Наталия Ерошенко
Волшебный аромат любви
Марина, оглядевшись, направилась по слабо освещенному коридору в палату директора. Тихо постучала в поблескивающую белым дверь. Внутри чуть слышно шелестел голос диктора, но никто не отвечал. Марина сглотнула комок в горле, тихо отворила дверь и, помешкав, вошла.
ГЛАВА 4
Директор спал.
На его спокойном лице слегка теплилась безмятежная улыбка. Глаза под веками двигались, следя за снами, на лице залегли прозрачные тени. Алексей Ильич во сне казался совсем молодым. Марина подумала, что директор и в самом деле довольно молод (для директора), ему было всего тридцать два года. Обычный безразлично-суровый вид делал его намного старше. Сейчас лицо мужчины расслабилось, даже строгая прическа растрепалась. Марина вдруг обнаружила, что Алексей Ильич очень симпатичный, когда не отдает распоряжения. Какие длинные у него ресницы…
Так как директор не просыпался, Марина решила потихоньку уйти. Но сначала надо было оставить свой гостинец. Она поставила пакет с продуктами на тумбочку, стараясь не шуршать. Но коробка сока в пакете, покосившись, упала на бок и сбила уже стоящий на тумбочке стакан. Звякнуло на полу стекло. Марина испуганно замерла.
– А? Что?.. – сонно подскочил на кровати директор, не понимая, что происходит.
– Добрый вечер, Алексей Ильич! Я сейчас все уберу! Простите!
Марина отчаянно бухнулась на колени перед разбитым стаканом.
– Что уберете? Нет, Марина, не трогайте осколки! – Алексей Ильич сел прямо на кровати, опустив ноги в шерстяных носках. Сейчас позовем санитарку с веником.
– Извините… – Марина была готова провалиться сквозь пол. Сквозь все девять этажей до самого подвала.
– Ничего страшного. Этот стакан все равно был надколотым. – Директор перевел взгляд с разбитого стакана на девушку.
– Я Вам принесла…
– Что Вы мне принесли? – Алексей Ильич вдруг рассмеялся. Сейчас, вне работы, в теплой клетчатой пижаме, он казался совсем другим. Молодым, веселым и очень привлекательным. Марина покраснела. Опять этот румянец!
Она быстро отвернулась и осторожно подняла с тумбочки свой пакет, стараясь не задеть пластиковую корзиночку с Оксаниными шедеврами. Стесняясь, протянула директору.
– Яблоки, к сожалению, немытые…
– Это же овсяное печенье! Мое любимое. Спасибо! Я терпеть не могу все эти сладкие финтифлюшки, – он улыбнулся, косясь на тумбочку – но только не говорите Оксане. Как дела на работе?
И Алексей Ильич вновь стал похож на сурового начальника.
Они немного побеседовали о делах. Директор чувствовал себя хорошо и надеялся на скорую выписку. Получив вежливую, но уже сдержанную благодарность за визит, Марина ушла, чувствуя себя немного странно.
По дороге домой она представляла лицо спящего директора. У него такая неожиданно милая улыбка… Впрочем, это всего лишь глупые девичьи фантазии. Надо думать не об улыбке заболевшего по ее вине директора, а о подготовке к путешествию в Лесной. Марина искренне надеялась, что Алексей Ильич позволил ей уехать, находясь на тот момент в здравом уме. Впрочем, он об этом ничего не сказал, и она сочла за благо не напоминать.
Сколько же вещей нужно взять с собой девушке, чтобы комфортно себя чувствовать в течение недели, половина которой пройдет в поезде?
Некоторые красавицы насобирали бы вагон и маленькую тележку, и большую косметичку в придачу. Но Марина вполне обошлась среднего размера дорожной сумкой. Девушка очень любила эту сумку, купленную специально для путешествий домой и из дома. Атласная, багряная, с узнаваемыми логотипами Версаче (искусно выполненными неизвестными китайскими умельцами), сумка была плотной, на каркасе из железных прутьев. Сверху она сужалась и плотно закрывалась клапаном на молнии, внутри содержала множество удобных отсеков для разных вещичек. Элегантная вещь, хотя и довольно тяжелая.
