Никита Киров
Цена Огня. Том 2. Дети Левиафана
– Без тебя бы мы не справились. Вы пойдёте дальше?
– Да, и я…
Людвиг замолчал. Она пристально смотрела на него, будто ждала услышать что-то, что ей не придётся по вкусу.
– Просто я, – продолжил он, перебирая слова. – Я хотел сказать, что мне тут понравилось, был рад с вами всеми познакомиться. И с тобой тоже, да… особенно с тобой.
Он закрыл глаза от стыда, но, когда открыл, она всё так же смотрела.
– А сейчас ты скажешь, что должен уехать, потому что тебя ведёт твой долг. Но однажды ты вернёшься и заберёшь меня, но сначала мне нужно раздвинуть перед тобой…
– Нет! – вскрикнул Людвиг. – Нет, совсем нет, я… я другое хотел сказать.
– Чтобы вы не говорили, у вас, мужиков, одно на…
– Да постой! Я просто хотел… я не вернусь, никогда. Ещё два дня и я уеду навсегда. Да, это мой долг. Мы не говорили вчера и сегодня, но мне бы хотелось побыть с тобой, пока не уехал. Потому что мы больше не увидимся.
– Заходишь с этой стороны, – Ханна усмехнулась. – Подавить на жалость и…
– Нет, – Людвиг вытер горящее лицо. – Тут дело не в этом. В другом, – он вздохнул. – Я не знаю, как это сказать. Как же всё сложно. Эх… я совершил много плохого, и это не даёт мне покоя. Потому что всё вернётся ко мне и то, что я люблю, погибнет или я это возненавижу. Такова моя расплата за то, что совершил. Может быть, я погубил целый мир, не знаю, но свою жизнь я точно уничтожаю. Но вот эти дни… я спокоен. Я почти месяц боялся уснуть, но здесь я засыпаю. Мне не снятся сны с выстрелами, кровью и трупами, – он вытер глаз. – Может потому, что я хоть что-то сделал правильно. Но это не только моя заслуга. Я пришёл сказать спасибо. Видит Спаситель, вряд ли тебе попадался такой застенчивый идиот, как я, но мне нравились наши разговоры. Ты мне помогла. Вы все помогли. Больше, чем я вам.
Людвиг отвернулся.
– Да что я несу? Я совсем не то хотел сказать. Нет, опять не так… я хочу быть честным с тобой и с собой, поэтому и говорю, что думаю. Просто у меня в голове всегда такой бардак.
Он сглотнул накопившуюся слюну, слишком громко. Ханна смотрела на него, не говоря ни слова. Похоже, в своей глупости он превзошёл сам себя.
– Осталось всего два дня и мне бы хотелось провести их с тобой. В конце концов, я же не рассказал, чем всё закончилось.
– Значит, ты не вернёшься.
– Нет, не буду обманывать и говорить, что однажды заберу тебя. Это неправда. Но ты бы знала, как я этого хочу. Ты мне… – он замер и прошептал. – Ты мне нравишься. Да.
От стыда хотелось развернуться и убежать. Рубашка прилипла к спине. Такое же чувство, как в редких снах, когда он стоял перед всеми голый. Но Ханна не смеялась и не показывала пальцем. Она подошла слишком близко, наклонила ему голову и поцеловала в лоб.
– Прекрасный рыцарь. Как в сказке. Я думала, что так не бывает. Красивые мальчики-рыцари хуже любого бедствия, потому что привыкли получать своё сполна. А ты не такой.
Девушка улыбнулась и Людвиг почувствовал себя чуть увереннее.
– Хотя однажды я могу вернуться. Когда отращу брюхо, обзаведусь роскошной лысиной, гнилыми зубами и отдышкой.
– А я буду толстой тёткой, воспитывающей очередного мелкого лесоруба, – ответила она со смехом. – Как привычные тебе деревенские бабы. И вот мы увидимся и будем вспоминать времена, когда были молодыми и красивыми. Этот самый момент. И нам будет что вспомнить.
Ханна огляделась вокруг.
– Мне понадобится помощь, милорд, – сказала она и грубо запихала его внутрь сарая.
– Какая помощь? – спросил Людвиг. Но догадался, когда Ханна закрыла дверь на засов.
Глава 7.10
Эйнар сидел на пороге, накручивая шнурок на пальцы. Наконец-то прохлада, а то от жары можно сойти с ума. Только что ушли лесоруб и его жена, они подарили новую рубашку и заверяли в вечной дружбе.
– Принесу в подарок я новую рубашку, – тихо пропел Эйнар слова старинной песни и усмехнулся.
До мужа с женой приходил мужчина с вылеченным бедром. А сейчас к дому идёт тот парень, что постоянно выворачивает плечо.
– Что, опять вывих?
– Нет, я вам принёс, – он показал глиняную бутылку. – Мы пиво варили, отличное получилось. Это вам.
– Спасибо, – Эйнар попробовал. И правда, отличное.
Парень ушёл. А как его зовут? И какие имена у бородатого лесоруба и его жены? Так и не узнал. Вообще, здесь живут хорошие люди. Надо было познакомился с ними получше. Если бы не радиация вокруг деревни и мерзкая жена старосты, Эйнару бы тут понравилось. Конечно, если бы он не лечил людей, недовольство выказывали бы и те, кто сейчас улыбается, но благодарность и мелкие подарки, типа фляги и собранных в дорогу сухарей, немного трогали.
Вот только как идти? Обходить далеко, в лесу опасно, а в ущелье могут оставаться бандиты. Разбойники могли воспользоваться другим путём, если бы он был. Идти через Грензен? Очень долго. Нужно обсудить с Людвигом, но лишь бы опять не поругаться.
Вот и он сам идёт к дому. Всё же зря они вчера поссорились, парень даже не пришёл ночевать. Выспавшийся, вымытый и выбритый, он выглядел на свои годы. А в убежище Анхеля Людвиг смотрелся на все тридцать.
Он остановился, улыбка погасла. Боится ещё одной ссоры. Эйнар подвинулся. Вдвоём они едва уместились на пороге.
– Попробуй, отличное пиво.
Людвиг сделал могучий глоток.
– Угу. А зачем этот шнурок?
– Увидишь, – Эйнар поскрёб ногтями по штанам.
Кусты зашуршали.
– Там кошка, – заметил Людвиг.
– Я знаю.
Кот прыгнул с выпученными глазами, ударил Эйнара лапой и умчался, подняв тучу пыли, но недалеко.
– Ты так специально делаешь? – рыцарь следил за схваткой. – А чего он так прыгает?
Эйнар поскрёб ещё раз. Кот в нетерпении переминался, готовясь к прыжку. Эйнар поскрёб погромче. Зверёк подскочил, вцепился зубами в руку и начал драть её задними лапами. Настало время для другого оружия.
Эйнар высвободился из крепкой хватки злобного зверя и встал, разматывая шнурок. Глаза кота засверкали, он начал кидаться на ненавистную верёвочку, пытаясь разорвать в клочья, но каждый раз промахивался.
Людвиг засмеялся.
– Можно мне?
Эйнар подал ему шнурок. Парень начал дразнить зверька. Кот продолжал охоту, размахивая когтями, а рыцарь не собирался ему уступать.
– Почему у нас нет кошек? – Людвиг улыбался и впервые выглядел таким счастливым. – А у вас были?
– Да. У тётки Ульфа была и как-то раз окотилась. Трое серых котят.
Кот, наконец, поймал верёвочку, укусил и тут же потерял к ней интерес.
– Эй, куда ты?
Зверь увидел голубя, сидевшего на заборчике, и пополз, прижимаясь к земле. Хвост в нетерпении дрожал. Людвиг сел на порог, взял бутылку и не отрывал от кота радостных глаз.
– Поймает, как думаешь?
– Посмотрим.
Голубь улетел прежде, чем кот прыгнул. Охотник укоризненно посмотрел на Людвига, вылизал лапку с недовольным видом и куда-то убежал.
– Вернись! Эх, ушёл. И что дальше?
– В смысле?
– Ну ты говорил, кошка была.
– А, это. Ничего хорошего, – ответил Эйнар. – Ходил, играл с ними. Потом Старик узнал, сказал, что я его позорю. Велел мне их утопить. Вместе с кошкой.
Он закрыл глаза на несколько секунд. Из всех воспоминаний детства это одно из самых тяжёлых. Но не самое.
– Мне жаль, Эйн.
– А, ладно, давно было. Всё допил?
– Ага, – Людвиг потряс бутылкой. – Это к тебе.
Поводырь показался издалека, а не подкрался со спины, как делал обычно. Он держал краюху хлеба, но увидев, что Эйнар не один, Васур разломил ломать надвое, отдал им и убежал.
– Он странный, но ты ему нравишься, – сказал парень. – Ко мне не подходит.
– У меня хорошо получается ладить с идиотами, они ко мне так и липнут.
– Наверное, – Людвиг задумался. – Эй, это про меня? Иди-ка ты!
Они засмеялись.
– Эйн, я всё хотел спросить. Если у тебя будет сын по имени Эйнар, как его будут звать?
