Наталья Буланова
Хозяйка хищного сада
– М-м-мне страшно, госпожа.
– Не дрейфь!
Я отламываю кусочки брекета и кидаю в несколько пастей, пока еда не заканчивается. Протягиваю руку к Киаре для пополнения запаса и повторяю трюк, пока все пасти не смыкаются.
Я осматриваю растительность вокруг растений. Слишком опасно!
– Нам надо пройти сквозь них. Это самый безопасный путь, – обращаюсь к служанке.
Киару приходится взять за руку, потому что она будто каменеет от страха. Медленно отодвигая стебли, мы пробираемся прямо сквозь них.
– Госпожа, вы знаете куда идти?
– Предполагаю.
Я смотрю вниз и убеждаюсь, что все еще вижу в почве редкую щебенку.
После прохода через цветок Киара держится уверенней и куда быстрее достает мне подкормку для цветов. Шаг за шагом мы идем вперед.
В очередной раз, когда я протягиваю руку, служанка говорит:
– Что теперь подавать, госпожа? Мясо с ягодами закончилось.
И вот тут у нас начинаются сложности. Оказывается, орехи, вяленое мясо и куски сыра не по вкусу местным гурманам – они плюют липкие от сока куски прямо в нас.
– Может, сухое молоко попробуем? – подает идею Киара.
Я уже не знаю что им дать. Мы в таком положении, что вернуться назад может быть равно расстоянию до дома. По крайней мере, я надеюсь, что он близко.
Белые шарики, которые Киара называет сухим молоком, почти не имеют веса. Я кидаю его в пасть растению.
После того, как цветок смыкает зеленые челюсти и выпускает сок, из него идет пена. Она капает вниз на землю, словно у цветка начинается бешенство.
– Госпожа!
– Вижу.
Листья цветка загибаются, как детская дудка с языком, и разгибаются вновь. Раздается тихое, но отчетливое шуршание, которое по цепочке охватывает все Заболотье. Оно гудит возмущением.
Это точно не предвещает ничего хорошего.
Глава 3
У Заболотья коллективный разум?
Только бы не это!
– Госпож-ж-жа… – Киара прижимается ко мне спиной к спине.
Толстая лиана, словно змея, ползет по земле к ее ноге. Сбегать некуда. С моей стороны громко щелкает пастью хищное растение. Сок капает на траву со смачным звуком“чпок”.
Заболотье хочет нас сожрать с потрохами.
– Дай мне эти молочные шарики. – Протягиваю руку назад.
– Госпожа! – возмущается Киара.
– Делай, что говорю.
Дрожащей рукой девушка протягивает мне две штучки. Я тут же наклоняюсь и крошу их над землей, очерчивая полукруг.
– Делай то же самое! – кричу я.
Киара повторяет. Ее линия идет волной из-за дрожащих рук, но смыкается с моей с одной стороны и с другой. Лиана, что подбиралась с ее стороны, касается линии и тут же словно ошпаривается.
Отлично! Получилось.
– Сколько у нас еще таких шариков?
– Штук десять, госпожа.
– Так, давай сразу договоримся – после того, что мы переживаем вместе, мы больше не госпожа и служанка. Мы Ингрид и Киара. Хорошо?
– Я не посмею, госпожа.
– Не посмеешь ты умирать. А после таких приключений мы на “ты” и по именам.
Киара молчит. Значит, согласна.
– Так сколько там в запасе, говоришь? Десять? Не хватит. У нас не получилось их задобрить, не выйдет и побороться, – говорю я.
Что же делать?
Над головой раздался резкий шум. Я поднимаю взгляд и вижу сразу несколько драконов, бороздящих небо над Заболотьем.
Их привлекла шумиха, которую мы устроили? Нас спасут?
Разглядят ли они двух девушке в густоте зелени?
– Киара, сейчас будем кричать о помощи, – говорю я.
– Нельзя! Это же драконы.
– Ты же сама сказала, что они в людей превращаются. Неужели, не спасут?
