Наталия Журавликова
Пой, пока есть время!
ГЛАВА 4. Прикладная магия
В Академии Прикладной магии Алсивана я прижилась быстро. И к своей радости встретила там бывшего однокурсника, Антония. Его сюда протолкнули влиятельные родственники, потому что прикладная часть Тоника была слишком уж экзотической. Будь он из обычной семьи, пришлось бы довольствоваться работой на какой-нибудь птицеферме, в лучшем случае. Цыплят высиживать. Но вы не подумайте, я совсем не злорадствую. Приятно увидеть знакомое лицо в этих серых, неприветливых стенах, где царит конкуренция и атмосфера общей настороженности. Ведь прикладные маги, которые здесь собрались, мягко говоря, необычные. И никогда не знаешь, чего от нас ожидать, если мы хорошенько приложимся к чему-нибудь или кому-нибудь.
Я быстро получила прозвище “молчунья”, понятно, почему. Голос – мой инструмент и мое оружие. Проще им не пользоваться, чем каждую секунду отслеживать, с какой модуляцией я что произнесла. Знаете ли, я даже зевнуть безопасно не могу иногда, если очень уж не выспалась. А однажды простыла и почти беспрестанно чихала, потом ремонт дома делать пришлось. И отдавать в магический приют пару сотен неведомых зверушек, которых я нечаянно материализовала в процессе. Некоторые получились очень миленькие, двоих мы даже оставили у себя дома. Мягкое сиреневое существо совершенно плюшевого вида, с огромными вишневыми глазами и мяукающим голосом получило кличку Бусинка и жило теперь в папином кабинете. А длинная оранжевая змейка, поющая почти сопрано, полюбилась маме. Она иногда носит ее вместо шарфа. Я рассказываю это как иллюстрацию к своим способностям. Или скорее, возможностям. Чтобы вы представляли, насколько острожной мне требуется быть по жизни.
Для пущей безопасности студенты до третьего курса живут строго по одному. Предполагается, что весь этот период мы учимся владеть своими дарами. А потом уже можем с собой справиться в полной мере. Так как я первые два года обучения проскочила, то у меня и соседка сразу была. Подбирали нас с более-менее схожими способностями, хотя полностью аналогичных моим не нашлось. Иванка, миниатюрная блондинистая фея, в этот мир пришла жечь глаголом. В буквальном смысле почти. Если я колдовала одним звучанием голоса, моей соседке приходилось все же формулировать мысль. И нет, не путайте это с обычным произнесением заклинаний. Не нужны ей готовые магические формулы, волшебные слова или что-то в этом роде. В народе у нас Иванкин дар называли “язык поганый”. Это если сбывалось что-то плохое. Если наоборот, то “уста сахарные”. Зависит от настроения феи, опять же. И ее сознательности. Но ее воспитанием в детстве занимались не так основательно, как моим, и темперамент у девочки был побогаче, наверное. Поэтому до того, как попасть в Академию, Иванка успела покуролесить. Мне казалось, что к третьему курсу она должна была как-то остепениться. Зря казалось! Моя соседка предполагала, что мы теперь вместе можем совершать всякие интересные и необычные безумства.
В первый же вечер она предложила спеть дуэтом серенады под окнами мужского общежития. Иванка еще и стихи неплохие сочиняла, правда пошлые. И призывала меня их озвучить. Так что я сразу поняла – спокойно с ней не будет! Можете представить, каким проблемным из-за этого было мое проживание в нашей комнате! Но я не жаловалась, не имею такой привычки, просто научилась со временем гасить активность Иванки, хоть подругами мы с ней не стали,слишком уж разные.
Обучение в Академии для меня было очень, очень полезным опытом! Главное – я могла петь. Не просто выводить какие-то безопасные и скучные рулады под присмотром троих охранников, а ПЕТЬ! Взлетать ввысь голосом, дарованным мне самой матерью-природой. Звучать на разных уровнях, то рассыпаясь звонким ручьем, не сдерживая своих порывов, то вплетаясь тихим певучим дыханием в ветер и лететь вместе с ним по всему Алсивану. И при этом мое пение никого не травмировало. Правда, чтобы такого достичь, приходилось увешаться магическими амулетами, прочесть специальное заклинание и во время пения постоянно думать… думать… думать и контролировать себя. А это очень тяжело, когда вас уносит вдохновение и вам хочется парить вслед за музыкой. Так что полностью раствориться в процессе у меня не получалось. Потому что нельзя. Но все же это пение. Хотя исполнить свою мечту и заявиться на какой-нибудь вокальный конкурс у меня получится вряд ли. Не допустят туда участницу с такими сомнительными талантами.
