Николь Ава Келлер
Любить Дженевив
Вскоре с высоты двух метров засиял небольшой глаз проектора, которого в стенах Академии никогда не было. Инновационные изобретения здесь запрещены. Кровь застыла в моих жилах, отчего стали неметь пальцы. Томас сплёл наши руки в одно целое. Я вытолкнула из лёгких порцию воздуха и незаметно прижалась к другу, чувствуя, как моё волнение лишь усиливается под его прерывистым, напряжённым дыханием.
«Дорогие студенты,
а слышали ли вы сказку об убитой негоднице? Ох, в Молдавии пришлось ей нелегко, да кто ж знал, что магнат её погубит. Погодите, кто знал? Ох, кажется, я знал…»
От быстро пробегающих по экрану строчек кружилась голова. Приторно-сладкий мужской голос обволакивал нас полностью. Казалось, из каждого пустого угла доносилось наигранное задумчивое мычание. Я невольно вжалась в стул, чувствуя, как руки покрываются гусиной кожей. Томас до хруста впился в мои пальцы.
«Вечно смеющиеся девочки долго не живут, а хороших девочек не убивают. Так ли вы считаете, мисс Чепмен? Давайте поговорим о ваших секретах?»
Мэгги сжала челюсти, уставившись в тарелку с остатками ужина. Её розовые губы тряслись; казалось, она вот-вот заплачет. Теренс разжал её сжатые в кулак пальцы и ободряюще улыбнулся, но она отвернулась, продолжая сверлить взглядом стол перед собой.
«Или, может, вы желаете услышать о прекрасной мисс Крессит и её глубокой любви к мистеру Кларенсу? Настолько глубокой, насколько она способна открыть рот. Она так любит слушать томный голос мистера Кларенса… Кажется, его тембр трогает её за всё, что только можно…»
Профессора ахнули, разом вскочив на ноги. Пока студенты боролись с проектором, дворецкий отчаянно пытался сорвать экран с крючков. Аноним засмеялся так громко и ясно, что меня бросило в жар. «Аноним», – пронеслось в моей голове. Он ждал, пока проведут вскрытие, и теперь готов заявить о содеянном в самых ярких красках? От одного представления «подробностей» мне скрутило желудок.
«Каковó это, мисс Морис?
Знать, что нечто, принадлежащее вам, способно перейти в руки нового владельца? Вашу игрушку пытаются похитить! Признаться, я никогда не увлекался вторым курсом, но, глядя на вашу маленькую группу, понимаю: пришло время перемен. Как далеко вы готовы зайти, чтобы сохранить свои секреты? Увидим позже. А сейчас время загадок!
Вторая вечно смеющаяся девочка спит с парнями своих подруг…
Но это ли самое страшное? Или, может, страшнее узнать, с чьими отцами она разговаривает о вечном под звёздным небом?
Угадайте: правда или неправда?
До новых встреч! И помните:
Теперь я в склепе. Я вытащил ваши скелеты.
Ваш Добродетель
3
Проектор разлетелся вдребезги. Директор Кавендиш, тяжело дыша, сел на своё место, жадно хватая ртом воздух. Моё сердце глухо долбилось в грудную клетку, отчего я едва могла пошевелиться. Томас настолько сильно сжал мои пальцы, что они посинели. Я быстро осмотрелась: студенты нервным шёпотом обсуждали «вторую смеющуюся девочку», и лишь Дакота, казалось, чувствовала волнение. Её серые глаза, как два мерцающих стекла, рассматривали разбитый вдребезги проектор, не моргая. Теренс поднялся из-за стола и мотнул головой в сторону огромных окон, предлагая обсудить случившееся поодаль от чужаков. Сжимая дрожащую руку Мэгги, Иден первая выскочила в вестибюль. Мы направились в павильон.
Если бы эмоции были красками на белоснежном полотне, то мои друзья сумели бы разукрасить его полностью. Джереми жадно глотал табачный дым, порой забывая выдыхать, а Теренс кромсал маленький иссохший куст. Я приобняла Мэгги и передала ей выкуренную до половины сигарету. Во рту осталось неприятное послевкусие, отчего я невольно сморщила нос. В полузаброшенном павильоне пахло морозом.