– Может, и спасут, да только оказаться у них смерти подобно.
– Почему?
– Говорят, что они просто чудовища по характеру.
– Чудовище – твой бывший господин и мой муж, что забросил нас сюда. Давай поконкретней.
Я вижу, как лианы начинают закидывать земелькой наш защитный круг. Ишь, какие умные!
– Киара, обновляй черту и мне дай шарик. И расскажи быстро, почему мы не можем позвать на помощь драконов.
– Говорят, женщин, кто к ним в лапы попадает, больше не видят. Не знаю, что они с ними делают: сжирают или издеваются до смерти.
Из зелени к нам тянутся со всех сторон лианы. Нас окружают. Нет-нет, тут не до реверансов и сказок.
– Значит, все слухи, и ни одного факта, да? – уточняю я.
– Пропадают – это факт.
– А мы еще до их прихода пропадем. Это тоже факт, – говорю я, а потом кричу во всю глотку: – Помогите! Спасите!
Киара закрывает ладонью мой рот, но я убираю руку.
– Помогите! Спасите! – повторяю снова.
Шум крыльев нарастает. Над нами зависает большой черный дракон. Взмахами крыльев он обдает воздухом наши лица, пригибает растения, а заодно нарушает целость нашего защитного круга.
Ну ё-мое!
Неожиданно струя пламени проходит недалеко от лица, обдает жаром. Я даже проверю брови и ресницы – уж не опалило ли их. Огонь выжигает землю рядом с нами по кругу, а потом уходит в сторону.
Дракон продолжает извергать пламя, словно прокладывая нам тропу, но не назад и не по почти исчезнувшей щебенке, а в новом направлении.
– Идем! – Я хватаю Киару за руку.
– Они ведут нас в свой лагерь, госпожа. Это ловушка. – Трясется девушка в ужасе.
Я делаю шаг по выжженой земле, Киара упирается. Зелень вокруг буквально встает на дыбы.
– Так отлично! Лагерь так лагерь.
– Залюбят до смерти в своих палатках!
– От любви еще никто не умирал.
Я буквально тащу упирающуюся девчонку за собой. Приходится наступать на тлеющие угли, золу, и просто горячую землю, поэтому идем быстро-быстро. По пути вижу, как кое-где взялся огонь, и растения прихлопывает его лопухами.
Я уже боюсь местную флору.
Да уж, наше знакомство с Заболотьем не удалось. Может, оно и к лучшему, что выйдем в лагерь. Оттуда в большой мир. Да-да! Так будет идеально.
Я уже раскатала губу, как передохну в тени палатки, попью воды и выдохну. И даже мстительно щелкающие пасти растений уже не так пугают.
Но внезапно тропинка упирается в высокие ворота, на которых висит большой замок. За ним стоит зеленый холм, который раньше был домом, а сейчас закрылся от мира плющом и мхом. В редких местах выглядывают камни, из которых он построен.
– Это же дом старшей госпожи! – кричит Киара.
За прутьями виднеется заросшие оранжереи, стекла которых пробили деревья. Сорняки мне по грудь.
Ворота высотой в два моих роста. Каменный забор не меньше.
Уж лучше бы военный лагерь. Как мы туда попадем?
Киара старается протиснуться между прутьями ворот, но очень себе льстит. Я даже не пытаюсь. Мое новое тело застрянет своими формами – это и ежу понятно.
А между тем, позади нас растения очень быстро приходят в себя: вскапывают корнями обожженную почву, крошат золу и присыпают себе земельку удобрением.
Они меня все больше пугают. Это вам не наши росянки, у которых пощекотал усики ловчего листа – они сомкнулись и так и остались. У них странная реакция на сухое молоко, зато они с аппетитом чавкают мясом с ягодами. Это разумная флора с мешком сюрпризов.
Одно обнадеживает: за высоким забором особняка нет хищных растений. По крайней мере на глаз.
Несмотря на все, в воздухе пахнет обалденно. Цветочно, немного фруктово и чуть-чуть забродивше. И это запах идет с территории особняка.
