Никита Киров
Цена Огня. Том 2. Дети Левиафана
– Неплохая идея.
– Тебе бы то кольцо, помнишь? Надел бы его и стал невидимым.
– Нет, я бы тогда спрятался в какой-нибудь пещере и сидел там годами.
Они засмеялись. Эйнар протянул кулак, Людвиг попытался стукнуть, но промахнулся.
– Дерьмо Вечного, – шепнул он и обхватил ладонь Эйнара двумя руками. – Возвращайся, Эйни.
– Вернусь, островитянин. Удачи.
– Тебе она важнее, нордер.
Межер затрещал не сразу, а только когда Эйнар углубился в ущелье. Жёлтый уровень, не смертельно, но и не полезно, особенно если задержаться на несколько дней. Как же разбойники здесь живут?
Эйнар поправил выпрошенную у деревенских маску и пошёл дальше. Читать следы он не умел, но тут всё видно и так. Разбойники отходили толпой и несли раненых с собой. Путь можно проследить по примятой траве, сломанным веткам и крови. А крови здесь много.
Вот и первый покойник, старик с впалыми щеками. Он так истощён, что его руки тоньше древка топора, который он сжимает. Обычный топор дровосека. Украли у лесорубов? Чуть дальше лежит молодой мужчина, его ровесник. Эйнар ранил парня сам. Рана неопасная, но он всё равно умер.
Погибших становилось больше. Яростная атака стоила многих жизней, решатся ли разбойники ещё на одну? Почему они вообще нападают? Следы крови терялись, а радиация усиливалась, приборчик иногда моргал красным. Эйнар остановился, пытаясь понять, куда идти. Кто-то тронул его за локоть.
– Мать твою. Васур, сука, я чуть не поседел.
Парнишка-поводырь скромно потупился в землю. С его подкрадыванием можно свихнуться. Кто только не жаловался священнику, но всё без толку, Васур пугает по-прежнему.
– Что ты здесь делаешь? Иди-ка назад! Тут опасно.
Паренёк не шелохнулся. Эйнар заметил шрам на шее, который раньше принимал за грязь. Неприятная рана, чудо, что не смертельная.
– Ты знаешь, что здешним воздухом нельзя дышать?
Поводырь закивал, но маску брать не стал.
– Как хочешь, – Эйнар напялил её назад. – Это опасно, ты понимаешь, да? Даже для погонщика боевых машин. Вы все такие странные? Хотя, зачем я спрашиваю? Знаю же, что да.
Зря он разболтался. Они уже достаточно углубились и здесь могут напасть из любого куста.
– Так что иди назад.
Васур показал пальцем на землю и потянул Эйнара за руку.
– Что ты хочешь? Умеешь читать следы, да?
Паренёк улыбнулся и закивал.
– Ну, пошли. Вот только есть что-то начнётся, то сразу беги. Я-то точно побегу, так что не отставай.
Глава 7.13
Они лежали рядом. Людвиг вспоминал, что совсем недавно мечтал, как бы неплохо оказаться с Ханной в кровати, а не на пыльных мешках в сарае. Вот и это желание исполнилось, правда, не совсем так, как хотелось.
– Ты встревожен, – шепнула Ханна и положила руку ему на грудь.
– Немного, – он выдохнул и накрыл её ладонь своей.
– Сильно болит?
– Нет.
– Вижу, что болит.
Людвиг смотрел в угол, где совсем недавно висела паутина. Девушка быстро навела порядок и даже прогнала паучка.
– И куда ты пойдёшь, когда всё кончится?
– На север, в Лефланд. Оттуда в Стурмкурст, к своим.
– Это безопасно?
– Нет, но другой путь ещё опаснее. По нему мы уже шли.
– Будешь воевать?
– Посмотрим. Мне хватило войны.
– А у тебя есть… – Ханна замялась. – Невеста?
– Не-а.
– Не врёшь. Странно. Такому красавцу нельзя быть одному.
– Красавец? – Людвиг хмыкнул. – С такими шрамами?
– Они тебя не уродуют. Ой, а я забыла. У меня есть кое-что для тебя.
Она нагнулась к своим вещам. Людвиг засмотрелся.
– Вот, держи.
Ханна показала чёрную повязку для глаза.
– Носи и все женщины будут вздыхать при виде тебя. Если ещё и такой хрип останется, то они точно твои, можешь поверить на слово.
