Наталия Доманчук
Теорема страсти
Внутри мы горячие, а носы ледяные
Телефон зазвонил ровно в одну минуту седьмого утра, как раз после будильника, но Андрей уже давно проснулся и смотрел в потолок, вспоминая прошедший день. Ночь была почти бессонная. Ему снилась Вика. Она редко ему снилась, но весь последующий день он не мог ни о чем думать, как только о том, как он был счастлив с ней.
– Да, – раздраженным голосом произнес он.
– Я знаю, что ты проснулся минуту назад, поэтому и набрала. Не разбудила?
Это была Олеся, впрочем, Андрей это почувствовал, даже не глядя на экран телефона. Олеся была настолько беспринципной, что, в пух и в прах разругавшись вечером, утром могла сделать вид, что этого скандала не было, и больше никогда об этом не упоминать.
– Нет. Я же минуту назад проснулся.
– Я знаю, поэтому дождалась шести. Вообще глаз не сомкнула. Прости, но мне опять нужна твоя помощь, – тихо сказала она.
– У тебя еще один муж разбился?
Андрей стукнул себя по лбу и закатил глаза. Вот что за язык у него! Вечно не может промолчать, особенно с теми людьми, которые его раздражают. А Олеся ужасно раздражала! Особенно сейчас, когда он снова увидел Викторию. И сравнил. Хотя как вообще такое можно сравнивать? Это как день и ночь, как жара и мороз, как любовь и ненависть.
– Мой отец… Ты знаешь, как он относился к Богдану.
Андрей это знал только по рассказам от Олеси. Он никогда не видел ни покойного Богдана, ни родителей Олеси, но та постоянно рассказывала о них. Лучше будет сказать – жаловалась.
И по этим рассказам-жалобам Андрей сделал выводы: Олеся была послушной девочкой, прилежно училась в школе и даже поступила в ВУЗ, на котором настоял ее отец. А вот потом с милой доченькой что-то случилось. Ее отец был уверен, что она попала в плохую компанию, но на самом деле девушка просто повзрослела и стала общаться не с теми, с кем было рекомендовано родителями, а со всеми, кто ей был интересен: веселые шумные компании, море выпивки, травка, песни до утра. Родители пригрозили, что не потерпят, чтобы их дочь вела распутный образ жизни, но Олесю уже было не остановить. Непонятно чем бы это все закончилось, если бы на одной из таких разбитных вечеринок она не познакомилась с Богданом. Парню было уже за тридцать, он работал клерком в какой-то крупной компании, имел свою однокомнатную квартиру в Алтуфьево и автомобиль Мазду. Богдан влюбился в Олесю не по-детски и готов был весь мир положить к ее ногам. Целый год он ее добивался, а с другой стороны родители заставляли ее снова стать покорной и восстановиться в университете, который она забросила. Выбор был небольшой, но нужно было решать. Олеся предпочла Богдана, чем вызвала праведный гнев родителей. Она думала, что они перебесятся и наконец-то поймут, что их дочь уже выросла и будет делать то, что решит сама, а не то, что прикажут ей они, но чуда не произошло. Родители от дочери не отреклись, продолжая ежедневные нотации, и мужа ее не приняли.
– Ближе к телу, как говорил Мопассан, – не выдержал Андрей.
– У меня нет денег на похороны.
Андрей тихо выругался. Он не мог понять, как у людей не может быть никакой заначки. У него, даже когда он был бедным студентом и жил на одну стипендию, всегда в запасе была сотка, а то и две сотки рублей. А тут молодая семья с руками, ногами и двумя головами не имеет за душой ни гроша.
Совсем недавно Андрей в очередной раз поссорился с Олесей. Каждый месяц он выделял ей деньги, но она не умела ими распоряжаться и иногда совершала такие покупки, от которых Андрей приходил в бешенство. Он пригласил ее в ресторан с друзьями и попросил купить красивое длинное платье на выход. Олеся надела старое короткое розовое и приехала в ресторан в порванных колготках, но зато с новой сумочкой. Именно в тот вечер Андрей понял, что с Олесей надо расставаться и как можно скорей. Кроме того, что она не умела правильно поддержать разговор и всегда всех перебивала, у нее была маниакальная зависимость покупать себе сумочки.