Я хватаюсь за прутья ворот и пытаюсь вскарабкаться наверх. Мышцы тут же дрожат слабиной, и я срываюсь вниз.
– Не убейтесь, госпожа.
– Ингрид, – напоминаю я, немного запыхавшись. – И на ты.
Тело мне попалось изнеженное и слабенькое. Видимо, только и делало, что на софе лежало, да крестиком вышивало. Или гладью. Или еще бог знает чем.
Трогаю большой замок. Он поржавел, пахнет железом, и от него холодит руку, что особо странно при такой жаре.
Оглядываюсь в поисках подручных материалов. Вокруг пышная зелень – настоящие тропики на вид. И ничего полезного для скалолазания. Даже палок в округе нет.
Беру камень под ногами и кидаю в увитый местным плющом забор. И зелень тут же приходит в движение, шуршит листьями.
– Перелезть не получится, – выношу вердикт я.
Смотрю на Киару. Та прикусывает до крови губу.
– Не дорожишь маникюром? – спрашиваю ее.
– Что?
Ага, такого местного женщины не видывали.
– Говорю – копать руками будем.
– Как?
– А вот так. – Я опускаюсь на колени перед воротами и начинаю ковырять пальцами землю. – Поняла? Присоединяйся.
– Госпожа!
– Я – Ингрид. Можешь называть кратко – Ирой.
Киара неловко опускается рядом, с тревогой смотрит на меня, несмело начинает копать. С каждой секундой она становится все энергичней и яростней, потому что почва здесь рыхлая.
В четыре руки мы роем себе проход под воротами. Ломаются ногти, зарабатываются заусенцы, появляется кровь, но нам плевать. Растения за нами все быстрее приходят в себя и все громче шелестят листвой.
Мы возимся долго. Очень устаем. Пьем, немного отдыхаем и снова за дело, пока не вырываем яму, через которую можем влезть внутрь.
– Давай первая, – говорю Киаре.
И она наплевав на платье ложится на живот и змеей проскальзывает внутрь. Мое тело не такое грациозное и ловкое. Но ничего, подтянем.
Я оказываюсь по ту сторону забора и смотрю на чемодан на другой стороне.
– Забыли!
Протягиваю руку, хватаю его, тащу, но он не проходит краями – застревает. Приходится расширять яму.
Наконец, и я, и Киара и чемодан на территории особняка.
Откуда-то берутся новые силы. Впереди сорняки по грудь, на вид безобидные, даже знакомые, родные такие.
– Я боюсь, – говорит Киара.
– Идем, – я первая протаптываю тропу, приминая ногой длинные ростки.
Кое-где они колючие и толстые, кое-где тонкие и податливые. Я словно оказалась на своей даче после того, как месяц серьезно болела.
– Эх, сейчас бы газонокосилку!
– Чегось?
– Говорю, тут точно есть садовые принадлежности для покоса. Но сначала посмотрим, что у нас с домом, а потом уже найдем сарай.
Киара поглядывает на меня с опаской, но молчит. Я же стараюсь разглядеть владения.
Вижу две оранжереи с выбитыми стеклами. Виду пристройку в стороне. А еще вижу деревья с фиолетовыми фруктами, от которых и идет пьянящий аромат. Там разбит небольшой сад из них.
Мы идем мимо, и я вижу, что плоды переспели. Оттого и пахнет перебродившим. Урожай скудный, даже если бы все были спелыми. За деревьями давно никто не ухаживал и они болели – это видно по стволу и листьям.
Нога путается в траве. Наклоняюсь и вижу ярко-красную ягоду земляники. Срываю ее и протягиваю Киаре:
– Хочешь?
Та смотрит на ягоду и сглатывает, но не решается брать.
– Это земляника.
– Знаю. Просто боюсь тут есть. Говорят, старая госпожа выращивала ядовитые фрукты и ягоды. Тут не зря хищники не растут.
Я повертела ягодку в руках. На вид нормальная.
Поднесла к носу – ароматная.
