Наталья Семёнова
Моё сводное наваждение
Глава 7
Мирон
Она странная.
Ее напугала идея пойти со мной на вечеринку, но она все равно согласилась. Хочет угодить? Но кому? Мне? Андрею? Моей маме?
Что она, черт возьми, задумала?
Я всегда легко догадывался, что на уме у той или иной девчонки, но с фенеком… Таких, как она, я еще не встречал.
Моя мать откровенно ее подставляет с машиной, наивно полагая, что та при отце поведет себя как безропотная овечка – я узнал продавливающий тон матери, когда она обращалась к Любе. Но Люба даже и не подумала настраивать Андрея против жены, больше того, испугалась, что они из-за нее поцапаются. Что это? Какая-то хитрая тактика? Логичнее же было сделать несчастный вид, чтобы Андрей полностью встал на ее сторону, если она действительно, как предполагает мать, хочет им вертеть, как ей вздумается. Значит, она подстраивается и под мою маму.
Далее, Никита. Андрей души в нем не чает, что делает моего брата еще одним рычагом в ее игре. По сути, ей на него должно быть плевать, но то искреннее веселье на батуте… Разве такое можно сыграть? И удивление в ответ на мой наезд. Такая великолепная актриса? Еще один талант, о котором она умолчала? Потому что раньше, до переезда в наш дом, она не особо рвалась с ним общаться, так? Так.
Теперь я. Я ожидал, что она начнет подмазываться, извиняться, когда предложил ей отправляться пешком, но она и правда собралась идти на своих двоих. При этом переоделась, когда я заметил, что ей не идет розовый.
Получается, она решила, типа, подружиться с каждым из нас, угождая? Чтобы мы и мысли не допустили, что она способна на что-то гнусное? Или она реально привыкла угождать каждому? Подстраиваться под всех, не имея собственного мнения? В таком случае она жесть какая жалкая. И это досадно. Потому что мысль о достойном противнике приятнее, чем идея стать монстром для бедной и невинной девочки.
Но делать выводы рано. Нужно больше времени. Хорошо, что оно у меня есть.
Маринка уже завалила мне мессенджер вопросами, когда же я буду, поэтому я решаю, что пора ехать. Кстати, у нашего фенека во всех социальных сетях закрытый профиль. Подозрительно, правда?
Останавливаюсь у открытой двери в ее комнату и вижу, как она сидит на краешке кровати с прямой спиной. Складывается ощущение, что она все время после ужина просидела именно так – в ожидании, когда я за ней зайду. Хм.
– Готова? – даю я знать о себе.
Фенек вздрагивает и в одно мгновение подскакивает, упирая взгляд в пол:
– Да.
– Пошли, – бросаю через плечо.
Реально ждала. Говорю же, странная.
До особняка Маринки мы едем молча. Все это короткое время фенек смотрит прямо перед собой, ни разу не сменив положения: напряженные спина и шея, ладошки на коленях. Зачем она согласилась, если так боится? Или все же делает вид? Что тоже понимания не добавляет.
Я паркую машину у ворот. Один из минусов популярности – если не хочешь, как неудачник, являться на вечеринку в первых рядах, приходится оставлять машину в не самом комфортном месте.
– Запомнила дорогу? – спрашиваю я свою «сестрицу», когда мы выбираемся из машины. – Пропустишь момент, когда я соберусь домой, – пойдешь пешком. Приятного вечера, – широко улыбаюсь я ей напоследок.
О, этот взгляд… Дорогого стоит. Естественно, я и сам не собираюсь упускать ее из виду, но для того, чтобы она показала себя во всей красе, ей это знать не обязательно.
Народу, как всегда, полно. Музыку слышно и на луне. Алкоголь льется рекой.
Одно из преимуществ быть представителем золотой молодежи – родители, которые частенько отдыхают за границей. Даже не представляю, сколько еще таких вечеринок устроит Маринка за время их отсутствия. И конечно, тебе необязательно считать деньги. Кинь клич, что у тебя весь дом в распоряжении, и все устроится само собой.