Олеся же не понимала, почему Андрей так разнервничался, посадил ее в автомобиль и отправил с водителем домой.
На следующий день девушка пришла выяснять отношения:
– Если бы ты не был таким жмотом, то мне и на сумочку бы хватило, и на платье. Тебе постоянно жалко на меня денег! – кричала она у него в коридоре.
Олеся с невозмутимым видом показывала ему новую сумочку от «Prada», а он, закатив глаза, пытался ей объяснить:
– Олеся, мне не жалко для тебе денег. Только не на эту ерунду, понимаешь?
– И это мне говорит чувак, который специально летал в ЮАР, чтобы заказать себе костюм от Ковалье Рокфеллера с алмазными пуговицами за семьдесят тысяч баксов?
– Да, это тебе говорит чувак, который сам лично заработал миллиарды! – крикнул Андрей. – И поэтому этот чувак может себе позволить костюм за семьдесят тысяч долларов. А девочка, которой всего двадцать один год, и она ничем не занимается, учиться не хочет, живет в Алтуфьево в однокомнатной квартире с мужем-неудачником, не может себе купить сумочку от «Prada».
– Которая стоит, заметь, всего пять тысяч баксов!
– Сейчас даже не важно, сколько она стоит. Это роскошь. Купи сначала себе самое необходимое, добейся чего-то в этой жизни, а потом уже балуй себя! Я свой первый костюм в Европе купил, когда заработал первый миллион!
– А сейчас у тебя миллиарды, а купить своей любовнице сумочку за пять тысяч баксов тебя жаба душит, да?
– Господи! – Андрей возвел руки к потолку. – Как мне это все надоело!
– Что именно?
– Все!
И вот сейчас Олеся просила деньги на похороны.
– Дашь? – тихо спросила она.
– Денег? Нет. Но скажи мне, в каком морге тело, я все организую.
– О Боже! Думаешь, я с этих денег себе новые туфли куплю?
– Ты меня услышала, – рявкнул Андрей и отключил телефон.
День пошел кувырком. И Олеся тут была не при чем. Когда ему снилась Вика, Андрей весь день ходил как одурманенный.
А если прибавить к этому их случайную встречу вчера… У него все валилось из рук, после обеда Андрей отменил все совещания, потому что понял, что не справляется с эмоциями, которые его переполняли, и направился в спорт клуб.
Но вечером его снова ждал скандал и трепка нервов. Он послал Олесе сообщение с адресом панихиды и столовой, где потом будет организованы поминки. Она моментально набрала его:
– Хованское кладбище? Ты шутишь? – кричала Олеся.
– А ты какое хотела? Ваганьковское? А могилку между Есениным и Высоцким? – решил пошутить Андрей. – Или мне надо было выбить место Богдану на Красной площади рядом со Сталиным?
Он еще хотел продолжить издеваться над ней и предложить ее покойному мужу место с Владимиром Ильичом в Мавзолее, но Олеся бросила трубку, а через несколько секунд ему пришло сообщение: «Урод! Ненавижу!»
Такое признание тоже не добавило Андрею хорошего настроения, и заснул он с тяжелыми мыслями.
Проснулся в надежде, что новый день принесет ему только хорошее и позволит выбросить из памяти воспоминания об Виктории. Но этому не суждено было случиться.
Утро снова началось со звонка Олеси в шесть часов утра.
– Прости, – тихо заскулила она в трубку.
Андрей молчал.
– Я обзвонила всех друзей Богдана, но почти никто не придет. Ты же знаешь, у него родителей нет, родственники только в Якутии, они оттуда не прилетят… Никого почти не будет. И это ужасно. Как представлю себе, что у гроба буду стоять только я, и мне страшно становится.
Андрей не понимал, к чему она клонит, и ждал, пока она, как обычно, попросит.
– Ты бы не смог приехать? – Олеся снова заплакала.
– Куда? – не понял Андрей.
– На кладбище! – уже другим тоном, более уверенным, даже наглым попросила она.