Но Киара права. Пока не разберусь, почему здесь другая растительность, чем за забором, есть что либо чревато. Тем более, пока у нас есть чемодан со съестным.
Обсуждая территорию, подходим к дому, увитому зеленью. Он словно из сказки про гномов. Я трогаю пушистый мех на камне – он не двигается, в отличие от зелени за забором. Плющ тоже дает себя потрогать без признаков активной жизнь.
Я поднимаю голову вверх. Два этажа дома различить трудно, но возможно. Окна закрыли снаружи живые шторы.
Каменные ступени к входу в дом все поросли травой. Мы подошли к массивной двери из дерева.
Интересно, она не гуляет в проеме? А то может статься, что не откроем.
Но стоит мне нажать на ручку, как петли приветственно скрипят.
Дом дышит нам в лицо пылью, холодом и плесенью.
Последним особенно сильно.
В доме темно. Стоит могильный холод.
Я шагаю внутрь и замираю. Такого я точно не ожидала здесь увидеть!
На меня смотрят два светящихся глаза. Мне требуется несколько секунд, чтобы унять страх и рассмотреть очертания птицы.
– Проваливай! – гостеприимно кричит она нам.
– Чудище! – Киара в страхе отступает, но я не даю – хватаю за юбку.
Я щурюсь, присматриваюсь. Да это же говорящий ворон!
Сидит на подставке в центре комнаты и вертит головой.
Свет от двери едва освещает пространство. Я вижу справа хаотичную прихожую. На крючках висит верхняя одежда, плащи, дождевики. На полу стоят сапоги разной высоты. И все это в таком слое пыли и паутины, что она светится покровом в неясном свете.
Делаю шаг вперед, и деревянный пол под ногами протяжно скрипит. Ворон тут же распахивает крылья и повторяет:
– Проваливай!
– И не подумаю. Теперь я здесь хозяйка, – говорю я уверенно, а сама осторожно поглядываю на птицу.
В мире, где есть драконы и коллективный разум растений, говорящие птицы могут быть еще теми интеллектуалами.
– Хозяйка мертва! – ответила мне птица.
– Да с тобой можно вести диалог, – поразилась я вслух.
– Проваливай.
– Ни за что. Голодный? – спрашиваю и вижу, как открывшая было рот птица тут же захлопывает и смотрит на меня внимательно-внимательно.
Я беру из рук Киары чемодан, кладу на пол и достаю горсть орехов. Кидаю одну штучку ворону, и тот ловит на лету. Заглатывает моментально и смотрит на меня с ожиданием и опасением.
С ума сойти – я читаю взгляды ворона! Но уж больно выразительная попалась птица.
– Хочешь еще?
Птица кивает.
А я беру орех в руку и прохожу в небольшой холл. Раскрываю окно, раздвигаю лозы плюща насколько возможно и пускаю свет и тепло в помещение.
Втягиваю воздух полной грудью и оглядываю владения. Пока что выглядит жутко, но если подключить фантазию и мысленно все расчистить – то вполне себе.
Кидаю орех ворону – тот ловит на лету, с аппетитом проглатывает. Больше не гонит нас, внимательно следит за каждым движением.
Я отворачиваюсь от окна.
Ох, да тут работы непочатый край!
Киара подхватывает инициативу и идет к другому окну – открывает, запускает тепло и свет. И так мы распахиваем все четыре окна и оглядываемся.
Нос щекочет пыль. Затхлый запах гонит на улицу, но я держусь.
– Апчхи! – чихаю я.
Пол черный от грязи и слоя пыли. Еще не понятно его состояние – гнилой или целый.
Паутина везде. Какие-то деревянные коробки, мешки. Не холл особняка, а деревенский сарай какой-то.
Вижу стеллажи с горшками. Ростки в них давно загнулись, а почва иссохла и отошла от краев.
В углу стоят большие кадки горшков, сложенные один в другой. Рядом бочки с чем-то дурно пахнущим. Тут же стол для пересадки, но самое удивительно другое…
– Зачем тут клетка? – спрашиваю я.