В целом жизнь моя в Академии протекала без особых происшествий. До поры до времени. А потом резко и бесповоротно изменилась. Случай, о котором стоит упомянуть, имел место в середине четвертого курса, как раз под Новый год. Антоний тогда вдруг решил приударить за Иванкой, на свою… голову, так скажем. За три дня до праздника он подошел ко мне, смущенно комкая длинными пальцами обложку тетради по “Этике прикладной магии” и спросил, краснея:
– Дана, а что вы с вашей соседкой делаете сегодня вечером?
– К зачету готовимся, – ответила я без паузы. Потому что я-то сама это всегда делаю, и не только вечерами!
– Но ведь зачеты только через неделю после Нового года! – удивился Тоник.
– А я не люблю впопыхах учить!
Да, знаю, что у меня репутация скучной и молчаливой зануды. Но ничего делать с этим не собираюсь, потому что моя задача – получить хорошее образование и сделать карьеру в жизни, вопреки своим исходным данным.
– А мне кажется, твоя подружка не будет так рано зубрежкой заниматься! – вдруг выразил мне недоверие этот маг пятой точки.
– Она мне не подружка, а соседка, – ответила я. И могла бы еще рассказать, что это не зубрежка, которую я как раз не приемлю, а осознанное восприятие информации. Но слова у меня на развес, и в одни уши я их слишком много не выдаю. Поэтому обойдется.
Тут некстати и обсуждаемая особа подошла, капризно надув губы.
– Какая скукотища, – сказала она, – новогоднего настроения не чувствуется совсем!
Тоник взбодрился, засиял глазами, перехватил тетрадку одной рукой, вторую сунул за спину. А потом как фокусник Иванке розочку, и выдал:
– А я и предлагаю как раз Дане начать праздновать прямо сегодня! Мы с ребятами вечеринку устраиваем.
– В позволенное время? – насторожилась я. У нас все сборища разрешены до 22:00 и ни секундочкой позже.
Иванка и Антоний синхронно скривились в мою сторону.
– Тебе лет сколько? – спросила соседка критически.
– Девятнадцать, – ответила я, чуя подвох. Мой возраст Иванке был хорошо известен. – С половиной.
– Вот, с половиной даже! – обрадовалась она. – Разве может кто-то взрослым людям указывать, когда спать ложиться? Тоничка, давай, рассказывай, где гуляем?
– На развалинах Крухста! – счастливо сообщил Тоник.
– Да ты с ума сошел! – возмутилась я.
Знаю я эти руины. Да и все их знают! Страшное местечко, где, как говорят, проводились жуткие обряды в древности. И сейчас там вроде как замечают привидений чуть ли не каждую ночь. Ходят легенды, что раз в десятилетие в определенный день там пропадают феи.
– Подождите… а не сегодня ли?…
– Ага! – глупый однокурсник обрадовался еще больше. – Именно! Тот самый день, когда возможно ЭТО!
– Черное явление! – сказали эти два легкомысленных подростка в голос.
– Ты с нами? – деловито уточнила Иванка.
С ними я совершенно не хотела. Но ведь пропадут они без меня! А ответственность, в том числе, за других, у меня идет под ручку с самоконтролем.
ГЛАВА 5. Черное явление
На внушающие ужас руины следует являться за пять минут до полуночи. Это все знают. Главное для нас – выбраться из общежития после десяти вечера. Можно конечно и раньше, но торчать два лишних часа на декабрьском воздухе – такое себе удовольствие. Так и голосовые связки застудить можно! Хоть и зима у нас теплая, температура редко когда падает ниже нуля, и снег – довольно редкое явление.
На Крухст любители острых ощущений потянулись начиная с половины двенадцатого. Чтобы выбраться за пределы кампуса, использовали свои прикладные способности. Надо сказать, после того случая наконец-то по периметру поставили высокоуровневые запирающие заклинания, которые может преодолеть лишь очень мощный маг. Но такому у нас и учиться без надобности. Впрочем, не буду забегать вперед.
Из общежития мы вышли, используя Иванкино волшебство. Она просто пожелала, чтобы нас никто не заметил, очень удобно. Еще и Антония из мужского корпуса извлекли, пока бедолага не приложился, куда не надо.
Удивительно, сколько у нас отчаянных и безответственных студентов!
