Наталья Денисова
Я – зомби? Жизнь после
Глава 1
Когда же наступит ночь? Когда наконец можно будет покинуть свое неуютное убежище, представляющее собой полуразвалившийся, прогнивший, деревянный домишко? До наступления темноты на улицах города показываться нельзя, потому что днем там снуют люди. Живые. Бррр… Меня передергивает от отвращения от одной лишь мысли о людишках с их розовыми лицами, мерзкими звуками, вылетающими из горла. Не такими, как у нас, протяжными, горловыми "ррр", приятными слуху, а ужасными, складывающими в слова и предложения. И почему они все время болтают, не умолкая ни на минуту? Это, пожалуй, самое неприятное в живых. А вот мозги – очень даже приятное. Свежие, вкусные, сочные…Ммм… Скорее бы ночь. Скорее бы полакомиться свежатиной. Главное, чтобы хоть кто-то остался на улице после заката, хоть кто-то из людишек не успел спрятаться в своей норке. В противном случае снова придется объединяться с другими зомби и идти на штурм жилой части города. А это опасно, потому что охотники не дремлют. Да и другие зомби по сравнению со мной настоящие мастера своего дела. Так что не факт, что мне достанется хотя бы кусочек свежего мозга. А драться с опытными зомби я не стану. Я хоть и умерла, но рассудка ещё лишилась не до конца, и понимаю, что не тягаться мне с другими. Теми, кто сильнее меня во много раз. Ещё бы, они уже давно стали ходячими мертвецами, а я новичок. Можно сказать, несмышленыш. Я и поняла-то не сразу, что умерла. Мне для этого понадобилось поймать пулю от злобного охотника на зомби, несколько тычков вилами от местных, а о криках, которые издавали людишки при моем появлении, и вспоминать не хочется. В результате я догадалась, что со мной что-то не так и нашла укрытие – старый, покосившийся домик. Здесь и сижу пока не стемнеет. Наблюдаю за светом, проникающим сквозь широкие щели между досками крыши, иногда охочусь на мышей. Но скорее не ради пропитания, а от скуки. Потому что мозги у них отвратительные на вкус и не дают того эффекта, что человеческие, даже на сотую долю.
Живых животных в нашем городе давно уже не осталось, да и люди на грани истребления. Что будет дальше, я не знаю. Наверное, голод. А потом… Возможно ещё одна смерть. Только на этот раз самая настоящая. Полное разложение, без возможности восстановиться.
Наконец, сквозь щель в крыше я увидела, как солнце потихоньку прячется и наступают сумерки. Но выходить ещё рано. Нужно дождаться наступления настоящей темноты. Такой, в которой живые видят хуже, а мы – зомби, нет. Вот и главное преимущество ночной охоты.
Я сидела на полуразвалившиеся диване посреди дома с заколоченными старыми досками окнами. Другие зомби сюда не суются, потому что местечко, мягко сказать, так себе. Оно не защитит в случае нападения ни от охотников, ни от прочих неживых. Да и от солнечных лучей укрывает плохо. А от них мертвая плоть портится быстрее. Так что велика вероятность совсем зачахнуть. Но я не унываю. Есть один способ поддерживать в своем теле "здоровый дух" даже для таких, как я. Все очень просто – нужно есть свежие мозги. Желательно человеческие. Чем чаще это делать, тем меньше разлагается тело. А порой даже восстанавливаются повреждённые ткани.
Я взглянула на свое бедро, где виднелся след от пули, которую я схлопотала от совсем ещё молоденького охотника. Он и стрелять-то толком не умел. В противном случае мне пришлось бы не сладко. А так, походка немного под портилась, да в месте ранения плоть загнила ещё сильнее. Но я не жалуюсь. Намного хуже было бы, попади пуля, допустим, в лоб. Тогда пришел бы конец моим воспоминаниям, которые иногда всплывают в моем неживом мозгу, и ещё, возможно, мыслям. А кому хочется быть неразумным? Уж точно не мне. Мои мысли и воспоминания – это все, что у меня есть, не считая лютого желания поглощать человеческие мозги.
