Знакомый маршрут. До конечной станции.
Три, два, один, ноль.
И все-таки нужно было остаться,
Пропев тихо: до, ре, фа, соль.
Но обещаний отменить невозможно,
Нельзя вернуться, упущен момент.
Вчера казалось – жить очень просто.
Теперь ясно вижу, что был глуп и слеп.
Такой он, обычный прокол всех мечтателей.
Огни электрички, металлический стук.
Озябшие люди, простые искатели,
Истины, что зазвенит где-то вдруг…
И разобьется на бетонном перроне,
Где главное – это не выйти за край.
Но вот мое место, в уютном вагоне,
С окнами, что выходят на «рай».
Ненавистный маршрут. До конечной станции.
Три, два, один, ноль.
И все-таки нужно было остаться,
Пропев снова: до, ре, фа, соль.
Как прекрасны были мечты,
Когда папа читал сказки.
Какие сладкие виделись сны,
Какие в них бушевали краски.
Мы были счастливые дети,
Верящие, что знаем ответ…
Теплота отцовской улыбки
Приносила с собою рассвет.
То были чудесные ночи,
Согретые домашним теплом.
И неважно, что нам пророчили
Дождь и листва за окном.
Когда небо напитано светом
Наивной и милой мечты.
Пока чайник выдает по куплетам
Песню горячей воды.
Устало все кругом…
А. Фет
Усталость сползала гроздьями
спелого винограда.
Пела песню осенняя ночь,
обдающая нежной прохладой.
В нашей комнате загорались свечи,
разбросав по углам уют.
Прибежище одиноких мечтателей –
напрасный для мира круг
людей,
укрывшихся пледом
из тоненькой тишины.
Людей,
кричащих с обрыва,
что мы друг другу нужны.
Усталость сползала гроздьями
навстречу печальному свету –
Луны,
разбросавшей комьями
свою
осеннюю
негу.
Радио играет знакомую с детства песню.
Здесь ничего не изменилось и мир, как и прежде, тесен.
Путь из коридора до спальни составляет ровно пять шагов.
Мать постарела, странно – это самый жестокий урок.
И в комнате моей не хватает разве только детских игрушек.
Ковра, разноцветного одеяла и пары перьевых подушек.
Для того, чтобы все и всегда, во веки, было как прежде.
Но дрогнула вдруг рука. Доверия нет надежде.
Нет жалости к этой мольбе. Тишина означает прощание.
Оканчивается строка… и наступает молчание.