– Спасибо.
– А если бы ты потерял ногу, я бы подарила пару сапожек.
Она засмеялась и легла в кровать, обнимая его. Людвиг и до этого потел, а сейчас стало невыносимо жарко.
– Я бы так вечно лежал, – сказал он. – Но нужно вставать.
– Тебе нельзя.
– Придётся. Скоро они придут. Лучше встретить их стоя.
Подняться получилось легче, чем он думал, но голова закружилась уже через пару шагов. Гвоздь, который Людвиг так явственно себе представлял, начал нагреваться.
– Больно?
– Терпеть можно. Помоги надеть броню.
– А ты выдержишь?
– Она нужна. Почему-то все разбойники постоянно бьют в кирасу, только один догадался ударить в голову.
Он засмеялся и поморщился от резкой вспышки боли.
– Побудешь моим оруженосцем?
– Конечно, сэр рыцарь. А ты бы взял меня на войну?
– Если бы ты была в моей палатке, я бы тогда вообще не вышел в бой. Ни в один.
Людвиг устал ещё до того, как на него напялили кирасу. Слишком слаб, но придётся драться и в таком состоянии. Ханна подала меч. Мастер Рейм не умел отличать зло от добра, но просил подумать, будешь ли жалеть о том, что использовал это оружие или не использовал. Остаётся надеяться, что жалеть не будет.
– Ты говорила что-то, – вдруг вспомнил он. – Что-то про зло и расплату.
– О чём ты? – удивилась она. – Не помню ничего такого.
– Значит, приснилось.
Он переоценил свои силы. Без посторонней помощи Людвиг едва дошёл до скамейки под окном.
– Может, поешь? – спросила Ханна. – Я приготовлю бульон.
Людвиг только кивнул и поморщился. Гвоздь, забитый в голову, пульсировал.
– Я мигом. А ты сиди.
Будто оставались силы на что-то ещё, кроме дыхания.
– Свежий воздух пойдёт тебе на пользу, – Дитрих сел рядом. Кончики роскошных усы грустно смотрели вниз.
– Как нога?
– Болит, – рыцарь-предвестник поморщился. – К дождю. Опять нарушит все планы. Всё же хочу заманить их в центр деревни и обстрелять со всех сторон, из окон. Другого способа победить нет. Твой друг до сих пор не вернулся.
Солнце шло к закату. Зря они отпустили Эйнара.
– Если ударим разом, то победим. Хотя без твоей помощи будет сложно.
– Скажи лесорубам, чтобы сколотили кресло с шестами, – Людвиг через силу улыбнулся. – Четыре человека понесут меня в бой, а я буду рубить сверху.
– Я могу сказать им, чтобы…
– Я шучу.
– А, – протянул Дитрих. – Не дошло, голова забита. Всё боюсь грядущего.
– Я тоже.
– Я боялся каждой битвы, в которой участвовал. Но приходит ярость и страх отступает. Это ненормально и неправильно. Но одно я знаю точно, мой друг. Мне есть кого защищать. Эти люди ждут помощи любой ценой, а я им её обещал. Не забывай и сам об этом.
– Хорошо.
Людвиг немного подремал. Ханна принесла чашку с бульоном, но идея поесть оказалась не самой лучшей, почти всё выходило назад.
– Поешь попозже, – она протёрла ему рот. – Полежишь?
– Нет, мне нужно прийти в себя. Давай прогуляемся.
Пришлось опираться на её плечо. Всё же надо было полежать. Но силы понемногу возвращались.
– Ты так и не закончил ту историю.
– На чём мы остановились?
– На осаде, – вспомнила Ханна. – Когда армии зла пришли в белый город.
– Уже недолго осталось.
Они прошли мимо священника, который что-то рассказывал испуганным детям. При мысли, что у некоторых теперь нет родителей, становилось грустно.
– И чтобы не произошло, – донёсся голос слепца. – Спаситель не даст вас в обиду. Может, он и не всегда реагирует, но по-настоящему большого зла он не допустит, я обещаю.
Людвиг остановился, чтобы отдышаться.
– Решил послушать проповедь? – Ханна улыбнулась.
– Нет, я уже выспался.
В животе заурчало.
– Поешь?
– Нет.
– Ты такой худой, тебе надо есть. Как тебя ветер не уносит?