Резкий звук на крыше заставил меня отвлечься. Я с любопытством воззрилась на прореху в черепице, надеясь, что там наверху птица.
Я медленно поднялась со своего крайне неудобного ложа. Осторожно ступая по дощатому полу, добралась до стены, и уже по ней ловко вскарабкалась на потолок. Оттуда выглянула на улицу, просунув голову сквозь щель.
На крыше действительно была птица, только вот не живая, как я надеялась, а такая же хищница в поисках добычи, как и я. Ворона, повернув голову набок, внимательно осмотрела меня единственным красным глазом и, не найдя достойной своего внимания, улетела.
Я же некоторое время оглядывала окрестности, подмечая где и кем можно поживиться. Но в моем районе живых давно уже не осталось. Впрочем, зомби сюда тоже захаживали крайне редко. В своем нежитие я была крайне одинока. Но за те пару месяцев, что я провела в новом состоянии, я так и не решилась завести друзей среди представителей своего вида.
Спустившись обратно на полуразвалившийся диван, я продолжила ждать. Крайне неинтересное занятие, скажу я вам. Особенно, когда ты не имеешь возможности скоротать время посредством сна. Для зомби эта функция недоступна, ведь мы не живые.
Мне оставалось лишь одно – покопаться в своих собственных, пока ещё не разложившихся мозгах, в поисках воспоминаний из прошлой жизни – живой жизни.
Глава 2
Они всплывали в моей памяти урывками, какими-то нелепыми моментами, словно кадры из дешёвой мыльной оперы.
Некий блондин со смазливой до неприличия физиономией чаще всего присутствовал в обрывках моих воспоминаний. По всему выходило, что при жизни мы были парой. Глупо хихикали, сидя за рядами длинных столов среди толпы таких же как мы молодых людей, целовались под звездным небом, в тени деревьев и везде, где придется. От этих воспоминаний я чувствовала непривычное тепло в области небьющегося сердца. Скорее всего это тепло было всего лишь фантомом, частью воспоминаний. Таким же как боль, которую я не чувствовала. И прочие ощущения недоступные неживым, не считая безудержного голода. Вот он как раз-таки был самым настоящим. И, пожалуй, единственным, что я могла чувствовать после смерти.
Но были и другого рода воспоминания – темные, словно грозовые тучи, сгущающиеся над головой. Они уже не были связаны с тем голубоглазым блондином, в которого я была без памяти влюблена при жизни. Это были отрывки из моей профессиональной деятельности. Я не была парикмахером, воспитательницей в детском саду или клерком в офисе. Мой род деятельности заключался в другом. Я посвятила свою жизнь медицине. Только вот не спасению жизней, как все прочие представители этой профессии, а изучению возможностей человеческого тела. И, пожалуй, из всего, что мне удалось выудить из своего мозга, я и была той, из-за кого все началось.
По крайней мере, одно конкретное воспоминание именно на это и указывало.
Белоснежная палата, заставленная стеллажами с инструментами и лекарствами, посреди неё стоит кушетка. И к ней прикован мужчина средних лет. Я вспомнила отвращение, которое испытывала к данному небритому субъекту. Он не был хорошим человеком, и я это знала. Оттого мне не было совестно за то, что я собиралась сделать.
Немного поколебавшись, я снова взглянула на мужчину, щиколотки и запястья которого были накрепко привязаны к кушетке. Также ровные металлические полоски удерживали ноги выше колена, стягивали грудную клетку и голову. Таким образом он не мог не то что вырваться, даже пошевелиться не представлялось возможным. Но сейчас мужчина не пытался сделать ни то, ни другое. Он был погружен в медикаментозный сон.
Ни к чему медлить, если я уже все и так решила. Схватив со стола шприц, я ловким движением набрала в него прозрачную жидкость. Протянула укол верх иглой перед лицом и с упоением наблюдала за тем, как по острию скатываются мелкие капли. Возможно, вот он мой час славы. А может быть и нет. Но не попробуешь, не узнаешь. Я решительно подошла к неподвижному телу пациента и вколола препарат прямо в шею.