– Олеся, ты в своем уме? Ну ладно, организовать. Но как ты себе представляешь, когда любовник жены усопшего вместе с ней стоит надо гробом и говорит: да будет тебе земля пухом и гроб кроватью?
– Хорошо, посидишь в машине. Просто мне очень страшно. Ты же знаешь, как я боюсь покойников. Я даже Беллу похоронить не могла, у меня начинались истерики.
Белла – маленькая собачка породы чихуахуа – была подарена Олесе на шестнадцатилетие и внезапно умерла на следующий день после знакомства с Андреем. Олеся тогда его еще не раздражала, а наоборот, Андрея умилила привязанность милой девушки к питомцу, а нежелание ее хоронить и скинуть эту обязанность на своего мужа, он принял за сентиментальность и повышенную чувствительность. Это чуть позже он понял, что это была безалаберность и брезгливость ко всему «некрасивому».
В сегодняшней ситуации спорить с Олесей не хотелось, и он пообещал заехать за ней к одиннадцати.
Захватив ее, они направились на Хованское кладбище.
– Я подожду тебя в машине, – он посмотрел на часы: – Гроб через пять минут привезут к храму, там твоего Богдана отпоют и далее похоронят. Если даже никто не придет, не переживай.
– Да нет, все ок, – она указала рукой на людей, которые стояли рядом с церковью, – три его коллеги, два одноклассника и даже его первая любовь, вон та в черной длинной юбке. Я пойду.
Олеся вышла из автомобиля и направилась к храму, а Андрей достал из портфеля книгу в надежде отвлечься чтением. Надо было хоть как-то разгрузить мозг, который не переставая строил всевозможные планы встречи с Викторией. Оказывается, она в Москве. Когда он в последний раз наводил о ней справки, она была в Канаде, устроилась в большую компанию, где-то через год тот детектив, который собирал по ней информацию, прислал Андрею линк на чью-то социальную сеть, где на фото была Вика на лыжах. Рядом с ней был какой-то мужчина, и девушка выглядела довольной, улыбалась. С того дня Андрей запретил себе думать о ней, искать поводы встретиться и хоть что-то разузнать. И он справлялся. Эти годы пролетели как одно мгновение. Пустое, безрадостное и бесполезное мгновение.
Читая пятый раз одно и то же предложение, он отбросил книгу на сиденье. Все равно вся эта панихида с похоронами займет не менее двух часов, а за это время он сможет пообедать, с утра только кофе выпил.
– Поезжай на Адмирала Корнилова, там через пару километров слева есть кафе с грузинской кухней, – попросил он водителя и тот завел движок, как Андрей увидел Викторию и закричал: – Стой!
Водитель резко дал по тормозам.
Из храма по ступенькам шла его Вика в окружении людей. Один мужчин лет пятидесяти ее поддерживал за локоть, с другой стороны ее вела бабушка. Андрей замер, жадно рассматривая любимую женщину: длинное прямое синее платье, косынка сбилась, на лице боль утраты. Виктория любила своего отца, рассказывала, как он о ней заботился и баловал. Эти рассуждения про отца отозвались учащенным сердцебиением у Андрея. Процессия отошла в сторону, и он открыл окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Из храма стали выносить гроб ее отца, чтобы погрузить в катафалк, и все расступились, пропуская. Следом за ним вынесли еще один и Андрей не сдержал тихий стон. Это был гроб с ее матерью. Значит, она тоже не выжила в этой страшной аварии, которая, скорее всего, произошла по вине Богдана.
Господи, сколько же боли нужно сейчас перенести этой бедной девочке!
Андрей решительно открыл дверцу, вышел, сделал три шага и резко вернулся. Чем он сейчас ей поможет? Он только напугает ее. Нет, даже не напугает, а разозлит. Расстались они очень некрасиво и по его вине.
Он плюхнулся на заднее сидение и закрыл руками лицо. Больше всего ему сейчас хотелось подбежать к ней, схватить, посадить в машину и увезти. Далеко-далеко, где не будет боли и разочарования, где ее васильковые глаза будут только улыбаться. Он убрал руки и снова посмотрел в сторону храма. Все уже расселись по машинам, а два катафалка медленно поехали к месту захоронения.
