Наталия Антонова
На темной и светлой стороне
Глава 3
На следующий день она проснулась от телефонного звонка.
Дотянулась до трубки и сонно произнесла:
– Алло!
– Тонька! Ты приехала?
– Ага, вчера.
– Привезла мне ракушку?
– Привезла.
– Большую?
– Как ты и просила, самую огромную, – пошутила Антонина.
– Всё! Теперь я положу её под подушку, и мне каждую ночь будет сниться море!
– Ты бы лучше взяла за бока своего благоверного, и поехали бы в Крым.
– Моего благоверного возьмёшь, – вздохнула подруга, – сама ведь знаешь, какой он домосед. Так что буду ракушку слушать.
– Дело хозяйское.
– Как отдохнула?
– Так хорошо, Поля, что слов нет!
Полина Макаровна, Тонина коллега по работе, точнее сказать, бывшая коллега, рассмеялась в трубку.
– Ну вот, я хочу тебя к нам в воскресенье на шашлыки пригласить. Приедешь?
– Приеду, – сказала Антонина. – А вы как там с Вовиком?
– Мы с Вовиком отлично! Урожай в этом году хороший, так что солим, маринуем, варим варенье и компоты, только и успеваем банки закатывать.
Полина Макаровна ушла на пенсию раньше Антонины, хоть они с Тоней и одногодки. Так и сказала:
– Я после пятидесяти пяти лет и дня не останусь на работе. У меня муж, дети, внуки и, главное, – дача!
Как сказала, так и сделала. Успела. Теперь правительство приписало народу омоложение в виде пенсионной реформы и урезало и без того скудный запас счастья.
Муж Полины, Вовик, вернее Владимир Никитич Ларионов, тоже был на пенсии. Успел запрыгнуть в последний вагон. Повезло. Супруги оставили городскую квартиру детям. А сами переселились за город. Дом утеплили, провели газ, канализацию, водопровод. Так что дачный дом стал загородным домом, а участок превратился из дачи в приусадебное хозяйство. Полина умудрилась завести не только с десяток несушек, но ещё и козу.
Подумывали даже завести кроликов. Но вовремя одумались и отказались от этой затеи после того, как Полина Макаровна сказала мужу:
– Вовик! Ну какой из тебя убивец?! Разве ты сможешь убить кролика, да ещё и шкуру с него содрать?
И Вовик был вынужден признать, что на это духу у него не хватит. Так что вместо этого он прикупил небольшой участок в поле и развёл там бахчи.
Три семьи – сына, дочери и свою – супруги Ларионовы круглый год снабжали овощами, фруктами и всевозможным заготовками.
А так как были они людьми общительными и гостеприимными, такими и остались, по воскресеньям, а иногда и с вечера пятницы, частенько созывали на шашлыки родных и знакомых.
– Гулять так гулять! – говорила Полина Макаровна.
Владимир Никитич для летних дачных посиделок даже специально купил в ближайшей деревне у древней старухи настоящий русский самовар с трубой. И сапог к нему прилагался! Кожаный, с мягким голенищем.
Розжиг самовара превратился в ритуал. Не только дети, но и взрослые следили за тем, как священнодействовал Владимир Никитич, затаив дыхание. Никому не приходило в голову нарушить хоть единым словом воцаряющуюся тишину, во время которой и происходило это завораживающее действо. Двумя словами – старинное волшебство.
Август выдался жарким, солнце припекало почти так же сильно, как в начале и середине лета. Яркое разнообразие цветов и изобилие овощей и фруктов делало его таким желанным, что расставаться с ним не очень-то и хотелось.
Антонина сделалась абсолютно травоядной, мясо готовила только для Василия. Кот Василий, как и всякий мужчина, требовал вкусной мясной пищи. Даже творог он ел с неохотой, исключительно в угоду хозяйке. И Антонина, жалея кота, отваривала ему куриную грудку и тушила в жаровне куриную печень.
Кот ценил заботу хозяйки, когда она была дома, не отходил от неё ни на шаг, тёрся об ноги, старался заглянуть в глаза, при первой же представившейся ему возможности забирался к Антонине на колени. По ночам спал рядом, положив голову на край подушки. Тоне было жарко, и она тихонько отодвигалась от него, но кот сразу же пресекал её попытки и, не открывая глаз, придвигался к ней почти вплотную.