Несколько секунд ничего не происходило и, разочарованно вздохнув, я уже собралась уходить, как вдруг мужчина дернулся и резко распахнул черные, словно ночь, глаза. В них плескалась ненависть, но я не удивилась. Повторюсь, тот, кто лежал на кушетке, не был хорошим человеком. Его и человеком-то можно было назвать с натяжкой. Разве тот, кто отнимал чужие жизни за деньги достоин лучшей участи, чем стать подопытным для кучки молодых талантливых профессоров медицины?
За несколько секунд с телом пациента произошел ряд изменений. Глазницы полностью заполонила чернота, вены набухли. Сначала крупные артерии начали значительно выступать на теле, извиваясь под кожей, словно змеи. А затем и мелкие вены потемнели и стали заметны. Они создали некий причудливый рисунок на теле мужчины, словно он был вовсе не человеком, а атласом, испещренным крупными реками и их притоками.
Мужчина начал кричать, и я отпрянула от кушетки. Он судорожно глотал воздух, дёргал руками и ногами, а потом затих.
Я выругалась сквозь зубы, не в силах сдержать разочарования. Снова неудача. Но на этот раз произошло хоть что-то…
Скрежет за стеной вырвал меня из воспоминаний. Но прежде чем проверить, кого принесло в заброшенный район и мой не уютный домишко, я взглянула на свои руки с синюшной, омертвевшей кожей и проступающими сквозь нее темными, практически черными венами.
«Определенно при жизни я была одной из тех, кто стал причиной зомби-апокалипсиса», – пришла я к неутешительному выводу и бросилась к двери встречать незваного гостя.
Глава 3
Ночное зрение – одна из привилегий тех, кто уже распрощался с жизнью. Пожалуй, это было тем единственным, что мне нравилось в новой форме моего существования. Именно благодаря возможности видеть в темноте, я первой определила, что моим гостем (О, чудо!) был настоящий живой человек. Каким ветром занесло эту трепетную большеглазую, длинноволосую лань в трущобы я не представляла, но отпускать ее не собиралась. Осторожно, чтобы не спугнуть добычу, я отошла от входной двери. Приметив забитое досками окно, я отодвинула одну из них, висевшую на ржавом гвозде, и беззвучно проникла во внутренний дворик. Так же тихо на цыпочках прошла вдоль дома и подкралась к девушке сзади. Она меня не замечала до последнего, пока синюшная рука с проступающими сквозь кожу безобразными венами не схватила добычу за длинные волосы. С силой я потянула ее на себя. Девушка вскрикнула и попыталась вырваться, но не тут-то было. Отпускать свою единственную жертву, так удачно явившуюся на ужин, я не собиралась ни за что. Повалив трепыхающуюся изо всех сил девушку на землю, я ловко прыгнула на нее и сдавила череп руками. Послышался характерный хруст ломающихся костей. Крик жертвы стих, а я почувствовала запах крови и свежих мозгов. Камнем, который лежал рядом с телом девушки, я продолжила раскалывать череп, после чего изъяла из него сочные мозги. Впилась в них зубами и с наслаждением поглотила все до последнего кусочка. Вытерла рот рукавом, вероятно по привычке, сформированной еще при жизни, и с долей наслаждения и какого-то неприятного, скребущего чувства внутри уставилась на обездвиженное, изуродованное тело еще совсем недавно такой красивой девушки. Я почувствовала, как по венам растекается приятное тепло и наполняет меня силой, опьяняя и заставляя хотеть большего.
Останавливаться на этом я не собиралась. Раз уж охота так удачно началась, значит, сегодня мой день. Спрятав тело первой жертвы в кустах малины, я двинулась в направлении города. Старалась держаться в тени домов. Люди в такое время меня не увидят, а вот другие зомби вполне. Так что нужно быть осторожнее. Мозги, которые я совсем недавно с удовольствием поглотила, сделали меня сильнее, но не настолько, чтобы соперничать с опытными зомби. Если во мне почувствуют конкуренцию, могут и разорвать на куски. В городе снуют зомби-одиночки, такие же, как и я. Они очень ревностно защищают свою территорию и добычу. Не хотелось бы нарваться на одного из них.