– Из-за доспехов. Но ладно, давай.
– Я быстро. Сейчас, посажу тебя на лавочку.
– Я сам.
По пути Людвиг чуть не упал, но пара лесорубов его подхватили и довели. Прошёл несколько шагов, а вспотел так, будто бежал с самого утра. Но люди улыбались, глядя на него, вот и приходится скрывать боль. Тогда в глазах окружающих появлялась надежда. Но как же сложно играть в несгибаемого командира.
Священник, стучащий по земле палочкой, добрался до скамейки и сел. Поводыря рядом с ним нет.
– Тяжёлая ночка, да?
– Да, – ответил Людвиг. – Помолитесь за нас, святой отец.
– Нет смысла. Я давно не верю в Спасителя.
– Тогда зачем вы проповедуете?
– Однажды я был знаком с одним человеком. Он раньше не жил в этом мире, но очень хотел побольше о нём узнать. Ему нравилось помогать людям и он всё укорял меня за цинизм и злобу, – старик ухмыльнулся. – Что я заперт в своей клетке, из которой не вижу ничего и не хочу видеть. Мы все заперты в наших клетках из страха, ненависти, вины и лжи, и не хотим выбираться из них. Этого человека не стало, но перед смертью он попросил, чтобы я разрушил свою клетку и попытался сделать мир хоть чуточку лучше.
– Проповедями?
– Не только. Я не верю в Спасителя, но иногда его именем можно предотвратить большое зло. Я видел это, – священник нахмурил брови. – Если будешь смеяться, как твой придурочный друг, я тебя стукну.
– Не надо, – сказал Людвиг. – Мне уже досталось.
– Я вижу, – старик хмыкнул. – Но вместо молитвы пожелаю вам удачи. От этого тоже мало пользы.
Глава 7.14
Васур умел читать следы и ходить совершенно бесшумно. Но что толку, если он то и дело мчится вперёд, как невоспитанный охотничий пёс? Грязная соломенная шляпа мелькает слишком далеко, его уже не окрикнуть, не подняв на уши половину ущелья.
– Да что ты себе позволяешь? – отчитал его Эйнар, когда поводырь соизволил остановиться. – Возвращайся, бегом!
Васур и ухом не повёл, только показал на видимые лишь ему одному следы.
– Нет уж. Беги назад, дальше я сам.
Хоть бы никто не услышал перепалку. Поводырь капризничает, как ребёнок. Хотя он и так почти ребёнок, но если его поймают, то это не поможет. Да и вряд ли после случившегося разбойники пощадят хоть одного ребёнка в деревне.
– Я с тобой в догонялки играть не буду, – продолжил Эйнар. – Ноги в руки и бегом назад!
Васур опустил голову и побрёл с понурым видом. Но вскоре вернулся и начал дёргать за руку.
– Да я же тебе… мать твою…
Вооружённые люди выходят из-за деревьев. От них смердит потом и кровью. Многие в засохших повязках. Мужчины, женщины, старики и подростки, почти обессиленные. Но их глаза светятся ненавистью.
– Лазутчик, – пробормотал один из них, с закрытым опухшим веком.
– Я его помню, – сказал какой-то юнец, хотя из-за уродливой раны на лице сложно определить возраст. – Это он меня ударил.
– Он убил моего сына.
Копья со ржавыми наконечниками приближаются, но у некоторых острия и вовсе нет, лишь обожжённый на огне кончик. У одного человека кирка шахтёра, парочка вооружены топорами лесорубов.
Эйнар раскрыл щит, но это никого не напугало. Что-то укололо в спину, пробивая жилет, но застревая в броне. Деревянный наконечник самодельного копья ткнул в бедро, но удар настолько слабый, что не пробил плотную штанину.
Васур сел на землю и зажал голову руками, а Эйнар отбивался щитом. Люди хоть и ослабли, но рано или поздно они закончат своё дело.
– Прекратите! – раздался уверенный хриплый голос.
– Не вмешивайся! Это убийца!
– Стоять!
Вожак разбойников не надел шлем. Лицо покрыто вонючими струпьями и ранами, из которых течёт сукровица. Кольчуга проржавела насквозь, через дыры в доспехе видна прелая одежда и нездоровая кожа. Он едва стоит на ногах, но его глаза блестят и с любопытством осматривают Эйнара.
– Ты обещал нам! – крикнул один из разбойников.