– Дакота влюблена в тебя? И как давно? – Иден, нарушив тишину, демонстративно сложила руки на груди, всматриваясь в задумчивое лицо Томаса.
– Слова Анонима весьма преувеличены, ведь Дакота едва ли меня любит, – небрежно ответил Кларенс. – Она с первого курса останавливает меня в коридоре, чтобы поболтать и рассказать о том, как прошёл её день; мне казалось, она просто нуждается в общении.
– Дакота не бывает милой. – Теренс категорично помотал головой. – Если она жаждет твоего общества, значит, собирается залезть к тебе в брюки.
– Ты идиот. – Томас нервно втянул ноздрями воздух.
– Теренс прав, Томми, – согласилась Мэгги, невинно пожимая плечами. – Ей и без тебя собеседников хватает.
Ощутив горький привкус фильтра, я бросила окурок на каменный пол и затоптала его каблуком. Моё тело желало лишь одного: надеть ночную рубашку и забраться под пуховое одеяло, но пока об этом оставалось лишь мечтать. Взбудораженные последними событиями, друзья никак не могли замолчать. Я встрепенулась, когда Джереми щёлкнул пальцами перед моим лицом. Пять пар глаз уставились на меня, ожидая получить ответ на вопрос, который я не слышала.
– Что?
– Томас предлагает пробраться в морг и провести повторное вскрытие, – спокойно сказала Иден, отбросив белокурые кудри за плечо. – Что ты об этом думаешь?
– Что вы сумасшедшие, милые мои. – Я поднялась на ноги, недоумевающе вглядываясь в возбуждённые лица друзей.
– Идеальнее момента не придумаешь, Дженевив. – Джереми сделал шаг навстречу, готовясь к наступлению: первая попытка уговорить. – Дворецкого Константина бросает в дрожь, когда он видит целующихся за шторами студентов, поэтому будет сторожить комнаты. Служанки, конечно, те ещё сплетницы, но Мэгги в хороших отношениях со многими из них, поэтому для них этой ночью мы – призраки.
– Директор Кавендиш никогда не покидает своё крыло ночью, – вмешался Томас. – У нас есть время до пяти утра – до первого обхода дворецких. Дженевив, брось, это всего лишь ещё один осмотр тела. Едва ли это способно навредить тебе…
– Ты идиот, – ответила я, протяжно вздыхая. – Если за это меня лишат практики, я вас живьём на хирургическом столе вскрою. После отбоя встретимся в часовне. Там есть потайная лестница, которая идёт через подвал прямиком в морг. Нам крупно повезёт, если тело Одетты ещё там.
***
Пробираясь сквозь обволакивающие меня щупальца полумрака, я медленно продвигалась к часовне. Несмотря на тёплое бархатное платье с широкой юбкой и утеплённую пуховую накидку, мои руки покрылись гусиной кожей. Вдали слышалось завывание диких животных. Лунный глаз на тёмном небесном покрывале, казалось, неотрывно следил за мной в томительном ожидании моего разоблачения. Мне почудилось, что кто-то наблюдал за мной из леса, когда я перешагивала порог часовни. Скорее всего, глупые сектанты.
Мои друзья уже собрались внутри, активно шепчась о предстоящем, как об интригующем приключении. Я мысленно выругалась, готовясь к одному из самых волнующих и незаконных вскрытий в своей жизни.
– Предупреждаю: при виде разлагающегося тела меня может стошнить, – сказал Джереми, невинно пожимая плечами. – Что вы так смотрите? Не все здесь любители копаться в чужих внутренностях!
Аккуратной шеренгой мы спускались в подвал, устеленный темнотой. Друзья зажгли газовые лампы, освещая мне, идущей впереди, дорогу. Мои волосы покрылись паутиной, отчего я невольно поморщилась; даже человеческая кишка на ощупь приятнее, нежели пауки. Двигаясь вдоль длинного коридора, я искала взглядом небольшую железную дверь с замысловатым круглым замком.
Переступив порог морга, я ощутила, как коварный холод мгновенно пробрался под несколько слоёв одежды. Я немедленно принялась рыскать по длинным ящикам, открывая один за другим и выкатывая длинные металлические столы с покойниками. Моё везение скончалось на седьмом ящике. Тело мисс Чарльз выглядело кошмарно.
