Настя Мирная
Счастье для Хулигана
– Это не твоё дело, Егор. – как бы ни старалась придать голосу силы и уверенности, он больше похож на мяуканье охрипшего котёнка. Коротко прокашлявшись, смотрю ему в глаза. – Что тебе от меня надо? Зачем ты пришёл и по какому праву задаёшь мне такие вопросы? Мы никто друг другу. То, что мы когда-то встречались, на даёт тебе права лезть в мою жизнь.
Всего за долю секунды его ярость угасает так же, как и взгляд. Глаза становятся пустыми и ледяными. Он рвано вдыхает, раздувая крылья носа. Разжимает кулаки и опускает веки. Когда говорит, голос глухой и бесцветный.
– Просто встречались, Ди? И всё, да? Но ты права. Извини. Можем просто поговорить? Всего минуту, Диана, и я уйду.
Он сейчас кажется таким уязвимым, что мне хочется просто дать ему то, о чём он просит, даже если после этого умру от боли. Хочу ли я знать, что он мне скажет? Почему я надеюсь на то, что всё ещё можно вернуть?
Явно заметив моё замешательство, снова выступает Дима, руша то, что начало строиться.
– Слушай, друг, ты бы обороты сбавил, так нагло к чужой девушке яйца подкатывать. То, что между вами что-то было, ничего не значит. Диана теперь со мной, так что отвали.
Понимаю, что он старается помочь, но всё равно вскипаю. Вырываюсь из его рук, но в эту же секунду Северов дёргает меня за локоть в сторону и впечатывает кулак в нос Самойлова. От силы и неожиданности рывка начинаю заваливаться, но успеваю схватиться за ограждение. Зрение смазывается, и мне не сразу удаётся его сфокусировать, но вот маты и звуки ударов не дают ошибиться. Они дерутся. Какого хрена?
Сдаваться никто из них не намерен. По телосложению и мышечной массе Егор проигрывает Самойлову, но вот по ярости ударов явно в выигрыше.
Не раздумывая, влетаю между ними, стараясь растолкать в стороны, но и мне прилетает по рёбрам. Прижав ладонь к месту удара, не могу сдержать слёз и крика.
– Хватит! Остановитесь!
Скользнув по мне взглядом, Гора приходит в бешенство. Слишком знакомое выражение лица, чтобы не понять, что сейчас начнётся Ад.
– Ты ударил её. – шипит он, бросаясь на лейтенанта.
– Не намеренно! – орёт тот, уклоняясь от удара.
– Немедленно прекратить! – вспарывает пространство громогласный голос Арипова.
Как по волшебству, парни отпрыгивают в разные стороны и так же синхронно делают шаг ко мне. Замирают, разрезая друг друга глазами.
– Прости, Диана. – виновато высекает Самойлов, подходя ближе, но я торможу его, выставив ладонь вперёд.
Облокачиваюсь спиной на забор: из-за боли в рёбрах стоять ровно сложно. Вдыхаю очень медленно и осторожно, чтобы не стало хуже. Северов и Самойлов стоят по разные стороны в паре метров от меня.
– Что здесь происходит? – не повышая голоса, спрашивает Сергей Глебович, переводя взгляд с одного на другого, но задерживает по итогу на мне.
Почесав подбородок, внимательно всматривается в моё лицо. В глазах загорается понимание.
– Извините, товарищ генерал-майор. – сечёт лейтенант, вытягиваясь по струнке, но тот на него даже внимания не обращает.
Скользит глазами на Егора. Глухо вздыхает и качает головой.
– И как я сразу не понял? – вроде как сам у себя спрашивает, но смотрит прямо в сощуренные бирюзовые глаза. – Вот так-так… Теперь я вспомнил, – опять на меня взгляд возвращает, – почему твоё лицо мне сразу показалось знакомым. И понял, почему Настя настаивала на твоей кандидатуре.
И я, и Егор напрягаемся одновременно. Смысл сказанного доходит до меня крайне медленно. Мысленно прокручиваю в голове все моменты, взгляды, вопросы Северовой и понимаю, что она только делала вид, что не знает меня. Но на кой чёрт ей это надо?
Гора сгребает сбитые пальцы в кулаки с такой силой, что алые капли оседают тёмными пятнами на асфальте. Снова повисает напряжённая тишина. Я опускаю глаза себе под ноги, чтобы не видеть Егора в крови. Чёртово свихнувшееся сердце требует подойти и просто обнять, но заставляю себя оставаться на месте. После взрыва эмоций ощущаю себя пустой и уставшей.
– Самойлов, свободен. – холодно выбивает мужчина, кивком головы давая знак исчезнуть.
Молодой человек бросает на меня взгляд, явно рассчитывая на то, что я пойду с ним, но я только качаю головой. Объясняться с ним я не обязана, а просто разговаривать сил не остаётся.
Не успевает он сесть в машину, как к нам подходит Настя. Точнее, я понимаю, что она идёт по агрессивному рычанию Северова.
– Какого хера ты молчала?
Обернувшись, вижу застывшую на полушаге блондинку. Она быстро моргает и глубоко вдыхает.
– Егор, откуда ты здесь? – непонимающе выписывает она, делая ещё шаг.
– Откуда я, блядь, здесь?! – взрывается парень. – Ты нихуя мне объяснить не хочешь?! – кивает головой на меня. – Что молчишь, Настя?!
– Егор, сбавь обороты. – спокойно просит Арипов.
– Объясню. – повернувшись ко мне, виновато смотрит, сцепив пальцы в замке. – Прости.
– За что она должна тебя прощать?! Ты же, блядь, знала, что всё это время я!.. – обрываясь, до крови вгрызается в нижнюю губу. – Ей рассказала? – указывает пальцем на меня.
– Что она должна была мне рассказать?! – с криком отталкиваюсь от ограды и тут же морщусь от острой боли. – Настя? – не скрывая надежды на объяснение, вглядываюсь в её лицо. – Почему ты делала вид, что не помнишь меня?
– А ты? – так же тихо отзывается. – Егор…
– Пошла ты! – рявкает Северов, осаждая её взглядом. – Посмеялись? Весело было? – шипит, бегая глазами между нами.
– Так было надо. – ровно вставляет она.
– Да пошли вы на хрен! Обе!
Бросив это мне прямо в глаза, разворачивается и быстрым шагом идёт к машине.
– Прости. – опять просит блондинка и бежит за ним. – Подожди!
Сергей Глебович подходит ко мне, опустив ладонь на плечо.
– Ты как?
Как я? А как может чувствовать себя человек, мир которого в очередной раз разбился на осколки?
– Нормально. – буркаю и ухожу, чтобы забиться в какой-нибудь угол и умереть окончательно.
Глава 6
Пришло время вскрывать карты
Одна из самых тяжёлых ночей в моей жизни заканчивается, но у меня нет сил даже выключить будильник, который продолжает бить по воспалённому мозгу, а солнце, пробивающееся из-за тяжёлых штор, режет красные и распухшие от слёз и отсутствия сна глаза. А я не просто измучена всем произошедшим вчера и ночными мыслями. Я морально выпотрошена. Нет сил ни двигаться, ни говорить, ни даже думать о чём-то ещё.
В темноте я воспроизводила событие за событием, которые, по моему мнению, могли произойти с Егором три года назад, когда он просто исчез. Авария, несчастный случай, нападение, временная потеря памяти, кома. Понимала, что ищу ему оправдания, но мне хотелось верить, что он не просто оставил меня. Его реакция на Самойлова, боль в интонациях, пустота в глазах заставили меня сомневаться в том, что он мог так поступить.
Если бы это действительно было так, то почему он вчера так взбесился, увидев меня с другим? Разозлился, что я смогла пережить его предательство? О чём хотел поговорить? Почему кричал на Настю? Над чем мы должны были смеяться? Что она могла мне рассказать?
Да и Северова тоже… Почему прикидывалась, что не узнаёт меня? Какая ей от этого выгода?
Бесконечные вопросы, на которые я никогда не получу ответы, если не смогу найти в себе силы задать их прямо. Если так и буду лежать и пялиться в потолок, то никогда не узнаю правду. Если кто-то и в курсе, что произошло на самом деле, то это Настя. Пока ещё не представляю, как буду смотреть ей в глаза после того, как мы врали друг другу на протяжении почти двух месяцев, притворяясь подругами, но выбора у меня нет. Я должна поговорить с ней начистоту, иначе так и останусь в неведении. Когда-то я сама не захотела знать правду, но больше возможности делать вид, что у меня замечательная жизнь, нет.
Вынуждаю своё тело двигаться сквозь сковавшую мышцы и внутренности боль. Даже такой элементарный процесс, как дыхание, даётся с трудом. Лёгкие жжёт на каждом вдохе. Они словно не могут раскрыться, обмотанные цепями. Даже короткие слабые толчки сердца, будто под слоем цемента – больно и без помощи не выкарабкаться. Мне необходима помощь, но надеяться, кроме самой себя, мне не на кого. У меня есть только я, а значит и справляться мне со всем в одиночку.
Я бы могла позвонить братьям и попросить приехать, чтобы поддержать. Я бы могла набрать Андрея и узнать о событиях трёхлетней давности. Он же знает правду. Но тогда это было бы слишком просто. Я сама отказалась слушать его, а сейчас мне чересчур сложно заставить себя связаться с ним. Да и чего греха таить – стыдно. Он пытался помочь, а я врубила гордыню и отказалась слушать. Я сама захлопнула эту дверь у себя же перед носом и не готова ломиться в неё. Оставлю этот путь про запас, если не смогу добиться ответов от Насти.
Скинув футболку и бельё, встаю в душевую кабину под прохладные струи, но никаких движений не воспроизвожу. Трачу резервы, чтобы не дать новому потоку слёз покинуть мои глаза. На рёбрах слева заметный синяк, но я его не ощущаю, глядя на тёмные пятна в районе локтя. До сих пор прикосновение Северова чувствую. Как такое вообще возможно? Он просто дёрнул меня в сторону, а будто обжёг. Теперь не только сердце, но и тело хочет его. Помнит же его прикосновения. Да и мозг туда же. Только страх боли держит меня в плену.
Мытьё закончить всё же приходится. Пусть у меня и выходной, но Северова на рабочем месте, а ещё пара часов неизвестности и вопросов, и я тупо рехнусь.
Приговорив полулитровую кружку крепкого чёрного кофе, натягиваю мотоэкипировку. В таком состоянии есть нефиговый шанс разбиться, но я всё равно собираюсь ехать на Кавасаки. Тащиться на метро или машине терпения не хватит. Заплетаю волосы в плотную косу, но поездку всё же приходится немного отложить, чтобы выгулять Хомку.
Поднявшись обратно в квартиру, насыпаю ему побольше корма, потому что уверена, чем бы не закончился разговор, сразу домой не вернусь. С ума сойду взаперти.
Виляя между рядами и машинами, до участка добираюсь за каких-то там полчаса. В двери влетаю ураганом, сметая всё на своём пути. Никого не замечаю и ни с кем не здороваюсь. Только на автомате киваю встречающимся по пути сотрудникам, ухватывая слова:
– У вас разве сегодня не выходной?
– Что-то случилось?
Ответить не способна. Если рот открою, то вся решимость через него и вылетит. Остановиться мне всё же приходится, когда путь мне преграждает Самойлов. Делаю попытку обойти его, но он сдвигается вместе со мной. В бешенстве вскидываю на него взгляд, но тут же остываю. Смотреть на него страшно. Вся левая сторона распухшая, глаз заплыл, губы разбиты, а от носа к глазам расползается чёрный синяк.
– Поговорим? – без обычной улыбки высекает он, но я только качаю головой.
– Не сейчас, Дим. Ты сам виноват. Не надо было лезть. – выталкиваю тихо, но с достаточной силой, снова стараясь пройти дальше.
– Я пытался тебе помочь. Ты же не хотела с ним разговаривать. Это же он, да? Тот, который ранил? – не без злости бомбит лейтенант.
Глубоко вдохнув, тычу пальцем ему в грудь, повышая голос и градус бешенства, что кипит внутри.
– Я не просила тебя ни помогать, ни вмешиваться. Ты только хуже сделал! – гаркаю, отталкивая молодого человека, но он опять перехватывает меня.
Оборачиваюсь, прожигая его взглядом, но его это не цепляет.
– Надо было, чтобы он ударил тебя? Он же вообще неадекватный.
– Заткнись, Дима. – шиплю, понижая голос до минимума. – Егор никогда бы не поднял на меня руку. Ты нихрена не знаешь ни о нём, ни обо мне. А теперь отвали.
Яростно выдёргиваю запястье из его хватки и перехожу на такой быстрый шаг, что его сложно отличить от бега. Закрытая дверь кабинета меня не останавливает. Стукнув по ней кулаком, дёргаю на себя. Блондинка замирает за столом, когда сталкиваемся взглядами.
– Поговорим? – рычу, не в силах успокоить шквал боли и злости.
Она кивает головой и встаёт. Размеренным шагом идёт ко мне, но замирает где-то в метре, подняв голову вверх.
– Давно пора.
– Слушаю. – складываю руки под грудью, пытаясь придать себе непринуждённый вид, но вместо этого вцепляюсь пальцами в предплечья, тяжело дыша.
– Что ты хочешь услышать, Диана? – с долей растерянности выпаливает Настя, на секунду отведя взгляд от моего лица. – Да, я с самого начала знала, кто ты. С памятью у меня проблем нет. По моей рекомендации Сергей Глебович взял тебя.
– Какого хрена тогда этот спектакль был? – с крика перехожу на шипение, нервно переступив с ноги на ногу.
Она втягивает носом кислород, задерживая в лёгких. На выдохе сечёт:
– Ты правда не понимаешь? Ты же и сама прикидывалась идиоткой! – срывается на тихий крик, топая к шкафу.
– Я не понимаю? Ты прикалываешься? Ты хоть представляешь, как я офигела, когда увидела тебя? После всего, что было! После того, как ты несколько месяцев не говорила мне, где Егор и что с ним случилось! А я всё это время сходила с ума. Я жить не хотела без него, Настя!
– Я, блядь, в курсе! – с психом взбивает воздух она. Не думала, что когда-то услышу от Дюймовочки маты. – Я не знала, что случилось. Артём ничего не говорил даже мне. – заканчивает еле слышно, доставая из шкафа бутылку вина. Сделав приличный глоток, протягивает бутылку мне. Перехватываю её трясущимися руками и отпиваю, поморщившись. – Тогда я правда ничего не знала. А потом ты оборвала все контакты. Я хотела рассказать тебе, но… Я заметила, как ты напряглась, когда увидела меня. Когда ты сделала вид, что мы не знакомы, то я решила поддержать твою игру. Наблюдала за тобой, старалась осторожно прощупать почву…
– С какой целью? – толкаю, делая ещё глоток и передавая блондинке. – Что ты хотела увидеть? Понять? Узнать? Как долго ты собиралась вести эту игру?
– На самом деле она и так затянулась. Ещё две недели назад собиралась рассказать, но так и не решилась. – задушено шепчет Северова, облокачиваясь спиной на стол. Делаю то же самое, размазывая взгляд по стене. – Я хотела понять, какой ты стала. Как сильно изменилась. И… – замолкая, закусывает губу.
– Что "и", Насть? – сиплю почти беззвучно.
– Ответы я получила, поэтому больше нет смысла молчать. – поворачивает на меня голову, глядя в глаза. – И про то, что живёшь с парнем, ты соврала. Это я сразу разгадала. Напрягало то, что ты начала мутить с Самойловым.
– А тебе какая, к чёрту, разница? – рыком бросаю ей в лицо.
– Такая, что ты никогда не сможешь быть с ним счастливой.
– Не тебе решать.
– И ни с кем вообще. – продолжает, проигнорировав мой выпад. – Ты не можешь быть с тем, кого не любишь. Ты такая же, как и я, Диана. Мне надо было знать, остались ли у тебя чувства к Егору.
При звуке его имени вздрагиваю и покрываюсь мурашками. Кожу стягивает холодом, но согреться не стараюсь. Только дышать перестаю, когда отсекаю:
– Это ничего не меняет.
– Это меняет всё. – упрямо стоит на своём.
Вынуждаю себя заглянуть ей в глаза, когда выталкиваю, пусть и неуверенно, но достаточно жёстко.
– Не меняет. Мои чувства – мои проблемы. Ни тебя, ни его они не касаются.
Отталкиваюсь от столешницы, направляясь на выход. Не могу принудить себя спрашивать и дальше. В груди появляется знакомое давление. Сейчас мне надо спрятаться ото всех, чтобы прийти в себя.
– Хочешь знать, что он имел ввиду, когда спросил, рассказала ли я тебе? – бросает мне в спину.
Словно скованная её словами, останавливаюсь. Закрываю глаза, но сдержать слезу мне не удаётся. Она скользит по щеке и разбивается о грудь. Отрицательно качаю головой, но мы обе знаем, что я вру. Горло забивает комом и стягивает тугими кольцами. Всхлипнув, не справляюсь с эмоциями.
– Расскажи. Всё. – шепчу так тихо, что не уверена, что Настя слышит.
– То, что он все эти годы любил тебя. Для Егора ничего не изменилось.
– Тогда, где он был? Куда пропал? – хриплю, стоя лицом к двери и не открывая глаз. – Что случилось тогда?
Любил? Как принять это? Как поверить? Почему тогда?..
– Спроси у него сама. Мне ты всё равно не поверишь.
– Ты можешь просто ответить?! – с криком оборачиваюсь, но она только опускает голову вниз. – Просто скажи, чтобы я поняла, почему столько времени загибалась от неизвестности!
– Диана, понимаю, что тебе больно, но это должна сделать не я. Поговорите с Егором прямо. Выскажи ему всё, но и сама выслушай.
– Дай мне хоть что-то, Насть. Что-то, что заставит меня поверить.
Она врывается полным слёз взглядом мне в глаза и сипит:
– Он отказался от тебя, чтобы не сломать тебе жизнь. Пусть я и не была согласна с таким решением. Но когда узнала об этом, ты уже оборвала все ниточки.
Жду, что скажет ещё что-то. Объяснит. Но блондинка замолкает, делая очередной глоток вина. Срываясь с места, бросаюсь к ней и сжимаю плечи. Слёзы уже текут водопадом. Я хочу наорать на неё и выбить ответы, но могу только выталкивать:
– Пожалуйста… Пожалуйста…
– Давай начистоту, Диана. Я могу рассказать тебе всё. Абсолютно. Но, думаешь, Егор хотел бы этого? Вы должны сами разобраться со всем случившимся.
– Так, мать твою, расскажи! Мне плевать, чего он хочет, а чего нет! У меня он не спросил! – ору, всхлипывая через слово.
Эмоции хлещут через край, и сдерживать их не выходит. Слишком долго и много я носила всё в себе.
– Если расскажу тебе о Егоре, то придётся рассказать Егору о тебе. Всё, что знаю. Согласна на это?
Отпрыгиваю от неё, будто ошпарившись.
Готова ли я, чтобы она сейчас выложила всё ему? И смогу ли снова довериться? Цена слишком высока, чтобы так рисковать. На кону моя жизнь. Знаю, что во второй раз справиться не смогу. Слишком мало сил осталось, чтобы цепляться за призрачную надежду, что в этот раз всё получится. Что теперь точно на всю жизнь. И если Гора любит, то почему написал, что отпускает? И где гарантии, что это правда? Это только её слова.
– Это он тебе сказал? – выталкиваю, сама не понимая, что именно хочу этим спросить.
– Нет. Он давно перестал говорить, но я же вижу.
– Слишком много видишь. – хмыкаю печально, стирая потоки слёз со щёк. – Не говори ему ничего. Да, Насть, я люблю его. Люблю так сильно, что даже годы и другие парни не смогли уничтожить его образ и воспоминания. – в её зрачках загорается надежда, но я гашу её холодной решимостью. – Но я слишком боюсь боли. Один раз он уже предал меня, даже если не по своей воле. Как ты сказала? Чтобы не сломать мне жизнь? Не вышло. Не только жизнь сломал, но и доверия к людям лишил. Как я могу снова довериться человеку, который однажды уже разбил мне сердце?
– Но ты же любишь, Диана. И Егор любит! – с мольбой цепляется в мои руки, но я только качаю головой.
– И что с того? Эта любовь не принесла мне ничего хорошего. Одной любви недостаточно, чтобы быть вместе. Надеюсь, что хотя бы из солидарности этот разговор останется между нами. Свой шанс мы упустили. Другого не будет.
– Диана! – окликает Северова, когда уже открываю дверь.
– А знаешь, Насть… Всё же скажи ему… Скажи, что если любит, то пусть больше никогда не приближается ко мне. Я хочу жить дальше, а с ним это невозможно.
Иду в свой кабинет. Дрожащими пальцами отпираю замок. Крошечными глотками выпиваю стакан воды, добрую часть расплёскивая. Позволяю себе прореветься, кусая ребро ладони, чтобы никто не услышал отчаянных криков. Когда слёзы заканчиваются, уже знаю, что должна сделать, чтобы выжить.