– Я обещал вам жизнь и нарушил слово, – сказал вожак. У него знакомый выговор. – Теперь я обещаю покой и многие из нас получат его завтра.
– Нам нужно его убить! Зачем он пришёл к нам? Вынюхивать? Он узнает об атаке!
– А есть разница, знает он или нет? Я решу его судьбу, но сначала мы поговорим. Нельзя питать недоверие, ведь оно и погубило нас.
Разбойники опустили оружие.
– Он не из деревенских. Его не было в первый раз, как и второго рыцаря.
– Он наёмник!
– Откуда у пепельников деньги на наёмников?
– Он в маске! Пока мы умираем, он даже боится вздохнуть!
– У них ещё два рыцаря!
– Теперь уже один, – кто-то засмеялся.
– Почему ты убиваешь нас и рискуешь жизнью сам? – спросил вожак. Если присмотреться, ему ещё хуже, чем казалось сначала. Он умирает. – Это не твоя земля, а ты не лесоруб, как остальные. Ты убиваешь нас из-за денег?
– В этих местах не так холодно, как дома, брат, – Эйнар произнёс старинное приветствие на родном языке.
Воин улыбнулся, обнажив остатки разрушенных гнилых зубов.
– Ты ют? – спросил он.
– Да. А ты?
– И я. Моё имя Скуле Бьёрнсон и я был навигатором в своём клане, – Скуле говорил медленно, будто отвык от родного языка. – Но я обязан предупредить – я изгой.
– Я тоже, – сказал Эйнар. – И тоже был навигатором. Только недолго.
Он показал мизинец на левой руке, а Скуле показал свой. Ноготь грубый и грязный, но ключ ещё видно.
– Навигатор? Ну надо же? Широта Лизарда?
Эйнар задумался.
– Сорок девять градусов пятьдесят… пятьдесят шесть минут северной широты.
– Пятьдесят семь минут, – воин рассмеялся. – Два изгоя умирают на чужой земле. Но я убил брата, поэтому заслуживаю презрения.
– Я… дрался в поединке против человека младшего брата и проиграл, – Эйнар попробовал сглотнуть твёрдый комок. – И убил старшего.
Впервые признался в этом. Но не тому, кто должен знать. Правая рука задрожала. Скуле кивнул и произнёс на южном наречии:
– Мы не тронем тебя.
Люди зароптали.
– Я хочу, чтобы он видел, с кем сражается.
– А второй?
– Второй безобидный и не причинял вам вреда, – ответил Эйнар. – В отличие от меня.
Васур так и сидел, озираясь по сторонам.
– Пусть он тоже посмотрит, – сказал Скуле. – Как твоё имя, брат?
– Эйнар Айварсон.
– Иди за мной, Эйнар Айварсон. Ты не ответил на вопрос. Почему ты убиваешь нас? Что плохого мы сделали тебе?
– Ничего. Но мой друг сказал, что хочет защитить эту деревню. А я хотел помочь ему, как он помогал мне.
Скуле остановился.
– Похвальный поступок, ведь для этого и нужны друзья. А я поклялся спасти этих людей, но нарушил слово. У нас разные цели, брат Эйнар, совсем разные.
– И какие у тебя цели?
Скуле поднял руку, приглашая идти дальше.
– Когда меня изгнали, я пришёл в южные земли. Как навигатор, я хорошо разбирался в древней технике и стал антрубером. Но теки хранятся в руинах, где полно радиации. Или как её тут называют, проклятие Старого мира.
Он засмеялся.
– Я спускался в очередную дыру в земле, где меня чудом не уничтожал какой-нибудь Страж или ловушка, поставленная каким-нибудь шутником пятьсот лет назад, а потом блевал кровью от заражения. Наконец, мне надоело и я пришёл в эти леса, где живу уже несколько лет. Поэтому я такой красавчик.
Скуле опять засмеялся. Слишком часто он смеётся.
– Не лучшее место для жизни, – сказал Эйнар.
– А кто говорил о жизни?
Вожак хохотал так долго, что закашлялся. Изо рта летели сгустки крови, но бывший навигатор вежливо отворачивался.
