы помогли. А начнись вдруг свара двух волков – вас бы тотчас разняли…
– Да-да, ваш Хранитель…
– Не только. Я говорю обо всей Священной Колыбели. Этой земле претит жестокость и насилие, она не вмешивается только в естественные процессы течения жизни. А вы – ненастоящие волки. Вы – люди, пусть порой и в ином облике. Ее не обманешь.
Говоря об этом, я вспомнила людей, чей разум был задурманен. Уверена, даже с учетом зимы – если бы что-то пошло не так, а Хранитель не успевал помочь, энергия земли вмешалась бы. Не знаю, каким образом, но по ушам получили бы оба: и стар, и млад.
– Анастейзи… Если позволите так обращаться.
Я кивнула. Давно уже пора, учитывая смену характера нашего общения и отношений. Понятно, что изначально я настаивала на том, чтобы со мной не фамильярничали. Однако учитывая, что теперь сама, порой забывшись, звала аргерцога по имени, без титула… В общем, общее горе – оно сближает.
– Вы умны, и прекрасно поняли мой посыл. Я уверен в том, что вы – катализатор, ключ к тому, чтобы Виктран вернулся к изначальной форме. Уж отчего он выбрал якорем именно вас, я понять пока не могу. Возможно, оттого, что вместе вы пережили многое. Именно потому его неосознанно тянет к вам. Он ждет каких-то действий, но их не происходит, и это заставляет его память дарить ему воспоминания, тревожит его разум, беспокоит зверя. Обрывочные воспоминания, вот как сейвеху. Он был уверен, что такое уже случалось, но при этом полностью восстановить картину событий не смог.
Я вздохнула. Как сказать аргерцогу, что его сын оказался идеальной нянькой? Но да, он прав, за эти полхода мы вместе пережили очень многое… Такое, что и на всю жизнь бы хватило.
– Первые вехи я подавлял разум зверя в сыне, заставляя все чаще обращаться к памяти человека. На руку мне сыграли и наша кровная близкородственная связь, и разговоры о его матери, которую мой сын безмерно любит. О детстве, которое он провел в нашем поместье… Каждую ночь я нашептывал ему истории о нем, о его человеческом «я», заглушая звериные инстинкты. Но добился только послушания.
Я действительно понимала, что именно хотел сказать Амадео, можно было бы обойтись без подробностей процесса, но… Аргерцогу явно хотелось высказаться, выговориться. И я не стала мешать. Иногда нам всем необходим человек, который мог бы выслушать.
Уверена, его жена – именно такой человек, просто ее нет рядом. А я есть. И никогда не напомню о минуте слабости, не выдам кому-то третьему суть нашего общения.
– Возможно, будь рядом Лианелия, она бы достучалась гораздо быстрее меня и преодолела все страхи и прогнозы лэдора Тирхана. Он не дает гарантий, что при обращении в человека разум Виктрана будет обретен им полностью. По его прогнозам мы можем столкнуться с чем угодно, вплоть до безумия.
Я вздрогнула и подавила в себе желание протянуть руку и сжать ладонь аргерцога. Он точно не сочувствия и жалости от меня хотел. А Тирхан еще по ушам получит за то, что не все мне рассказывал!
– Будь у сына любимая женщина…
– Сейвеху она точно никуда не поедет. Ведь его невеста – Ее высочество, не так ли?
– Не мне вам, Анастейзи, рассказывать, что невеста и любимая могут быть разными людьми. Да и о том, как устроены браки в высшем обществе, вы знаете лучше меня. Мой брак по любви. По воле Священной Пары я встретил ту, с кем моя душа поет в унисон.
Вспоминая о своей жене, аргерцог нежно улыбнулся. Я даже засмотрелась. Я не видела Лианелию, но, пожалуй, была бы не прочь познакомиться.
– Когда поступило предложение о браке от Его величества, я дал Виктрану свободу выбора. Вы можете мне не верить, но для нашего рода важно, чтобы рядом с мужчиной была не просто женщина с регалиями, древней кровью и огромными заслугами. Она должна быть любимой. А все остальное мы и сами дадим. Но там не было любви. Восхищение, уважение, может быть, искра страсти. Но точно не любовь. Поэтому даже пожелай Ее высочество прибыть к вам в герцогство Моррисон для помощи жениху, толка бы не вышло.