– Васька, – шептала она ему на ухо, – от тебя жар идёт, как от печки! И шерсть твоя прилипает к моей коже.
Но кот делал вид, что слова хозяйки к нему не относятся.
– Вот закрою тебя на балконе, – пробовала грозить Антонина.
Только тогда кот, обиженно вздыхая, слегка отодвигался. Но когда она просыпалась утром, он снова лежал с ней в обнимку.
– Ну и хитрая же ты бестия, – невольно улыбалась женщина.
В воскресенье рано утром Антонина отправилась на вокзал. О том, что за Василием присмотрят, Тоня ещё с вечера договорилась с бабой Маней. А ключи от Тониной квартиры у соседки хранились на постоянной основе.
Вскоре подошла электричка, которая и довезла Тоню за сорок минут до станции Сосновой. От станции прямо через сосновый бор за десять минут можно дойти быстрым шагом до посёлка Сосновка, где и жили супруги Ларионовы.
Антонина шла не спеша, с удовольствием вдыхая пряный волнующий аромат прошлогодней хвои и любуясь оранжевыми стволами устремлённых ввысь деревьев. Время от времени она замедляла шаг, а то и вовсе останавливалась, задирала голову и смотрела, как макушки сосен полощут ветви в голубом небе. Сердце её сладко замирало, а в голову приходила шальная мысль: «Может, и мне сюда переехать? А что, буду жить под бочком у Ларионовых».
Антонина улыбалась и продолжала свой путь. Но как ни медленно шла она, через пятнадцать минут всё равно дошла до посёлка. С прошлого года он заметно разросся. На старом пруду, заросшем по краям тростником и водяными ирисами, плавали не только утки, но и гуси. Притом не дикие, а домашние.
«Вот дают люди!» – подумала Тоня с улыбкой и долей восхищения.
Сама бы она точно не смогла разводить уток и гусей. Да и к садоводству, огородничеству у неё особых способностей не было. Всю свою сознательную жизнь она провела в тесном взаимодействии с цифрами, всевозможными подсчётами, расчётами и отчётами. Сказать, что это была не жизнь, а малина, можно было бы, наверное, только с натяжкой. Но как это ни странно, Антонина любила свою работу. А вот сельхозработ она побаивалась. Хотя цветочки дома на подоконнике круглый год и на балконе летом выращивала. А когда её просила баба Маня, то не отказывалась помочь старушке прополоть и полить газон.
Подойдя к калитке Ларионовых, Антонина сразу заметила Вовика, собирающего огурцы с вертикальных грядок в эмалированное ведро.
Ларионовы не повелись на модное веяние и не стали отгораживаться от внешнего мира двухметровым забором.
Полина Макаровна рассудила здраво: «Кому надо залезть, тот и десятиметровый забор преодолеет. А у нас с Вовиком и воровать-то особо нечего. К тому же посёлок охраняемый».
– Владимир Никитич! – крикнула Антонина.
Вовик сразу поднял голову, всплеснул руками и с радостной улыбкой заторопился к калитке.
– Какие люди! Тонечка! – воскликнул он, подойдя поближе. – Как ты похорошела! Загорела!
– Так я на море была!
– Знаю! Полиночка мне все уши прожужжала. Дай я хотя бы тебя обниму!
– А Полина не приревнует? – рассмеялась Тоня!
– Она не увидит, – заговорщически прошептал мужчина и громко крикнул в сторону дома: – Полина! Не подглядывай! Я Тоню обнимаю!
– Я что, первая заявилась? – спросила Антонина, закрывая за собой калитку и не видя никого на участке, кроме Владимира Никитича.
– Нет, что ты, – рассмеялся Ларионов, – некоторые у нас ещё с вечера околачиваются. Ты проходи в летнюю кухню. Полина там. А я сейчас огурцы дособираю.
– Тебе помочь? – на всякий случай спросила Тоня.
– Нет, что ты! – замахал он на неё обеими руками. – Я сам! Ты иди! А то Поля о тебе уже спрашивала.
Антонина кивнула и направилась к летней кухне. Едва переступив порог летней резиденции хозяйки, как сама Полина Макаровна называла свою летнюю кухню, Антонина поняла, что подготовка к пикнику близка к завершению. Пахло свежими салатами, жареной рыбой, пирогами и ещё чем-то вкусным.