Помимо одиночек еще были несколько групп со своими вожаками и закрепленными за ними территориями, которые они защищают как от конкурентов, так и от охотников. К одной из таких «банд» я иногда прибивалась во время охоты, но доля перепадала мне не всегда, ведь я не одна из них. Хотя бы не прогоняют, и на том спасибо. Зато во время таких вылазок по ночному городу в рядах опытных (и не только) зомби я набралась необходимых навыков, которые сегодня смогла удачно применить. И это был первый случай, когда мне не пришлось делиться добычей. И сейчас я во всей красе ощутила, что значит напитаться силой. Ткани моего тела начали регенерировать. Кожа стала менее синюшной, нагноения подсохли, а в суставах появилась небывалая подвижность. Было ли мне жаль жертву? Возможно. Но не настолько, чтобы отказаться от ее свежих, сочных мозгов. Все же инстинкты сильнее чувств, отголоски которых все еще бродили в чертогах моей памяти.
Сегодня я решила снова попытать счастья в групповой охоте. Все же к одиночной вылазке в жилую часть города я была не готова. Даже несмотря на то, что чувствовала себя как никогда сильной, опыта у меня было мало. А жить (если то, что происходит сейчас со мной, можно назвать жизнью) хотелось, как никогда. Тем более теперь, когда я прочувствовала всю прелесть эффекта человеческого мозга. Ну а встретить еще одного живого отбившегося от группы человека на улицах города второй раз за ночь было бы слишком даже для такого удачного дня, как этот.
Территория, принадлежащая необходимой мне банде, находилась неподалеку от моего убежища. Близкое соседство стало причиной выбора именно этой группы зомби. По каким таким причинам остальные участники банды объединились вместе, мне было неизвестно. И вряд ли когда-нибудь я узнаю правду, ведь неживые не могут разговаривать. Лишь издавать горловые звуки, похожие на рычание диких животных. Но и вести светские беседы с себе подобными не было ни малейшего желания. Одной мне было бы спокойнее и проще, если бы не необходимость питаться. Вот здесь пока мне было в одиночку не справиться.
Я свернула в ближайшую подворотню и наткнулась на группу зомби. Сперва испуганно отпрянула в тень здания, но затем узнала парочку тех ребят, с которыми уже доводилось охотиться.
Все снова складывалось как нельзя лучше. Не пришлось часами бродить по району в поисках так необходимых мне для охоты зомби, как и не пришлось сталкиваться с враждебными индивидуумами. Своей в этой группе я не была, но отчего-то меня не прогоняли. Возможно, все дело в том, что вожак позволил мне остаться еще в первую случайную встречу, бросив на меня всего лишь один единственный беглый взгляд. Не прогнал и не велел сделать это своим подчиненным, а значит, можно остаться. Скорее всего, я не выглядела опасной, вот он и решил, что вреда от меня не будет. Впрочем, и внимания от главаря зомби я больше ни разу не удостоилась. Но для меня этот возвышающийся над остальными на целую голову ходячий мертвец был очень интересен. Причин было несколько. Во-первых, сначала я подумала, что мужчина живой – настолько его тело и ткани хорошо сохранились. Все вплоть до волос и одежды. И лишь абсолютное равнодушие к нему, как к объекту питания, натолкнуло меня на мысль, что передо мной такой же зомби, как и прочие. После я увидела насколько он хорош в деле. И насколько другие зомби благоволят своему вожаку. Но все равно меня не покидала мысль: сколько нужно съесть мозгов, чтобы выглядеть как живой человек? Второй причиной повышенного внимания к вожаку выбранной мной стаи зомби было стойкое ощущение, что мы уже встречались. Я была почти на сто процентов уверена, что знала этого черноволосого широкоплечего мужчину с хмурым взглядом при жизни. Но вот кто он и где мы могли пересекаться, никак не могла вспомнить. К тому же предводитель зомби меня не признал. Это могло означать, что его мозг не сохранил воспоминаний обо мне. Либо я настолько изменилась, став зомби, что меня просто-напросто невозможно узнать.