– Я правильно понимаю, что подобное обусловлено именно вашим двойственным даром? Виктран на моих глазах превращался не только в птицу и зверя, но и рыбой был. А насколько я помню, это противоречит общедоступной информации о метаморфизме. Или мне рассказали не все.
– В кого он превращался? – хрипло спросил Амадео.
Я напряглась и на миг прикрыла глаза, вспоминая моменты тех событий, что происходили в источнике.
– Он был огромной черной рыбиной. Мощной, сильной… Я не знаю ее названия. Плавал в источнике четы Геварских… Вместе со мной и Илиасом.
– Где?!
– В Священной Росе. Послушайте, вам плохо?
Я не на шутку разволновалась. Потому что мужчина побледнел, а взгляд его стал каким-то пустым, отрешенным и, вместе с тем, ошеломленным.
– Амадео, сделайте глубокий вдох и медленно выдохните. Давайте со мной, под счет, вдох на один и выдох на пять. Хорошо?
Аргерцог никак не отреагировал. Но я все равно начала считать, и противный спазм волнения отпустил, потому как мужчина начал послушно дышать.
– А теперь чуть подольше задержим дыхание и выдохнем на счет десять, – спустя пару минут произнесла я, продолжая дыхательную гимнастику.
Уж не знаю, что именно его шокировало – способности ли сына, или то, что мы в источнике купались, но это явно была информация из разряда неординарных. Хотя лично меня факт совместного купания не так смущал, как волшебство Священной Росы.
– Вам лучше?
– Да, благодарю, – осторожно произнес мужчина.
Я же внимательно его рассматривала. Краски вернулись на лицо, да и в целом вроде нечего было опасаться.
– Смочите горло, – предложила я и подтолкнула к нему его чашку, к которой он так и не притронулся. – Что вас так встревожило?
Пришлось подождать, пока Амадео одним махом осушит чай и оставит чашку в сторону.
– Анастейзи, а вы не могли бы подробнее рассказать о том, что происходило в Священной Росе?
Я ощутила, как к лицу прилил жар. Нет, стесняться мне было нечего, но я вдруг вспомнила все те чувства, что испытала там, когда в непроглядном тумане за моей спиной словно бы стоял мужчина… нежно касавшийся моих плеч…
Надеюсь, щеки не окрасились в нежно-розовый, а то и красный цвет, лицо-то я продолжала держать невозмутимым.
– Вас вся последовательность действий интересует? Или только моменты превращений Виктрана?
– Превращений?
– Да, потому что он и вороном был, и волком, и рыбиной, и… мужчиной. Последним – краткосрочно, и лица я не видела, но…
– Мужчиной?!
– Так… Если вы продолжите волноваться, я более ничего не скажу.
Амадео задышал. Причем по той методике, которую мы выполняли до этого. А я задумалась. Вдруг по местным меркам я над его сыном надругалась? Замужняя женщина – и соблазнила несчастного мальчика, у которого, на минуточку, есть невеста.
Эта мысль меня рассмешила. Забавно, а ведь я до сих пор так и не спросила, сколько этому мальчику лет.
– Анастейзи, я готов вас слушать. Расскажите все, что помните. Особенно о том, что, на ваш взгляд, кажется важным или странным.
– Хорошо, но только при условии, что вы потом объясните мне и свою реакцию, и то, почему так сильно волнуетесь.
– Обещаю.
К концу своего повествования я охрипла. Амадео не просто слушал, он буквально вытаскивал из меня все подробности, задавая уточняющие вопросы. Был настолько дотошным и въедливым, особенно по части тех эмоций, которые я испытывала, что я не выдержала и одернула его, заявив, что они к делу никакого отношения не имеют. И вообще, я не на допросе. Душу же чуть не вынул!
– Что ж… я ошибся, – спустя минут десять тишины изрек Амадео каким-то обреченным тоном. – Я был не прав.
– В чем?
– Виктран обрел свою пару.