– И это еще не все, кто хотел, пришли, – объяснял Тоник, – некоторые выбраться не смогли. Да и звали, знаешь ли, далеко не каждого!
На последних словах он надулся от гордости, как индюк. Фигурально выражаясь. А вот если бы я, когда это подумала, отвлеклась и протяжно вздохнула или присвистнула с голосом, то и в буквальном смысле такое произошло. Понимаете теперь, как мне с собой сложно?
Я насчитала около двух десятков человек, желающих приобщиться к чему-то леденящему душу, как ни странно, девушек было даже чуть больше, чем парней.
Все мы держали в руках по толстенной свече цвета ночной мглы, так было положено, если вы решили наблюдать легендарное “черное явление”.
В этот миф мало кто верит, так, страшилка для малышей. Мы проходили его в виде сказания на “магической литературе”.
Якобы, случилось все три века тому назад. когда Крухст был еще не развалинами, а красивым зданием с башенками. Говорят, даже веселенькой расцветки: оранжевой, бирюзовой и кремовой. И располагался в нем приличный пансионат, где воспитывались феи из благородных семейств. Крухст на древнем языке жителей Алсивана означает – “тот, что шепчется с небом”. Если судить по названию, высокий был комплекс! Сейчас, глядя на эту груду мраморной крошки, кое-где сохранившей первоначальные цвета, сложно представить красивые жизнерадостные постройки. Да и туристы постоянно растаскивают куски получше. В основном остался выгоревший до черноты фундамент. Огромный, ничего не скажешь, на его территории могло три дома легко разместиться. Или даже весь наш кампус, у меня сложно с оценкой площадей.
Пансионат счастливо функционировал лет двести, пока одна из воспитанниц не пошла в черные колдуньи. Звали ее Арника, красивое безобидное имя. Но в голове девушки мысли зрели самые что ни на есть злодейские. Она решила создать свою армию духов низшего порядка, чтобы они ей подчинялись. А потом завоевать весь Алсиван или даже Штиверию. Зачем ей это было нужно, не очень понимаю. С королевством в личном пользовании очень заморочено, как по мне. Эта Арника оказалась девица упорная, от цели своей не отступилась. Только вот не учла, что восемнадцатилетней барышне, даже способной, сложно управлять сотней духов, это не в куклы играть. Кроме того, сущности эти ведь тоже не безхозные.
Когда девушке удалось совершить жуткий и сложный ритуал и призвать себе рабов, как она думала, их тут же хватился их настоящий начальник, демон. И явился следом. В итоге Крухст разрушили, часть воспитанниц спаслась, но многих демон утащил как плату за вмешательство в потусторонние дела, в свой мир. Так они там и остались. Но раз в десять лет феям удается уйти из темной реальности в нашу, ровно на один час. Легенда гласит, что им очень скучно в том негостеприимном мире и они ищут себе живых и веселых соседок. И забирают с собой любую девушку, что попадется им на пути. Называют все это “черным явлением”, поскольку бывшие феи приходят как тени именно такого цвета.
Звучит как бред! Но многие в это верят. Я вот не верила. До той самой ночи.
Ближе к полуночи наша смелая компания начала тушеваться. Задорный смех сменило нервное хихиканье. Черный воск закапал руки, а подозрения в том, что акция с самого начала была глупой, закралась уже в сознание некоторых присутствующих. Тех, у кого это сознание имелось.
Мы стояли прямо на руинах, топтали мраморную пыль и обломки былой красоты. Без трех минут двенадцать начали рассеянно озираться, кое-кто даже решил повернуть назад. Но было поздно, во всех смыслах.
В центре развалин образовался небольшой смерч, будто черный ветерок скрутился в спираль, которая становилась все больше. Поток уплотнялся, становился все более осязаемым. А потом воздух словно распался на темные точки, которые полетели в разные стороны, пятная испуганных до ужаса студентов. А там, где все началось, сгустился мрак, и был он живой. Из движущейся почти бесформенной темноты смотрели на нас жуткие глаза.
Тут не выдержали все. Визг стоял страшный, причем как в девичьем, так и мужском исполнении. И что неприятнее всего сегодня вспоминать – я от остальных не отставала. Естественно, это имело последствия. От моего вопля и так потревоженная реальность совсем взбесилась. Мне показалось, словно небо упало на землю и перевернулось.
Я потеряла сознание, потому что не догадалась в такой момент достать заветный флакончик. А когда открыла глаза, все уже закончилось. Трясущийся Тоник прижимался к Иванке, которая рассеянно гладила его по голове. Рыцарь!