«И не лень Полинке со всем этим в такую жару возиться, – подумала Тоня, – могли бы обойтись шашлыками и окрошкой».
Но не такова была хлебосольная её подруга Полина Макаровна.
На кухне были две их общие знакомые.
– Девочки, чем помочь? – сразу же спросила Антонина, усовестившись своих предыдущих мыслей.
«Всё-таки я неисправимая лентяйка, – подумала она вдогонку и невольно вспомнила своего третьего мужа, – не так уж Эдик был далёк от истины».
– Да уже всё готово, Тоня! – ответила одна из женщин.
А Полина бросилась к Антонине и, чуть не сбив её с ног от радости, крепко расцеловала в обе щёки.
– Явилась, путешественница! – А потом воскликнула: – Девочки, давайте всё таскать на стол!
И всем присутствующим было понятно, что хозяйка имеет в виду большой деревянный стол, стоящий во дворе под деревьями. И никаких тебе ротанговых стульев. Вовик сам смастерил удобные деревянные диванчики со спинками. И многочисленные гости легко размещались на них за пиршественным столом.
– Ладно, – сказала Антонина, – потом разберёшь тут сумку.
– Что там? – с нескрываемым любопытством спросила Полина.
– А то ты сама не знаешь, – прищурилась лукаво Антонина.
– Ракушка! – всплеснула руками Полина.
– Она самая, и сладости всякие.
– Ага, ставь, – кивнула Полина Макаровна и выплыла из кухни с огромным блюдом, на котором возлежали по-царски пышно пироги.
Антонина подхватила внушительный тазик с салатом и последовала вслед за хозяйкой. Две другие дамы, взяв каждая в обе руки большие миски и тарелки с другими закусками, последовали их примеру.
На полянке поодаль от стола уже жарились шашлыки, наполняя воздух таким знакомым каждому и всё-таки неповторимым, соблазнительным ароматом. У Тони от него чуть слюнки не потекли.
Возле шашлыков колдовал молодой высокий мужчина. Про таких говорят – косая сажень в плечах.
«Интересно, – подумала Тоня, – кому это Вовик мог доверить такое важное занятие?»
– Кто это там у тебя? – кивнула Антонина в сторону костра.
– А это мой крестник Стас, пойдём, познакомлю, – откликнулась Полина.
– Потом, – отмахнулась Антонина, – чего человека от дела отвлекать.
– Ну смотри, только советую тебе со Стасом подружиться, – заговорщицки подмигнула Полина Макаровна.
– Это с чего бы? – удивилась Тоня.
– А с того, что он не абы кто, а анестезиолог клиники пластической хирургии. Для нас с тобой ценный кадр. Приспичит, обратимся в его заведение, и всё нам с тобой там натянут. Снова станем первыми красавицами и длинноногим куколкам двадцатилетним нос утрём.
– Ага, пупок на лоб нам с тобой натянут, – весело рассмеялась Антонина, – и пирсинг в него вставят!
– А что, – откликнулась Полина Макаровна, – будет как у индианки третий глаз.
– Бусами украшенный?
Подруги расхохотались.
– Над чем смеёмся, девушки? – спросил подоспевший Владимир Никитич.
– Да над собой, Вовик, над собой, – успокоила его жена.
– Ага. Молодцы. Я пошёл самоваром заниматься, а ты, хозяйка, – обратился он к жене, – гостей-то встречай! Вон ещё целая вереница тянется, – кивнул Владимир Никитич на группу людей, идущих по тропинке.
– Примем, всех примем, – отмахнулась Полина Макаровна и предложила подоспевшим гостям рассаживаться за столом, а кому удобнее, могут располагаться прямо на полянке. – Мы сейчас из дома коврики и подушечки принесём. Пошли, Тоня, поможешь.
– Пошли!
Наконец все гости были рассажены. Сами Антонина с Полиной устроились на ковре под старой грушей.
– Как хорошо-то у вас, Поль, – сказала Тоня.
– А ты приезжай почаще, – благодушно отозвалась та и попеняла: – А то тебя не дозовёшься.