– Так это же прекра… – и осеклась. Хоть я и устала, но не настолько, чтобы тупить. – Вы хотите сказать, что его пара – я?
– Не хочу, но скажу. Да, он выбрал вас. И Священная Пара его выбор одобрила.
На этих словах Амадео нахмурился.
– Послушайте. Возможно, ваши предположения преждевременны. Вы сами знаете, как влияет на человека радрак, а ваш сын носил его долго. Уверена, что вы ошибаетесь, потому что тогда меня выбрал не человек, а животная сущность. Вероятно, это не то, что должно быть.
– Анастейзи, то, что Виктран в источнике обрел человеческий вид – это и есть благословление Священной Пары. Потому что будь все иначе, он, неся на себе радрак, на это не был бы способен! И совершенно неважно, что вы не видели его лица. Более того, источник не принял бы вас троих одновременно и не наделил бы магической энергией. Но он принял вас именно троих! Вероятно, тогда и связав Илиаса с Виктраном. Вот отчего ваш сын так к нему тянется! Это практически первый этап обряда!
Амадео больше не держал лицо. Он был в отчаянии и даже не пытался скрыть панику.
– Но есть кое-что еще, гораздо существеннее. Наш род особенный, вы совершенно правы. И мы действительно обретаем не одно направление дара метаморфизма. Но с определенным условием. Второе направление дара становится доступным только тогда, когда мы встречаем родственную душу – свою пару. Вы сказали, что он стал рыбой. До сейвехи я был уверен, что мой сын может использовать дар метаморфизма только в отношении птиц и животных.
– Тогда зачем вы позволили ему заключить помолвку? Зная, что ему необходимо найти родственную душу? Зная, что для вашего рода это очень важно?
– Важно. Но необязательно. И каждый для себя решает сам, как ему поступить. Бывали случаи, когда родственную душу за всю жизнь найти не удавалось. Мне повезло, моему отцу – нет, моему деду – тоже. Понимаете?
– Понимаю, что род все равно продолжать необходимо вне зависимости от того, будет ли жена любимой или просто подходящей женщиной.
Я устало потерла виски.
– Может, его превращение в рыбу было исключением из правил? Честно, я не могу вспомнить, чтобы он еще раз превращался в кого-то с жабрами…
– И ухаживать не пытался?
– Вы шутите? Каким бы образом он это делал в теле животного?
И тут-то я вспомнила!
– По взгляду вашему вижу – что-то было… – словно пес, почуявший след, насторожился Амадео.
– Сказка была. О дереве Жакрад. Виктран, будучи в теле ворона, преподнес мне цветущую веточку с этого дерева, а Тирхан рассказал о легенде.
– И вы согласились?
– На что? – сначала я не поняла, но в итоге вспомнила про значение цветов, а не только о его плодах с чудесными свойствами. – Дала ли разрешение ухаживать за собой? Нет, конечно!
– Я жалею о том, что в сезон вашего дебюта моего сына не было в столице. Если бы он встретил вас раньше Радана, ваша жизнь сложилась бы совершенно иначе…
– Амадео, – я произнесла его имя твердо и строго. – Тот факт, что он, возможно, обрел в моем лице родственную душу, не говорит о том, что я стану его женщиной. Я замужем. Более того, мне не нужен ни муж, ни любовник. Меня совершенно устраивает и мое герцогство, и мой сын. Свой род я уже продолжила. У вас нет на меня прав. Не стоит думать, что вы их обрели, раз Священная Пара одобрила выбор Виктрана.
Мужчина снова побледнел, но я все равно продолжила так же жестко.
– Я тоже себя люблю и считаю, что я – хорошая мать, замечательный опекун своим воспитанникам, красивая женщина не с соломой в голове. К тому же щедро одаренная магией и даже с божественным приданым. Однако это не значит, что если бы одобрения на ухаживание попросил какой-нибудь другой род и другой мужчина, Священная Пара не дала бы его. Просто я – шикарный вариант. Понимаете, к чему я клоню?
И надо же было в этот момент мне озариться радужным светом! Боги явно веселились и надо мной, и над Амадео, больно щелкнув того по носу.
Потому что они словно подтвердили мои последние слова. Что вот да, появись кто еще достойный – и тоже бы одобрение от них получил.
– И если вы забыли, то напомню, что расторжение брака невозможно.
Я наблюдала за тем, как мужчина менялся на глазах. Каюсь, была мысль попросить духа притащить Тирхана, я действительно волновалась за сердце собеседника. Такие вести получить, да еще с таким жестким отпором – никаких нервов не хватит. Но аргерцог и в этот раз удивил меня. Больше не было бледности. Мужчина подобрался и холодно, даже как-то оценивающе смотрел на меня, будто принимал какое-то решение. А затем твердо и безапелляционно произнес:
– Вдове расторжение ни к чему.
Моя кривая улыбка заставила аргерцога напрячься. Я смотрела на этого мужчину, а внутри меня закипал гнев. И нет, не оттого, что я не могла понять его мотивов и желаний.
Как раз оттого, что я отлично все понимала.
– Вдове, значит…
Я посмотрела на мирно спящего и, чего уж врать, совершенно счастливого ребенка, который наконец получил то, что хотел, и попыталась успокоиться. Взглянула на волка, который тоже мирно спал…
Как смеет Амадео решать?!
Родственная душа? Пара?
Я давила в себе смех, который рвался наружу. Мне не было весело, горечь и злость бушевали внутри.
Кому нужна была несчастная осиротевшая девочка? Девочка, что держалась назло всему пять лет, пытаясь выжить, получить крохи внимания и любви!
Разве она просила несметных богатств? Если бы не ее титул, за которым, по сути, не было ничего, кроме древней крови, она могла бы выйти замуж за кого-то другого, не столь богатого и опять же титулованного, как Радан, а кого-то попроще – и на самом деле стать счастливой. Могла бы, если бы ее титул не накладывал на нее ограничения. И не требовал найти жениха с такой же родословной, как у нее! Она жила впроголодь со своим дядей, выполняла работу наравне со слугами и замуж вышла, понимая, что ее роль – быть ширмой, тварью бессловесной. И все равно верила в то, что у нее выйдет договориться с мужем… Получить свой угол, где она будет хозяйкой, крышу над головой, кусок хлеба, за который не станут попрекать. И ребенка, которому сможет отдать всю свою нерастраченную любовь… И она смогла! В таких нечеловеческих условиях, когда все отказывались протянуть руку помощи, находясь под постоянным физическим и психическим насилием, выносить здорового ребенка – подвиг! И родила Стейзи почти сама, меня в ее тело перенесло под самый конец.
Это не было моим желанием. Я прожила хорошую жизнь на Земле. Несмотря на трудные условия, на то, что и мое детство и юность не были простыми, я все равно считала, что прожила прекрасную, достойную жизнь, воспитала замечательного сына, увидела внуков… Мне не о чем было жалеть! И тем более просить! Не мне нужен был этот мир!
Я – лишь орудие в руках богов, пешка в их замыслах. Как и Стейзи.
Разменная монета. Была, есть и остаюсь ею. В их глазах.
В этом мире женщина не решает ничего. И неважно, какие у нее регалии, неважно, какими дарами богов она одарена!
Пока того не решат МУЖЧИНЫ, женщина будет жить так, как ИМ надо. Умирать по их желанию, быть счастливой – тоже по их велению и только тогда, когда им надо.
– Мразь вы, Ваша светлость, – спокойно, без капли эмоций произнесла я. – И вы, и все ваше высшее общество вместе взятое.
– Анастейзи…
– Я не договорила, – я перевела взгляд со спящих на аргерцога. – Пять ходов надо мной издевался муж. Пять ходов это тело не знало ни тепла, ни заботы, ни безопасности! И вы, и королевская семья дружно закрывали глаза на бесчинства человека, в чьей полной власти я находилась. И продолжили бы это делать дальше. В ваших глазах даже сейчас нет уважения к женщине, ее талантам, заслугам. Вы говорили о любви и родственных душах. А что же вы знаете о любви, если женщина в ваших глазах – хуже пустого места?
Я криво улыбнулась, заметив огонь гнева во взгляде Амадео.
– Где были вы, такие могущественные мужчины, когда это тело от очередных побоев исторгало такого желанного вам наследника Дарремского? Очередного мертвого наследника! Вы, вознесшие себя на божественный пьедестал! Где были вы с такими же уверенными заявлениями, как сейчас? Священная Пара – мужчина и женщина! Равные друг другу, гармонирующие друг с другом! Мир создала ПАРА! Так отчего же вы решили, что мужчина выше женщины? Что удел последней – угождать вам, рожать по вашему желанию и терпеть ваше отвратительное настроение, покорно дожидаясь, когда же у вас появится желание приласкать!
Я говорила кощунственные для него вещи. Но… жрецов ведь тоже пара! Они всегда действуют парами! И рождаются парами! Вся религия этого мира построена на существовании ПАРЫ!
И это не я попираю законы божественного мирозданья, это они разрушают собственный мир.
– Не вы меня спасли. Не вы даровали шанс на вторую жизнь, вытащив из-за Грани. Меня благословила Священная Пара! Не вам и решать, стану ли я вдовой. Не смейте вмешиваться в божий промысел!
Я поднялась с софы, мысленно попросив духа забрать Илиаса в детскую. Настроение доделывать подарки исчезло. Мне нужно было выдохнуть.
– Только из уважения к мужеству вашего сына я не отошлю вас и позволю находиться в Колыбели до возвращения его человеческого облика. Запомните, это не мне нужна ваша помощь. И ваша, и королевской семьи. Это все вы нуждаетесь в МОЕЙ помощи!
Глава шестая
Праздничного настроения не было. Но мне известна истина – его создает не повод, его создают люди!
А потому, несмотря на то, что атмосфера между мной и аргерцогом только накалялась, я смогла абстрагироваться и от его попыток выйти на откровенный разговор о собственных надеждах в отношении меня и моего будущего, и от попыток навязать мне свою точку зрения касательно происходящего в доме и деревнях.
Люди не меняются, и когда они привыкли контролировать вообще все, то, даже зная, что у них нет власти, пытаются все подмять под себя. Но у меня и склад ума иной, и менталитет, и выросла я вообще не здесь, поэтому давить на меня местным воспитанием и укладом бесполезно. И этот дохлый номер у аргерцога не пройдет, хоть обтанцуйся с бубном и пером в интересном месте! До чего Амадео дойдет собственным умом.
Помощничек, прости Господи… С таким помощником и врагов не надо.
Праздник Пения Метели мы отмечать будем так, как этого хочу я, а не так, как принято в высшем обществе. Может, Амадео и в курсе, как празднуют его простые люди, но это не означает, что я не внесу собственные корректировки и предложения. Ну или можно действовать так, как велит аристократия.
Пусть катятся к Шенмали!
Поэтому к подготовке праздника и его программе я подошла тщательно и спланировала все загодя. В чем мне с удовольствием помогли старосты деревень, Верховные жрецы, да и, в общем-то, все взрослые, которые были приближены ко мне и имели какую-никакую власть.
Изначально принято в такой день обпевать народ – встречать людей песнями. Сначала я думала, что обпевать – это колядовать на местный лад, но общего у этих традиций было только наличие гуляний. По домам никто не ходил, угощений не выпрашивал. Собирались все вместе вечером, жгли костры и пели песни. Собственно, это и было обпевание.
В столице, да и вообще в городах и деревнях других герцогств для всего народа выкатывают угощения – хлеб и медовуху (кто-то и на вино щедр), жгут один большой костер и гуляют до самого утра, прославляя в песнях Священную Пару, монархов, герцогов… В общем, всех тех, у кого народ в подчинении и находится.
Мы тоже будем жечь огромный костер (в нашем случае их будет четыре, по числу деревень плюс мое поместье), и угощения будут, но я решила внести элемент неожиданности, а заодно поощрить своих людей за их тяжкий труд и усердие. А посему каждый дом будет ждать подарок от их Хозяйки – по мешку муки, крупы и отрезу ткани.
Но самым главным событием для всех станет даже не само празднование Пения Метели, а то, что в этот день состоится несколько бракосочетаний. К условленному часу в Адузовцах соберется народ со всего графства, ведь храм мы отстроили рядом с этой деревенькой.
А пока в нашем доме творится дурдом. Все ж обвенчаться собираются не простолюдины, а Интена с Аррияшем. Им и общие покои уже приготовлены, в которых они теперь будут обитать – как-никак, супружеская пара, и наряды к самому ритуалу – спасибо подаркам принцессы и четы Геварских! А с петухами уже невесту начали наряжать…
Дариола колдовала над ее прической, Люси кружила над платьем, разглаживая невидимые складочки. Я же развлекала мелких – Родрика и Илиаса, которым нравилась всеобщая суматоха. И размышляла над тем, что миры, может, и разные, а люди все равно одинаковые и чувствуют одинаково.
Интена волнуется, как и положено любой невесте, девочки светятся от счастья и желания прикоснуться к прическе невесты – вплести свою ленточку. По традиции незамужние барышни вплетали свою ленту в косу невесты, чтобы получить божье благословление и непременно в будущем выйти замуж. К этому ритуалу допускались только те незамужние девушки, кому сама невеста благоволила. Понятное дело, что право получила и Люси, и мои старшие воспитанницы, Дариола же следила за тем, чтобы общую композицию прически не нарушили.
Иными словами, как только девочки закончат, она доведет все до ума. Я же чуть позже добавлю красок в облик невесты – немного косметики еще никому не помешало.
Пусть в этом мире и нет особого разнообразия, но летом мы не просто так развлекались в лаборатории. Помимо эфирных масел я и парочку помад смогла сделать. Потратив больше времени, можно было бы развернуться и вывести идеальную формулу да запустить в производство, но пока это только в будущих планах. Конечно, о суперстойкости помады говорить не приходилось, зато добиться сочного цвета получилось. В любом случае, земная смекалка плюс доступные ингредиенты – и даже будь Интена страшным крокодилом, я бы сделала из нее неописуемую красавицу.
Я так крепко задумалась, вспоминая о прошедшем лете, что даже не заметила, что Дариола давно закончила с Интеной и даже забрала обоих пакостников у меня. Уж не знаю, отчего так вышло, но Родрик с Илиасом, находясь вместе, устраивали не самые простые шалости – могли и стол перевернуть при должном усердии. И это с учетом того, что оба, вообще-то, еще и хода не отметили! А сейчас, похоже, ждали моих дальнейших действий.
– Какие вы умницы, – я улыбнулась всем. – Интена – невероятная красавица! Идите, собирайтесь, дальше мы справимся сами.
– А как же платье? – пискнула Люси.
– Я отлично справлюсь с ним сама.
Я широко улыбнулась, поймав пару ошарашенных взглядов. Марика и вовсе всхлипнула.
Была еще одна традиция в этом мире. Традиция, которой в отношении Стейзи пренебрегли. Наставления матери или ближайшей родственницы перед брачным ритуалом. Именно мать или ближайшая родственница обряжает невесту в праздничное платье (без помощи прислуги!), она же дает наставления или советы, а если требуется, то и про брачную ночь рассказывает.
Конечно же, последнее в нашем случае ни к чему, но со всем остальным…
Я ждала, пока нас оставят наедине. Как только из покоев вышли последние, Интена не сдержалась, всхлипнула, крепко обняла меня и прошептала:
– Анастейзи, дочка… Благодарю…
– Интена, не вздумай реветь! – обнимая ее, строго сказала я, мысленно вздохнув.
Дочка… По возрасту тела, может, и подхожу, а вот по возрасту души – скорее, наоборот. Впрочем, какая разница? Я давно уже не в старушечьем обличие, а няня моего сына – родной и дорогой мне человек.
Плюнув на все, крепко прижалась к женщине, первой в этом мире протянувшей мне руку помощи. Считает меня дочкой – только поблагодарю!
– Ты просто красавица! – отстраняясь, произнесла я.
И не лукавила. В Интене текла северная кровь. Ее кожа и на юге-то не сильно смуглела под жаркими лучами, а здесь, в нашем северном герцогстве, получив должный уход, стала белоснежной, бархатной. Волосы, постоянно спрятанные под чепец или шляпку, сейчас свободно падали на плечи. Смоляные локоны разбавляли разноцветные ленточки, вплетенные в тонкие косы, берущие начало от висков и закрепленные на затылке довольно тяжелым гребнем.
То, что тяжелым, я знала наверняка – сама же и дарила. Эту чудо-заколку я и заказывала чете Геварских еще летом. Правда, тогда думала, что для себя. В виде веточки с цветами Жакрада. Камни для этого гребня лично отпарывала от платья, подаренного Ее высочеством. Александриты, здесь именующиеся радужными, что для местного населения символизирует божественную силу. Все же магия богов имеет все оттенки радуги, а этот драгоценный камень имеет свойства хамелеона.
Интена еще немножко дала выхода эмоциям и, наконец успокоившись, позволила мне поколдовать над ее макияжем.
Хорошо, когда имеются свои густые, длинные, черные как смоль ресницы (тут впору позавидовать, честное слово!) – тушь не нужна. Да и не было ее, ибо этим вопросом я пока не озадачивалась. Только немного краски на щеки добавить, да на губы, сделав их сочными, как спелые вишни.
Теплый взгляд светло-ореховых глаз был чуть испуганным и вместе с тем радостным. Женщине до сих пор не верилось, что с ней это происходило на самом деле. Перестарком же считалась! Шутка ли – сорок два хода, а замужем ни разу не побывала.
– На вершине горы Имаас, там, где рождена Священная Пара, – начиная обряжать Интену, произнесла я, – распустился цветок невиданной красоты. Был он полон сил, из вехи в веху тянулся к небу, любовался рассветами, нежился в ночной тиши, радовался теплым лучам и плакал вместе с дождем. Доверчиво подставлял лепестки ветру, пускал корешки, крепче цепляясь за землю…
Я облачала невесту в подвенечное платье и почти машинально вела рассказ. Откуда подобное было в моей памяти – большой вопрос (впрочем, от богов все, от кого ж еще?). Потому что Стейзи знать такого не могла. Неоткуда и не от кого. То, что она знала о свадебных традициях и материнском предсвадебном ритуале – жалкие крохи. Я же сейчас просто выполняла механические действия и полностью отключила мозг, позволив магии в какой-то мере мною руководить… Примерно такое же состояние у меня было, когда Верховные жрецы клятвы давали…
– Видел яркие сны, в которых звал его другой цветок. Обещал быть надежной опорой, разделить все радости и печали, подарить новые ростки, которые непременно станут еще более прекрасными цветами… Показать новые рассветы ярче и жарче пожара, закаты, что укутают негой и покоем…
Я уже поправляла юбку и практически достигла кульминации повествования, когда, можно сказать, очнулась от транса и вздрогнула от того, что увидела.
Интена буквально вся была окутана моей магией. Тонкие нити нежной пелериной оплели платье, при этом совершенно точно не касаясь ее тела.
– Готов ли цветок покинуть отчий дом?
– Готов, – едва слышно ответила Интена.
– Готов ли он цвести на радость миру?
– Готов.
– Сквозь хода и в цветении, и в увядании помни о своем выборе! Помни и храни то тепло, что готова подарить! Будь счастлива!
В этот момент нити магии, оплетающие свадебное платье, пришли в движение. И если я испугалась, то Интена замерла истуканом, явно боясь пошевелиться.
На наших глазах творилось чудо. Магия меняла место приложения. Если до того она ложилась красивой кружевной пелериной поверх платья, то сейчас собиралась прямо возле сердца женщины.
Не знаю, сколько все это длилось, но итог оказался ошеломляющим. Я впервые видела, чтобы магическая энергия приобретала материальное воплощение. Тем более в виде огромной разноцветной броши. Примерно из такого же материала, из какого в Дарремском храме был сделан потолок. То самое цветное стекло… Которое теперь имело форму цветущей веточки дерева Жакрад…
– Благослови, доченька, на путь праведный, ведущий под сияющим небосводом, златыми лучами залитый, манящий птичьими трелями, обещающий радость рождения новой семьи…
И может, мне в какой-то мере было странно это слышать, но я точно знала, что это завершение ритуала. Оставалась только моя фраза, после которой я должна буду за руку вывести невесту. И вести ее до самого храма, где уже передать жрецам и жениху.