– Езжай за ними, – приказал он водителю.
Он не знал, зачем. Возможно, чтобы еще раз ее увидеть? Или разделить с ней эту утрату? Андрей просто чувствовал, что не может сейчас уехать, его магнитом тянуло за ней. К ней. И он ничего не мог с этим поделать.
Игра со страстью не знает правил
2013 год
Вика держала оборону более полугода. Кто-то еще в первый день выхода на работу напел ей про то, что директор компании «Золотой век» – непроходимый бабник. На любые приглашения Андрея пообедать или поужинать Виктория отвечала вежливым отказом.
– Сдалась она тебе? – спросил Миша друга. – Обыкновенная девчонка, что ты в ней нашел?
– Давай мы не будем даже начинать эту тему, хорошо? А то я тебе сейчас тоже кое-что посоветую насчет твоей Полины.
– Что бы ты о ней ни сказал, мы прожили вместе уже более двадцати лет. Двадцать один, если быть точным.
– Только почему-то она постоянно смотрит на тебя волком, – заметил Андрей.
– Зато я ее люблю.
– Это я знаю. И тебе правда достаточно?
– Уже нет, – признался Михаил.
Друзья сидели в кабинете Андрея, на улице уже была темень, но домой никто идти не спешил.
Михаил познакомился с Полиной на первом курсе института. Девушка отличалась от других. Ее красота сразу бросалась в глаза: такая, по-настоящему русская: толстая коса темных волос, брови вразлет, голубые глаза, ямочки на щечках. С виду очень скромная, но она так грозно смотрела на парней, что их ее реакция моментально отпугивала, и никто даже знакомиться не спешил. Одевалась она не просто скромно, но и старомодно: длинные, до пят юбки, бесформенные кофты, часто на голове была косынка.
Она ее на лекции снимала, аккуратно складывала в треугольник и клала рядом с учебниками. Михаил влюбился в Полину с первого взгляда и первый семестр только рассматривал ее на лекциях, изучая прекрасный профиль, пухлые губки, голубые глаза, ямочки на щечках и тонкую длинную шею. Ко второму семестру он осмелел и пригласил девушку в буфет, но Полина одарила его хмурым взглядом и сказала:
– Не трать время. Меня не интересуют отношения.
– В монашки пойдешь? – решил пошутить Михаил.
– Я пойду, куда я захочу, а вот ты иди к черту, понял?
К черту он не пошел, но следующую попытку познакомиться поближе сделал только через месяц. Наткнувшись на такую же стену и повторное пожелание идти к черту, он оставил свои намерения, тем более что после весеннего призыва Михаила ждала армия: он экстерном закончил первый курс и в конце мая уже служил в пограничных войсках городка Чоп, где и познакомился с Андреем.
Служили они всего год, а когда Михаил вернулся, восстановился на второй курс и в сентябре пришел в институт, оказалось, что Полина беременна.
– Я думал, что забыл ее за год, – делился с другом переживаниями Михаил, – но нет, ничего не прошло. Увидел ее, и воздуха не хватает. С тобой было такое?
– Нет и не будет, – засмеялся Андрей.
С ним это случилось чуть позже, но тогда он был уверен, что эта напасть его обойдет.
– А у нее живот уже… Месяцев шесть-семь. Я к ней подошел, спрашиваю: замужем? А она: нет. Я ей руку и сердце предложил, а она отказалась. И что мне теперь делать?
– Забыть. И сказать ей спасибо, что отказала.
– Дурак ты, Андрюха, я тебе говорю, дышать не могу, а ты… забыть.
Полина согласилась выйти за Михаила три года спустя, когда увидела, что он за нее готов на все. Впрочем, у нее были и другие причины. Сына, которого она родила, Михаил сразу же усыновил и фамилию свою дал, и вроде были они счастливы…
– Понимаешь, умом я понимаю, что не во мне дело. И даже не в том мудаке, от которого она родила Егора. Дело в ней.