– Всё смотришь на свой межер? – спросил Скуле. – Я и сам знаю, что тут нельзя долго жить. В деревне лучше, есть чистая вода, а ветер не доносит ядовитую пыль, всё остаётся здесь. Там жили хорошие люди. Лесорубы иногда давали мне еды и воды, чтобы моё тело протянуло ещё немного. Я не заслужил быстрой смерти и должен был сполна насладиться агонией. Деревенские жили к югу от ущелья, а на севере начинались земли Детей Левиафана. Впрочем, когда я пришёл сюда, они и были детьми. Вот только генералы почему-то забыли, что дети растут. Добро пожаловать, брат. Это теперь наш дом.
Это место не походило на стоянку бандитов. Слишком много женщин, сидящих на скудных пожитках. Дети, которые играют друг с другом. Старики и раненые. Некоторые умирают. Очень мало тех, кто способен к бою. Это место похоже на лагерь беженцев, пропитанный страхом, отчаянием и вонью. Они не выдержат долго.
– Вот и мои соседи с юга, – Скуле обвёл рукой вокруг. – А как и все люди в этих местах, они очень упрямые и своевольные. Они забыли далёкого короля Пепла, но он сам пришёл к ним. Ангварену нужны леса, чтобы поддерживать огонь своих мануфактур и фабрик. Люди отказались рубить деревья для короля, тогда он прислал других лесорубов, которых охраняли аниссары. А кочевники из диких пустошей не из тех, с кем можно спорить. Они прогнали старых жителей.
– Но ведь они говорили… – Эйнар замолчал. В эту ложь он легко поверил и даже не задумался, зачем обычным людям уходить с родных земель.
– Их прогнали в ущелье, сюда. И они попросили меня о помощи. Только великая нужда заставила просить о помощи столь гордых людей. Я хотел им отплатить за добро и провёл их на север, в Лефланд, в шахтёрский городок рядом с границей. Это место во владениях Маленького Левиафана, там добывают то, что нужно жестокому мальчишке. Мы стали работать в шахтах. Тяжёлая жизнь среди людей, готовых на рабский труд ради глотка Дыма, ради одной секунды счастья, после которого наступает тяжёлое похмелье. Но мои друзья привыкли к трудностям. И они приняли меня, я наконец-то обрёл дом после стольких лет. Своё собственное пристанище. Друзья, которым ты нужен, вот это важно. Не место, а люди, ради которых живёшь. Ты изгой и понимаешь, что это значит.
– Да.
– Мы верили, что это ненадолго. Даже в Лефланд поступают новости из внешнего мира, о том, что островной герцог начинает войну против короля Пепла. Мы не интересовались политикой, но верили, что вернёмся, когда островитяне разгромят пепельников. Ангварен всегда проигрывал Эндлерейну, – Скуле присел возле дерева. – Люди даже молились Спасителю, чтобы тот помог красным плащам победить.
Он отложил в сторону щит и сильно закашлялся.
– А после мы стояли и смотрели, как остатки армии островитян переправляются через реку. Тогда люди пали духом. А бандиты, что правят городом, две семьи, ненавидящие друг друга, становились всё наглее. От нас требовали работать всё больше и больше, а те крохи, что нам платили, заставляли тратить так, как им надо. Это рабство, а я и мой новый клан не рабы! Мы сбежали оттуда, но не знали, куда идти. Через реку мы переправиться не могли, как не могли и пересечь пустошь. Оставался только один путь и я, как единственный воин, дал клятву, что проведу свой новый клан на юг.
Он засмеялся, но совсем тихо.
– Но получилось вернуться только сюда, где я умирал годами. На месте старой деревни была новая, в которых жили изгнавшие нас люди. А их охраняли воины и рыцари. Слабые и израненные после битвы, но это слишком опасная цель для отчаявшихся лесорубов. Мы начали болеть. Здесь даже воздух ядовит, не говоря о воде и еде. Не все такие крепкие, как я, – Скуле прохрипел, он уже не мог смеяться. – Мы оказались в ловушке. Везде нас ждала смерть. На севере от пустыни и рук бандитов. На юге от копий и ружей. Или здесь, долгая и мучительная.
Васур присел возле тощего ребёнка и протянул ломоть хлеба. Ребёнок взял еду, но даже не удостоил странного парня и взглядом.
– Вы хотите вернуть деревню? – спросил Эйнар.
– Мы хотим, чтобы дети прожили чуть дольше нас самих. Нет смысла захватывать то место. Если не будет леса, придут солдаты и убьют всех. Люди хотят на юг, чтобы не умирать здесь. И завтра мы заплатим за это.