– Так я работала, – оправдывалась Антонина, – ты себя вспомни до той поры, что на пенсию ушла. Ведь одна беготня! Минуточки свободной не было. Субботы и те чаще всего рабочими были. Совести-то у начальства в наше время нет.
– Чего ты хочешь, – вздохнула Полина Макаровна, – буржуи они и есть буржуи! Глаза завидущие! Руки загребущие! Помню, как мы хихикали, когда учили политэкономию, всякие там цитаты классиков коммунизма и тезисы съездов. Ничему не верили. И вот дожили! Хлебнули по полной.
– Вот и я о том же, Поля, воскресенья так летели, что и не заметишь. Крутишься, бывало, как белка в колесе, то надо по дому сделать, другое, а времени и не хватает.
– Тут ты права, – вздохнула Полина Макаровна, – но теперь-то у тебя времени вагон!
– Не скажи, – рассмеялась Антонина, – я вот с внуками в Крым ездила. Красотища!
– А мы с Вовиком теперь к даче своей прикованы, – с притворной печалью вздохнула Полина Макаровна.
– Так откуйтесь, – усмехнулась Тоня.
– Щас! – ответила подруга. – Только босоножки на валенки сменю.
Антонина со смехом тихонько стукнула подругу импровизированным веером, который она на скорую руку соорудила из найденной на столе газеты.
– А ведь ты, голубка, вовремя успела вырваться из когтей коршуна, – сказала ей Полина Макаровна.
– В смысле? – не поняла Антонина.
– В смысле пенсионной реформы!
– А! Ты об этом. Так я же уже два года пенсионерка. Просто хотелось денежек немного подкопить, вот и осталась поработать.
– Подкопила?
– Да как тебе сказать… – неопределённо повела плечами Антонина.
– Ничего не говори, и так ясно, – сказала Полина Макаровна.
– Ага. А весной чую, осточертело всё! Не могу больше. И уволилась.
– Анатолий Дмитриевич небось взвыл? – весело подмигнула Ларионова подруге, ярко представив корчи бывшего шефа.
– Было дело, – фыркнула Антонина, – повыл немного.
– На луну.
– Не, – качнула головой Тоня, – на свой счёт в банке!
Подруги снова весело расхохотались.
К ним подошёл крестник Полины Макаровны и протянул женщинам шашлыки со словами:
– Угощайтесь, дамы.
– Спасибо, Стасик, – поблагодарила Полина и обратилась к подруге: – Тоня! Это мой крестник Стас, прошу любить и жаловать. А это моя подруга Антонина Петровна.
– Просто Антонина, – быстро вставила Тоня.
– Очень приятно, – сказал молодой мужчина и галантно поклонился.
– Прямо гусар, – фыркнула Ларионова.
А Антонина ответила:
– Мне тоже очень приятно с вами познакомиться.
Стас ещё раз откланялся и ушёл.
«Красавец», – подумала Антонина и увидела, что он разносит шашлыки другим гостям.
Вскоре рядом с подругами присела старая родственница Ларионовых, то ли четвероюродная, то ли пятиюродная тётка. Супруги Ларионовы и сами не знали, какая именно, но старуху привечали, и она частенько гостила у них летом, а то и жила по две-три недели кряду.
– Одинокая она, – говорила про неё Полина с лёгкой печалью, – в городе ей летом тошно. А нам что, мешает она, что ли, пусть себе живёт. Вовик её и зимой зовёт в гости. Но зимой ей в городе больше нравится. А почему, не знаю. Ты не знаешь? – спросила она как-то Антонину.
– Представления не имею, – ответила та. И предположила: – Может, она заядлая театралка или меломанка? Не может без концертов фортепьяно?
Полина в ответ только фыркнула. И вот теперь они, кажется, узнали причину желания старой тётки оставаться на зиму в своей городской квартире. Она, оказывается, зимой нянчится с внуком своей ещё какой-то юродной племянницы, которая каждую зиму уезжает на заработки в Норильск, а сына своего маленького мальчика оставляет под надёжным присмотром своей старой тётки.
Поговорив с ними минут тридцать, старая женщина ушла и присоединилась к другой группе.
– Смотри, к молодым пристроилась, – толкнула Полина Макаровна локтем в бок Антонину.
– Ну и правильно, – одобрила Тоня, – чего ей с нами, старыми кошёлками, сидеть.