Марина уже упаковала скромное синее платье для свадьбы (печально вспомнив о том роскошном, из витрины бутика), пару туфель, тапочки для поезда, три футболки и теплый трикотажный костюм. Собственно, это было все. Почти все. Оставшееся в сумке место заполнили нужные мелочи – две пары колготок, маленький маникюрный набор, умывальные принадлежности и тому подобное. И две толстые книги. Марина опасалась, что двух книг на дорогу может не хватить, но постаралась облегчить себе багаж. В последнее время девушка раздумывала о покупке электронной книги. Хотя Марина всегда предпочитала бумажные. Потому что у бумажных книг можно ощущать их тяжесть и шероховатую текстуру бумаги. Сладковатый запах типографской краски и будущих увлекательных грез. И глаза при таком чтении значительно меньше устают.
Марина долго размышляла о подарке на Светину свадьбу. И решила подарить молодым деньги. Ведь иногда новоиспеченная семья бывает просто завалена многочисленными (и ненужными) чайниками и утюгами! Марина смогла выделить из своего бюджета не очень большую сумму, но зато упаковала деньги в предназначенный специально для этого японский конверт. Изысканно украшенный каллиграфией и золотыми шнурами, он казался настоящим произведением искусства.
Поздно вечером позвонила Тамара. И долго жаловалась, что ее вещи не помещаются в две большие дорожные сумки.
– А зачем тебе столько вещей?
– Ну как, зачем? – Тамара шумно вздохнула и шмыгнула носом. – Мой костюм на свадьбу, ноутбук, постельное белье, подушка…
Тамара не выносила казенное, пахнущее клеем и мохнатое от перьев белье в поездах, и всегда брала в дорогу собственное.
– … подарок, полотенца, мыло, шампунь, посуда… – продолжала Тамара. Ей обязательно нужны были в дороге любимая кружка и любимая мисочка. Не говоря уже об особенной, любимой Тамариной чайной ложке.
– А что ты решила подарить Свете?
– Ковер.
– Ковер?!
– Ну да, небольшой такой ковер. Как ты думаешь, Марина, мне хватит в дорогу восьми пар носков?
– Когда мы ехали в прошлый раз, тебе хватило и трех.
– А, точно. Но такая малость меня не спасет…
Подруги поговорили, отложили сотовые телефоны и продолжили неспешные сборы в дальний путь.
Несмотря на усталость активного вечера, ночью Марине совсем не спалось. И она, как зачастую делала, погрузилась мыслями в прошлое своего детства, в далеком Лесном.
Маринина мама, учительница русского языка и литературы, назвала дочь в честь любимой поэтессы Цветаевой. «Кто сделан из камня, кто сделан из глины…» – повторяла за мамой девочка и думала о куличиках из песка. «Мама, а из чего сделана я?» – «Из улыбки и солнышка. Ты мое маленькое счастье». Так говорила мама и нежно целовала ее, а ласковые мамины руки защищали от всего на свете.
С детства Марину окружали классика и прекрасное. Они жили в далекой, суровой глуши, но мама всегда находила возможность свозить дочь в областной центр. На концерт чудом добравшегося до заснеженных лесов струнного квартета. На передвижную выставку современных (и пока никому не известных) импрессионистов или новую экспозицию музея. В квартире Светловых висели большие, потрепанные репродукции известных картин, в стеклянной горке стояла не посуда, а коллекция изящных статуэток. Были там и маленькие японские нэцке, изображающие божков или волшебных животных. Маленькая Марина так любила брать их в руки и рассматривать! В комнате девочки нашлось место и для слегка хрипящего от старости, но еще весьма бодрого немецкого фортепиано. Гулкий старичок поблескивал гладко отполированными (и кое-где поцарапанными) темными боками, а по бокам от деревянного пюпитра были закреплены металлические подсвечники. Наверное, очень увлекательным оказался жизненный путь этого старинного инструмента. Сначала девочку обучала игре мама, потом Марина стала ходить сразу в третий класс местной музыкальной школы.