– Что вы собираетесь делать?
– Те из нас, кто может держать оружие, пойдут в последний бой. Мы заплатим своими жизнями, чтобы отвлечь вас хоть ненадолго. Остальные, кто ещё может идти, прорвутся через ваши укрепления и пойдут дальше, сколько хватит сил. Кто-то умрёт в бою, кто-то от жажды и голода, кого-то убьют разбойники или дикие звери. Или тот яд, что мы вдыхаем каждый день. Но если хоть кто-то выживет, то это будет не напрасно. Мы пойдём дорогой смерти. Завтра ты увидишь атаку мертвецов.
Его трясло от смеха, так сильно, будто он сейчас умрёт.
– Так если вам нужно пройти, почему вы не договорились с новыми жителями? Вы ведь даже не пробовали!
– Мы верили в переговоры до последнего. Когда гарнизон ушёл, я и несколько человек пошли без оружия к пепельникам на поклон. Мы просили их пропустить нас, дать еды и воды. Мы клялись, что не причиним зла. Но они боялись нас и нашего гнева. И с ними остался рыцарь. О, это славный воин. Он живёт войной и чужими смертями. Для него мы враги, а своих врагов он привык убивать, будь это беззащитный старик или пятнадцатилетний мальчишка. Я позавидовал боевой ярости, но не позавидовал погибшим. Рыцарь так быстро вышел из себя, что мы даже не успели договорить.
Он уже стонал от смеха, с уголка рта побежала струйка крови. Сидящая неподалёку женщина приставила палец к губам и Скуле тут же замолчал. Эйнар пригляделся к ней. У неё что, младенец? Ледяной кулак сжал сердце.
– Отойдём подальше, пока я всех не разбудил, – вожак с трудом поднялся. – В этом самое смешное, брат. Мы ненавидим их, потому что они изгнали нас с родной земли и мы хотим справедливости! А они ненавидят нас, ведь теперь это их земля и они хотят справедливости! Воистину, ненависть – это дитя справедливости!
– Ты безумец, – сказал Эйнар, слушая жуткий хохот Скуле.
–В этом сумасшедшем мире стать безумцем – значит очнуться, – он застонал и взялся за живот. – Но и тогда мы не потеряли надежду на благополучный исход. Мы хотели драться, но не убивать. Один бой, который показал бы нашу решимость. Нас было больше, мы хотели убить одного лишь рыцаря, тогда остальные стали бы сговорчивее. Победа малой кровью. Но так не бывает. Появился ещё один рыцарь, молодой и не ведающий жалости. Он жалил своим клинком без сострадания, убивая одного за другим. Этого человека ты называешь своим другом, брат Эйнар?
– Да. Он думал, что исправит этим свои ошибки, а я хотел ему помочь. Если бы он знал правду. Мы же считали вас разбойниками.
– Это честный ответ, брат. Я тоже хочу исправить свои ошибки, но пока только повторяю их. Нам не хватает доверия друг к другу, но теперь уже поздно. Мы готовились к новой атаке, но вы взяли мушкеты, чем окончательно убили наш боевой дух. Никто не хотел идти сражаться, и мы ждали смерти. Но нас не бросили. Наши друзья в шахтёрском городке сбежали оттуда, несмотря на все трудности, и пришли к нам на помощь. Это не воины, но им тоже нечего терять. Мы пошли в бой, прямо в дождь. Жаль только, что мы проиграли. Но мы не сдались.
Он замолчал и почесал руку, отчего разбередил пару язв на коже.
– Для меня не осталось ничего в этом мире, как и для большинства людей в моём клане. И по ту сторону тоже нет ничего. Там нет вечного пира, нет бесконечной войны и предков, нет ни рая, ни ада. Ничего. И нам остаётся только надеяться, что хоть кто-то переживёт резню. И я прошу, что ты дал шанс хоть кому-то прожить ещё немного. Теперь уходи, ты видел всё.
– А может… – Эйнар потёр голову.
Шальная мысль казалась слишком радостной для этого места и он сдержал улыбку. Но это был выход.
– Что ты задумал?
– Может, завтра никому не придётся умирать?
– Даже если ты уговоришь своих пропустить нас, мы не поверим вам и резни не избежать. Слишком сильна ненависть между нами.
– Есть другой вариант.
