Наталья Андреева
Наследник империи
Представляю их в хронологическом порядке.
Съемка: эпизод первый
На банкетах и фуршетах я бывал со Сгорбышем крайне редко. Ведь с такой работой при помощи цифры может справиться и младенец. Сгорбыш же был фотографом экстра-класса, а не дешевым репортеришкой. Не его королевское дело бродить среди приглашенных, время от времени щелкая цифровым фотоаппаратом. Но, как и везде, случаются накладки. Ну некого послать. Кто на фронте, кто в ремонте. Кто загружен работой, остальные в отпусках. И едем мы со Сгорбышем.
Когда к репортеру светской хроники приставляют сопровождающего – это смешно. Но шеф-редактор вызвала меня и сказала:
– Леня, ты же понимаешь: на фуршет Павел Александрович не может поехать один.
Я все понял: халявная еда, а главное – выпивка. Среди гостей, ожидающих банкета, ходят официанты с подносами, предлагают шампанское. А потом и сам банкет. Если Сгорбыш туда попадет… Ох, что будет! Ладно, он сам напьется. Но, напившись, он делается неуправляемым. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А у фотографа на пленке. Пьяный Сгорбыш способен наломать дров. Мы с шеф-редактором были друзьями, и я согласился. А потом сообразил: Лео, тебя же могут опознать!
Мы ехали на открытие модного бутика. Как правило, фотоотчет об этом значительном событии помещался в конце нашего глянцевого журнала. Надо было отснять всех звезд, получивших приглашение на мероприятие, и разбавить их просто красивыми лицами. Под которыми написать: «светская львица». Или: «видный бизнесмен». В былые времена среди этих лиц запросто могло мелькнуть и мое. Вот этого я и боялся. Давненько не появлялся я на светских раутах, но мои замечательные губы забыть трудно.
Сгорбыш же понял мое волнение по-своему:
– Не тушуйся, сынок. Они такие же люди.
– Кто – они?
– Звезды. Олигархи.
Это я знал и без него. Через мою постель прошло немало звездных тел, и все они не прочь были там задержаться. Меньше всего я хотел сейчас попасться этим особам на глаза. Я давно уже понял: в светской тусовке нет ничего стоящего. В смысле невест. Все они не первой свежести, если уже не первой молодости. А когда они первой молодости, на них еще нельзя жениться. Они успевают испортиться, не успев повзрослеть. Учитывая мою порядочность, я могу стать жертвой какой-нибудь охотницы за миллионерами. А без любви моя жизнь будет пуста. Как, интересно, я смогу сделать своей жене пятерых детей?
Поэтому я и стоял в дверях, пытаясь спрятаться за официанта. Увы! С моим ростом это сделать трудно. Я выглядывал знакомые лица. Я их считал. И гадал: как же мне поступить? Если я буду ходить по залу с фотоаппаратом, это их позабавит. А мою мать огорчит. Слава богу, ее здесь нет! Она в последнее время много занимается благотворительностью и в данный момент занята на другом мероприятии. Туда поехали другие репортеры. А мы со Сгорбышем отправились сюда. Я так и не решался войти в зал. Сгорбыш же стоял рядом и гнусно хихикал:
– Ну что, сынок? Глаза разбежались? Да, это звезды! Люди особенные. Но ничего. Не тушуйся.
И он слегка подтолкнул меня в спину. «Сейчас начнется!» – с тоской подумал я, заприметив знакомую девушку. Ее родители были в особняке моих предков частыми гостями. Нас «сговорили» еще в юности. Я тогда учился в МГИМО и был на сто процентов благонадежен. Это и был вариант под названием «слияние капиталов». Я невольно поежился: мою шею сдавил воображаемый галстук.
– Я и не тушуюсь.
– Врешь! Не по себе, да? Этих красоток не так-то просто уложить в постель. Они себе цену знают. Они – звезды!