– Ты ещё скажи, старые клячи, – сердито проворчала Полина.
Тоня хотела ответить и успокоить подругу, но не успела.
– Кто это тут старые кошёлки? – раздался у них за спиной насмешливый голос.
Они одновременно оглянулись и увидели Стаса, который с подносом в руках обходил старый пенёк, который Вовик ни за что не хотел выкорчёвывать и превратил его в гнома. Но и теперь пенёк напоминал всё-таки больше пень, чем сказочное существо.
– Надо беднягу ошкурить и лаком покрыть, – покосился на него Стас.
Антонине стало так весело, что она невольно громко рассмеялась.
– А что, – нарочито серьёзно проговорил Стас, ставя перед ними поднос с пирогами и закусками, – гном в хозяйстве просто необходим.
– Это ещё зачем? – спросила крёстная.
– Тётя! Что за вопросы! Как это зачем? – Стас округлил свои выразительные голубые глаза. – Я прямо удивляюсь на вас, тётушка! – Голос его звучал укоризненно.
– Не тётушка, а крёстная! – поправила Полина Макаровна.
– Так вы у меня два в одном, – не моргнув глазом ответил он, – так что как хочу, так и называю.
– Упрямый, как не знаю кто, – притворно сурово проворчала Полина Макаровна и снова вернулась к гному: – Так зачем нам этот гном?
– Затем! – поддразнил её Стас и спросил: – У вас собака, к примеру, имеется?
– Пока нет… – несколько растерянно отозвалась тётка, явно не ожидавшая такого вопроса.
– То-то и оно, – покачал головой племянник и крестник в одном лице.
– Но как гном может заменить собаку?! – воскликнула Ларионова.
– Обычно! – пожал плечами Стас с таким видом, точно удивляется непонятливости Полины Макаровны. – Он охраняет вашу усадьбу!
– Каким же это образом он её охраняет? – не скрывая скепсиса, поинтересовалась Ларионова.
– Магическим, – с самым серьёзным видом ответил Стас. Но всё-таки не выдержал и улыбнулся.
– Разве только так, – согласилась Полина Макаровна и пожаловалась: – Вовик поставил на бахчах чучело. Нарядил его в свой старый пиджак, шляпу на него надел. Казалось бы, всё чин чином. Так эти наглые птицы шляпу стащили и по башке его клюют!
– Кого? – испугалась Антонина. – Вовика?
– Да нет, чучело!
– Это всё потому, – заметил Стас, – что Владимир Никитич надел на него свою шляпу. А надо было – ведро!
– Верно, – согласилась Антонина, – от ведра был бы грохот, и птиц он отпугнул бы.
– Так я хотел как красивше! – встрял в разговор материализовавшийся хозяин дома. – Я вам, барышни, чай принёс.
– Спасибо! – воскликнули в один голос женщины.
– А мне? – спросил Стас.
– И тебе, и себе, я вашу группку издали приметил. – Владимир Никитич пристроил на ковре поднос с чаем и легонько пошевелил его, чтобы убедиться, что он стоит прочно. С шеи он снял вязанку баранок и уложил их красивым узором на подносе: – Угощайтесь.
– Я лучше кусочек пирога, – сказала Антонина.
– А о фигуре кто будет думать? – подначила её Полина Макаровна.
– Зачем же ты их пекла? – спросила Антонина.
– Да, Тонь! – протянул присоединившийся к жене Вовик. – Тебе фигуру беречь надо. – Глаза Владимира Никитича при этом хитро поблёскивали.
– Это ещё за какой такой надобностью? – удивилась Антонина.
– Ты у нас девушка холостая, должна быть привлекательной, чтобы мужа себе сыскать.
– Нет уж! Хватит с меня мужей, – запротестовала со смехом Тоня и добавила серьёзно: – К тому же мне нравится быть бабушкой.
– У вас уже есть внуки? – удивлённо спросил Стас.
Искренность, прозвучавшая в голосе молодого мужчины, польстила Антонине, и она честно ответила ему:
– Что значит уже? Сашеньке – двенадцать лет, а Юлюшке – скоро шесть исполнится.
– Большие, – кивнул он русой головой и неожиданно предложил: – Пойдёмте в лес сходим. Чего сидеть сиднем? Лес совсем близко.