В то время, когда детям поют на ночь колыбельные, мама читала дочке стихи русских поэтов серебряного века. И к пяти годам стихотворный запас девочки был настолько внушительным, что это неизменно производило большое впечатление на родственников. Марина ненавидела вставать на табуретку и декламировать стихи подвыпившим родным, никакие конфетки не стоили этого. Но она была послушной девочкой. Очень послушной.
Мама покупала дочери пластинки с записями не только детских сказок, но и знаменитых опер. Девочка с интересом слушала всё подряд… правда, сказки ей нравились больше.
Она рано научилась читать, лет в пять. Мама, заметив интерес дочери к журналам и книгам, помогла ей освоить алфавит. И для девочки открылся удивительный новый мир сказок и волшебных приключений. Другим детям в ее возрасте ближе были игрушки, сверстники или бесконечный телевизор. А Марина могла часами не беспокоить никого, сосредоточенно водя пальчиком по строчкам. Она охотно помогала родным по хозяйству, и довольствовалась собственной компанией. Идеально воспитанный, тихий ребенок. Гордость родителей. Мамина дочка.
Позже выросшая в робкую, вежливую овечку. Очень несамостоятельную и одинокую. Если бы не верная, всегда-выручающая Тамара…
С бунтаркой Тамарой они познакомились еще в детстве. Марина пошла в детский сад на полгода позже сверстников. Поначалу ей было страшно там без мамы, и неуютно среди других, более общительных, детей. В первый же день знакомства, на уроке лепки, Тамара кинула в Марину пластилином. Кривой зеленый заяц (больше похожий на крокодила) попал девочке прямо в голову. Было много взрослой ругани и детского рева, но волосы удалось успешно отмыть. Пластилин – это же не жвачка. Марина уже имела ранее печальный опыт. Как-то, после мучительного раздирания, целую прядь волос пришлось просто отрезать. После этого девочка больше не прилепляла тайком жвачку на спинку кровати.
Наказанная воспитательницей за кидание пластилином (и сопротивление при «аресте»), Тамара с тихой яростью стояла в углу и сверлила новенькую тяжелым взглядом. Марина тем временем размышляла, чем бы в нее в ответ кинуть. Рядом валялась только полу-лысая деревянная кукла. Девочка уже решилась было отомстить обидчице, но тут воспитательница позвала всех гулять. А Тамара осталась наказываться под присмотром пожилой нянечки.
Гуляя по весеннему теплу, Марина думала об оставшейся в группе девочке. Злая девочка осталась в комнате совсем одна. Как же скучно, наверное, там стоять… Марина ей даже сочувствовала. После прогулки она заглянула в группу – темноглазая Тамара независимо сидела в углу на корточках. И отрывала у деревянной куклы последние пряди волос. Марина подошла к ней, сжимая в руке немного увялый, но солнечно-лучистый одуванчик. Протянула… Тамара молча приняла дар. Тем временем раздался крик: «Группа, обедать!», и для наказанной наступила долгожданная амнистия. К вечеру девочки уже стали самыми лучшими подругами. Что не помешало им на следующий день навсегда поругаться. А потом – навсегда помириться.
Позже они подружились со Светой – тихой, лукавой девочкой, рисующей прекрасных принцесс. Другие общие подруги приходили, уходили… Но состав их троицы оставался неизменным.
Втроем они оказались и в одном школьном классе. Втроем ходили на уроки и с уроков. Только в классе сидели они раздельно, и подальше друг от друга, иначе слишком много болтали. Время шло, и девочки росли. Марина стала посещать класс фортепиано и студию танца в Доме культуры, Света – там же художественный кружок. Тамара отказалась признать у себя какие–либо таланты, кроме громкого голоса, и проводила все свободное время перед телевизором. Впрочем, позже у нее обнаружились способности к математике, и она часто помогала своим подругам. Или просто делала за них домашнюю работу по точным наукам.