Как и все простые смертные, Сгорбыш считал, что звезды – это люди особой породы. Добиться их внимания – большая честь. Заговорить с ними – значило услышать глас небесный. Я же прекрасно знал, что это не так, потому и разозлился:
– Подумаешь! Эка невидаль!
– Не скажи. Тут твои шансы равны нулю. Ни одна из них и головы не повернет в твою сторону, даже несмотря на твою смазливую физиономию. Они же звезды! – повторил Сгорбыш.
Этого я уже стерпеть не мог.
– На что спорим?
– Что-о? – Он даже распрямился. Вытянулся в струнку.
– Я укладываю в постель ту, на которую укажешь, а ты весь вечер не пьешь. Нет, мало: ты не уходишь в очередной запой в день получки.
Это было нечестно, но выбора у меня не оставалось. Скоро зарплата. Я должен его подстраховать.
– Сыно-ок! – насмешливо протянул Сгорбыш. – Да у тебя силенок не хватит!
Он еще сомневался в моей квалификации! Я разозлился всерьез:
– Это у тебя не хватит силы воли. Удержаться перед накрытым столом.
Я попал в точку: ему очень хотелось выпить. Он все время облизывал губы, а глаза его бегали. Он жадно провожал взглядом каждого официанта с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Все его мысли были о выпивке. Наступал момент, когда за бутылку алкоголя он будет способен продать и маму родную.
Поэтому Сгорбыш указал на звезду сериала, рейтинги которого зашкаливали:
– Видишь эту классную девочку?
– Ну. Вижу.
– Маленькая проблема: у нее есть парень. И он тоже звезда!
Ее парнем был актер из того же сериала. Таблоиды пестрели отчетами об их бурном романе, щедро поливая сие острое блюдо соусом «ах, какая любовь!». Сгорбыш-то был не промах! Но у него начинался алкогольный психоз. В таком состоянии люди проявляют чудеса изобретательности, лишь бы добраться до вожделенной бутылки.
– Парень, и что? – пожал плечами я. – Хоть муж! Главное, чтобы она не была беременна.
– Тебе не нравятся беременные женщины, сынок? – насмешливо прищурился Сгорбыш. – А как же пятеро детей, которых ты хочешь иметь?
– Вот потому, что я люблю детей, я не хочу разбивать сердце матери хотя бы одного ребенка, – отрезал я.
– Ох, какого мы о себе высокого мнения!
– Что? Пари?
– А доказательства?
– Чего ты хочешь?
– Если ты ее охмуришь, пусть завтра она приедет к нам в студию. Или звонит туда не переставая. Пусть она тебя добивается.
– Такая мелочь? А как насчет ее фотографий в обнаженном виде?
– Это нереально, – усмехнулся Сгорбыш.
– Как же ты в таком случае узнаешь, что я с ней переспал?
Он задумался. Потом уверенно сказал:
– Она не даст сфотографировать себя топлес. У нее рейтинги. И парень.
– Мне не даст?
– Ну, ты и наглец! – не выдержал Сгорбыш. – Если ты это устроишь, я вообще брошу пить!
Это – то, что нужно. Выиграв липовое пари, я сразу попадал в дамки. Ради этого я готов был собрать в охапку всех присутствующих здесь звезд, и… В общем, я готов был попробовать.
– Пока она не отходит от тебя, я не подхожу к накрытому столу, – пообещал Сгорбыш.
– Ты забыл о шампанском, – напомнил я.
– Что шампанское, – отмахнулся Сгорбыш. – Слону – дробина.
– Главное начать. Большое количество дроби способно завалить и слона. Давай-ка по честному, папаша.
– Идет, – с тяжелым вздохом согласился Сгорбыш. – Но учти: ее парень здесь.
– Тогда одно условие.
– Какое? – насторожился Сгорбыш.
– Ты прав: на репортеришку она не клюнет. Могу я замаскироваться под одного из гостей?
– А у тебя получится, сынок? – засомневался Сгорбыш.