– Ошибаешься. Она, скорее всего, забыть его не может. Слушай, а ты не хочешь узнать, кто отец Егора? А вдруг у них до сих пор связь?
– Я тебе мальчик, что ли? Каждый ее шаг контролирую. Никого у нее нет. Работа – дом – работа. С малым иногда в бассейн ходит. Как я стал зарабатывать, – Михаил кашлянул и улыбнулся, – благодаря тебе, конечно же, – я предложил ей бросить работу. Понимаешь, она зарабатывает копейки, сидит в бухгалтерии, с умным видом вбивает какие-то циферки в документы и так на протяжении пятнадцати лет.
– И ты решил ее дома запереть? – спросил Андрей.
– Заняться собой, отдохнуть…
– А помочь ей добиться чего-то ты не хочешь?
– Как ты своей новой пассии? И что? Есть выхлоп? – поинтересовался Михаил. – Что-то не вижу, чтобы она ломилась в твою дверь.
– В любом случае, я сделал ей приятно. Она хотела свое направление открыть – она им занимается. Ходит счастливая, улыбается.
– Я посмотрю, как ты будешь смеяться и радоваться, когда она найдет себе кого-то, а тебе просто скажет спасибо за то, что продвинул ее.
Андрей пожал плечами:
– Даже если так и будет, она все равно меня запомнит. И делаю я это не только для нее, но и для себя. Мне хочется этого. Хочется сделать ей приятно, хочется подтолкнуть, помочь, чтобы она взлетела, чтобы добилась чего-то в этой жизни.
– Тебе от этого станет легче? – скривился Михаил. – Мне похрен. Лишь бы моя была и никуда не ушла.
– Я понял. Только это путь в никуда. Рано или поздно этот механизм взорвется, и тогда она припомнит тебе все, – предупредил друга Андрей.
– Что?
– То, что не помог, не взял под опеку, не предложил что-то интересней плиты и духовки. Наверняка она о чем-то мечтает.
– О магазинчике цветов. Прикинь?
– Ну так купи ей этот бизнес! Какие проблемы? – не понял Андрей. – Пусть баба будет счастлива, ходит на работу с улыбкой, может, и тебе что-то перепадет.
– Ты совсем дурак? В такие магазины в основном ходят мужики. А моя Полина – редкая красавица! Только слепой не останавливает на ней взгляда и не смотрит вслед. Она быстренько найдет себе кого-то побогаче и убежит к нему. А я останусь… с магазинчиком цветов.
Андрей покрутил пальцем у виска:
– Это ты дурак! Видно, что у тебя нет опыта отношений с женщинами. Им лучше дать, чем потом она уйдет к другому, который исполнит ее мечту, а тебе она за то, что ты ее не поддержал, спасибо не скажет.
– Ладно, стану миллионером, как ты, – дам, – засмеялся Михаил.
После полугода беготни за Викторией Андрей понял, что должен предпринять что-то другое, более масштабное действие, чем приглашения в театр, кино и ресторан.
В очередной раз получив вежливый отказ от девушки, он не выдержал:
– Я все для тебя делаю! А ты меня ни в грош ни ценишь!
Лицо Виктории залило краской, но она подняла подбородок вверх и сказала:
– Вы мне сказали, что вам нравятся те ювелирные изделия, дизайн которых я делаю. Или я все-таки должна отрабатывать это походами в театр и кино? Если бы вы мне это сказали заранее, то я бы не просила вас.
– При чем тут это? Ты не видишь, что я влюбился в тебя по уши? Взрослый мужик, а бегаю за тобой, как собачонка.
Виктория смутилась, Андрей заметил это и заявил:
– У меня самые серьезные намерения.
– Это какие, интересно?
– Серьезные, – замямлил Андрей и сам даже изумился, как он, такой зрелый и опытный мужчина, сейчас стоит перед молоденькой девушкой и блеет, еле шевеля губами.
Оказалось, что признаваться в любви не так уж и легко. Особенно когда тебе не верят.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – он быстро перевел тему, чтобы понять, есть ли у него хоть какой-то шанс быть с Викторией.