Труп не бальзамировали, из-за чего ошмётки кожи сгнили и свисали с её худощавых рук. Температура в морге не соответствовала требованиям, что удивительно: знай об этом губернатор, профессора ждал бы публичный скандал. Я зажала пальцами нос, игнорируя слабый запах желчи, которая вырвался из Джереми. Я украдкой взглянула на него: лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он закрыл глаза и отвернулся, прижимая к нижней части лица носовой платок. Теренс и Мэгги рылись в небольшом шкафчике с документацией, пытаясь отыскать записи о вскрытии убитой. Наша цель – изъятые мною органы, которых в морге мы не обнаружили.
– Исходя из ситуации, можно предположить, что профессор либо сам избавился от улик, либо отдал это в руки директору, – сказала Иден, осматривая тело. – Насколько я вижу, повторного вскрытия не было; Джен была первой и последней, кто рылся в ней.
– Вот, нашёл! – радостно вскрикнул Теренс. – Протокол вскрытия мисс Одетты Мэри Лиллы Чарльз. – Юноша прищурился, всматриваясь в чернила. – Джен указана здесь как студент второго курса, проводящий вскрытие.
– Что? Но почему Руссу не указал себя? – удивилась я, выхватывая заключение из рук друга.
«Протокол вскрытия номер 1.2
Имя: Одетта Мэри Лилла Чарльз.
Пол: женский.
Дата рождения: 01.11.1951
Рост: 176 сантиметров.
Вес: 52 килограмма.
Факультет: искусство и реставрация.
Дата смерти: 06.09.1970
Время смерти: 6:00.
Дата проведения вскрытия: 12.09.1970
Время проведения вскрытия: 10:30.
Вскрытие проведено студенткой второго курса факультета судебной медицины под руководством криминалиста и эксперта в области судебной медицины Эдмунда Ориокса Леотана Руссу.
Имя студентки, проводившей вскрытие: Дженевив Сучи Морис.
Мисс Чарльз была обнаружена в полдень служанкой в поместье мистера Бургана Микича Даскалу – без одежды, но следов насилия выявлено не было. Причина смерти установлена: отравление мышьяком».
Я отложила лист и стала жадно глотать ртом воздух. Моё имя, вписанное в протокол, со всех точек зрения казалось абсурдом. Горло обжёг поток желчи. Я возмущённо сморщила нос и отступила к приоткрытой двери, пытаясь разложить прочитанное по полочкам. Мэгги, со свойственной ей мягкостью, сжала мои плечи и обернулась к роющемуся в папке Теренсу.
– Я думал, студенты второго курса не допускаются к подобного рода занятиям. Постепенная практика и основы, но не вскрытие жертвы, убитой при загадочных обстоятельствах, – стал размышлять вслух Джереми, утирая уголки рта носовым платком.
– Так и есть, – вздохнув, подтвердила я, вновь пробежав взглядом заключение. – Моего имени не должно быть здесь. Это незаконно.
– Если у тебя не было практики, – медленно произнёс Томас.
– Не было, – кивнула я, буравя его взглядом.
– Твой отец – хирург, подобного которому не отыскать. Возможно, это внесло свою лепту.
– Был, – вполголоса поправила я. – Был хирургом.
– Прости, – прошептал Томас.
Иден, сжав моё плечо в дружеском жесте, вдруг потянулась к бумагам, быстро перебирая их пальцами.
– Где остальные бумаги, чтоб его? Это же не полный отчёт!
– Да, не полный, – согласился Теренс, сжав губы в одну ровную линию. Иден шумно втянула ноздрями воздух и принялась бегать глазами по имеющимся чернильным остаткам. – Видишь что-то?
– Я не провидица, Теренс, – фыркнула она. – Вижу то же, что и ты. Отчёт не полный; кто-то кормит нас хлебными крошками, при этом уплетая пироги за обе щеки. Что бы мы ни делали – кто-то просчитывает всё наперёд.
– Руссу, – произнёс Джереми. – Он специалист по исследованию трупов, соответственно, знает, как стащить органы и нужное ему без лишнего шума. Он профессор, который пользуется уважением всего Лондона, поэтому, что бы там ни было, останется чистым после любого рода обвинений.