Все складывалось как нельзя лучше. Он дал мне слово, что не будет пить, пока от меня не отойдет актриска. Следовательно, миссия, возложенная на меня моим другом шеф-редактором, выполнена. Сгорбыш будет трезв, как стекло, и выполнит свою задачу. Фотоотчет будет представлен завтра утром в лучшем виде. И Горб не догадается, кто я на самом деле. Я его переиграл.
– Через пять минут я буду здесь своим, – заверил я своего начальника и уверенно шагнул в зал.
Меня сразу заметили. Улыбки, кивки в мою сторону, перешептывания. Блудный сын вернулся в родные пенаты. Надо сказать, я долго не появлялся в свете. А указанная актриса приехала в Москву недавно. Гораздо позже, чем я залег на диван. Минут десять она оставалась в неведении. Но потом ей шепнули на ушко:
– А ты знаешь, кто это? Это же…
И она узнала. Я поймал брошенный на меня взгляд. Этот взгляд дорогого стоил. Она уже была моя. Вот что значит репутация! Ей наверняка сказали, сколько звезд сделали от меня аборты. Ложные аборты, но обросшие настоящими слухами. Ее парень тоже был ничего: плечистый накачанный брюнет. Но у него не было папы-миллионера. Особняка на Рублевке. Дачи на Лазурном берегу. Не стоило даже оглашать весь список, чтобы девица поняла, кто я и кто он. Каковы мои перспективы и каковы его. Я немного поиграл мускулами: поцеловал в щечку ту самую девушку, с которой меня сговорили еще в юности, дочку богача с Рублевки. Небрежно сказал «привет» поп-диве, которая вот уже лет десять царила на эстраде. С бокалом шампанского в руке постоял в группе чиновников и банкиров, которые прекрасно знали моего отца. С умным видом сказал несколько слов, и они благосклонно кивнули.
– Ну, ты артист! – шепнул, проходя мимо, Сгорбыш.
Похоже, здесь только он оставался в неведении. А сказать ему о том, кто я такой, было некому. Ведь он – мелкая сошка, репортеришка. С ним никто не общался. Репортеры из толстых журналов важничали и отворачивались, у них тоже иерархия. Все делали вид, что Сгорбыша не существует, хотя приглашенные на всякий случай поворачивались к камере лицом, чтобы снимки вышли правильные и четкие.
Наконец я подрулил к предмету нашего пари. Все что я помню: она была брюнеткой. Но глаза светлые. То ли серые, то ли голубые. Фигура, кажется, хорошая.
– Привет! – небрежно сказал я.
Момент был подходящий: ее парень куда-то отлучился. Она скучала в одиночестве: олигархи не баловали ее своим вниманием. В первые три секунды она не нашла что ответить. Я стоял пред ней – живой, заманчиво блестящий, самый настоящий, с бокалом шампанского в руке и с багажом испорченной репутации за плечами. И улыбался своей знаменитой улыбкой. Она не верила своему счастью. Но через пару минут уже начала строить матримониальные планы.
– Как тебя зовут? – небрежно спросил я и отхлебнул шампанское.
Она ответила: Саша. А может, Маша.
– Ты здесь одна?
– С партнером по сериалу.
Он уже был просто «партнером по сериалу». Я «кинул» Сгорбыша. Разумеется, я мерзавец. Человек нечестный. А где вы здесь найдете честных? Мимикрия. Я мигом приспособился под окружающую среду.
– А я один. Зашел на огонек. Мама попросила.
Моя мать была светской львицей, одной из первых красавиц Москвы, несмотря на то, что скоро должна была отмечать полувековой юбилей. Она считалась эталоном вкуса, вот почему у актриски жадно заблестели глаза.
– Она покупает модели этого кутюрье? – с интересом спросила Саша, а может, Маша.