Все мои тусуются у бассейна. Я здороваюсь с парнями, терплю слюнявые приветствия девчонок и принимаю услужливо протянутый кем-то стакан с алкоголем. Конечно, никого из присутствующих не интересует, что некоторые из них за рулем. Что им какие-то правила? Их писали не для таких.
Фенек скромно замирает недалеко от нас. Осматривается. Замечаю, как многие пялятся на нее из-за ее ярко-рыжих волос. Она в принципе выглядит сейчас как из другого мира, словно впервые на вечеринке. Неужели это на самом деле так? И почему мне не плевать?
– Ты здесь! – вешается мне на шею со спины Марина. – Ура!
– Ага.
– М-м… – отлипает она от меня и смотрит на Любу. – А вот и твоя сестренка. Мне звонила твоя мама – кого-то ждет потрясающий вечер в прямом смысле слова, – хихикает она и припускает в сторону фенека.
– Стой, – ловлю я ее за локоть. – Не знаю, что там придумала моя мать, но у меня другие планы. Подружись с ней.
– Чего? – округляет она глаза и бросает на Любу короткий высокомерный взгляд. – Подружиться… с ней? Ты серьезно?
– Серьезно, Марин.
– Оу… – мгновенно меняется ее настроение, она делает шаг ближе ко мне и начинает кокетливо водить своим ноготком по футболке на моей груди. – Расскажешь, что придумал ты?
– Нет. Просто постарайся войти к ней в доверие. Справишься? – с вызовом улыбаюсь я.
– П-ф-ф! Я стану ее лучшей подругой. Самой лучшей.
– Идеально.
Марина перехватывает у проходящего мимо парня два пластиковых стакана и, виляя бедрами, направляется к моей сестренке. Украдкой наблюдаю, как Люба реагирует на внимание Марины: смущается, нерешительно принимает стакан, делает из него по настоянию Маринки глоток и морщится, стараясь не показывать новой знакомой свое отвращение.
– Фил, – хлопаю я приятеля по плечу, привлекая его внимание. – Что скажешь о моей сестре? Вон та, рыженькая, рядом с Маринкой.
Филипп прищуривается, его взгляд оценивающий, через секунду он выносит вердикт:
– Приятная, плюс свежая кровь. И краснеет очень мило… Но, блин, в недотрогах помимо приятностей есть и минусы. Связался я однажды с одной такой…
Мне плевать, с кем он там связывался, поэтому я слушаю его рассказ вполуха, наблюдая, как Маринка смеется собственной шутке и как фенек вежливо улыбается. Что-то подсказывает мне, что не выйдет у этих двоих искренней дружбы. Но посмотрим, да.
И у меня есть Фил как запасной вариант. Он у нас местный обольститель. Не пропустил еще ни одной юбки, при этом и сам хорош собой настолько, что даже не старается, просто берет то, что хочет.
Какой бы хитрой ни оказалась мой фенек, устоять перед его обаянием она не сможет. Сто пудов.
– О, – вклинивается между нами Арс, перебивая Фила, – новенькая. Откуда здесь такой сладкий персик?
– Сводная сестра Мира, – усмехается Фил. – Он как раз подводил к тому, что нам нельзя ее трогать. Да? Нормальная девчонка оказалась?
– Еще не понял, и подводил я к другому, – хмыкаю я. – Хочу, чтобы ты ее обаял. Интересно, как она себя поведет.
– А чего не сам? Родаки слишком серьезно отнеслись к вашему якобы родству?
Сам… Хм. И почему я не подумал? Потому что знал, что она на меня не поведется, если реально затеяла свою игру?
– А давайте я на себе проверю ее поведение? – ржет Арсений.
И мне вдруг перестает нравиться моя идея.
– Нет, – отвечаю я резко и, чтобы озадаченные парни не придумали ничего лишнего, смеюсь: – Фил второй после меня красавчик, а ты где-то месте на шестом. Так что не катишь ты, Арс, сорян.
Мы все ржем, и как раз в этот момент Маринка подводит под локоток к нашей компании донельзя смущенного фенека.
– Ребят, моя новая подруга и по совместительству сводная сестра нашего Мирона – Люба.