В простом, маленьком городке жизнь течет неспешно. Вокруг раскинулись лес и тишина, машину слышно издали. Где-то невдалеке был город крупнее, с мощными, наполненными нефтью, сосудами, в его сердце играла бравурная жизнь. А городок Лесной не имел особой специализации. Это было скромное, уютное место, просто одна из маленьких станций бесконечной железной дороги. Такая станция, где поезд стоит всего пару минут, а то и вовсе безостановочно несется мимо. Из дали в даль бегут бесконечные составы – «Ту-ту! Ту-ту!». И вместе с ними бежит куда-то заманчивое будущее. А в Лесном – не меняется ничего.
В то время, когда вытянувшиеся одноклассники ходили в джинсах, устрашающих майках и слушали рок, Марина носила длинные, скромные, тщательно отглаженные платья. И много упражнялась на фортепиано. Когда одногодки буйно отрывались на молодежной дискотеке – тренировалась дома у самодельного балетного станка. «Растишь кисельную барышню. Вырастет неприспособленная к жизни» – ворчал отец, суровый, немногословный автомеханик. В чем-то он оказался прав.
Тихая, сдержанная Марина всегда держалась в стороне от сверстников. Ее не за что было не любить, но и особой симпатии в классе она не вызывала.
Если бы не пробивная, самоуверенная Тамара, такой нежной девушке, как Марина, пришлось бы нелегко. Она не умела ни постоять за себя, ни решиться на что-либо важное. Но верная Тамара всегда была рядом. Утихомиривала крикливых мальчишек во дворе, давала отпор обнаглевшим одноклассникам. С высокой, рано начавшей полнеть Тамарой, связываться было – себе дороже. Могла и промеж глаз залепить могучим, совсем не девичьим кулаком. Эта яростная амазонка всеми силами поддерживала свою робкую подопечную, защищала от всего и беспрерывно одаривала ценными, но бесполезными для Марины, советами.
Света настолько не нуждалась в Тамаре. Света всегда была немного сама по себе. Но для Марины сильная, шумная Тамара была как старшая сестра. Или, наверное, как старший брат. С ней было уютно: не приходилось думать ни о чем сложном, и все проблемы решались как будто сами собой.
Именно Тамара решила, что они обе поступят в институт во Владимирске, далеком большом городе. Это был совсем не ближний свет, целых двое суток на поезде! Конечно, в соседних городах были и другие ВУЗы, но Тамара настояла на своем. Уж очень ей приглянулся факультет информатики во владимирском институте. Какое же это было приключение…
… Когда они вдвоем прибыли на центральный вокзал Владимирска, на ночь глядя, ошалевшие, опьяневшие от долгой поездной тряски, беспрерывного стука колес и запаха угля, впервые заехавшие так далеко и так остро чувствовавшие Свободу… Оказалось, что обещанная им комната по объявлению сдана. Еще два дня назад.
Тамара рвала и метала. Тамара грозилась немедленно подать в суд. Тамара порывалась позвонить подлому гаду из объявления и разобраться с ним. Марина терпеливо утешала ее, ей привычно было умело гасить бурные Тамарины эмоции. Лишних денег не было, и спать подруги остались на вокзале, поделив ночь на смены.
Наступил следующий день, громкий, душный, сумасшедший… Девушки отчаянно искали съемное жилье, закинув вещи в камеры хранения. Все было забито такими же нервными, немного испуганными абитуриентами. Бессонная ночь мутила разум. Тамарино терпение было на исходе, а в гневе она была страшна. А еще нужно было добраться до ВУЗа, подать документы в приемную комиссию, узнать расписание вступительных экзаменов…
У старушки-вахтерши из института чудом оказалось два свободных койко-места в своей квартире.
Вечером того же дня подруги, перетащив в квартиру с вокзала вещи, довольно пили чай с домашним клюквенным вареньем. Впереди ждали три горячие недели: длинные очереди в приемную комиссию, подготовка к сложным экзаменам, сами экзамены, тоже собирающие очереди… Все будущее девушек сейчас зависело от этих трех недель непривычно жаркого июля.