– Она ездит за модной одеждой в Париж. Или в Милан. В крайней случае в Лондон, – ответил я. – Но с этим господином дружит, – я небрежно кивнул в сторону кутюрье, презентующего сегодня свою новую коллекцию. Моя мать никогда не носила одежду этой марки, но какое это имеет значение? Мы с юной актрисой вели светскую беседу. Точнее, я вел, а она стояла, открыв рот. В ее глазах мерцали бриллианты. Она жадно ловила отсвет огромного богатства.
Вернулся ее парень. Но это уже не имело никакого значения. Она не отходила от меня ни на шаг. Все, что от меня требовалось – позволить на себя охотиться. Изображать добычу. Я улыбался, а Сгорбыш хмурился. Девчонка уже была уверена: курсы «как выйти замуж за миллионера» посещала не зря. И торопилась выдать все, чему ее учили. Не говорила со мной о деньгах, делала вид, что они ее не интересуют, расспрашивала о моих увлечениях, пристрастиях. Умненько молчала, время от времени говоря: «О! Как это интересно!»
Если бы это было со мной впервые… Ох, если бы впервые! Я знал, что их учат не форсировать события. Не отдаваться в первый же вечер. Вот потому, что я все это знал, я ее и переиграл. Причем легко. Ведь я был не только богат, но и красив. И провести со мной ночь было так лестно. В конце концов, она подумала: «Я сделаю так, что он меня никогда не забудет». Все они так думают. Стоит подарить мужчине незабываемую ночь, и он твой навеки. Ко мне это не относится. Все мои незабываемые ночи остались в прошлом.
С вечеринки мы уезжали вместе. Сгорбыш провожал нас мрачным взглядом. Я походя напомнил:
– Не забудь: ты мне обещал! Ни капли!
Он мрачно кивнул, пробормотав:
– Как тебе это удалось?
Я мельком подумал: что будет, если он раскроет мою тайну? Когда-нибудь это случится. Рано или поздно. Но не сегодня. Сегодня я праздную победу: он трезв как стекло. Он так расстроился проигранному пари, что даже алкогольный психоз прошел. Правильно говорят: клин клином вышибают.
По дороге я вкратце объяснил девушке, почему у меня такая машина и почему мы едем на съемную квартиру, а не в наш особняк на Рублевке. Врал, разумеется. А что врал, не помню.
Что же касается ночи… Мне трудно назвать ее незабываемой. Девушку я тоже почти не помню. Хотя Саша (а может, Маша) очень старалась. Мне же нужны были только ее фотоснимки ню. Это я должен был сделать так, чтобы у нее отшибло мозги. Сегодня Сгорбыш трезв, но мне нужен залог его безалкогольного будущего. Он пообещал, что не будет пить никогда. Ради такого случая я мог позволить себе единожды быть мерзавцем. Где-то к полуночи я ее раскрутил.
– Милая, у тебя прекрасная грудь, – сказал я в тот момент, когда она лежала, опустошенная очередным оргазмом, и тупо смотрела в потолок. – Никогда не видел ничего прекраснее!
И я взял в руки фотоаппарат. Она улыбалась, все так же бессмысленно глядя в потолок. Я беспрепятственно сделал несколько снимков. Она потянулась, как сытая кошка, выгнула спину, раздвинула ноги. Она сама этого хотела.
– Я хочу оставить на память твое прекрасное тело, – продолжал я говорить пошлости.
Снимков уже было достаточно, но она все никак не унималась.
– Кем ты работала до того, как стала актрисой? – подозрительно спросил я.
– О! Кем я только не работала… – И тут она спохватилась: – Я совсем не то хотела сказать…
Я поспешил ее утешить:
– Кошечка, мне ничего не стоит навести справки. Такие люди, как я, не женятся на ком попало.
– Что ты сказал? – она вся сжалась.
– За тобой что-то есть? Ты позировала для мужских журналов? Снималась в порнофильмах?
– Нет, но…
Я понял, что попал в точку. Она приехала в Москву из глубокой провинции. И сделала карьеру в постелях продюсеров. Я уже не чувствовал себя мерзавцем. Мне не нужен товар далеко не первой свежести.