– Всем привет, – едва слышно шепчет фенек, не поднимая глаз.
И я не понимаю, что думать. С одной стороны, я ей не верю. С другой, если она реально такая скромница, это жесть. С третьей – мне не нравится, как Маринка корчит рожу у нее за спиной и как остальные девчонки смотрят на нее с презрением, пытаясь сдержать смех, а парни разочарованно кривятся.
Ожидали от рыжей больше огня?
Я не скрывал от них, что вскоре моя сводная сестра будет жить в нашем доме. Возможно, даже выражался с некоторым негативом об этом, но сейчас… Всего на секунду я представил, что она такая, какая есть, и мне неожиданно становится стыдно. За друзей. За себя.
Неприятное ощущение.
Поэтому, встряхнув головой, я отхожу к Кристи, стоящей у распахнутых в дом дверей, и незаметно киваю Филиппу. Тот мгновенно подскакивает к фенеку и стукает своим стаканом об ее стакан в знак приятного знакомства.
– Ты сегодня трезвенник? – томно интересуется Кристи и облизывает свои пухлые губы, когда я перевожу взгляд на нее.
– Нет, – бросаю я, мгновенно теряя к ней интерес, и делаю вид, что отпиваю из стакана.
Кажется, мой план работает: фенек краснеет от внимания Фила, улыбается робко. Жаль, я не слышу, о чем они говорят. Маринка тоже рядом, нет-нет да и вынуждает ее сделать очередной глоток спиртного. Похоже, она не совсем отказалась от плана моей матери, который наверняка состоял в том, чтобы как следует напоить Любу и показать Андрею, что ей нельзя доверять. Меня это почему-то злит. Как и то, что Арс все же позволяет себе к ней подкатить: обнимает ее хрупкие плечики своей ручищей, склоняется к уху, чтобы шепнуть какую-нибудь пошлость, вынуждая фенека краснеть от смущения. Почему она не скинет с себя его руку? Приятно внимание?
Наши глаза встречаются, и я тут же отвожу взгляд и улыбаюсь Кристи, которая обхватывает своими пальцами мою руку со стаканом и тянет на себя, чтобы отпить из него. При этом ее взгляд призывно темнеет, намекая, что она совсем не против того, чтобы ее губ коснулись не только стенки моего стакана.
Все просто и понятно. Почему с фенеком не так?
Потому что у нее отсутствует желание соблазнять? Потому что она что-то большее, чем милая мордашка и ладная фигурка? Потому что она в принципе не такая, как другие?
Хмыкаю в ответ на попытки Кристи соблазнить меня и смотрю в сторону фенека. Но ее там нет.
Арса я тоже не вижу.
В груди нарастает какое-то незнакомое чувство. Тревога? Досада?
Что, черт возьми, со мной происходит? Она ведь не маленькая девочка! Сможет постоять за себя при случае. Сможет же?
А затем я припоминаю, как она решительно собралась идти домой пешком, ее прерывистый вздох… Чертыхаюсь и иду на поиски своего раздражающего до скрипа зубов фенека.
Глава 8
Любовь
Какая же я глупая…
Мирон взял меня с собой, чтобы лишний раз поиздеваться. Не иначе. И друзей подговорил. А как еще объяснить их неожиданное навязчивое внимание? Марина явно не из тех, кто захочет дружить с такой, как я. Она раскрепощенная, уверенная в себе, красивая. Какое ей дело может быть до меня, если это не подстава? Филипп и Арсений уж слишком выпячивают свой интерес. Разве могу я им всерьез нравиться, когда их другу не нравлюсь совсем?
– Мирону повезло с сестренкой, – обняв меня за плечи, шепчет Арсений, и я по инерции смотрю в сторону сводного брата. Мы встречаемся глазами, и он тут же переключает внимание на блондинку рядом с ним. Наверное, между ними что-то есть. Он ей так улыбается… Как никогда не будет улыбаться мне. А Арсений тем временем продолжает: – Такой сладкий персик.