– Нравитесь, – склонив голову, призналась Виктория, – но я не девушка для развлечений, неужели вы это еще не поняли?
– Я никогда не считал тебя такой, – стал оправдываться Андрей, – я взрослый мужчина, и, еще раз повторю, у меня серьезные намерения. Которые, естественно, нужно начинать с обыкновенного знакомства: сходить в театр, в ресторан, просто прогуляться вечером по набережной.
В глазах Виктории появилось сомнение, и Андрей понял, что еще чуть-чуть поднажать, и она согласится.
– Мы просто поужинаем, хорошо? – он убедительно и с просьбой в глазах посмотрел на нее.
Виктория еле заметно кивнула, но сразу предупредила:
– Мне в десять надо быть дома!
– Будешь! – пообещал Андрей со счастливой улыбкой на устах.
Поздняя любовь пылает жарким огнем
Утро нового дня не принесло ничего хорошего. Но и плохих новостей тоже не было, хотя недоброе предчувствие кололо и тянуло тяжелым гнетом на сердце.
В офис идти не хотелось, но пришлось: отменять пять совещаний он не мог, тем более три из них были важными.
Ближе к обеду, когда секретарь подала Андрею кофе с булочкой, он взял визитку из кошелька и набрал номер:
– Виктор Сергеевич, это Топазов, есть по моим анализам новости?
– Нет, дорогой, только час назад спрашивал, и мне обещали, как только, так сразу наберут, а я тебя, не беспокойся, – отозвался мужской голос в трубке.
– Ты же сказал, четыре дня максимум!
– Сегодня только третий. Но к вечеру будут, я уверен.
– Ладно, жду звонка.
Еще пару часов Андрей делал вид, что работал, но все мысли были о Виктории. Он так и не решился выйти из автомобиля на кладбище, только наблюдал, как она плакала, как ее оттащили от гроба и посадили в автомобиль. У него самого сердце разрывалось от боли, но подойти к ней он не посмел.
– Так, коллеги, мне срочно нужно уехать, – заявил Андрей и встал.
Девять человек за большим овальным столом удивленно посмотрели на директора.
Андрей заметил это, но объяснять ничего не стал. Он даже себе не мог объяснить, зачем он сейчас задумал ехать к Вике. Чтобы выразить соболезнования? Нет, конечно. Чтобы ее еще раз увидеть. Да, просто увидеть. Может, поговорить, спросить, как она. Тупой вопрос: как она? А в каком настроении может быть человек, потерявший мать и отца в один день?
Идиот! Он прекрасно понимал, что не должен этого делать, но не мог себя остановить. Ему нужно было поехать к ней и зацепиться за что-то, хотя бы за какую-то маленькую надежду.
Схватив со стола телефон, он направился к себе в кабинет. Ему нужна была причина: зачем ему ехать к Вике? И он ее быстро нашел: чтобы помочь. Вдруг ей нужна помощь?
Взяв с вешалки пиджак, он накинул его на руку, еще раз провел глазами по кабинету, как будто искал у стен подсказку, выдохнул и решительно вышел в приемную.
– Меня сегодня не будет, – кинул на ходу секретарше.
Она вскочила со стула:
– Андрей Александрович, у вас совещание с «Рубином» в пять!
– Отменяй.
– На какое число перенести?
– Завтра, послезавтра после обеда.
Водителю приказал вести его на улицу Удальцова. Там жили покойные родители Вики. По крайней мере пять с половиной лет назад, когда он встречался с Викой, он каждый вечер отвозил ее по этому адресу. Наверняка она должна быть там. А если нет? Андрей не хотел думать об этом и предпочитал решать вопросы по мере их поступления, тем более, он чувствовал, что найдет Викторию там, а интуиция его редко подводила.
Пока водитель вез его, Андрей старался не размышлять. Да, возможно, это неправильно, но он подумает об этом потом. Завтра. Сейчас ему надо было еще раз вдохнуть ее запах и посмотреть ей в глаза. Он не мог объяснить зачем. Просто потому, что хотел. Вот и вся логика.