– А если я забеременею?
Я рассмеялся:
– Солнышко. Не делай из меня идиота. Я прекрасно знаю, откуда берутся дети. Это не наш случай.
– Но в другой раз…
– Вот в другой раз и поговорим об этом.
Я дал ей надежду. Сгорбыш сказал: пусть она придет в студию. Пусть она тебя добивается. Правила игры были ясные. Я вдруг поймал себя на мысли, что этот странный человек мне дороже, чем все актрисы вместе взятые. Его здоровье, его талант. В отличие от этой девчонки, у Сгорбыша он был! Я сделал ставку на истинное, презрев ложное.
– Я останусь на ночь, – сказала Саша, а может, Маша.
– Хорошо, я вызову такси.
– Ты что, не слышал?
– Прекрасно слышал.
– Со мной так не разговаривают!
– Это со мной так не разговаривают, – жестко сказал я. – Если ты хочешь проблем, ты их получишь.
– А как же мое прекрасное тело?
– Вот и побереги его.
Она уехала в два часа ночи. После того как все точки над i были расставлены, я сделал ей одолжение. Ее прекрасному телу. Ей не на что было жаловаться.
Когда Сгорбыш увидел снимки, он обалдел.
– Это же… сынок… Это же…
И поспешно их спрятал. Потом растерянно сказал:
– Но как так? Она ведь звезда!
– Вот так, – пожал я плечами.
Он выглядел жалко.
– Никогда больше не буду с тобой спорить, сынок. Все дело в твоей дьявольской улыбке. От нее женщины теряют остатки разума.
Они теряли остатки разума при мысли о деньгах моего папы. Улыбка здесь ни при чем. Но Сгорбышу необязательно об этом знать.
Ему до смерти хотелось выпить, но я был безжалостен. Я тоже решил сделать из него человека. Если Сгорбыш не будет пить, все изменится. Он непременно прославится. Наивный! Я забыл, что ему уже пятьдесят пять! В таком возрасте трудно менять привычки. Чтобы умереть гением, надо в зрелые годы прослыть талантом. Именно в зрелом возрасте, не в юности. Молодым легко раздают авансы: будущий гений, огромный потенциал, талант мирового масштаба. Кончается все это плохо. Те, на чью юность и приходится пик формы, мучаются потом непониманием. А где же обещанное? Где мировая слава? И это всё? Похоже, что Сгорбыш из таких. Его будущее уже в далеком прошлом. Но локальная победа была мною одержана. Он временно «завязал». Вот почему я с такой уверенностью сказал девушке, выдавшей мне в психиатрической лечебнице заветный конверт: «Он же не пил!»
Хотя я сам был свидетелем срыва. Но об этом после. Сначала я завершу эпизод и поясню, почему отнес его к разряду криминальных.
Когда я отдал Сгорбышу снимки, он сказал:
– Отдай-ка мне на всякий случай и негативы, сынок.
– Зачем? – удивился я.
– На всякий случай.
– Я снимал на цифру.
– Тогда отдай карту памяти. Или ты очень дорожишь этими снимками?
– Ничуть. – И я отдал ему карту.
Дело было три месяца назад. А через месяц снимки появились в Сети. К этому времени рейтинги сериала, в котором снималась то ли Саша, то ли Маша, еще подросли. И все уже говорили о ее скорой свадьбе с главным героем. И на экране и в жизни.
Что же касается наших с ней отношений, то они не сложились. Она звонила в нашу студию, поскольку я внес ее номер в черный список, и даже приезжала. И даже не один раз. Она дала интервью нашему журналу, хотя из-за возросшей популярности у девушки на это почти не было времени. Журналисты добивались ее изо всех сил. Она осчастливила лишь наш заштатный журнал по вполне понятным причинам. Я сказал, что являюсь владельцем издания, а в студии присутствую потому, что хочу контролировать процесс. В этом было немного лжи. Если бы я захотел стать владельцем журнала, папа мне бы его с радостью купил. Не мне вам объяснять, что прибыли в строительном бизнесе растут день ото дня. Законы, которые должны были сделать жилье доступным, были приняты вовремя. Мелкие фирмы разорились и ушли с рынка, а фирма моего отца, которая к таковым не относилась, стала процветать. То-то Саша (а может, Маша) так старалась!