Ее не сразу замечаешь. Она стоит слева от входа, вся искрится в паутине и пыли. Прутья толстые, частые. Большая дверца – слоненка можно провести.
Я кидаю еще один орех ворону, и когда он проглатывает, спрашиваю:
– Как тебя зовут?
Он больше не прогоняет, но не спешит разговаривать. Видимо, орешки очень вкусные. Я осторожно подхожу ближе. Высотой птица в три четверти моей руки, не меньше. Если клюнет в голову, будет не до смеха. И мне нужно понять, уживемся мы или нет.
Даю орешек на протянутой ладони. Птица смотрит то на вкусняшку, то на меня.
Чем-то напоминает Петра, покойного мужа. Я его так же едой приручала.
Но ворон не готов кормиться с руки. Я пожимаю плечами, убираю орех обратно к горсти других в руке и слышу недовольное кряхтение.
– Не хочешь, как хочешь, – говорю я и отхожу.
Я рассматриваю колбы на столе. Ленты, на которые налип слой грязи. Беру в руки ржавые ножницы. Оглядываю ряд непонятных мне инструментов.
Создается ощущение, что на этом столе лечили растения. Я словно нахожусь в садовой клинике.
Замечаю рядом на полу поддон со сливом и шланг на держателе. Пробую открыть воду – но вместо этого в меня разок плюет чем-то тухлым и все.
Я снова подхожу к ворону и протягиваю на ладони орех. В этот раз он берет тут же – не выпендривается.
– Я – Ингрид, а это Киара, – представляю я нас птице.
– Коваль, – гордо вскидывает клюв ворон.
Коваль. Это кузнец на устаревшем, да? А еще имя мне напоминает персонажа одного известного мультфильма.
– Приятно познакомиться. Можно я буду называть тебя Ковальски? Я знаю одну легенду, где так звали мудреца. К нему всегда обращались за советами.
Ворон задумчиво косится на меня. Вижу, как его птичье сердце тает. Никаких сомнений, что эта птица – мужик. Надо только чуть-чуть добавить.
– Знаешь как? – спрашиваю я.
– Как? – подхватывает ворон.
Я оглядываю комнату взглядом.
– Для чего использовались все эти вещи? Ковальски, варианты! – говорю я и вижу, как птица сначала теряется, потом окидывает взглядом помещение и приосанивается.
Ну же! Сработает или нет?
Глава 4
– Хозяйка выхаживала здесь цветы. Черенковала. Воспитывала. Заботилась о них.
В ответе ворона чувствовалась любовь к старшей госпоже.
– Воспитывала? – переспрашиваю я.
Птица указывает клювом на клетку в углу. Так вот зачем она! Я уже было подумала, что для Ковальски.
– Значит, это для хищных растений? Но зачем их запирать?
– Потому что один агрессивный цветок может настроить других. Тогда не будет мира. Так говорила хозяйка.
Ого, вот это новости. Агроному и не снилось!
Я дотрагиваюсь до толстых прутьев. Представляю здесь огромную росянку в кадке. Она грозно хлопает зеленой пастью. То еще зрелище!
– А если его тогось… ну… чик-чик, раз плохой? – Я пытаюсь быть как можно тактичней, но прагматизм так и лезет во все стороны.
– Нельзя!
– Тогда растение в клетке так и просидит? Чем же это лучше?
Ворон каркнул и перелетел на стол. Стал расхаживать по нему, поглядывая на меня. Сам весь трепещет от возмущения.
– Хозяйка говорила, что нет плохих растений – есть плохая среда. И если цветок обижают, он может стать злым.
– И как же твоя прежняя хозяйка справлялась с этой задачей?
– Говорю же: воспитывала. Забирала из тесноты сюда, подкармливала, поливала горячим душем и разговаривала. Много разговаривала. Иногда читала сказки. Моя любимая – про болото.
Я осмотрелась. Не вижу ни одной книги. Может, в других комнатах?
Но подход интересный. Значит, растения тут, словно люди – имеют и характер и тонкую душевную организацию.
– Теперь ясно, почему Заболотье встретило нас как врагов. Характер у растений без сказок хозяйки совсем испортился.
– Кар! Вранье! Это все драконы. Если бы мне жгли хвост, я бы тоже стал кусаться.
А вот это верно. Ведь когда хищный сад разросся, драконы стали сдерживать его рост своим пламенем.
– Мы нажили себе врагов! – Киара закрывает рот рукой.
А ведь она права.
Я вспомнила, как мы сначала сухим молоком потравили кое-кого, потом огнем дорогу к дому проложили. Пусть и при помощи драконов, но разгребать последствия придется именно нам.
– Ковальски, спасибо за рассказ. Я заметила, что за забор хищные растения не лезут. Это совпадение или почва тут разная?
Я подхожу к открытой двери, смотрю на ворота и замираю. Получаю ответ раньше, чем ворон откроет клюв. Лозы проскальзывают сквозь прутья и ползут в сторону дома, а в нашем подкопе уже растет местная росянка.
– Хозяйка им – они хозяйке. И всем хорошо. Таков был уклад, – говорит Ковальски.
Я уже и так это поняла. Некое негласное соглашение. Симбиоз.
Мы совершили роковую ошибку, ворвавшись сюда силой. Сможем ли исправить?
Ворон резко вылетает в дверь, проносится над территорией особняка.
– Караул! – кричит он.
Мы с Киарой выбегаем на крыльцо следом. За высокими сорняками не видно, насколько далеко пробрались лианы. Учитывая скорость их роста, ночью нас могут спокойно придушить. А это уже совсем не смешно.
На нас открыли охоту. А ведь мы еще дальше прихожей в дом не зашли.
Что же делать?
Над головой пролетает дракон. Крутит головой, смотрит то на нас, то на ворота. Он тоже засек проникновение.
Дает новый круг, и я понимаю, что он хочет сделать. И бегу со всех ног через сорняки, чтобы преградить ему путь.
Если сейчас ошпарит лианы огнем, нам точно не жить. Он-то улетит на своих перепончатых, а мы?
Дракон уже развернулся, уже набрал легкие воздуха, чтобы выплюнуть огненный залп. А я бегу. Нога цепляется за что-то, я падаю, но снова бегу.
Вижу, что не успеваю.
Кричу во всю глотку:
– Стой!
Дракон меня не слышит. Еще чуть-чуть и выпустит пламя. Тогда не видать мне дружбы с растениями.
– Ковальски, варианты! – отчаянно кричу я.
И ворон тут же прицельно летит в драконью морду, клюет около глаза и струя огня полыхает в воздухе.
А из нас вышла отличная команда!
Я спешу заслонить растение от дракона. Встаю перед ним, надеясь, что не получу смертельный кусь ни спереди, ни сзади. Ставлю только на то, что растения разумные и оценят мой поступок.
Мне очень нужны бонусные очки, чтобы здесь жить!
Дракон приземляется на территории дома прямо в сорняки. Огромный, пышущий силой, он смотрит на меня так, словно унижает одним взглядом. Особенно внимательно рассматривает голые ноги.
Я сразу чувствую холодок кожей.
Что? Тут так не ходят? Ну и я не ваша обычная леди. И не отойду.
Дракон выпускает огонь, струя поджаривает траву около моих ног. Жар щекочет икры, но я не двигаюсь. Теперь рядом со мной тлеет сухая трава.
Сорняками меньше – отлично!
– Не трогай их, – говорю я.
Дракон на глазах оборачивается в шикарного мужчину и совсем нешикарно гаркает:
– Отойди, женщина!
Его черные волосы ерошит ветер. Они такой длины, что непослушными вихрями лезут ему в глаза, но от этого его образ не становится мягче. Природа словно изо всех сил старалась сгладить резкие черты лица мужчины, но тщетно.
Один его взгляд может заставить бежать. Тяжелый, прямой. Так смотрит настоящий хищник.