В двухкомнатной квартире вахтерши снимали койки шесть девушек–абитуриенток. С утра и до вечера слышалось монотонное бормотание, отовсюду глядели затуманившиеся знаниями глаза. Соседки готовили еду по очереди, а в ванную ходили по расписанию. Общаться друг с другом было некогда. Каждый успешно сданный экзамен отмечался бурной радостью и шоколадками. Каждый не сданный – молчанием, сочувствием и неловкостью.
Марина ежедневно забиралась с ногами на скрипучую кровать с провалившейся железной сеткой и зубрила, зубрила, зубрила ненавистную математику. И другие, нужные для поступления, предметы. Она автоматически жевала сухарики, пила что-то из стакана, и с тоской вздыхала, вспоминая о нескольких художественных книгах в чемодане. Просто книги про просто людей, а не надоевшие учебники со скучными, запутанными цифрами. Тамара тем временем пропадала неизвестно где или часами курила во дворе, о чем-то размышляя на ободранной скамейке. Или читала Маринины книги вместо подготовки к своим экзаменам.
Позже Марина с ностальгией вспоминала те славные времена. Да, она тогда была такой наивной, смешной, легкомысленной… Но зато и жизнь была полна оптимизма. Светлой, радостной надежды на обязательно прекрасное будущее, предвкушением удивительных событий…
В институт без особых затруднений поступили обе подруги. На двоих получили комнату в общежитии (с полагающимися резвыми тараканами и непугаными мышами). И понеслись вскачь веселые студенческие годы, полные жизненных уроков разной степени приятности. У Тамары – в кругу просто друзей и друзей по сексу (легко переходящих из одной категории в другую). У Марины, в основном, на скучных лекциях, да в переполненной библиотеке. В то время она часто ночевала у соседок по общежитию, а потом утешала горько рыдающую Тамару. Сама Марина на такие романтические мелочи не разменивалась, все ждала своего Принца. Но так и не дождалась.
Тамара помогла подруге окончить институт по специальности «экономист» (сама она училась там же на программиста). Не то, чтобы эта специальность очень нравилась Марине, но родители посоветовали ее, как «денежную». Тамара разъясняла своей подопечной точные науки, как и раньше в школе, делала за нее курсовые и расчеты к диплому. В свою очередь, Марина писала Тамаре рефераты по философии, психологии, социологии и прочей «логии». Делать это ей было увлекательно и очень легко. Иногда у Марины мелькала мысль, что экономика – совсем не ее призвание, и лучше было бы изучать какую-нибудь гуманитарную «логию»… Но она не могла ослушаться родителей. И поэтому училась со всем возможным старанием, даже получила диплом с отличием. Хотя некоторые аспекты высшей математики она так и не смогла до конца понять.
После успешного окончания ВУЗа, Тамара нашла Марине во Владимирске и неплохую квартиру (с деньгами помогли родители), и работу на первое время. Работа оказалась совершенно не по специальности – оператор техподдержки сотовой связи. С бесконечными ночными сменами и громогласными, недовольными клиентами. Марине было там очень нелегко. Она так старалась… но не всегда могла найти подходящее решение проблемы и успокоить звонящего (хотя, казалось бы, у нее был большой опыт умиротворения Тамары). Иногда Марина даже беспомощно плакала на рабочем месте, когда очередной грубиян выливал на нее вместе с раздражением порцию матюков. Видя, как мучается, в сущности, неплохая работница, начальство сочло возможным перевести ее на место инженера-диспетчера. И теперь новой работой Марины стало беспрерывное наблюдение за мониторами, передающими информацию о состоянии сотовой сети, да неспешные беседы с дружелюбными напарниками. Целый год Марина старательно трудилась на этом месте, вволю читая книги, пока напарники мирно спали.