Кстати, ее снимки и интервью принесли нашему изданию неплохую прибыль. Тираж возрос, и в редакции праздновали победу шампанским. А что касается тех фотографий… Сначала появилась статья. «Желтое» издание с многомиллионным тиражом опубликовало одну из них, благоразумно прикрыв-таки натуру фиговым листком. Тут же было краткое сообщение, что свадьба с актером расстроилась. И опровержение героини скандала. Это, мол, фотомонтаж.
Кому как не мне было знать, что снимки подлинные? Я залез в Интернет и увидел их все. Сайт оказался одним из самых посещаемых. Туда теперь было паломничество. Выходит, я всем приношу прибыль? Все, к чему я прикасаюсь, обращается в золото! А где мой процент? Я разозлился было на Сгорбыша, но потом остыл. Тот был не в ладах с компьютером. Обнародовать снимки посредством Интернета? Это для Сгорбыша слишком. Но каким-то образом они туда попали. Неужели он их продал? Деньги ему нужны. Что ж, я ведь хотел ему помочь. И помог. Саша или Маша может заказывать сколь угодно опровержений, но есть первоисточник. Доказать, что снимки подлинные – раз плюнуть.
Не подразумевал ли Сгорбыш под словом «НЕГАТИВ» эту карту памяти? У актрисы нашлись защитники. Она оказалась девушкой умной и предприимчивой, и ее карьера пошла в гору. Ей предложили роль в полнометражном фильме, но для начала надо было замять скандал. Вскоре после того, как были обнародованы снимки, произошел маленький инцидент. Я возвращался домой, и у подъезда на меня налетел качок, чье лицо мне показалось знакомым. Получив же хороший удар в солнечное сплетение, я прозрел окончательно. Это был ее жених! Саши или Маши.
Скажу сразу: со спортом я не в ладах. У меня не спортивный характер. Нет воли к победе. Должно быть потому, что я все получил без боя. Маменькин сынок, инфантильный тип. С диагнозом «замедленное развитие». Чем я только не занимался! Плаванием, теннисом – большим и настольным, легкой атлетикой. Разве только тяжелой не занимался. Штанга не по мне. Выдающихся результатов я нигде не достиг. В десятом классе меня даже записали в секцию дзюдо, чтобы укрепить мускулы и закалить характер. Тренер облюбовал меня своей жертвой и на каждой тренировке раз по двадцать укладывал на татами. Моя смазливая физиономия приводила его в бешенство. Как будто я ее выбирал! Он показывал на мне, как проводить захват и бросок через бедро. А также через спину. Я взлетал и падал, взлетал и падал. Улыбаясь, поднимался.
– Петровский, что ты лыбишься?
– Мне больно.
– От боли плачут.
– Я не знал.
Улыбка не сходила с моего лица, и он укладывал меня на татами еще раз. И еще. Однажды с такой же улыбкой на лице я провел удачный прием и хрястнул его так, что он скривился от боли. На следующий день еще раз. И еще. Потом он выбрал жертвой новичка, а от меня отстал. С дзюдо у меня все равно не сложилось, но тот прием я на всякий случай запомнил. Когда на меня налетел качок, я сначала выровнял дыхание, уж очень хорош был удар, а потом нежно заломил ему руку:
– Спокойно-спокойно-спокойно…
– Ах ты…
Пришлось провести прием, иначе парень бы не успокоился. Потом я ждал, когда он выговорится. Запас матерных слов по моим подсчетам должен был иссякнуть минут через пять. Я знал его роль, в ней было мало текста. Все, что от него требовалось, делать мрачное лицо и посредством кратких реплик изображать из себя крутого пацана.