Я увидела трех своих однокурсниц, которые тоже обнимались и рыдали в голос. Что же произошло? Или они просто так испугались?
Ясность внес декан Штерн, который невесть откуда вдруг возник за спиной Иванки и угрожающе произнес:
– Судя по предварительным подсчетам, дематериализовались пять студенток. С оставшимися мы разберемся утром. И надеюсь, вам тоже захочется исчезнуть после того, что вы натворили!
Не знаю, как остальным. А мне – так сразу и захотелось.
ГЛАВА 6. Восставая из пепла
Сожаления о том, что случилось, остались со мной надолго. Еще один пункт в столбике “утренних сожалений”. Список тех, перед кем хочешь извиниться, но не можешь этого сделать, пополнился пятью именами как минимум. А если еще их родственников и друзей вспомнить, так вообще.
Я думала о том, что могла всех спасти, если бы не кричала, словно банши на вампирском девичнике, а спела что-нибудь конструктивное. Я ведь такое могу, не только всё портить, зря что ли училась? А получается, что и зря.
Уж не знаю, действительно это с нами приключилось “черное явление” или нет. Помню, Штерн тогда сказал:
– Крайне безответственно удаляться от общежития после отбоя. Разумеется, никаких темных фей из потустороннего мира вы бы тут не встретили. Но какие-то остатки древней магии тут есть. Плюс все здесь – достаточно сильны энергетически. А крик Виданы послужил ниткой, что связала все эти колдовские моменты и воплотила легенды в жизнь.
Вот так. Меня фактически обвинили в исчезновении пяти студенток. Всех, кто сумел вернуться в целости и сохранности, хотели исключить из Академии за непослушание, но потом пощадили. Решили, что стресса и так достаточно. А я чуть не ушла сама. Точнее, вначале так и сделала. Взяла академический отпуск на неопределенное время, меня не очень-то и задерживали, боялись, видимо. Как и в родной деревне. Я словно в изгнание попала. Внутрь себя, потому что говорить меня не тянуло ни с кем, даже с родителями. Хотя им, особенно маме, этого и не требовалось. Она за четверых справляется. Молчала я полгода, до лета как раз. Молчала – это значит не произнесла ни слова, ни песни не спела. Это был сложнейший период в моей жизни. Я постоянно гоняла в голове одну и ту же картинку: черные точки разлетаются, как зерна из-под жернова, а из воздуха проступает живая темнота. Ведь это не я вызвала, правда? Зависело ли только от меня то, что произошло дальше? Специальная комиссия, собранная по этому поводу, этого не подтвердила. Но и не опровергла.
Папа пытался меня как-то приободрить, учил кататься на водных лыжах, чтобы я наконец голос подала, например, вскрикнула, когда падаю. Но я не поддалась на эти невинные провокации и уста свои не распечатывала даже чтобы поорать.
В июне ожидался мой день рождения. Всеми, кроме меня. Я его отмечать не собиралась, путь даже и юбилей. А родители решили не просто отпраздновать, но и в некотором роде, реабилитировать меня в глазах общества. Назвали гостей, в том числе из нашей Академии, наготовили как три небольших свадьбы и даже продумали развлекательную программу, которая включала жонглирование огненными шарами с последующим их заглатыванием. Выступали приглашенные факиры, братья-ифриты. Видите, какой размах? Не знаю, сколько мои родители копили на этот праздник.
Я даже не могла им сказать, что мне всего этого не надо, поскольку дала обет молчания, фактически. Правда, не выдержала и догадалась начеркать записку папе, где просила прекратить все мероприятия по подготовке. Папуля отечески потрепал меня по голове и сказал, что праздник в первую очередь их, ведь это они двадцать лет назад стали родителями. А что уж там родилось, не так важно. И по-доброму засмеялся, добавив, что я их любимая маленькая дочурка.
В назначенный день, 12 июня, наш двор с самого утра начал заполняться гостями. Первыми прибыли супруги Синекожи. Их фамилия себя вполне оправдывала. Интересная раса, только не знаю, есть ли в ней что-то магическое, кроме расцветки. Потом приехали Антоний и Иванка, мамуля решила во что бы то ни стало затащить моих “друзей” из Академии. Не понимала, как больно мне вспоминать о произошедшем, или наоборот решила сделать это терапевтическим моментом. Ребята держались со мной скованно. А кто бы на их месте вел себя иначе?
– Не получается у него приехать! – услышала я громкий мамин шепот, пытаясь бочком оттесниться от поздравляющих и от стола подальше.