– Его бы поймали.
– Это если бы он действовал в одиночку, – подмигнул Теренс, подчёркивая свой «многозначительный» тон. – Директор может покрывать его грехи ровно так же, как и профессор Лилит.
– Но зачем ему убивать студентку? – спросила я.
– Может, они любовники? – Мэгги пожала плечами. – Предположительно, будь они любовниками, а чувства со стороны мисс Чарльз – искренними, она могла обвинить его в нечестных намерениях, грязном пятне на её репутации и в конце концов возмутиться из-за наличия у него жены.
– Хм. Насколько мне известно, Руссу не является чистокровным англичанином. Этот вывод элементарно можно сделать из его имени. Если меня не подводит память, то его мать из Молдавии; соответственно, у него имеются знакомые в этой стране, куда наш Добродетель направил Одетту во имя сохранения её секретов. – Джереми возбуждённо выступил вперёд. – Если предположение Мэгги верно и мисс Чарльз – его любовница, то вполне вероятно, что он знал о ней куда больше её подруг. Соответственно, он мог взяться за шантаж! Вполне вероятно также, что этот магнат – его знакомый, который и подсыпал мышьяк ей в эклер или пудинг, не столь важно. Так как он медик, ему не составит труда достать любую отраву и передать её с экипажем в Молдавию.
Стоя в морге и глядя друг на друга, мы молча утопали в догадках и собственных предположениях, которым не было видно ни конца, ни края. Сложив документы с неполными ответами обратно в шкаф, мы вышли в погружённый в темноту подвал, направляясь к лестнице. В спину мне дышал рассеянный, бездушный холод, облизывающий мой затылок своим шершавым языком.
Мы поднялись в часовню. По рыжей черепице стучал негромкий ливень. У меня неистово дрожали руки, словно мне впервые довелось увидеть морг своими глазами. Томас с беспокойством глядел на меня, отчего волнение, казалось, постепенно охватывало всё пространство.
– Мне нужно поспать, – сказала Мэгги, выбирая клочки паутины из каштановых волос. – У меня кружится голова и, по правде говоря, немного подташнивает. Я не каждый день в морге бываю.
Теренс усмехнулся и ласково чмокнул её в макушку. Порой Теренс, Иден и Мэгги напоминали мне маленькую семью, в которой Мэгги – ребёнок. Теренс лелеял каждый её страх, борясь с ним, как со своим собственным, и Иден не возражала. Им нравилось заботиться о подруге, сердце которой было слишком хрупким для внезапно окружившего нас злодейства. Эти трое ежедневно нарушали все нормы общества касательно взаимоотношений между джентльменом и дамой, но едва ли их это волновало. Я украдкой взглянула на Джереми, который выкуривал вторую сигарету.
– Джер?
– Я в порядке, – ответил он, кивая и стряхивая паутину с рукавов кремового пальто. – Я просто устал и меня тошнит. Мэггс права – не каждый из нас привык к подобному.
– Нам нужно попасть в общежитие через четвёртый корпус, иначе нас поймают, – сказал Томас, наблюдая за чем-то сквозь разноцветную мозаику. – Кажется, Кавендиш вызвал экипаж дополнительной стражи.
Я встала рядом, впившись ногтями в верхний слой юбки. Возле центрального корпуса вальяжной походкой прохаживались двое мужчин, лениво поглаживая ружья. Их пронзительные взгляды бегали по территории, выискивая в темноте правонарушителей. Это значило лишь одно – директор действительно напуган. Академия Святого Марка скрывает в своих стенах сумасшедшего, убившего студентку, и вторая возможная жертва – лишь вопрос времени.
Я спрятала лицо в накидке, избегая лишних прикосновений горного ветра. Мы двигались по небольшой тропе как можно ближе к лесу, чтобы новая стража не заметила ни малейшего движения. Томас шагал впереди, уверенно прокладывая нам призрачную дорожку к четвёртому корпусу – классам живописи, искусства и литературы. Там – лестница вниз, переходящая в один большой коридор, ведущий к центральному корпусу на случай вынужденной эвакуации.
В камине мерцали догорающие угли, отбрасывая тени на толстые колонны. Возле лестницы своими невинными хрустальными глазами на нас смотрела служанка. При виде нас её длинные пальцы впились в золотистый поднос. Я задержала дыхание, мысленно почти коснувшись религии; никому не хотелось попасть в ночной кабинет директора.
– Анна, – вполголоса сказала Мэгги, протискиваясь между мной и Томасом. – Разве сегодня ваше дежурство? Я думала, в первую ночь нас будет обслуживать Сильвия.
– Ох, мисс Чепмен, это вы… – Облегчённо вздохнув, служанка сделала шаг навстречу, отвечая нам едва слышным шепотом. – Хвала святым, я уж думала, мне придётся будить директора Кавендиша. Он безумен, если его поднять посреди ночи.
– Что вы, не стóит, – взволнованно вмешался Джереми.
– Вам нужно немедленно пройти в свои комнаты, господа. Директор приставил дополнительную охрану к центральному, шестому и седьмому корпусам. Если вас поймают, особенно в такой час, вам не поздоровится.
Академия, казалось, дышит собственными лёгкими. Каждый шорох был слышен слишком чётко, а запахи казались слишком сильными. У меня сбилось дыхание, когда мимо ног проскользнул шершавый осенний лист. Выразив служанке благодарность лёгким кивком головы, мы с Иден скрылись в объятых темнотой коридорах. Благо, двери в нашу комнату не скрипели.
Я прошла под каменной аркой и плюхнулась в кресло напротив камина. Жаркий язык облизал мои ноги, отчего я издала стон облегчения. Иден сбросила с плеч меховую накидку и присела рядом, протягивая к огню закоченевшие пальцы. Академия любит тех, кто живёт в её стенах: меховые ковры, изысканная мебель, личная ванная в каждой комнате и огромная двуспальная кровать, застеленная нежными простынями, в которые я мечтала зарыться и проспать до вечера.
Прежде чем я решила более тщательно осмотреться, Иден протянула мне небольшой пожелтевший конверт и беспокойно расправила плечи. Чувствуя, как руки покрываются гусиной кожей, я пробежала пальцами по ещё липкой синеватой печати с фигурой маленького ворона. На остром уголке конверта – мои инициалы, выведенные изящным, неизвестным мне почерком. Ещё никогда прежде мне не доводилось ощущать вкус угрозы так ясно, словно терпкий мёд, стекающий по языку человека, у которого на него аллергия.
– Это было на прикроватной тумбочке.
Каждое сказанное Иден слово рассеивалось по комнате морозным холодом, и я невольно поморщилась, делая открытым ртом судорожные вдохи. Под треск почти догоревшей древесины я осторожно оторвала угол конверта и с трепетом начала вникать в острые, угрожающие строки. Ко мне обращался Добродетель.
«Здравствуйте, Верховная Жрица
Именно так Джоанна Лилит прозвала бы Вас, будь Вы членом её потустороннего культа. Не волнуйтесь, мисс Морис. Обещаю: с Вами я буду вести себя как можно нежнее. Или Вы любите грубых мужчин? Признаться, Вы заставили меня понервничать, когда согласились пробраться в морг и осмотреть тело Одетты вновь. Мне нашептали на ушко, что повторные вылазки могут быть опасны для таких, как я. Нас могут поймать. Вы хотите поймать меня, мисс Морис? Хотите зашить мне рот, чтобы я не поведал миру ваш маленький секрет? Например, кем был ваш отец?
И скольких девушек вместе с ним Вы погубили?
Ох, уважаемый хирург. Не его ли положение в обществе обеспечило вам местечко в Академии Святого Марка? А теперь угадайте, милая, подарок ли это судьбы? Впрочем, не столь важно. Более важным моментом в истории вашей семьи является тот, в котором Вы убивали невинных, ещё совсем юных дам. Говорят, им и двадцати не было?
Чтобы заставить меня молчать, Вам, мисс Морис, необходимо завтра в полночь явиться в заброшенный павильон, где мы обсудим условия нашей сделки. Вы и ваши друзья в долгу передо мной, ведь я как истинный джентльмен храню ваши скверные тайны и, пока позволяет ситуация, не спешу отправить их в печать. Но… Всё может измениться. Посмотрим на ваше поведение и на то, насколько умело, Вы владеете скальпелем, потому что вскоре он Вам понадобится.
Добродетель»
4
Это утро не было приятным. Ночью я не сомкнула глаз; свернулась под одеялом, вслушиваясь в глухую тишину. Бледные, даже болезненные солнечные лучи едва пробились сквозь утренний туман. Они проникали в комнату, ложась длинными полосами на нашу кровать. Иден пожелала уединиться в ванной, а я поспешно собралась на завтрак.
Я не раскрыла ей содержимое письма. В характере Иден была любимая мною черта – ненавязчивость. Она рядом, когда я нуждаюсь в ней, и не более. Она никогда не переступает черту в отношении меня. Это неописуемая ценность.
Как только я перешагнула порог Золотого зала, в глаза тотчас бросились потускневшие лица студентов. Вчерашнее рвение и позитивный настрой словно ветром сдуло, и теперь большинство, уткнувшись носом в тарелку, обсуждало лишь произошедшее со студенткой четвертого курса. Несмотря на умелые руки, у некоторых студентов медицинского факультета был очень длинный язык.
– Как спалось? – Джереми наложил в тарелку сырных тарталеток, перед этим запив соком блины с мёдом.
– Блины, потом тарталетки?
– Это вкусно.
– Ты извращенец, – усмехнулась я. – Я почти не спала. Голова кругом от сложившихся обстоятельств.
– И всё? Дело только в них?
Я прищурилась, внимательно всматриваясь в лицо своего друга: синяки под хрустальными глазами и быстрое моргание ресниц свидетельствовали о явном неврозе. Видимо, не только мне «посчастливилось» получить письмо. Нервничала ли я? Вполне вероятно, однако это чувство не ослепляло меня – никакой тошноты во время трапезы, дрожащих рук и чрезмерной тревожности. Я держала себя в руках, в отличие от Джереми.
– Не только в этом, – наконец сказала я.
– Всем доброго утра! – радостно воскликнул Теренс, плюхнувшись за стол. – Что за кислые лица?
– Почему ты такой громкий всегда? – Джереми недовольно закатил глаза. – Сейчас весь зал оглохнет.
– Я дарю всем хорошее настроение, не ворчи.
– Да, это обязательно поднимет мне настроение, – пробурчал тот.
– От тебя один негатив, Джер. Между прочим…
– Тсс, – зашипел он вдруг, – Крессит несётся. Молчи.
– С добрым утром! Как прошла ваша ночь? Никто не потревожил ваш сон? – вдруг спросила она.
– Чудесно, – громко ответил Теренс, вилкой впиваясь в ещё тёплую яичницу. – Как раз планировал позавтракать, но боюсь подавиться.
Прежде чем отвернуться, Крессит поджала губы и аккуратно убрала зелень с тарталеток. Мы переглянулись. Томас, отодвинув стул рядом с Теренсом, улыбнулся и поспешно ухватил последние ломтики бекона. Одет он был празднично: на шее – бабочка, по цвету сочетающаяся с лаковыми туфлями и бордовым пиджаком. Аккуратно уложенные волосы и свежий, возбуждённый вид.
– С добрым утром, принц. Вы из какой сказки?
– Из той, где вас нет, – ответил он, запихивая бекон в рот. – Меня отец ждёт. Какая-то церемония вручения награды непонятно за что, и непонятно, когда он успел её получить.
– Томас, какое счастье видеть тебя с самого утра, – вмешалась Дакота, бросаясь в нас своей безупречной улыбкой.
– Здравствуй, – вздохнув, ответил он.
Директор пожелал всем доброго утра и откинулся на спинку стула так, словно цéлую ночь провёл в бодрствовании. После завтрака Томас оставил нас, а мы небольшой группой направились в павильон, дабы, как говорил Теренс, «обкуриться по уши» до начала занятий. Мэгги в компании Иден пришла к нам на полчаса позже; в их руках дымился тыквенный кофе и остывали любимые пончики от старика Джо. Мы обожали его выпечку, но ездить каждое утро на другой конец Лондона – сомнительное удовольствие. Мэгги улыбнулась и потребовала громких благодарностей, прежде чем протянуть нам десерт, утопающий в божественном аромате ещё тёплой карамели. Теренс расплылся в собственной радости, как маленький ребёнок.
– Ты спасёшь нас в этом году. – Джереми мечтательно вздохнул, принюхиваясь к тёплому пончику. – Да ты уже нас спасла, чёрт возьми!
– Я не врубаюсь, это что, сыр? – сморщил нос Теренс.
– Что это за слово такое «врубаюсь»? – поморщилась я, вопросительно выгнув бровь. – И какой может быть сыр в сладких, политых карамелью пончиках?
На смех Иден Теренс лишь небрежно махнул рукой и, упиваясь божественно-приторным вкусом, стал рассматривать спровоцированные ветром, бегущее по озеру мелкие волны. Джереми устало вздохнул и закинул голову, впиваясь взглядом в небольшие дыры в потолке. Его голубые и холодные, как лёд, глаза не моргали, словно выискивая что-то.
– Он ведь и с вами связался, верно?
Я машинально вздохнула и, словно слизень, сползла с каменной лестницы.
– Умеешь испортить аппетит.
– Нужно что-то решить до назначенного времени.
– А у нас есть варианты? – Иден сморщила нос, прежде чем её светлая бровь вздрогнула.
– Это слишком сумасшедшее решение, вам так не кажется? – Теренс отложил пончик и собрал пальцы в замок. – Идти к убийце на ночное свидание.
– Мы не можем быть уверены в том, что это именно он её убил. Нам, по сути, ничего не известно, лишь то, что некий «аноним» отправил мисс Чарльз в Молдавию. Может, этого умалишённого давно нет в стенах Академии, а тот, кто пишет письма, – подражатель? Как по мне, это какой-нибудь не слишком выдающийся юноша, страдающий от нехватки внимания. Устроил спектакль, чтобы студенты метались по Академии, как безумные. Мы исключение, поэтому и находимся в поле его зрения, как бельмо на глазу.
– Иден права, – согласился Джереми. – Мы не можем знать наверняка. У нас нет доказательств его причастности к убийству мисс Одетты Чарльз. Возможно, это какой-то фанатик, который приписал себе преступление другого человека, чтобы внушать страх студентам и иметь своего рода контроль?
– Возможно, – почти согласился Теренс. – Напуганные студенты пойдут на всё, чтобы сохранить свои секреты. Другое дело – понять, откуда у него чужие секреты?
– Брось, проще простого, – ответила я. – Нашего красавчика угораздило попасть в лапы «очаровательной» мисс Крессит ещё до появления этого Добродетеля. Ещё на первом курсе о них двоих ходили слухи.
От одного упоминания Дакоты все недовольно поморщились. Я потянулась за сигаретой, которую любезно подал мне Джер, и зажгла согнутый конец. Мэгги доела пончик, прежде чем включиться в предположения.
– Слухи, вот и вся разгадка, – произнесла Мэгги, пальцами расчёсывая волосы. – Кто бы ни скрывался за именем Доброжелателя, он, скорее всего, находится в Академии на протяжении целого учебного года. Служанки – невероятные сплетницы. Возможно, он прячется где-то в тёмном углу? Или же близко общается с одной из них.
– Эдмунд Руссу всё ещё под подозрением, – «подчеркнул» Джереми. – Нужно будет проверить его как-нибудь.
После нескончаемых домыслов и теорий мы с Иден посетили первую пару ботаники в этом году. Кругом пахло уксусом и стерильностью. На моём столе – два маленьких кактуса, которые выпустили первые красно-розовые цветы. Ботаника была для нас двухчасовым отдыхом, где мы успевали знатно выспаться под сладкий голос профессора Огги. На этот раз вздремнуть под её убаюкивающий тон мне не удалось. Голова раскалывалась от мыслей. Я только то и делала, что снова и снова мысленно проходилась по чернильным строчкам, захлёбываясь Добродетелем.
– Мисс Морис, будьте добры поведать нам о свойствах белладонны.
В этот миг подступающее уныние испуганно поджало лапы и вновь спряталось в самый дальний угол меня. Я, собрав пальцы в замок, уверенно расправила плечи.
– Растение известно своими ядовитыми и галлюциногенными свойствами. Основной областью использования является воздействие на нервную систему человека и механизмы, происходящие в клетках головного мозга.
– Абсолютно верно, девочка!
Под шуршание своего неудобного, но женского наряда я шагала по тропе, выводящей меня в сад. Небольшая территория с десятком деревьев и двумя огромными кустами роз, о которые Иден вечно умудрялась порвать одежду. В тот день она была крайне осторожна, беспокоясь за свою новую роскошную юбку.
Я села рядом с возвратившимся Томасом, принимая его улыбку как нечто обыденное, то, без чего не может прожить каждый нормальный человек. Он выглядел задумчивым и слегка потерянным после нашей последней встречи. Неужели парни поделились с ним результатом утренней беседы, или встреча с отцом прошла хуже ожидаемого? Во время обеда мы ограничились обильным количеством бекона с кунжутными семечками и салатом из тунца.
– Знаете, кто сегодня устроил истерику? – Голос Мэгги звучал едва слышно и хитро, словно в ней дозревала злодейка. – Профессор Лилит.
– С чего вдруг?
– Подозревает профессора Руссу в неверности! – радостно воскликнула она, сжимая в руке вилку, на зубчики которой был насажен несчастный кусочек бекона. – Они устроили разборки в третьем корпусе. Половина студентов подслушивала из уборной, а вторая половина – из класса.
– Зря они так, глупцы, – усмехнулся Томас. – Мисс Лилит подобна палачу.
– Скоро полетят головы. Руссу первый на очереди.
– Погодите. – Теренс задумчиво свёл брови к переносице. – Если она подозревает его в неверности, значит, теория о том, что Одетта Чарльз и Эдмунд Руссу были любовниками, всё же имеет право на существование.
Джереми спрятал окрашенные румянцем щеки в тёплом пальто, роясь в потайных карманах в поисках сигареты. Прочие глаза, находящиеся в радиусе километра, всматривались в застывшее, как восковая маска, лицо Теренса. Томас прильнул губами к ещё тёплой чашке с чаем. Думаю, прежде никто не рассматривал это вырвавшееся у кого-то из парней предположение всерьёз.
– Мотив убийственный, – сказала Иден и прищурилась.
– Джен, тебе стоит держаться от Руссу подальше.
Томас смотрел на моё лицо, ожидая изменений. Глядя в его искрящиеся, наполненные беспокойством глаза, я поняла: мир рухнул. Любовь, которая льётся из него, едва ли была дружеской, и признаться, я понимала, как мы к этому пришли. Я решила быть слепой. Позволяла нам «маленькие потехи» среди наполненных темнотой коридоров. Позволяла себе касаться его везде, где пожелаю. И он желал этого, но, увы, смотрел с другой стороны. Порой я вспоминала слова отца: «Дружеская любовь – это стоячие воды, тихие, безопасные и обыденные, где всё остаётся неизменным. Но стоит тебе хоть на миг спутать её с той любовью, которая до тошноты заполняет тебя изнутри, – никакой дружбы между вами больше не будет».
– Это всего лишь теория, Томас. Мы не можем быть на сто процентов уверены в его причастности, – перебил мои мысли Теренс.
– Разве студенты второго курса допускаются к расследованию? – продолжал возражать Томас, глядя на меня, как на наивного ребёнка. – Мало того, Руссу внёс тебя в протокол о вскрытии, чего делать запрещено до официального прохождения практики.
– Ты и это изучил, – удивилась Иден.
Я демонстративно выгнула бровь.
– Томми, ты прав, но лишать девчонок практики, – Джереми выпустил клочок густого дыма в воздух, – это слишком радикально.
– Томас, не теряй голову, – раздражённо выплюнула я. – Нет никаких доказательств того, что Руссу – убийца. Если наши теории подтвердятся – это будет моя ошибка, но если нет, я лишусь рекомендаций от лучшего судмедэксперта во всей Англии. Это безумие!
Встав из-за стола, я вцепилась пальцами в юбки и, приподняв их, дабы в грязи не испачкать, решительно зашагала к пятому корпусу. В голове было пусто, словно секунду назад сквозь висок прошла свинцовая пуля. Ладони вспотели, и я, поморщившись, оперлась о ствол дерева. Под ногами хрустела опавшая листва, напоминающая лишний раз о том, что сейчас только сентябрь, и это лишь начало всего ужаса.