– Эйнар Эйнарсон.
– А если у него появится сын Эйнар, то что, он будет Эйнар Эйнарсонсон?
– Ну, почти.
Парень захихикал. Откуда-то с запада прогремел гром.
– Поэтому такая жара была. Перед грозой.
– Угу, – Людвиг жевал хлеб.
– Готов уходить?
– Не знаю, – парень вздохнул. – Пора бы уже, но…
– Не хочешь расставаться с ней?
– Ну, да. Это сложно. Если бы получилось… а, нечего и думать, всё равно ничего не выйдет.
– Ладно, я просто спросил. Знаю, что тяжело, – Эйнар улыбнулся. – И как она?
– Что как она?
– Ну как она? – он поднял обе руки и сделал недвусмысленное движение.
Людвиг покраснел.
– Да я… мы… да откуда ты знаешь?
– Я же не такой слепой, как тот дед. У тебя ухмылка тупая и самодовольная.
– У меня не тупая ухмылка.
– Ну так что, рассказывай, – Эйнар ткнул его в плечо. – Она ничего, да?
– Ничего, – выдавил из себя рыцарь и отвернулся.
– Ну вот. А то ходил с кислой мордой, а как бабу нашёл, сразу довольный стал.
– Это у меня-то кислая морда? Ты на свою-то посмотри.
Людвиг скорчил рожу.
– Я Эйнар Айварсон и у меня плохое настроение. Ох, уйдите-ка, а то буду щеголять своим остроумием и тупыми шуточками. Да?
– Иди-ка ты в жопу! Не такое у меня лицо.
– Такое-такое!
– И шутки не тупые.
– Тупые!
– По крайней мере, я не плакса.
– Это я плакса? – притворно возмутился Людвиг.
– Да!
– А ты нытик!
– Сопляк! – парировал Эйнар.
– Сволочь.
– Наглый говнюк.
– Кусок дерьма.
– Избалованный дворянчик.
– Жопа, – сказал Людвиг. – С ручками.
– Ну это ты хватил через край.
Эйнар ткнул его локтем. Парень согнулся в фальшивом приступе боли, но тут же зажал шею Эйнара в крепкий захват.
– Пусти, идиотина.
– Нордерская мразина, – Людвиг рассмеялся и начал заламывать руку.
– А! Рана! Больно.
– Эйни, извини!
Островитянин разжал захват. Совершенно зря. Эйнар вырвался и сам заломил парню руку. Они боролись, не уступая друг другу, пока случайно не столкнулись лбами.
– Ах ты сучка! – Эйнар с хохотом упал на землю и потёр лоб.
– У меня аж искры посыпались, – сквозь смех пробормотал Людвиг и помог встать.
Они уселись на порог, тяжело дыша. Эйнар обнял островитянина за плечи.
– Зря я на тебя вчера наорал. Извини.
– А, ерунда, бывает.
Громыхнуло ещё раз и закапал редкий дождик.
– Хороший, тёплый, – Людвиг вытянул руку.
– Я такой люблю. Хоть жара схлынет.
– А в пустыне на севере бывают дожди?
– Вряд ли. Хотя не знаю.
– И в ущелье тоже, – рыцарь поднялся со встревоженным видом.
– Что случилось?
– Под дождём ружья не будут стрелять.
– Да они не нападут.
Дождь усиливался. Где-то вдалеке раздался собачий лай, всё громче, будто все псы залаяли разом. Загудел рог, долго и протяжно. Эйнар попробовал сглотнуть, но твёрдый комок в горле не давал это сделать.
– Помоги надеть броню, – попросил Людвиг.
Глава 7.11
Защитники выстраивались перед проходом в частоколе. Проливной дождь лил так сильно, что скрывал ущелье.
– Все на копья! Держать строй! – Людвиг крикнул так громко, что сорвал голос.
– Стоим плотнее! – орал Дитрих. – Вечный вас дери во все дыры! Держать строй, кому говорят!
Испуганные лесорубы выстроились ровным прямоугольником и ощетинились копьями. За прошедшие дни все расслабились и забыли об угрозе. Хоть бы уроки не были напрасными. Враги подбираются, их уже слышно, но не видно за стеной ливня.
Эйнар стоял позади строя, в своём жилете с тайной подкладкой и наручем, но голова не защищена. Людвиг снял шлем и надел на нордера.
– А ты? – удивился он.
– Справлюсь, – голос сильно хрипел, почти неслышно самого себя. – Стой тут.
Ханна смотрела из глубины строя, но сейчас не время для переглядываний.