– Опять время не рассчитал? – понимающе спросил ее папа. Родители стояли за шатром, где отдыхали ифриты перед выступлением. Оно ожидалось, как стемнеет. Хоть бы не спалили ничего!
– Его задержали у канцлера, и он выехал чуть позже. А по пути один из броненосцев наступил на шип. Пятки у них не бронированные. Пока залечили рану, пришлось сделать остановку…
– И теперь Карл так опаздывает, что впору ехать обратно, – по обыкновению закончил фразу папа.
Значит, молодого дядюшки не будет. Что ж, и без его процессии народу многовато уже. Я попятилась, чтобы меня не заметили, к кустам ежевики. И врезалась в кого-то большого. Отскочила, чуть было не ойкнув (научилась сдерживать все эти непроизвольные реакции звуками), обернулась и словно застыла на месте. Передо мной стоял Гектор! Тот самый парень, что какое-то время будоражил мое воображение. Только выглядел он совсем не как при нашей встрече. В прошлый раз на нем был костюм, хоть и поношенный, но вполне приличный. Сейчас же молодой человек имел вид совершенно легкомысленный. Какая-то несерьезная рубашка с полурасстегнутым воротом, ярко-синие брюки, протертые на коленях и вдобавок платок, по-пиратски обвязанный вокруг головы. И длинные волосы собраны в хвост.
– Красотка, не подскажешь, который из этих ребят – Карл? – спросил он меня. Надо же, он и общается совершенно не так, как во время нашей беседы на моей пробежке. Где манеры, что он тогда продемонстрировал мне? Какой-то развязный молодчик. Да и выглядит он, кажется, младше, чем тогда. Может, это его братишка? Или просто солидный костюм прибавлял ему возраста… и воспитанности?
Такое несоответствие меня настолько взбудоражило, что я спросила, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делаю:
– Гектор? Это вы?
Парень отшатнулся от меня.
– Эй, мы разве знакомы? – спросил он испуганно. – Я в ваше Дальнее Захудалье всего час как прибыл.
– А мы виделись не здесь, а в городе, в Колледже.
– Каком еще колледже? Не учился я ни в чем таком! – запротестовал Гектор.
– Ну как же, это два года назад было! – я вдруг поняла, что говорю. Ощущения были забытыми и довольно приятными. И слова складывать я не разучилась.
– Вот врешь, красотка, – нахмурился Гектор, – скажи еще, что у нас было что!
– Нет, – ответила я ему слишком поспешно, – но вы мне бумажку какую-то дали. С текстом. Я ее даже сохранила, она в комнате у меня.
– Чудная ты какая-то, – парень замахал на меня руками. А ведь он действительно выглядит куда моложе, чем я его запомнила.
– Так где Карл-то?
– А вы его знакомый? – уточнила я, сама не зная, зачем.
– Ну да. Ага. Виделись.
Гектор озирался и вообще выглядел очень подозрительно. Я его совсем другим помню. В сердце ткнулась тоненькая игла разочарования.
– А не будет его. Так опаздывал, что решил назад повернуть.
– Не врешь? – Гектор сорвал травинку, пожевал. Ужасная привычка. Антисанитарная. Мало ли, что там на этот стебелек прицепилось.
– Нет, – я помотала головой, – он мой дядя.
– А стало быть, у тебя день рождения сегодня? – Гектор наконец удостоил меня внимательным взглядом своих удивительных светлых глаз.
Я только кивнула в ответ. Взгляд был как раз таким, как надо. Даже тело отреагировало учащением пульса.
– Тогда поздравляю.
Он неловко наклонился ко мне, чмокнул в щеку, а потом повернулся и убежал. Никаких таинственных исчезновений в этот визит, но мне все равно показалось, что он нереален.
В задумчивости я вернулась за стол и рассеянно поблагодарила папу, когда он отодвинул передо мной кресло, чтобы мне было удобнее сесть.
– Кларик, она снова разговаривает! – расцвел папуля.
– А я говорила, на празднике наша Виданочка сможет вновь ощутить вкус к жизни!
Родители кинулись меня обнимать, и я поняла, что раз уж выдала себя, пора заканчивать с затянувшейся церемонией самобичевания.
Дальше праздник потек более непринужденно, и огненное шоу удалось. И нет, ифриты ничего не подожгли. Было красиво. Только один из братьев под конец подавился огненным шаром. Но это – рабочая ситуация. Прокашлялся пламенем и снова в форме.