Но это было совсем не то, чего хотелось бы самой Марине. Для чего же она столько лет училась экономике? И недавно Тамара нашла ей подходящую по образованию работу. Правда, и там оказалось не все так просто… Марина вздохнула. В жизни ничего не бывает просто…
Когда средь ночи безумный сосед запустил очередной выпуск популярной когда-то «Романтической коллекции» рок-баллад, Марина уже крепко спала. И поэтому перенесла очередной концерт без жертв. В это время ей снился восхитительный бал. Марина была прекрасной принцессой в том синем платье, из бутика. На голове у нее была тяжелая, позвякивающая корона из горного хрусталя. Казалось, что неустойчивая корона вот-вот свалится.
Вокруг темнел заснеженный больничный парк. Из облупленного фонтана лилась нежная, романтичная музыка. Вокруг Марины танцевали разряженные в вечерние платья и смокинги манекены с пустыми глазами. Они кружились парами в медленном танце, поскрипывая пластиковыми конечностями. А Марина танцевала одна. В руках у нее был пакет с передачей для директора, внутри в коробке плескался томатный сок. И вдруг музыка стихла, а пакет выпал из рук с оглушительным грохотом. Сквозь остановившуюся толпу манекенов к Марине прошел Алексей Ильич. Он был одет в белый мундир с золотыми пуговицами и узкие черные брюки. Директор подошел к девушке совсем близко, и сжал ее руку меж своих теплых ладоней.
Утром Марина не вспомнила этот сон. Но отметила, что на этот раз удивительно хорошо выспалась.
Ох, и она опять неплотно прикрыла холодильник! Опять натекла на пол лужица. А большая, на днях купленная пачка сухофруктов оказалась аккуратно надорванной сбоку. Наверное, по дороге за что-то зацепилась в пакете.
В среду, день отъезда в Лесной, на работе произошел очередной неприятный инцидент с кладовщиком Вадимом.
Этот Вадим приходился директору каким-то дальним родственником. Видимо, именно поэтому работой он себя не утруждал. Вадим обычно сидел в своем складе, почитывая желтую прессу или раскладывая пасьянсы на стареньком компьютере. Вадим был худым и очень высоким мужчиной, средних лет и неказистой внешности. Болотного цвета глаза под нависающими бровами, темные сальные волосы, схваченные на затылке в тощий хвостик. Из одежды на нам были заношенные джинсы и не меняющаяся неделями футболка. Вадим был очень похож на пиявку. Неудивительно, если бы стал так же извиваться.
От секретаря Маши было известно, что кладовщик любит распускать язык и руки. Он никогда не переходил грань того, что можно было бы назвать неудачной шуткой. По крайней мере, с другими дамами. Но, почуяв в Марине неуверенность, и даже беззащитность, Вадим при каждой встрече стал все больше себе позволять. Марина стеснялась пожаловаться на Вадима даже Оксане. И после очередного похода за ручками, омраченного скабрезными приставаниями, чувствовала себя крайне мерзко.
В тот день работа Марины началась с дежурства в приемной директора, потому Маша опять отпросилась в больницу. Лиана Петровна уединилась в директорском кабинете и плотно закрыла за собою дверь, но иногда заглядывала поболтать Оксана. Марина разбирала нужные документы и отвечала на звонки. Ближе к обеду закончилась бумага для принтера. Девушка поежилась, как от холода: нужно было идти на склад. К Вадиму.
Марина собрала свою волю в кулак и отправилась за бумагой. Сделав строгое лицо, она зашла в приоткрытую дверь склада. Вадим сидел за столом в мягком побитом кресле, внимательно изучая какую-то пеструю прессу. Он приветливо улыбнулся навстречу девушке:
– Что тебе нужно, детка?
У него была поистине мерзкая, серозубая улыбка.
– Мне нужно две упаковки бумаги.
Марине хотелось бы взять сразу десять или двадцать, чтобы дольше сюда не возвращаться!
Вадим достал бумагу из коробки под столом, но отдавать не спешил. Его маслянистые глаза ощупывали Маринину фигуру, пытаясь разглядеть подробности под свободной шерстяной одеждой. Девушка сразу смутилась, опустив глаза. Вадим неспешно поднялся, подошел к Марине, обойдя стол, и протянул девушке бумагу. Но когда Марина потянулась за бумагой, перехватил ее руку.