Мама в детстве называла его «самым упрямым мальчиком на свете», и эта кличка нравилась маленькому Андрюше. Если он что-то задумал, то непременно делал. Даже если на это уходил не один день. Он умел терпеливо ждать и идти к своей цели. Поэтому и добился всего, чего хотел. Сейчас Андрей Топазов – директор крупнейшего производителя ювелирных изделий в России. Его компании «Золотой век» объединяет собственное гранильное производство, собственное ювелирное и собственную сеть ювелирных салонов.
Они проехали мимо метро Университет и остановились на светофоре. В здании справа в маленьком подвальном помещении когда-то располагалась ювелирная ремонтная мастерская, где и начал свой трудовой путь Андрей. Какой-то мужчина вышел из подъезда, и Андрей чуть шею себе не свернул, разглядывая детали: новая серая металлическая дверь и черный домофон справа, да и надписи «Ювелирная мастерская» уже давно нет. Воспоминания волной обрушились на него.
Андрей и не думал, что будет заниматься металлом и ювелиркой. Хотя именно этой специальностью мастерски владели почти все его родственники. После школы он поступил в Российский государственный университет нефти и газа имени И.М. Губкина на отделение автоматизации и управления технологическими процессами и производствами. По своей натуре он был технарем, в школе его интересовали физика, химия и математика. Ему казалось, чтобы быть ювелиром, обязательно нужно творческое видение, а он это видел как способность представлять образы и предметы в мельчайших подробностях. Чуть позже Андрей понял, что творческое видение, которое, безусловно, тоже присутствовало в нем, – это в первую очередь возможность видеть пути достижения целей задолго до того, как эти пути откроются в реальности.
Его путь был долгим. После первого курса его призвали в армию, и за это время в стране все как-то очень быстро поменялось. Он вернулся в другой мир и узнал, что его родители хотят эмигрировать. Для него это стало сюрпризом, ведь родители жили хорошо в Советском Союзе, и на столе у них были не только хлеб с маслом, но и красная и черная икра. Мать, которая всегда помогала отцу в ювелирном деле, была инициатором переезда и уговорила мужа для приобретения опыта уехать в мекку ювелирного бизнеса – Израиль.
Андрей остался один, родители решили, что он достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе, но ошиблись. Он почти сразу влип в неприятности, из которых его вытащил дядя Кирилл, родной брат отца. Родителям Андрея он не рассказал об этом неприятном инциденте, но деньги, которые потратил на то, чтобы вытащить парня из СИЗо и замять дело, потребовал отработать. К этому требованию дядя Кирилл добавил продолжить обучение в институте.
Благодаря этим обстоятельствам Андрей не пошел по наклонной, а продолжил учебу, и вечерами, чтобы отработать долг, помогал дяде в ремонтной мастерской.
Когда он в первый раз зашел в комнатку, где трудился дядя, не поверил, что можно работать в таких условиях. У его родителей была большая мастерская, несколько помощников, а тут комнатушка два на три метра, видавший виды гранильный станок, который родители Андрея оставили ему, и усталый, уже плохо видящий дядя Кирилл. Но другого выхода у него не было, и каждый день после учебы Андрей шел в эту мастерскую и учился ювелирной грамоте. Втянулся он очень быстро и через год начал искать пути, где бы он смог раскрыть свой творческий потенциал, который вдруг обнаружил в себе. Теперь ему хотелось не просто ремонтировать золотые украшения типичной классической формы, а привносить в изделия дизайнерские разработки. Но дядя Кирилл был категорически против этого:
– Не выдумывай! Вот есть кольцо, – он махал им перед носом Андрея, – его и ремонтируй. Не нужно тут никаких бриллиантов добавлять, понял?
– Ну у тебя же есть несколько бриллиантов и гранильный станок, почему бы не приделать вот тут, в самом верху, один маленький камень?
– Потому что тебя об этом никто не спрашивал! Сделал свое дело, которое тебе заказали, – и гуляй смело!