Признаться, коленки у меня дрогнули, но только один раз.
– Не отойду. Спасибо за помощь, дальше мы сами.
– Тупица, – сказал он тихо, но я услышала.
Что? Ась?
Вот это нахал! Хам и грубиян. Вояка неотесанный Солдафон!
Его чешуя превратилась в черную броню. Она отливает матовым на солнце, но мало скрывает развитую комплекцию мужчины. Он выглядит очень мощно.
Но ничего. Я за свою жизнь столько хамов перевидала, гораздо больше, чем красавчиков. Знаю, как с ними общаться.
Ну и что, что его мужественностью из женщин можно искры высекать? Я на такое не ведусь. В жизни у меня уже была прекрасная любовь. С Петром жили душа в душу не один десяток лет. Он никогда бы не назвал меня тупицей и не бросил в Заболотье. И не изменил.
Ну и мужчины здесь!
Я покосилась на Киару. Она с открытым ртом смотрела на мужчину, глаза заволокло поволокой.
Нет, не спорю – он внешне хорош. Гормоны моего нового молодого тела тоже играют. Но вот опыт говорит о том, что таких кадров надо обходить стороной.
Я складываю руки на груди и вижу, как его взгляд утопает в декольте платья. Все мужики одинаковые, наполовину драконы они или нет, из нашего мира или из другого. Все ведутся на сочные женские тела.
– Я не дам спалить растения, – говорю я.
– Самоубийца, что ли? – Уголок его губ насмешливо дергается. – Тебя сожрут и косточки выплюнут.
Смотрит он на меня уже весьма плотоядно. Словно сам готов сожрать.
– Теперь я отвечаю за Хищный сад. Буду искать подход к растениям. Не мешайте, пожалуйста. Благодарна вам за то, что провели сюда, но это был неправильный подход.
– Неправильный? – он смотрит на меня, как на неблагодарную дрянь.
– Да. Нам нужно было справиться другим способом, а не жечь растения.
Я говорю это громко в расчете на то, что разумная флора понимает слова. Мне срочно нужно реабилитироваться перед ними.
А дракон? Улетит себе, и забудем друг о друге. Здесь же мне жить. По крайней мере, пока не разберусь во всем и не получу развод от муженька-изменщика. Так что приоритеты расставлены.
Мои слова задели мужчину. Он едва заметно качает головой, смотрит мне за спину и говорит:
– Приятного аппетита, Заболотье.
И взлетает в небо драконом, обдавая меня поднятым песком и ветром.
Я медленно оборачиваюсь.
Сердце после разговора стучит как сумасшедшее. Взгляд немного плывет, но я старательно сосредотачиваюсь на важном. А именно – Заболотье.
Хищное растение позади меня не шевелится. Даже пасти замирают, словно прислушиваясь к нашему разговору. И только свернутые листья выдают страх живого существа, которое дерзко проникло за ворота.
Оно боится смерти, как и я. Мы оба хотим жить, оба живые. Это понимание немного сближает.
– Осторожней, – Киара протягивает ко мне руку издалека, но не подходит – боится за свою шкурку.
Я заметила, что она вообще осторожна в поступках. Пока мы тут с драконом разговаривали, она не особо высовывалась.
Оно и понятно. Мне самой страшновато до дрожи в коленках. Цветку съесть меня за раз не выйдет, но покусать еще как может. А если он еще и ядовитый или содержит парализующий сок, то мне придется совсем несладко.
Я так мало знаю об этом мире. Остается использовать великий метод научного тыка.
Ворон делает надо мной круг и садится на кованые ворота. Лианы, которые так стремились проникнуть внутрь через них, прекратили свой рост.
Это мир? Или холодное перемирие?
Чувствуя себя по-идиотски, обратилась к цветку, как к человеку:
– Мы не так начали. Простите нас.
Говорить, что я постараюсь стать им новой хозяйкой было опасно. Мало ли, как воспримут. Да и поймут ли?
Может, их любовь к старой госпоже так же крепка, как у ворона.