Мне вмиг становится нестерпимо неуютно, и я решаю, что вежливости на сегодня достаточно. Скидываю руку Арсения и быстро иду куда глаза глядят. Найду укромное местечко и посижу там. Подальше от всех этих притворщиков. Подальше от Мирона, которому плевать на мои чувства. На меня саму.
Какая же я глупая…
Почему мне так важно ему нравиться? Он же не сделал мне ничего хорошего! Ни разу не проявил ко мне доброту! Даже забирая меня с урока балета, вел себя отвратительно. Хватит! Не хочет со мной общаться, и не надо!
Я открываю дверь в оранжерею и оборачиваюсь, убеждаясь, что меня никто не видит. И тут же врезаюсь в кого-то. Сильные руки подхватывают меня за талию, не позволяя упасть, а над головой звучит веселый голос:
– Прости, не заметил тебя. Тебе говорили, что ты невероятно маленькая?
– Я и сама это знаю, – бурчу я на волне своего плохого настроения и распрямляюсь, высвобождаясь из чужих рук. – Наверное, поэтому мама настояла на том, чтобы я занималась балетом. Видимо, думала, что это поможет мне вытянуться.
Я говорю сама с собой, отдаляясь от места столкновения, даже толком не взглянув на парня. И совсем не ожидаю, что он меня услышит и тем более рассмеется.
– Стой. Как тебя зовут, огонек?
Я замираю на месте и разворачиваюсь к шагающему ко мне парню. Он улыбается. И выглядит гораздо старше собравшихся здесь ребят. Такой же самоуверенный, как Мирон, но не настолько красивый, как мой сводный брат.
– Люба, – смущаюсь я под его пристальным взглядом.
– А я Виталий, старший брат Марины. Откуда знаешь мою сестру?
– Эм… Мы с ней познакомились только что. Я пришла сюда со своим сводным братом. Мирон. Его ты наверняка знаешь.
– Знаю. Не повезло тебе с братцем, – вновь смеется Виталий.
– Почему?
– Он всегда такой подозрительный, отталкивающий. Одним словом, неприятный человек. Присядем? – указывает он скамью рядом со мной. – Значит, занимаешься балетом по принуждению? А чем бы хотела заняться вместо него?
Я несколько секунд в замешательстве смотрю на усевшегося на скамью парня. Ему правда интересно? Никого и никогда это не интересовало.
– Смелей, огонек, – хлопает он ладонью рядом с собой. – Я не кусаюсь, и мы просто поболтаем. Я еще ни разу не встречал на вечеринках Маринки того, кого интересно было бы послушать.
Ситуация необычная. Да, Виталий брат Марины, но он старше и вряд ли крепко дружит с ее друзьями, учитывая то, как отозвался об одном из них, Мироне. И я впервые разговариваю с парнем, который если и слышал обо мне, то не знает близко, однако, кажется, хочет это исправить. Насколько искренен его интерес? Впрочем, разве важно это сейчас, когда я хочу отвлечься от преследующих меня волнений и расстройств? Совершенно нет.
– Я обожаю петь, – решаюсь сказать я, присаживаясь рядом с Виталием.
– И как? Получается?
Даже очень. В специальном караоке-приложении я, можно сказать, популярна. Подписчикам нравится мой голос. А мне это приятно. Никто из них не знает, кто я такая, как выгляжу и чем живу, они просто любят слушать, как я пою.
– Немного, – улыбаюсь я. – Одно время я ходила на занятия по вокалу, но мама решила, что это пустая трата времени, и перевела меня на уроки по фортепиано. Я бы, конечно, предпочла и дальше ходить на вокал.
– Но твоей маме лучше знать, что тебе нужно, да?
– Да…
– Вот бы и Маринке такую мать. А то наша позволяет ей все, что та хочет. И что путного из нее вырастет? Ее же ничего не интересует, кроме собственной внешности, мальчиков и популярности. И взять тебя: скромная, приличная девочка. Сколько тебе лет, кстати?
– Совсем скоро исполнится восемнадцать.
– Ого! Думал, тебе не больше шестнадцати.