– В чем дело? – спросил я, когда он взял паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. Для очередного залпа ругательств.
– Да тебя убить мало!
– За что?
– Ты думаешь, мажорам все можно?
Я наморщил лоб. Какое старое, забытое слово. Так меня называли много лет назад. Я тогда поступил в МГИМО. Мальчики-мажоры. Одна из причин моего срыва и бегства из престижного института. Я хотел быть иным. Но это давно уже прошло, и его слова меня ничуть не задели.
– Может быть, мы поднимемся ко мне и выпьем что-нибудь? – вежливо предложил я.
– Не буду я с тобой пить! – Он снова начал материться. Но руки больше не распускал. – Где негативы?
– Какие негативы?
– Она мне все рассказала!
– Что – все?
– Ты ее напоил и заставил позировать!
Эта версия мне понравилась. Я представил себя в роли маньяка. Круто. Я молод, красив, у меня есть деньги, и я заставляю женщин ложиться со мной в постель. Он идиот или лопух? А дерется хорошо. Как мужчина. Но я тоже мужчина и не стал унижать себя сплетнями. Рассказами о подвигах его возлюбленной. Зачем? Сами разберутся. Сказал только:
– Я снимал на цифру. Карты памяти у меня нет. Я ее отдал.
– Кому?
– Напарнику.
В тот момент я и не думал, что подставляю Сгорбыша. Я говорил правду. Это самый простой и приятный способ выражать свои мысли и чувства. Попробуйте, и вам понравится.
– Значит, твой напарник…
Вновь поток матерных слов. Мне начинало надоедать. Не понимают люди, когда с ними по-хорошему. Я резко толкнул его к кустам, где было темнее, и сказал:
– Заткнись!
– Отстань от нее! Думаешь, если у тебя есть деньги, то все можно?
– Да!
– И на таких, как ты, найдется управа…
– Уж не убить ли ты меня собрался? – с иронией спросил я.
– Сначала я разберусь с твоим напарником. Это ведь тот самый фотограф, от которого ты ни на шаг не отходишь? Только и разговоров об этом! Правильно говорят, что богачи – извращенцы, но ты всех переплюнул. Старик, да еще и алкаш! Ну и вкусы у тебя! – И он ухмыльнулся.
Пришлось-таки подраться. Не скажу, что я вышел из схватки победителем, но и не уступил. Если человек не видит другого способа выяснить отношения, отчего бы не пойти ему навстречу? Он удачно подбил мне глаз, а я применил болевой прием и повредил его активную руку. Он оказался левшой. Я думал, что после этого он от нас со Сгорбышем отстал. Пошел слух, что помолвка расторгнута. Во всяком случае, о свадьбе актеров популярного сериала говорить перестали. Они поженились только согласно сценарию, но последние серии были откровенно плохими. Жених смотрел на невесту с ненавистью, а она кусала губы от злости. Боюсь, продолжения не будет, как бы ни просили телезрители.
А потом она сразу же получила роль в блокбастере. С огромным бюджетом. Парень же остался не удел. Я справился у моей всезнающей матери: в чем дело?
– Нашелся богатый спонсор, – с тонкой улыбкой сказала она. И назвала известную фамилию.
Я задумался над этим сейчас, когда Сгорбыша убили. Девица подбила-таки богатую добычу. Что ж, она хорошенькая, умненькая, предприимчивая. Я оскорбил ее чувства, и она будет мне мстить. Денег у ее покровителя достаточно. А негативы пикантных фотографий надо изъять, ведь ее ждет блестящая карьера.
Вот почему я отметил этот эпизод галочкой. Надо бы узнать судьбу той карты памяти. И мрачного брюнета, который по окончании сериала оказался не у дел.
А пока мы перейдем к эпизоду номер два.