– Держать строй! – рявкнул Дитрих. – Они идут! Готовимся!
Защитники кричали, подбадривая себе и других. Людвиг тоже хотел кричать, но не мог. Шум приближается и кажется, что в этот раз врагов намного больше.
Разбойники ворвались в проход.
– Смерть! – проорал главарь.
Он врезался в фалангу, раздвигая копья щитом. Бандиты напарывались на острые наконечники, следующие проходили по трупам, напирая всё сильнее и сильнее. Строй прорван, больше его нет, теперь это одна толпа, в которой все убивают друг друга.
Людвиг пытался выкрикивать приказы, но голос пропал. Разбойников слишком много, но они… да кто это такие? Помимо мужчин здесь старики, подростки, женщины. Кто-то истощён и едва двигается, кто-то совсем свежий. Но нельзя сейчас об этом думать, убить может любой.
Он ткнул в чьё-то лицо, выдернул меч и рубанул другого по шее. Остальные подбираются ближе. Людвиг бил насмерть. Ржавый топор сломался, ударив в кирасу, серп разрезал рукав куртки, но уцепился за кольчугу на плече. Владелец серпа захрипел, когда клинок рассадил ему шею.
Сквозь шум боя раздаётся безумный смех Дитриха. Над головами мелькает забрызганный кровью флаг с чёрным цветком. Эйнар дерётся рядом. Глаза мутные от страха, он кричит. Топор в крови, но сейчас нордер не останавливается после удара, ужасаясь последствий, а сразу бьёт следующего. Покрытый татуировками мужик ткнул северянина обломком ржавой косы. Лезвие отскочило от шлема, а Людвиг разрубил бандиту кисть.
– Убить их всех! – кричал Дитрих. – Ангварен!
Рядом мелькают наконечники копий, но это свои, потому что падают враги. От криков болит голова, ноги скользят в крови, а мокрые от дождя волосы лезут в глаза. Страх никуда не уходит, любой противник по-прежнему заставляет сердце замирать. Но это не мешает драться.
Мужчина с длинными волосами схватил Эйнара сзади. Людвиг проколол длинноволосому бок. Вопящая прямо в лицо женщина целилась ножом в глаза, но её проткнуло копьё. Старик с впалыми глазами, едва стоящий на ногах, замахивался шахтёрской киркой, но слишком долго, нордер успел убить его первым.
– Сколько ещё? – простонал Эйнар.
Меч отяжелел, лицо забрызгано чужой кровью, даже дождь не может её смыть. Звон железа не стихал, но битва становилась медленнее. Лесорубы держались, но врагов ещё много. Непонятно, кто побеждает. Вожак разбойников рядом, кричит, подбадривая людей. Если его убить, то всё закончится. Без командира ни одна армия неспособна сражаться. Дедушка знал это и всегда стремился уничтожить вражеского полководца одним ударом.
Людвиг продирался к главарю разбойников, перешагивая через мёртвых и раненых. Вожак бандитов устал, он едва отбивается. Он так близко, что на лице, не закрытым полумаской шлема, видны язвы и смертельно бледная кожа. Чувствуется вонь загнивающих ран и ржавой кольчуги. Всего один удар и ему конец. Но долгий и протяжный женский крик отвлёк Людвига. Они добрались до Ханны.
– Я иду, – просипел он.
Она лежала на земле, но копьё из рук не выпустила. Кто-то на него напоролся и теперь с бульканьем оседал вниз. Ханна пыталась выбраться, но вокруг неё стояли другие.
Первого Людвиг рубанул так, что заболело запястье. Второй закрылся тесаком, Людвиг ударил и протянул клинок на себя, отрезая врагу пальцы. Третий убит классическим выпадом в грудь, именно такому удару мастер Рейм обучил в начале.
– Ты в порядке? – хотел спросить Людвиг, но вышло лишь сдавленное шипение.
Ханна смотрит на человека, что напоролся на копьё. Наконец, дочка старосты подняла голову. Лицо залито кровью, но кажется, что это не её. Людвиг подошёл поближе и склонился. Она не ранена, хвала Спасителю.
– Берегись! – крикнула Ханна.
Он обернулся, но увидел лишь толстую дубину, которая приближалась к лицу. В шее что-то хрустнуло, всё вокруг сначала померкло, затем стало слишком ярким.
Земля ударила в лицо. Меч выпал из рук. Затошнило. Слабость такая, что невозможно пошевелиться. Холодно и жарко одновременно. Где-то в глубине головы зародилась боль, будто кто-то забил туда раскалённый гвоздь.
Людвиг перевернулся на спину и застонал. Боль так сильна, что её невозможно терпеть. Капли дождя, уже совсем редкие, падают на лицо. Кровь заливает глаза, но Людвиг разглядел своего победителя. Голый по пояс мужчина собирается завершить начатое. На обвисшем волосатом пузе и груди видны уродливые язвы. Ханна пытается высвободить копьё и мужчина это замечает и повернулся к ней. Людвиг хотел встать, но смог только захрипеть. Лучше бы враг убил его, а не её. Тогда бы боль ушла.
– Сдохни, сука!
Эйнар ударил голопузого по голове. Тот упал на колени и нордер рубанул ещё раз. Казалось, что сейчас он запаникует и оцепенеет, но северянин держал себя в руках.
– Спокойно, брат, – сказал Эйнар, склоняясь над Людвигом. – Ерунда, ты крепкий, оклемаешься. Твою башку так просто не пробить.
– Бегите, трусы! – где-то вопил Дитрих. – Ангварен!
Ханна стояла рядом, в её глазах слёзы. Людвиг улыбнулся. Она в порядке.
– Ерунда, – повторил нордер.
Он наклонился ближе и отодвинул прилипшие ко лбу волосы. Даже мягкие прикосновения отдавались болью.
– Вот же дерьмо! – Эйнар замер на мгновение, и полез в сумку, но не смог ничего достать, правая рука забилась в судороге.
Ханна вскрикнула. Людвиг хотел её успокоить, но провалился куда-то вниз, глубоко-глубоко.
Глава 7.12
Раскалённый гвоздь крепко засел в голове. Людвиг проснулся, но боялся открыть глаза. Гвоздь проворачивался даже от обычного вздоха. Почти как похмелье, но в сотни, тысячи раз хуже.
Голая спина чувствовала грубую ткань матраса. Людвиг медленно дотронулся до головы. Левая сторона перемотана толстым слоем бинтов. Он открыл не затянутый повязкой правый глаз и тут же сощурился от яркого света.
Он лежит на матрасе, в том самом домике, где живёт почти неделю. Эйнар сидит у стены, вытянув ноги. Руки и одежда испачканы кровью. Он тихо сопит.
Людвиг убрал грязную прядь волос, которая настойчиво лезла в глаза. Нужно попробовать встать, но только он шевельнулся, как будто кто-то ударил молотом по голове, забивая раскалённый гвоздь ещё глубже. Придётся звать на помощь. Губы с трудом разлепились, но сорванный голос почти не издавал звуков. Но Эйнар услышал и подскочил ближе. Грязное лицо осунулось, под глазами заметные тени. Странно видеть этого чистюлю таким.
– Выглядишь хуже, чем я себя чувствую, брат, – прошептал Людвиг.
Эйнар улыбнулся, хотя вряд ли разобрал этот слабый писк.
– Воды?
– Да.
Нордер осторожно наклонил кружку. Вода тёплая. Людвиг хлебнул слишком много и закашлялся. Гвоздь в голове провернулся.
– Не шевелись.
– Вот же меня приложили.
Голос чуть окреп. Затошнило сильно.
– Сколько я пролежал?
– Весь вечер, ночь и утро. Уже полдень.
– Ты мне полбашки перемотал. Сильно досталось?
Эйнар кивнул и отвернулся.
– Бывало и хуже? – спросил Людвиг, пытаясь улыбнуться.
Дурацкие волосы мешали смотреть и он убрал их рукой. Нордер сидит с видом, будто опять обиделся. Переживает из-за битвы? Нет, что-то другое.
– Эйн, брат, слушай. Сделай мне, пожалуйста, дырку в бинте, а то одним глазом смотреть неудобно.
Эйнар не ответил, только громко сглотнул. Людвиг почувствовал холод в животе и попробовал подняться, но не смог.
– Что случилось? Скажи!
– Удар сильный. Сотрясение, – нордер кашлянул и продолжил глухим голосом: – Глаз повреждён. Я ничего не смогу сделать. Он не будет видеть.
Людвиг посмотрел в дальний угол, где какой-то паучок свил паутину. И не удивительно, учитывая, что никто из них двоих здесь ни разу не убирался. У паучка много глаз, ему не страшно потерять один. Грудь заболела от спазмов, но вместо рыданий Людвиг начал смеяться. Сильно, с повизгиванием. Болезненный смех, который никак не мог остановиться. Из уцелевшего глаза лились слёзы, а гвоздь с левой стороны головы всё раскалялся и раскалялся.
– Ну надо же, – Людвиг продолжал хохотать. – Как у дедушки, тоже левый.
– Тише, Виги, – Эйнар держал его за руку.
Истерика не проходила, а боль становилась сильнее.
– Это же такая ирония, ты бы знал. Сука, как смешно. Представляю, чтобы сказал дед. Людек, внучок, когда вырастешь, обязательно будешь служить в Огненной кавалерии, а однажды сам станешь Одноглазым Демоном, как и я. Сучий потрох, как же это смешно.
Болезненный смех прекратился. Только слёзы бегут без остановки.
– Дай зеркало.
– Нету, – ответил Эйнар. – А даже если бы и было, под повязкой не увидишь. Смотрится плохо, можешь мне поверить.
Нордер всё держал его своей дрожащей рукой. Людвиг набрался смелости и спросил:
– Он вытек?
– Остался, но скоро помутнеет. Я истратил всю мазь, чтобы хоть немного снять боль.
– Не очень-то и помогает.
Людвиг всё смотрел на паутину.
– Я же это заслужил. Надо было тебя слушаться, не встряли бы в эти беды. Всё из-за меня, Эйн. Зря я тебя не послушал.
– Ты правильно сделал, – отозвался Эйнар. – Что бы ни случилось, ты всё делаешь лучше, чем я. Может, хоть с тобой я начну поступать правильно. Это всё из-за… – он зажмурился и отвернулся. – Тебе надо спать. Сколько получится.
На последней фразе голос дрогнул. Если ещё и нордер расклеится…
– Вытри глаза, тебе не идёт. Пусть среди нас двоих лучше я останусь плаксой, хорошо?
– Хорошо, Виги.
– Мне надо встать. Вдруг они опять нападут?
– В таком виде от тебя мало толку.
– Спасибо за честность. Унесёте меня на носилках, буду драться лёжа, – Людвиг через силу улыбнулся. Лучше улыбаться, чем рыдать. Не так больно.
Эйнар улыбнулся в ответ.
– Спи.
Людвиг закрыл глаз, но с этим гвоздём уснуть невозможно.
– Что в деревне? Сколько погибло?
– Восемь в бою. Трое после. Трое не доживут до вечера. Ничего не мог сделать, я же только вывихи вправлять умею, да повязку наложить. Ещё с десяток раненых, некоторые тяжёлые. Одному пришлось отрезать руку. Мазь ведь кончилась, пошло заражение.
Эйнар будто оправдывался.
– Ты сделал всё, что мог. А разбойники?
– Погибло намного больше. Но и отступило немало. Больше, чем нас осталось.
– Дерьмо. А что…
– На Ханне ни царапинки.
Людвиг улыбнулся. О ней стоило спросить с самого начала.
– Всё, спи.
– Тебе бы самому поспать, Эйни.
– Если бы была возможность, – нордер вздохнул.
Дверь открылась, и они посмотрели на вошедшую. Ханна улыбнулась, но её печальные глаза блестели. Оба глаза.
– Проверю раненых, – Эйнар поднялся и ушёл.
Бросил его одного. Людвиг смотрел на Ханну и чувствовал, как накопленная решимость уходит. Он опять слабенький и всего в шаге от того, чтобы зарыдать. Она села на край матраса.
– Всё будет хорошо, Эммерик.
Слёзы брызнули из глаза. Она даже не знает его настоящего имени. Но больше лгать нельзя. Она должна знать правду, чем бы это ни закончилось. Хуже не будет.
– Не Эммерик, – сказал он. – Меня зовут Людвиг. Я рыцарь… рыцарь Огненной кавалерии Эндлерейна. Красный плащ.
Ханна не ответила. Эти секунды длятся как часы, но Людвиг только рад, ведь она ещё рядом. Сейчас она уйдёт и все узнают правду. Пусть. Тогда боль прекратится.
– Почему ты тут? – спросила Ханна.
– Я пытался пробраться к своим. Но не смог пройти мимо… столько зла совершил… я хотел его искупить… – слёзы продолжали бежать. – Я боялся… я трус. Это всё моя вина. Я лишь хотел…
– Тише.
Она легла рядом. Он почувствовал её тёплое дыхание.
– Это наша вина. Это мы совершили зло и расплачиваемся за него. И тебе тоже пришлось, хотя ты тут ни при чём.
– Почему?
– Не надо слов. Спи и набирайся сил.
– Я боюсь засыпать, – Людвиг всхлипнул.
– Я посторожу твой сон, – прошептала Ханна ему на ухо, отчего по телу пошла приятная дрожь. – Людвиг?
– Да?
– Ты искренен. В отличие от всех. И меня. Поэтому ты так нам нравишься. Теперь спи.
Он хотел ещё поговорить, но в её объятиях всё стало неважным. Он уснул.
* * *
Умерло ещё двое. Один из них – парень, что постоянно выбивал себе плечо. И который принёс пиво за час до боя. Раненые лежали на подстилках и смотрели на Эйнара, но он ничем не мог помочь, слишком мало он умел. Не может вернуть глаз Людвигу. Не может помочь раненым выжить. Не смог спасти Ульфа и Берну. Погубил Хенрика.
– Почему он умер? – закричала незнакомая женщина и ударила по щеке.
Лицо онемело и тут же прилетела следующая пощёчина. Эйнар не сопротивлялся. Уцелевшие жители собрались вокруг. Сейчас начнутся обвинения, что не смог спасти всех. Но он ошибся.
– Успокойся! – сказала жена бородатого лесоруба, держа кричащую за руку. – Он не виноват, что твой муж погиб. Никто бы не смог его спасти.
Они обнялись и долго так стояли, рыдая. Муж одной умер только что. Муж другой, тот весёлый бородач, которому Эйнар лечил руку, погиб в бою. Вспомнился вкус мясного пирога, что парочка принесла в благодарность.
– Спасибо вам, – пробормотал какой-то человек с перевязанной бедром.
Эйнар даже не помнил его, настолько всё смешалось в памяти. Перед глазами стояли эти две женщины, утешающие друг друга. Он сел на скамье снаружи. Кто-то подал миску с похлёбкой. Кажется, это была жена старосты. Странно, что не ругалась.
Эйнар не знал по именам почти никого из жителей деревни. Большинство из них раньше смотрели на него с холодом. Но сегодня, когда все должны начать его ненавидеть за то, что он не спас умирающих, всё изменилось. Будто он им небезразличен. А они ему. Но скоро начнётся последняя атака, которую никто не переживёт.
– Ох, ну мы и в дерьме, – сказал рыцарь Дитрих, подходя ближе. – Вроде победили, а кажется, что проиграли. Говорят, в Старом мире для такого было целое выражение, но я его не помню.
Рыцарь-предвестник хромал сильнее обычного. Стальной панцирь погнут в нескольких местах, а флаг сзади надломлен. Дитрих так и не почистил булаву. Кровь засохла, к стальному зубчику прилип длинный волос.
– Как сэр Эммерик?
– Жить будет. Но один глаз ослеп.
– Жаль. Он совсем молодой, хоть и прошёл через многое. Говорят, что шрамы красят мужчину. Но это ложь. Я зайду к нему.
– Он спит, – сказал Эйнар. – Ему надо отдыхать.
– Да, точно, не подумал. – старый рыцарь смутился. – Без него нам будет тяжко. Но вы себя хорошо показали. Много плохого слышал о нордерах, но вы достойный человек.
Ветер доносил молитву слепого проповедника. Кладбище у деревни расширялось. Сначала там были упокоены погибшие от ран островитяне, брошенные своими. Потом туда положили скелеты из убежища, а теперь хоронят лесорубов и разбойников, всех вместе. Мертвецы хорошо ладят с другими мертвецами. Почему живые так не умеют?
Эйнар поставил пустую миску на скамью. Поел, даже не чувствуя вкуса. Пора проведать Людвига. Вряд ли получится застать их с Ханной на чём-то постыдном, не в том они состоянии.
– Как молодой господин? – спросил староста, перегораживая путь.
– Жить будет.
– Хвала Спасителю! – воскликнул мужчина. – Мы молимся за здоровье милорда день и ночь. Если бы не он… Спаситель послал его к нам, несмотря на наши грехи. Его и вас.
– Меня?
– Да, вас, господин Губерт. Мы о вас плохо думали, а вы стольким помогли. Без вас было бы хуже. Спасибо вам и простите.
Староста снял шляпу. Ульрих, так его зовут. Нужно запоминать их имена.
– Пожалуйста, – сказал Эйнар. – Я пойду.
– А моя дочь с ним?
– Если ты что-то хочешь ей сделать, то…
– Я просто хочу ей добра. Если она так выбирает, это её решение. Скоро всё закончится, и они расстанутся навсегда. Но это её решение и наша боль. Храни вас Спаситель, господин.
Староста махнул шляпой и ушёл. Эйнар посмотрел ему вслед. Ульрих прав. Скоро всё закончится, так или иначе.
Они ждали нападения остаток дня и всю ночь. Разбойники не появились, но в том, что они нападут ещё раз, теперь никто не сомневался. Утром Дитрих пришёл к Людвигу проводить совет, вместе с несколькими селянами, наиболее умелыми в бою. Эйнар менял повязку и остался.
– Разбойники потеряли больше половины, – сказал Дитрих. – Но их всё равно слишком много.
Людвиг терпел, пока Эйнар промывал ему рану. Рыцарь даже улыбался, когда говорил с остальными. Они немало этому обрадовались, но Эйнар видел, чего это стоит парню. Людвиг протянул руку, пытаясь взять кружку с отваром, но пальцы начали смыкаться чуть раньше, и она опрокинулась. Все сделали вид, что не заметили.
– У них были свежие люди – продолжал старый рыцарь. – Если у них есть ещё резерв, будет плохо. А если это все, кто остался… заманим их в центр и нападём со всех сторон?
– Рискованно.
Эйнар наложил на синее опухшее веко кусок тряпицы, на которую нанёс выскобленные из пузырька остатки мази, и закрыл всё бинтом. Смотреть в налитый кровью глаз с потускневшим зрачком очень тяжело, парень этого не заслужил. Зачем он отдал свой шлем?
– Эх, я поторопился, – Дитрих вздохнул. – Рано мы расслабились. Нужно было ждать ещё хотя бы неделю. Рано. Моя вина, тут нечего спорить.
– Никто не знал этого, Дитрих, – сказал Людвиг. – Но теперь надо не жалеть о случившемся, а думать, как выстоять. Нужна разведка.
А ведь всё не из-за того, что парень вспылил в убежище Анхеля, а потому что Эйнар неправильно выбрал путь, в чём так и не признался. Будто упёртость и обвинения других в своих ошибках снимут вину за то, что случилось давным-давно. Из-за него парень потерял глаз. И надо это искупить.
– Я пойду в ущелье.
– Нет! – Людвиг дёрнулся, как от удара. – Не надо.
– Слишком опасно, мой друг, – Дитрих почесал усы. – Если вас поймают… легко не отделаетесь.
– Кроме меня некому. Лесорубы те места и так не знают, а я хожу быстро и бесшумно.
Не совсем бесшумно и не так быстро. Но другого выхода нет.
– Нет, Э… нет, тебя нельзя, – Людвиг вспотел.
– Это лучше, чем сидеть и ждать. Когда они нападут в следующий раз? Через неделю? Сейчас? Может их там целая армия? А может они вообще умирают? Давно пора было это сделать.
– Тут вы правы, господин Губерт. Давно пора. Я за. Но будьте осторожны. Когда выходите?
– Сейчас. Вдруг вечером они атакуют.
– Надо было сразу идти с тобой, – Людвиг почесал горло. – Вы позволите мне поговорить с другом наедине?
– Да, конечно.
Дитрих и остальные вышли.
– Они не ждут у порога? – спросил Людвиг.
– Нет.
– Точно? Закрой дверь. И подойди.
Эйнар сел рядом. Островитянин огляделся, закрыл глаз, уткнулся ему в плечо и расплакался.
– Как же я устал, – сказал Людвиг через слёзы. – Но если раскисну при них, то всё пропало. Приходится показывать, что сильный, говорю им то, что они хотят услышать. А я хочу быть собой, просто лежать и хныкать. Я даже кружку не могу взять. Для меня всё кончено, Эйни. Мастер Рейм говорил, что надо верить своим глазам, но оставшийся меня обманывает.
– Ещё привыкнешь, – Эйнар обнял его. Осторожно, чтобы не причинить боли. – Живут же люди с одним глазом.
– Не в этом дело. От меня все чего-то ждут. Все, кроме тебя, брат. Только при тебе я могу быть собой. И вот, ты уходишь.
– Сам знаешь, что это нужно.
– Я знаю, но от этого не легче. Как же я устал. Береги себя. Без тебя я не дойду до конца.
– Дойдёшь. У тебя есть Ханна.
– И скоро я с ней расстанусь, – парень всхлипнул и вытер глаз. – Опять сбегу, как уже доводилось.
Эйнар накинул сумку на плечо и вытащил капсулу.
– Пусть полежит у тебя.
– Твой кантар?
– Да. Оружие, как же. Бесполезный кусок говна. Если я не вернусь…
– Что с ней сделать?
– Выброси, утопи, закопай, да что хочешь. Пусть лучше исчезнет, чем попадёт не в руки.
– Ты уверен?
– Теперь да.
– Забрось в мою сумку, – Людвиг опустился на подушку. – Как же я хочу пойти с тобой.
– Ты с кровати едва встаёшь.
– Это правда, – он шмыгнул носом. – Лучшего спутника и не придумать. Но можешь понести меня на руках, а когда попадёшься, швырнёшь меня в преследователей, чтобы я их задержал.