Я неловко улыбаюсь, а затем мы оба смотрим в сторону открывшейся двери. На ее пороге стоит Мирон. Сначала он смотрит на меня, и на его лице словно проступает облегчение, а затем он видит Виталия, вот тогда черты его лица совершенно точно каменеют.
– Иди сюда, фенек, – почти рычит он.
Сначала я пугаюсь и уже хочу встать, но на мое колено ложится теплая ладонь Виталия, удерживая на месте. Я немного теряюсь от этого жеста и слышу, как парень отвечает Мирону:
– Я только-только познакомился с твоей сестрой. Не мешай нам общаться, я же не мешаю тебе общаться с моей.
О-о, судя по интонации Виталия, у Мирона и с Мариной что-то есть? Наверное, не зря она так сладко о нем отзывалась. Возможно, он неравнодушен ко всем девушкам здесь. Исключая меня.
– Фенек, – зло усмехается Мирон. – Ты зря решила, что я буду искать тебя по всем углам, когда соберусь домой. Так что в твоих же интересах не отходить далеко от меня.
– Я ее провожу, если понадобится, – хмыкает Виталий, раскидывая обе руки по спинке скамьи.
Мне не нравится, как темнеет взгляд Мирона. Как сжимаются его челюсти. И то, как ведет себя Виталий, мне тоже не нравится. Словно я из девушки, которую хотелось узнать получше, превратилась в повод позлить Мирона. Так не пойдет. Я не собираюсь быть ни девочкой, над которой смеются друзья Мирона, ни причиной для драки с ним же.
– Я запомнила дорогу, Мирон, – поднимаюсь я и шагаю в сторону выхода. Жаль, что и он там стоит. – Прямо сейчас и отправлюсь домой, чтобы тебе не приходилось искать меня по углам.
Сейчас мой рост играет мне на руку, и потому я быстро проскакиваю мимо сводного брата, намереваясь поскорее добраться до главных ворот. Но далеко уйти я не успеваю. Буквально через минуту Мирон обхватывает своими горячими пальцами мое запястье и дергает меня к себе, в следующий миг вынуждая прислониться спиной к стеклянной стене оранжереи. Руку мою он не выпускает, а свою свободную упирает ладонью в стекло у моей головы. Склоняется близко к моему лицу и шипит:
– Что, я нарушил ход твоей игры?
Сердце барабанит так громко, что я едва слышу его слова. Его невероятные глаза, которые сейчас горят пламенем, слишком близко. Я чувствую на коже его теплое дыхание. Соображать становится очень сложно. И я зря опускаю взгляд на его чуть приоткрытые губы…
– Не понимаю, о чем ты, – заставляю я себя поднять взгляд выше.
Глаза Мирона вспыхивают, он тоже смотрит на мои губы, да так, что у меня начинают дрожать ноги, а во рту вмиг все пересыхает. Это что-то невозможное! Он обвиняет меня непонятно в чем, а у меня все мысли о том, что будет, если он меня… поцелует. Но ведь это невозможно! Или…
Нет.
Мирон словно просыпается и с некоторым удивлением смотрит мне в глаза. Впрочем, это чувство он быстро прячет за злостью:
– Ты насквозь лживая, фенек.
Я?! В груди, как ураган посреди поля, поднимается возмущение.
– Ты не имеешь никакого права так обо мне говорить! – шиплю я, как совсем недавно шипел он. – Я не сделала тебе ничего плохого!
– Пока не сделала.
– Да что… Так неправильно! Знаешь, я хотела, чтобы мы подружились, но теперь четко осознаю, что это невозможно. Отпусти меня!
– Чтобы что? – усмехается он, и не думая меня отпускать. – Чтобы ты прибежала домой вся такая несчастная оттого, что я заставил тебя идти пешком? Пожалуешься Андрею, что я позвал тебя с собой и бросил? Это ты задумала, фенек?
– Твои абсурдные предположения лишний раз доказывают, что ты совсем меня не знаешь. Я не планировала ничего такого!
– А что ты планировала?
– Ничего!