– Я знаю, – ответила Антонина и легко поднялась с ковра, – идёмте и впрямь прогуляемся.
Полина Макаровна тоже начала было подниматься.
– Нет-нет, крёстная, – быстро остановил её Стас, – вы оставайтесь, составите компанию Владимиру Никитичу, а то он сегодня с утра на ногах.
– Да уж, Поленька, давай посидим с тобой вдвоём, – Ларичев ласково погладил жену по плечу.
– А и то, Вовик, давай посидим, вспомним молодость, – усмехнулась Полина Макаровна, смекнувшая, в чём дело.
Стас тем временем взял Антонину за руку и повёл не к калитке, а в обратную сторону.
– Мы куда идём? – спросила она, высвобождая свою руку.
– Вы, наверное, знаете, – улыбнулся он, – что у домов раньше было два входа – парадный и чёрный.
– Допустим, но как это применимо к участку Ларионовых?
– Вы, наверное, у них давно не были? – снова улыбнулся он.
– С прошлого года…
– Ну вот видите! – воскликнул он радостно.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Антонина, и впрямь не понимавшая причины его радости.
– Что же тут понимать? – охотно принялся объяснять Стас. – Если идти через калитку в лес, то нужно половину посёлка пройти. А если влом?
– В какой ещё такой лом?! – воскликнула Антонина.
– В смысле неохота, – улыбнулся он.
– Ну я не знаю.
– Зато я знаю. Чтобы не ходить кругалями, мы весной с Владимиром Никитичем на задах сделали чёрный ход. Но об этом никому! – он приложил указательный палец к губам. – Тсс.
– Это что, тайна за семью печатями? – удивилась Антонина, едва поспевавшая за Стасом.
– Конечно, тайна, – согласился он не моргнув глазом, – знали только мы трое – Владимир Никитич, крёстная и я.
– А теперь и я?
– А теперь и вы, – кивнул молодой мужчина и, придав лицу озабоченность, спросил строгим голосом: – Вы умеете хранить секреты?
– Вообще-то умею, – сказала Антонина, не понимая, почему нужно хранить в тайне наличие чёрного хода, и подозревая Стаса в том, что он разыгрывает её.
Но его лицо оставалось абсолютно серьёзным.
Неожиданно он нырнул в кусты сирени и бузины, образующие живую изгородь. Антонина как вкопанная остановилась перед этой преградой.
– Ну где вы там? – раздался его недовольный голос.
– Мне обязательно нужно лезть в эти кусты? – нерешительно спросила Антонина.
Насколько она помнила, за кустами был крепкий забор.
– Обязательно, – насмешливо проговорил он, – не бойтесь, здесь нет колючек.
– Я ничего и не боюсь! – заявила она резко, а про себя подумала: «Ну всё! Если там сплошной забор, тресну его по лбу первой попавшейся под руку веткой. Будет знать, как шуточки со мной шутить!»
Она нырнула в глубину зарослей, а выбравшись из них, попала в крепкие объятия Стаса. Правда, он сразу же отпустил её и проговорил беззаботно:
– Вот уж не думал, что вы такая бояка.
– Ну вот ещё! – вздёрнула она подбородок. – Показывайте, где ваш чёрный вход!
– Да вот же! – он указал ей на миниатюрную аккуратную калитку.
Было заметно, что сделали её совсем недавно. Удивительным ей показалось и то, что калитка была заперта.
Ключик, который Стас достал из кармана джинсов, был совсем маленький, но знал своё дело – открыл калитку легко и без скрипа.
– Идёмте, – сказал Стас, и, когда они вышли, мужчина закрыл калитку на ключ. Они снова оказались в зарослях, на этот раз из ив.
– Просто джунгли какие-то, – невольно пробормотала Антонина.
– Зато никто не замечает наш чёрный вход.
– Вы уверены? – спросила она насмешливо.
– А вы сами поищите, – предложил Стас.
Антонина оглянулась и увидела, что с этой стороны забор кажется сплошным, и, чтобы найти отверстие для ключа, надо хорошо постараться.
– Это вы придумали? – спросила Антонина.
– Я! – ответил он с гордостью и тотчас добавил: – Но делали мы вдвоём с Владимиром Никитичем.
– Да, Вовик – мужчина рукастый, – согласилась Антонина и, не дожидаясь ответа Стаса, быстро проговорила: – Так идёмте скорее в лес.