Заболотье словно замирает в ответ на мои слова. Создается ощущение, что все растения мысленно совещаются друг с другом.
Я продолжаю:
– Меня с подругой кинули вам на съедение, но мы очень хотим жить.
Я замечаю надломленный стебель у растения и осматриваюсь – вот этот сухой сорняк с вытянутыми плоскими листьями подойдет.
Я срываю его, чувствуя сухость и жесткость мертвого растения ладонью. Пахнет сеном.
Осторожно присаживаюсь перед местной росянкой. Она еще не успела вырасти большой, поэтому риск был минимален. Однако, я мало знала об этих растениях. Например, яд решал бы вопрос совсем не в мою пользу.
Я медленно протягиваю руку к сломанному стеблю. Вижу, как растение начинает мелко дрожать и успокаиваю:
– Я хочу помочь.
И оно подпускает меня: позволяет осторожно коснуться сломанного стебля, обернуть сухой сорняк и сделать перевязку. В это время все зеленые пасти открыты и направлены на меня. С зеленых челюстей капает сок.
Мне совестно за свое болезненное вторжение в их зеленый уголок. Явилась, навела шумиху, сожгла собратьев.
Я стараюсь быть нежна в прикосновениях. Мне нервно и волнительное. Я гораздо острее ощущаю запах сока местной росянки – он словно немного молочный и пахнет жженым сахаром.
Поврежденное растение напомнило мне побитого жизнью щенка, что не верит в любовь, но очень хочет жить, который все-таки позволяет мне помочь. Дает шанс, готовый наброситься в любой момент.
Я поправляю бантик перевязки и делаю шаг назад. Конечно, если бы у меня флористическая лента, заживление бы удалось с вероятностью восемьдесят процентов. Здесь же никаких гарантий. Сухой сорняк пропускает воздух и место надлома может просто засохнуть и тогда не срастется.
Я поднимаюсь на ноги и вдыхаю полной грудью. Волнительно. Я давно не испытывала таких эмоций. Последние годы жизнь стала скучно-предсказуемой, размеренной, когда ты точно знаешь, что случится завтра.
Здесь же я не знала, буду ли я жива в следующем часу.
Чувствую – Заболотье не отступает. Оно замирает в ожидании, дает и себе и нам с Киарой время. Шуршит листами, словно переговаривается.
Кажется, нам дают шанс.
Киара встает рядом.
– Госпо… Ингрид… – Девушка смотрит то на меня, то за ворота. – Оно тут все живое.
– Конечно. Просто это другая форма жизни, – говорю я и тут же получаю полный удивления взгляд.
– Вы странная после отравления. Словно… словно… и не вы вовсе.
Приехали! Доболталась.
Хорошо, что я так расслабилась, когда ни мне, ни девчонке деваться некуда. Заболотье наш новый дом и наша клетка. Был бы тут Теор, кто знает, что бы по глупости нашептала ему Киара.
Вдруг, в этом мире за вселение другой души грозит смертная казнь? Нужно следить за своими словами.
Говорю Киаре:
– Ты. Обращайся ко мне ты, пожалуйста. Нам с тобой тут жить не один день, так что давай отбросим условности.
Девушка все еще на меня косится. Пожалуй, даже сильнее, чем раньше.
– Что такое? – спрашиваю я.
– Вы так никогда не разговаривали. И растения не любили. И… и… – она словно не решается сказать.
– И что?
Киара захлопывает рот, словно не решается сказать. Опускает по рабской привычке голову.
– Пойдем в дом. У нас много работы, – говорю я и осторожно дотрагиваюсь до ее плеча.
Она не вздрагивает. Смотрит на меня настороженно, но с надеждой.
– Хорошо, – шепчет она.
Ворон летит вперед нас, садится на свою жердочку в холле и молча смотрит, как мы входим.
– Что ж. Давай посмотрим, что в других комнатах.
Я вижу три двери.
– Киара, выбирай, какую откроем первой.
– Правую.
Открываю и замираю на пороге. Черт возьми!