Дядя Кирилл был довольно своеобразным человеком и довольствовался малым, когда Андрею нужно было все и сразу. У дяди не было семьи: жена умерла от рака пять лет назад, а детей в браке у них не было. После ухода жены этому пожилому мужчине жить не хотелось, и он работал только для того, чтобы продержаться на плаву. Андрей часто видел, как он, склонив голову, просто сидел и смотрел в одну точку на полу или на столе, видимо, вспоминал счастливую юность или любимую жену. Ушел он так же тихо от сердечного приступа. Андрей нашел его на стуле, правда, голова была запрокинута, а огромные руки плетьми повисли вдоль туловища. Свою двухкомнатную квартиру он так и не приватизировал, поэтому ее забрало государство. Это случилось в то лето, когда Андрей получил диплом. Работать по специальности не было смысла идти, страна развалилась и почти все дипломированные специалисты стали челноками. Так как других идей, как зарабатывать на жизнь, кроме ремонта золотых украшений у него не было, он продолжил работать в мастерской дяди, только теперь аренда помещения легла на его плечи. Сначала он трудился один. Днем занимался тем, что поступало от заказчиков, а вечером начал реализовывать свою главную задумку – предлагать украшения не просто по каким-то готовым, довольно скучным моделям, а делать что-то кардинально новое, с собственным дизайном и в сотворчестве с клиентом. На удивление у него стало очень хорошо получаться: заказчики с большим энтузиазмом относились к его предложениям и делали заказы на крупные суммы. Через три месяца он взял первого помощника, еще через полгода двух других и переехал в просторное помещение. По мере раскрутки сервиса стали появляться постоянные клиенты, которые приводили новых заказчиков и соответственно хороший доход. Многие интересовались, нет ли у него бриллиантов, и Андрей понял, что пора действовать более масштабно, а не как его дядя и даже не как родители, ремонтируя чужие ювелирные изделия и этим зарабатывая себе на хлеб с маслом. У него появилось огромное желание открыть свой бизнес. А страна, в которой каждый день происходили какие-то изменения, давала надежду на большие возможности.
– Андрей Александрович, этот подъезд или следующий? – тихий голос водителя вырвал Андрея из воспоминаний.
– Этот, припаркуйся вон там, – он указал рукой и вышел из автомобиля.
Задрав голову наверх, он посмотрел на давно забытый балкон на третьем этаже. Сейчас он утопал в цветах: анютины глазки сиреневого и малинового цвета. Андрей совершенно не разбирался в садовых цветах, но эти откуда-то знал.
Из подъезда как раз вышла женщина, и он поспешил, чтобы пройти, ведь ключа от домофона у него не было.
Когда он поднялся на третий этаж, руки заметно дрожали, а сердце билось, словно у подстреленной птицы. Жутковатый холод перехватил дыхание, только он нажал на звонок и послышались шаги.
Виктория открыла дверь резко, нараспашку и замерла с открытым от удивления ртом.
– Привет, – каким-то не своим голосом произнес Андрей.
Она молчала, только взгляд стал ожидающим.
– Прими мои соболезнования. Я узнал, что ты потеряла отца и мать.
Виктория еле заметно кивнула:
– Спасибо. Это все? – она подняла подбородок, и ее холодные глаза моментально создали между ними барьер.
Андрей не знал, что говорить, он застрял в пространстве и, с жадностью рассматривая ее лицо, скользил взглядом по точенным скулам, губам, длиной шее. Не контролируя себя, он сделал шаг вперед и, как шесть лет назад, провалился в бездну ее васильковых глаз. Он уже был готов наплевать на все, лишь бы снова прижать ее к себе, вдохнуть аромат волос, дотронуться до лица, ощутить гладкость ее кожи кончиками пальцев, провести по губам, а еще лучше наклониться и поцеловать.
– Мама! – детский голос вернул Андрея в горькую действительность.
– Иди в комнату, я сейчас приду.
Но мальчишка не шевелился и с интересом наблюдал за гостем.
– Никита, я попросила тебя уйти в комнату.
Мальчику было года четыре, может, пять: серые большие любопытные глазища, русый короткий ежик волос с непослушным вихром на виске, который он уже второй раз безуспешно пытался пригладить. Когда Андрей был маленьким, он делал то же самое со своим вихром, правда, тот с годами полностью исчез.