– Идёмте! – подхватил он с энтузиазмом и тут же добавил: – Только, чур, Красная Шапочка – я!
– Какая ещё Красная Шапочка? – растерялась Антонина.
– Обыкновенная, – проговорил он самым невинным тоном, – у меня пирожки! Значит, я и есть Красная Шапочка.
Только тут она заметила свёрнутый мешочек в его руках.
– Вы что же, и пирожки с собой захватили? – спросила Антонина.
– Конечно! А вдруг мы проголодаемся!
Антонина фыркнула:
– Только я уж – никак не серый волк.
– Не знаю, не знаю, – проговорил он насмешливо, – мы знакомы всего ничего, кто знает, что там у вас в душе, – он многозначительно посмотрел на неё.
«Ещё совсем мальчишка, – подумала она, – ему бы ещё в игры играть и озорничать».
Она невольно улыбнулась.
– Улыбка у вас добрая, – протянул он, – можно надеяться, что вернусь я к крёстной целым и невредимым.
– Да уж не по частям, – подтвердила она. И спросила неожиданно для него и для себя: – Почему я вас раньше никогда не видела?
– Где?
– У Полины.
– Дорогая Тонечка, положа руку на сердце признайтесь, как часто вы бывали на даче у Ларионовых?
– Не часто, – была вынуждена признаться Тоня, – я много работала.
– Я тоже много работал и не часто навещал крёстную и дядю Вову.
– А теперь что-то изменилось? – невольно вырвалось у неё.
– Как сказать, – пожал он неопределённо плечами.
И Антонина поняла, что дальнейшие расспросы на эту тему придутся Стасу не по вкусу. Поэтому промолчала.
Вскоре они углубились в лес, сначала их встречали одни сосны. А потом появились берёзы… Где-то в гуще запели птицы.
– Надо же, ещё поют, – удивилась Антонина.
– А что, не должны? – спросил Стас.
– Так уже август…
– Ну тогда, наверное, они просто перекликаются, – предположил Стас.
– Возможно. Всё равно, так приятно их слушать. И вообще, тут так хорошо.
– Да, на самом деле. Я здесь теперь все свои свободные дни гуляю.
– Ой! – воскликнула Антонина. – Смотрите, грибы!
– Да, их здесь много, – кивнул он.
– Надо собрать.
– Куда?
– Да хотя бы в ваш мешочек, где пироги!
– А пироги?
– Разломите их и положите на пеньки и веточки. Птички и зверюшки их съедят!
– Ну если вы настаиваете, – улыбнулся он.
Антонина тем временем присела возле первого гриба и стала осторожно отламывать ножку, чтобы не повредить всю грибницу. Скоро Стас присоединился к ней, он оказался запасливым и прихватил с собой небольшой нож. Вдвоём они быстро заполнили грибами весь мешочек, который в развёрнутом виде оказался довольно вместительным, но явно не соответствовал разыгравшемуся Тониному грибному аппетиту.
– Эх, – с сожалением вздохнула Антонина, – надо было корзинку взять!
– Так мы же вроде гулять хотели, а не грибы собирать, – рассмеялся он.
– И то правда, – смутилась она, – хотя вы и про грибы вроде бы говорили.
Он пожал широкими плечами и широко улыбнулся.
Антонина почему-то стала оправдываться:
– Я, как увижу грибы, просто дух захватывает!
– Теперь, когда нам больше некуда складывать грибы, давайте просто погуляем, – предложил Стас.
– Давайте, – с некоторым сожалением согласилась она.
– В конце концов, вы можете прийти сюда в следующие выходные, хоть с двумя корзинами, и затариться грибами по полной программе, – попытался он утешить и приободрить Антонину.
– И правда! – обрадовалась она. – Я же теперь на пенсии! И могу приезжать к Полине и Вовику хоть каждый день!
– Вы на пенсии? – протянул он с некоторым недоверием.
– Конечно! Я же сказала вам, что у меня уже внуки.
– Но мало ли, может быть, вы в шестнадцать лет родили.
– Нет, – засмеялась Антонина, – я была приличной девушкой и первенца родила через год после свадьбы в двадцать один год.
– Ну ладно, – покладисто согласился он, – в двадцать один так в двадцать один.
Они не заметили, как пролетело время.
Антонина оглянулась назад.
– Наверное, пора возвращаться, – с сожалением проговорила она.
– Наверное, – с не меньшим сожалением согласился он.
Они повернули обратно. А когда прошли несколько шагов, Стас спросил:
– Вы ели когда-нибудь шашлыки из грибов?
– Не доводилось, – призналась Антонина.
– Так можно приготовить! – загорелся он.
– Только не из этих, – Антонина крепко прижала пакет к груди, – эти я увезу с собой домой.
– Конечно, не из этих, – успокоил он её, – вот соберём побольше в следующий раз и приготовим.
А про себя Стас подумал: «Она непосредственна, как маленькая девочка, и меня почему-то это умиляет». И сам себе он объяснил: «Наверное, я соскучился по искренности и отсутствию набившего оскомину кокетства».
Его и впрямь утомляли богатые дамочки, с которыми приходилось общаться на работе. Он не понимал, зачем что-то подтягивать тридцатилетним и тем более надувать губы и укорачивать носы совсем молодым девчонкам.
Стас невольно вздохнул.
– Что-то не так? – встревожилась Антонина.
– Всё так, – улыбнулся он, выплывая из своих мыслей, – просто жаль, что выходные дни так быстро пролетают.
– Я тоже ещё совсем недавно думала точно так же, как вы, – улыбнулась она ему в ответ.
– Что же изменилось? – машинально спросил он.
– На пенсию я вышла! На пенсию!
– А, – протянул Стас, снова думая о том, что Антонина совсем не похожа на старушку, которая нянчится с внуками и ловко орудует вязальными спицами.
От Ларионовых они уехали вместе и довольно поздно. Когда электричка пришла в город, уже начало темнеть.
– Я провожу вас, – сказал Стас, – моя машина стоит на стоянке, здесь совсем рядом.
– Нет, ни в коем случае, – неожиданно для него испуганно запротестовала Антонина, – я сяду на такси и через полчаса буду дома.
– Ну, хорошо, – согласился он, – только на такси я посажу вас сам.
Она кивнула и улыбнулась. Её трогала забота этого молодого парня. И вообще, ей с ним было так легко и спокойно.
Антонина невольно позавидовала его избраннице. Совсем немного, можно сказать, чуть-чуть. Испугалась же она того, что, довезя её до дома на машине, он может подняться к ней в квартиру, и ей придётся как-то развлекать его, поить чаем, разговаривать с ним. Ей же хотелось, чтобы приятная история, случившаяся с ними сегодня, завершилась сейчас, оставив светлые воспоминания.
Стас остановил машину и, усадив Антонину в салон, сказал водителю:
– Трогай, шеф! Но твой номер я на всякий случай записал.
Водитель хмыкнул, махнул ему рукой и сорвался с места. А Стас отправился на платную стоянку за своим автомобилем. Он шёл и улыбался: «Какая милая, смешная и уютная женщина». И недоумевал: «Почему вокруг так много слепых мужчин? Они что, не видят, какое сокровище рядом ходит?»
Добравшись до дома, он подумал о том, что Антонина, наверное, сейчас над грибами хлопочет. Интересно, что она с ними сделает? Пожарит? Засолит? Или отварит…
Антонина сделала и то, и другое, и третье. Всего понемногу. Впрочем, основную часть грибов она всё-таки засолила, так как обожала солёные грузди. А вот затесавшиеся в их компанию маслята отварила и пожарила.
Утром она угостила соседку бабу Маню супом с грибами, а на обед – жареной картошкой с грибами. Хотя и сварила, и пожарила всего по несколько штук. Пакет Стаса хоть и большой, но не резиновый, как ни старалась Тоня утрясти вместившиеся в него грибы. Но всё-таки обещала соседке угостить её и солёными грибами.
Стас ночью часто просыпался, корил себя за то, что не попросил у Антонины номер телефона, хотя бы стационарного. Но позднее пришёл к осознанию того, что поступил правильно. Что бы она подумала о нём, если бы он стал навязывать ей своё общество? Ведь она дала ему понять, что она взрослая женщина, которая не просто вырастила детей, но уже и внуков имеет. А он? Он для неё мальчишка. И Стас решил положиться на судьбу и волю случая.