– Может, выпьем чаю? – он качнул Марину к себе. Та пошатнулась, потеряв равновесие. Девушка вырвала руку и отступила на шаг назад. А Вадим скользнул ближе.
– Детка… – изо рта у него воняло.
Марина отскочила и с усилием выхватила у кладовщика бумагу. Прижав к груди твердые упаковки с острыми ребками, она сделала несколько шагов назад, споткнулась и, развернувшись, вылетела из склада. Ей повезло, страшно было бы упасть. По лестнице девушка поднялась бегом (Николай удивленно приподнял левую бровь и опять задремал). И только в приемной Марина, тяжело дыша, остановилась. Бумага с грохотом шлепнулась на тумбочку. Девушка вытерла злые слезы дрожащей рукой, сердце неприятно колотилось. Внутри клокотала горячая ненависть. Придурок! Сволочь! Гад! В следующий раз, она все-таки попросит Оксану помочь ей. В следующий раз… О, как же ей неприятно…
Из кабинета директора выглянула Лиана Петровна:
– Что-то случилась, Марина? Вы вся красная.
– Нет, ничего… Я просто запыхалась, когда ходила за бумагой. Она такая тяжелая…
– Вот как? – на лице старшего экономиста отразилось некоторое сомнение.
– Лиана Петровна! А можно, я немного раньше уйду домой? Вечером у меня поезд.
– Хорошо, можете уйти в обеденный перерыв. Только дождитесь Машу. И, в следующий раз, попросите Вадима помочь Вам донести бумагу, – экономист закрыла за собой дверь.
Да, великолепная идея! Попросив кладовщика о помощи, Марина сможет еще дольше наслаждаться обществом такого милого, галантного кавалера. В голове промелькнула сцена, как из какого-то мушкетерского фильма: Алексей Ильич и Вадим сражаются на шпагах. Битва становится все яростней… и вот злодей Вадим повержен. А благородный Алексей вытирает шпагу белоснежным батистовым платочком.
Обозвав себя «глупой мечтательницей», Марина села обратно за секретарский стол. В этот момент вернулась посвежевшая Маша с пакетом разноцветных фруктов и, немного пощебетав, отпустила Марину домой. На улице было очень солнечно и почти сухо. Надрывались воробьи, решая личные дела, где-то мяукали кошки. Ветер доносил слабый горьковатый запах роз от цветочного магазинчика. Постепенно неприятный осадок на душе Марины исчез, растворенный предотъездными хлопотами. Может быть, осталась всего пара крупинок где-то в глубине.
ГЛАВА 5
Тем же вечером, Марина сначала позвонила в ветлечебницу и узнала, что у маленькой Минеко все в порядке. Затем подхватила одной рукой свою любимую «сумку от версачи», другой – ручную сумочку, и бодро отправилась в путь. На вечерней улице предзакатное солнце бликовало в окнах проносящихся мимо машин. Эти случайные розовые «зайчики» пробуждали в сердце какую-то смутную надежду.
На вокзале было людно, шумно, суетливо. Гудели отправляющиеся неизвестно куда составы, ветер доносил горьковатый запах угля от растопленных вагонных титанов. Для Марины этот острый запах давно был связан с предчувствием каких-то приключений. И с детством, потому что маленькая железнодорожная станция была совсем недалеко от ее улицы.
На железнодорожной платформе, в долгом ожидании Тамары, Марина взволнованно думала об отчем доме. Как там поживают родители, бабушка и кошка Манька? Какие картины нарисовала Света? Так хотелось оказаться в далеком Лесном прямо сейчас! Жаль, что пока не получится взять отпуск летом. Не доведется побывать на любимой ягодной полянке, в сказочном густом лесу…
Поезд уже подали к платформе, у двери в вагон замерла приветливая проводница, но Тамары всё еще не было. Впрочем, времени было еще предостаточно. Марина, показав проводнице билет, зашла в вагон и огляделась. В нужном купе уже сидели молодая женщина с ребенком. Марина поздоровалась, и соседи поздоровались в ответ. Попутчики выглядели приятными людьми.
Временно разместив дорожную сумку под своим нижним сиденьем, Марина позвонила Тамаре. На телефоне пошел вызов, и неподалеку в вагоне раздалась знакомая бравурная песенка. Под эту музыку Тамара и ввалилась в купе. В руках у нее были две большие сумки и длинный, замотанный в пестренький ситец сверток. Объемную Тамарину грудь перекрещивали, как у солдата, ремни от сумки поменьше и чехла для ноутбука. Громогласно заявив:
– Здравствуйте!
Тамара бухнула вещи на пол и села рядом с Мариной, тяжело отдуваясь. Ее покрасневшее лицо покрывали капли пота. Тамара достала из кармана огромный клетчатый платок и вытерла лицо, просипев:
– Ох, блин! Кажется, я похудела…
Мальчик с интересом изучал громкую тетю, а его мама прятала в глазах смешинку. Тамара быстро отдышалась, и принялась громогласно повествовать подруге о том, как она сначала проспала, потом упустила нужный автобус и так далее. Это было вполне в духе Тамары: везде опоздать, но каким-то образом в итоге успеть вовремя. Ее любимым выражением было: «Плохой старт не означает проигрыша».
Пока Тамара распаковывала нужные вещи и устраивалась на верхней полке, поезд тронулся. Его колеса запели вечную мелодию дороги. Владимирск и его окрестности откатывались назад, в прошлое. Впереди была долгожданная встреча с родным городом.
Марина охотно поменялась местами с женщиной по имени Елена. На нижней полке ее попутчице будет удобнее приглядывать за сыном Виталиком. И они с Тамарой обе оказались наверху. Так даже лучше. Марине нравились верхние полки вагона. Едешь себе спокойно, почти в укромном уединении. Лежишь или на животе, подсунув под себя тугую подушку, а перед глазами –новая книга. Или на спине, а перед глазами – низкий «потолок». Смотреть на него скоро утомляет, и глаза закрываются сами-собой. В ушах – наушники телефона, в наушниках – прекрасная музыка, навевающая яркие грезы. Поезд ритмично покачивается, и хочется так ехать далеко-далеко и долго-долго…
Впрочем, и трех дней вполне достаточно.
Путешествие поначалу проходило скучновато и ничем не примечательно. За окном бесконечно бежали ровные, густые леса. Разлапистые сосны, изящные ели, старые мрачные березы с веселой молодой порослью под ветвями. Природа становилась все суровее, севернее. Вернулся глубокий снег. Иногда поезд пересекал по мостам реки подо серым ноздреватым льдом.
Марина спасалась от однообразия поездки припасенными книгами, музыкой и общением с близкой подругой. Периодически Марина пыталась дозвониться до ветлечебницы во Владимирске, и несколько раз ей это удалось. Кошечка Минеко быстро поправлялась, хулиганила и прибавляла в весе.
Тамара покорила маленькое сердце Виталика своей нескрываемой любовью к мультфильмам, и великолепными познаниями в области супергероев современности. Они вдвоем пересматривали старых «Черепашек-ниндзя» с Тамариного ноутбука, и часто спорили о том, кто же из зеленых бойцов круче: Леонардо или Микеланджело. Тамара всегда была за Микеланджело, хотя и не смогла достойно обосновать боевое преимущество нунчаков перед мечами. Но они с Виталиком оба сходились на том, что Рафаэль просто козел. Елена тем временем с удовольствием читала одолженную у Марины книгу. Так и прошли первые сутки пути.
Вечером четверга Тамара загадочно исчезла.
Марина обнаружила пропажу подруги часа через два. Забеспокоившись, девушка прошлась по вагону, дернула дверь санузла (пусто) и вышла в холодный тамбур. Где и обнаружилась искомая, в компании незнакомого молодого мужчины и пачки своих сигарет. Парочка курила, потирая озябшие руки, и очень тепло общалась. Сияние, затеплившееся в карих глазах Тамары, подсказало Марине, что дело может принять серьезный оборот.