Мы оба тяжело дышим, словно пробежали не один километр. Оба со злостью смотрим друг на друга. Я никогда и ни на кого так не злилась! Меня пугают мои чувства. То, что он на самом деле может так думать обо мне. Он! Тот, кто подговорил друзей подшучивать надо мной! Ужасно несправедливо!
– О, вы еще тут? – переключает наше внимание на себя Виталий. – Все в порядке, огонек? – подмигивает он мне и, не дожидаясь ответа, уходит. А я пользуюсь тем, что Мирон отвлекся, и выскальзываю из его рук.
Внутри меня все кипит и бурлит. Я бы с удовольствием наговорила всяческих гадостей этому самоуверенному идиоту, если бы умела. Как же все интересно выходит! Он ждет от меня подвоха тогда, когда сам готов устроить его мне! Невыносимый, заносчивый и эгоистичный баран! Да! Вот он кто!
Я возвращаюсь к бассейну, чтобы знакомой дорогой пройти к воротам, но тут…
– Ты не вернешься домой без меня! – снова ловят мое запястье горячие пальцы Мирона. Вновь он меня дергает к себе. А мы, между прочим, находимся в самой гуще людей, на скользкой дорожке у бассейна. От резкого разворота меня немного заносит, и я буквально врезаюсь в его грудь, цепляюсь пальцами за футболку на его спине, но и сам он меня подхватывает за талию, обнимает, не позволяя упасть. Пугается не меньше моего и обескураженно выдыхает: – Черт, фенек, прости…
Я поднимаю лицо, тоже немного шокированная его извинениями и… нашими тесными объятиями. Что в груди, что в мыслях настоящий хаос. Я вновь зачем-то смотрю на его виновато поджатые губы, и сердце, словно внезапно сошло с ума, оглушительно барабанит в ушах.
– Ты… – произносит он, касаясь ладонью моей щеки, отчего каждый мой нерв буквально начинает визжать. Но тут Мирон быстро отдергивает руку и, прокашлявшись, грубовато спрашивает: – Не ушиблась?
– Нет, – отвечаю я, делая шаг назад, и, прежде чем развернуться, предупреждаю: – Не смей больше меня так хватать. Впрочем, как и вообще меня касаться.
С меня достаточно вежливости, особенно по отношению к нему!
Я делаю несколько шагов вдоль бассейна, но тут – уже третий раз за вечер – в кого-то врезаюсь. Хотя нет, сейчас абсолютно точно врезаются в меня! И на этот раз никто не спасает меня от неминуемого падения… в воду!
Я не успеваю зажать нос и даже вскрикнуть, как толща воды смыкается над моей головой.
Хорошо, что я умею плавать. И вот интересно, тот, кто меня столкнул, подумал об этом?
Пусть комбинезон и обувь, пропитавшись водой, моментально тяжелеют, я все же умудряюсь быстро вынырнуть на поверхность. Откашливаюсь. За то время, что я была под водой, у бортика собралась небольшая компания. Кто-то смеется, кто-то интересуется, в порядке ли я.
И я в порядке! Немного испугалась, наглоталась воды и ужасно зла!
– Прости, Люба. Я тебя не заметила! – насмешливо произносит блондинка, которая стояла тогда в компании Мирона.
Очевидно, она меня и столкнула.
Сам он, кстати, присаживается у края и протягивает мне руку, выглядит при этом сердитым.
Но я зла намного больше!
Я не обращаю внимания на его желание мне помочь и сама выбираюсь из бассейна. Распрямляюсь, чувствуя, как по телу стекает вода, дышу тяжело, но нахожу силы крикнуть в лицо Мирону:
– И кто теперь лживый?! Все еще я? Нет, Мирон. Лживые здесь – это ты и твои друзья! И никто больше!
Ребята вокруг начинают смеяться, а особенно громко хохочет блондинка, которая меня спихнула, но мне впервые плевать на то, кто и что думает. Столько унижений за один вечер, в который я наивно надеялась завести друзей, хотя бы одного друга – Мирона. И пусть я никогда бы не смогла стать душой компании, но простой человеческой вежливости заслуживала! А он все испортил!