Умываюсь и наношу на лицо косметику, пряча под пудрой дорожки от слёз. Щедро вожу тушью по ресницам, пока покрасневшие белки не начинают теряться на чёрном фоне. Дробно вздыхаю, кусая дрожащие губы. Расцарапываю в кровь слизистую изнутри. Прикрыв веки, оборачиваюсь и выхожу, готовясь к тому, что собираюсь сделать.
Пусть страшно. Пусть больно. Пусть даже противно, но быть с Егором я не смогу. Страх наступить на те же грабли сильнее воющего сердца.
Быстрым шагом пересекаю пространство и захожу в кабинет Самойлова. Встречаясь взглядами, рвано вдыхаем.
Я должна отпустить и идти дальше. Должна!
– Дим, давай попробуем.
Глава 7
Так это и есть конец?
Вываливаюсь из такси, сразу закуривая. За одну тягу едва ли не полсигареты всасываю. К боку жмётся какая-то деваха. Взгляд настолько затуманен алкоголем, что я даже не могу понять, как та выглядит. Похую. Даже если она страшнее того кошмара, в который превратилась моя жизнь. Какая разница, как я буду убивать себя? Последние два дня слились в один нескончаемый адский пиздец. Мало того, что Дикарка с другим, так ещё и Настины несвязные оправдания, что она хотела помочь…
На куски, сука!
Оказалось, что Диана там уже почти семь недель работает, а эта сука сердобольная молчала! Если бы сразу сказала, то я бы в тот же день заявился и в жизни этого клоуна к ней не подпустил. Нашёл бы способ вернуть. Но теперь поздно.
Девка ведёт ногтями по шее, присасываясь следом.
Зажмурившись, перекрываю приступ омерзения новой никотиновой затяжкой. Тошнота подкатывает к горлу, и я сгибаюсь пополам в сухом позыве. Давлюсь воздухом так, что слёзы выступают.
Как только попускает, дергаю шлюшку за руку и волочу в квартиру. Нас обоих шатает, но не тормозит. Толкаю дверь, и деваха сразу тянется губами к моему лицу. Рывком дёргаю голову в сторону. Не могу, блядь! Чужие губы для меня табу. Видимо, не настолько я в дерьмо, как хотелось бы.
– Душ прямо по коридору. – высекаю, запинаясь о пьяный язык.
Не удостоив её взглядом, иду на кухню, чтобы добиться до состояния полной бессознанки. Щёлкаю выключатель и тут же бешусь.
– Какого хуя ты здесь делаешь? – гаркаю брату в лицо.
Он молча встаёт из-за стола и бьёт меня по морде. Учитывая количество градусов в крови, на ногах не стою. Падаю на пол. Пока пытаюсь подняться, Артём подрывает меня на ноги и опять хуярит по лицу. Практически вслепую стараюсь попасть по нему, но нихера не выходит. Пропустив, наверное, ударов десять, могу только материться и махать руками.
Старший брат хватает меня за шкирку, как, блядь, котёнка, и волочёт к раковине. Когда на затылок начинает течь ледяная вода, скриплю зубами, но перестаю дёргаться. Взгляд медленно проясняется, как и сознание.
– Пришёл в себя? – шипит агрессивно.
Дёргаю плечами, сбрасывая руки, прижимающие к столешнице, и хриплю:
– Отпускай.
Давление исчезает, но я так и стою над раковиной. Набираю в ладони воду и ныряю в них лицом, остужая не только после тяжёлых ударов, но и смывая градус алкоголя. Тряхнув башкой, как мокрая псина, шатаюсь. Цепляюсь пальцами в край стола до боли, стараясь не оказаться на полу. Век не поднимаю, продолжая судорожно растирать лицо. Вода с волос стекает за шиворот футболки.
– Можешь девку выпроводить? – толкаю сипом, стараясь звучать как можно ровнее.
Тёма выходит, а я на ощупь добираюсь до стула. Ставлю локти на стол, роняя на руки башку. Продираю мокрые патлы пальцами, будто это, блядь, поможет в чувство прийти.
Визг и возмущения шалавы воспринимаю отдалённо. Только по тяжёлым шагам понимаю, что брат на кухне. Мозг пульсирует. Слух прорезает затяжным ультразвуковым писком. Когда стараюсь разлепить распухшие веки, едва не слепну.
– Свет выруби. – шиплю, махнув рукой на лампу.
Щелчок выключателя даёт понять, что пытать меня Артём не собирается. Осторожно открываю глаза и благодарно выдыхаю. Хватаю стоящий на столе графин с водой и делаю несколько больших глотков.
Брат варит кофе и суёт мне какую-то таблетку, не сказав ни слова. Знаю, что он злится. После того, какими матами я покрыл его жену и маму его дочки, удивлён, что он меня не убил. С того дня ни с кем из них не разговаривал. Слишком разъебала меня эта ситуация, чтобы выяснять отношения ещё и с семьёй. Тёма за Настюху любого порвёт.
– Спасибо. – выбиваю, осторожно отхлёбывая горячий крепкий кофе.
– Колесо выпей. Полегчает. – холодно советует он, наливая в стакан воду и давая мне.
Без слов и вопросов закидываю в рот таблетку и запиваю ледяной водой. Пока пью кофе, продолжаем оба молчать. Только когда понимаю, что могу относительно трезво расценивать ситуацию, поднимаю на брата глаза.
– Она полтора месяца молчала, что Диана в городе. Понимаешь, брат? Семь недель они работали вместе, а она ничего не сказала. – хриплю, продолжая глотать терпкий напиток. – Она же знала… И ты знаешь… Не отпускает меня. Хочу быть с ней. Только с ней.
Не выветрившиеся градусы развязывают язык и вскрывают то, что так упорно прятал. Молчать не выходит, даже когда до крови язык закусываю. Мысли путаются, а голос садится до невнятного скулящего бубнения.
– Я знаю, Егор. Но это не значит, что ты имеешь право оскорблять и посылать на хуй мою жену. – сдержанно высекает Тёма, отпивая из своей кружки. – Понимаю, как тебя это шокировало, но…
– Прости. Соррян. Меня занесло. – бомблю больше зло, чем раскаянно.
Тянусь к пачке сигарет, но Артём дёргает её на себя. Прижигаю его бешенством, но он только качает головой и ровно сечёт:
– Сейчас опять накроет. Тебе в себя прийти надо. То, что ты будешь бухать, не просыхая, ничем не поможет. Так же и если будешь трахать всё, что движется. Ты где вообще эту страшилу нашёл? – улыбается он, поёжившись.
– Такая стрёмная? – спрашиваю с сомнением.
– Пиздец. Не катись в эту яму. Не надо оно тебе. Лучше сделай всё, чтобы вернуть Диану.
Втягиваю носом воздух, вспоминая её взгляд. Судорожно сжимаю ледяными руками кружку.
– Она не одна. – выпаливаю, срываясь на болезненный стон. Сгребаю волосы пальцами, снова видя, как улыбалась другому, как прижималась спиной, стараясь держаться как можно дальше от меня. – Дай мне пару дней, и я буду в норме. Надо отпустить её окончательно. За то, что наговорил, перед Настей извинюсь, но не думаю, что смогу и дальше поддерживать с ней общение. Не могу простить, что ничего не сказала.
– Братишка, перестань нести хрень и послушай меня. Настя хотела тебе всё объяснить, но на звонки ты не отвечаешь. Она наблюдала за Дианой, чтобы понять, осталось ли у неё к тебе хоть что-то.
Вгрызаюсь в щёку, разражаясь психопатическим смехом.
– Нихуя не осталось! – рявкаю в отчаянии.
Артём спокойно выдерживает приступ гогота и отражает мой крик ровным голосом.
– Ошибаешься. Осталось. И куда больше, чем ты думаешь.
Отправив в игнор его очевидную ложь, хватаю сигареты.
– Что твоя жена наговорила Ди?
Как много она знает? В курсе, что я за решёткой был? Про аварию и больницу? Про то, что искал?
– Ничего, Егор. Но вот Диана ей кое-что сказала. – не уверен, что хочу знать, что именно, но рот брату не затыкаю. – Она боится, что ты опять сделаешь ей больно. Что опять бросишь. Понимаешь, что это значит? – подтягивает вверх брови, ожидая моей реакции.
Долго ждать его не заставляю. Подскакиваю на ноги, проливая недопитый кофе на стол, но даже не обращаю на это внимания. На нерве шагаю от стены до стены, переваривая те крупицы информации, которые только что получил. Замирая перед братом, глубоко вдыхаю.
– Это значит, что она не забыла. И что готова попробовать, если будет уверена, что больше я её не предам.
– Скорее наоборот. Она не хочет, чтобы ты к ней приближался. – хмуро бросает Тёма.
Вот только я уже заряжен надеждой и энтузиазмом. Больно может сделать только тот, кто небезразличен. А из этого можно сделать вывод, что я слишком рано опустил руки. Ещё есть шанс. Каким бы мизерным он ни был, но я обязательно им воспользуюсь.
***
На работе впахиваю как проклятый, но с дежурства удаётся съехать. Мысли о Дикарке не дают покоя со вчерашней ночи. Пока ещё понятия не имею, как к ней подступиться, но сдаваться больше не имею права. Добьюсь её любой ценой.
Утром первым делом поехал на квартиру к брату, извинился перед невесткой, но она только отмахнулась. Пересказала весь разговор с Дианой. Оказалось, что большую часть его Артём решил не озвучивать. Но и Настя что-то не договаривает. Когда спросил, что она рассказала Диане обо мне, замялась и спрятала глаза, а потом сказала только, что я отпустил, чтобы не рушить её жизнь. Уверен, что наговорила куда больше, но напирать не стал. Даже если всё выложила, пусть так. Заметил, что и о словах Ди что-то умолчала, ну и ладно. Какие бы игры не вела эта хитрая лисица, уверен, что делает это не во вред.
Но и добавила, что знает больше, чем говорит, но спросить об этом я должен у Дикарки лично. Как бы меня не клинила эта ситуация, кроме как согласиться, ничего другого не оставалось. Обещала, что поможет нам встретиться, как выпадет удобный случай. Просила не приезжать в участок.
Вот только последнюю просьбу я пустил в игнор на следующий же день.
Приоткрыв окно, выпускаю дым через крошечную щель. Пытаю взглядом парадную полицейского участка, ожидая увидеть Диану. Готовлю себя к тому, что она будет ни одна. Не разочаровывает. Оборачивает ладошкой локоть смазливого клоуна. С мрачным удовлетворением подмечаю, что после моей рихтовки выглядит он совсем не так круто.
Забиваю на болезненные спазмы в груди, когда вижу, как они проходят по соседнему ряду между машин, и этот мусор наклоняется к ней. Стягиваю пальцы в кулаки, крепко зажмуриваясь. С трудом подавляю стон боли. Не могу, сука, видеть, как её целует другой.
С тем же усилием приказываю себе оставаться в машине, чтобы не испортить всё. Спасает только то, что когда мозгами пораскинул, понял, что когда подошёл к ней, она сама тянулась. Как смотрела, дышала, кусала губы. Если бы не влез этот ментяра, то она бы не отказала в разговоре. Уже бы выяснили всё.
Похуй. Я уже начудил. Сам виноват. Теперь буду сто раз думать, прежде чем действовать. Импульсивные действия только оттолкнут её от меня.
Дожидаюсь, пока чёрный Кавасаки покинет территорию парковки. Облегчённо выдыхаю, когда мусор идёт обратно в участок.
Головой понимаю, что рано или поздно они уедут вместе. Смогу ли я простить ей это? Обо всех тех, с кем она была до нашей встречи, готов забыть. Но после случившегося… Неужели она сможет? Я вот не смог. В единственный раз, когда надрался до такого состояния, чтобы решиться кого-то выебать, брат вмешался. Раньше Дикарка все такие порывы тормозила.
Чтобы не наворотить дерьма, больше к участку не приезжаю. Слишком сложно сдерживать ревность. Видеть их вместе хуже самой страшной пытки. Как можно смотреть, как какое-то чмо целует мою любимую девушку? Она, блядь, моя! Даже если сама ещё об этом не знает и не готова принять.
Неделю переживаю с трудом. Курю так часто и много, что в какой-то момент начинаю задыхаться от короткой пробежки. Вот только обороты не сбавляю.
Сколько мне ещё ждать звонка от Насти? Когда появится возможность поговорить с Ди? Как долго я смогу сам себя останавливать? Уверен, что совсем недолго.
В субботу вечером получаю долгожданную отмашку.
Настя Северова: Ночной клуб "Вирус". Сейчас.
В лифте пробиваю адрес и выдыхаю. Оказывается, что до него всего минут пятнадцать езды. Припарковав тачку, иду ко входу, пока не слышу тихий голос Дианы, а затем и более грубый клоуна. Знаю, что мне не стоит идти на звук, но всё равно заглядываю за угол.