Распихивая локтями смеющийся народ, я хочу уйти подальше от этого сборища жестоких идиотов. Пытаться нравиться кому-то? Глупее занятия не сыскать на всем свете! Мама ошибается, настаивая на том, что девочкам обязательно нужно быть послушными и кроткими. Этого никто не ценит! Как не ценила она этого во мне сама. Потому что ни мое послушание, ни моя готовность уступать ей во всем не помешали ей уехать к своему любовнику и оставить меня в доме, где мне никто не рад!
Остываю я, лишь выходя из ворот. Конечно, так думать неправильно. Папа и Никита мне рады. Нельзя обвинять их в том, что я не нравлюсь Галине и Мирону. Даже они сами в этом не виноваты – просто мы разные. И этого никак не исправить.
Я обхватываю плечи руками, вспоминая дорогу в особняк отца. Ветерок холодит мокрую одежду, вызывает мурашки на коже. Надеюсь, я не простужусь, пока доберусь до своей комнаты, где есть ванна и горячая вода. Как же нестерпимо хочется смыть с себя хлорку из бассейна и весь этот день.
Я узнаю машину Мирона, и в груди вновь вспыхивает злость. Хочется пнуть по колесу, хоть как-то выплеснуть эту отравляющую сердце ярость. Но я не позволяю себе пасть еще ниже. И тут габаритные огни машины мигают, а следом я слышу голос ее хозяина:
– Садись в машину, Люба.
Резко оборачиваюсь. Он что, шел за мной все это время? А я была так увлечена своими мыслями, что не слышала его шагов? Впрочем, очень удачно, что он открыл машину – моя сумка с телефоном осталась как раз в ней.
– Я только заберу свои вещи, – тихо предупреждаю я, открывая дверцу. Подхватываю сумку и уже хочу захлопнуть дверцу, но Мирон не позволяет, встав рядом со мной:
– Не дури, фенек. У тебя уже зубы стучат, а что будет после получасовой прогулки в мокрой одежде на свежем ночном воздухе?
– Если ты переживаешь, будто скажу папе, что я простудилась из-за тебя, то ошибаешься.
– И пусть я на самом деле буду виноват? Ты странная, фенек.
– Почему фенек? Тебе кажется, что у меня огромные уши? Почему ты вообще позволил себе дать мне прозвище?
– Что, огонек звучит лучше? Называть тебя так? – сужает он глаза.
– У меня есть имя, – твердо говорю я.
– Любовь, – кивает он. – Садись в машину, Любовь, и мы поедем домой.
– Не обязательно бросать своих прелестных друзей из-за меня.
– А это решать уже мне. Садись. Пожалуйста.
– Ладно, – сдаюсь я под напором его невозможных глаз, которые, кажется, горят раскаянием.
Может, мне показалось? Но и его «пожалуйста» прозвучало достаточно искренне.
Плюс я замочу его кресло – тоже своего рода отмщение.
Да, мой сводный брат вынуждает меня быть злорадной.
Едем мы обратно в напряженном молчании, я словно чувствую кожей плотный туман нашего недоверия по отношению друг к другу и потому, как только машина останавливается на парковке недалеко от фонтана, сразу же выскакиваю из салона и быстро иду в дом.
Мирон нагоняет меня у двери в мою комнату – в очередной раз, – но теперь аккуратно и нежно, обхватывая мое запястье:
– Люб, я хотел…
Не обращаю внимания на подскочившее к горлу сердце и выдергиваю свою руку из его пальцев:
– Еще как-нибудь меня унизить? Хватит, Мирон. Давай просто договоримся не трогать друг друга. Ты не задеваешь меня, а я – тебя. И все будут довольны, верно?
Я не жду его ответа, открываю дверь и закрываю ее перед его носом. На замок. Правда, хватит. Это все слишком выматывает. Заставляет испытывать такие эмоции, которые я бы предпочла не ощущать.
Я еще долго и бездумно сижу на краешке кровати, а затем иду в душ. Он-то и приводит меня в чувство окончательно. А укладываясь спать, я вижу, как индикатор на моем телефоне сигнализирует о входящем сообщении:
Я сажусь в кровати, чувствуя некоторое волнение:
