Никола Корник
Шепот скандала
Мной управляют яростные фантазии,
Которым властелин – я.
С пылающим копьем и верхом на призрачной лошади
Неторопливо двигаюсь я в сторону неизведанных земель, в никуда,
Где мне предстоит сразиться на турнире
С рыцарем – повелителем призраков и теней
В месте, расположенном на расстоянии десяти лье за концом света.
Я думаю, что это путешествие – далеко не развлечение.
Из «Песни Сумасшедшего Тома».Автор неизвестен, около 1600 г.
Часть первая
Соломенная вдова {1}
Лондон, май 1811 года
Глава 1
Он опоздал. Опоздал на восемнадцать месяцев. Алекс Грант немного задержался на ступеньках лондонского особняка леди Джоанны Уэр на Хаф-Мун-стрит. Если бы он ожидал увидеть что-нибудь, что указывало бы на траур в доме, он был бы неимоверно огорчен. Но на окнах не было черных занавесей, а большой серебряный дверной молоток указывал на то, что гостям здесь рады. Леди Джоанна, скорее всего, уже давным-давно отказалась от вдовьего траура, ровно через двенадцать месяцев после того, как ей сообщили о смерти мужа.
Алекс приподнял серебряную ручку двери, и она открылась с легкостью и бесшумно. Угрюмый дворецкий в черном стоял в дверном проеме. До времени, когда приличествовало нанести визит, было еще далеко. Дворецкому тем не менее удалось довести эту информацию – а также свое неудовлетворение – до Алекса: он всего лишь изогнул бровь.
– Доброе утро, милорд. Чем могу служить?
Милорд. Дворецкий не знал его, тем не менее выбрал правильное обращение, безошибочно определив его социальный статус. Это произвело на Алекса впечатление, хотя он именно этого и ожидал от дворецкого такой выдающейся и знаменитой светской львицы, какой была леди Джоанна Уэр. Приветствие прозвучало совсем не гостеприимно, в нем слышалось предостережение, что леди Джоанна не принимает всякий сброд.
– Я бы хотел увидеть леди Джоанну, – сказал Алекс.
Это было не совсем правдой. У него не было ни малейшего желания видеть леди Джоанну Уэр, и только суровое чувство долга, обязательство перед умершим коллегой заставило его прийти и отдать дань уважения его вдове. Но, увидев, что она не скорбит, потеряв такого потрясающего и уважаемого мужа, каким был лорд Дэвид Уэр, Алекс возмутился до глубины души, и его желание общаться с леди Джоанной и вовсе пропало.
Дворецкий, который был слишком вышколен, чтобы оставить Алекса стоять на ступеньках, как простого торговца, сделал шаг назад и пропустил его в холл, хотя с его лица не исчезло выражение большого сомнения в правильности того, что он делает.
Изящный проход к закругленной лестнице был выложен мраморными и каменными черно-белыми плитками. Два лакея-близнеца в ливреях, ростом под два метра, как отметил про себя Алекс, застыли по обе стороны входа. А из соседней комнаты раздался громкий женский голос:
– Кузен Джон! Будьте любезны мужественно принять то, что есть, и прекратите изводить меня своими нелепыми предложениями о замужестве! Мало того что вы утомляете меня, вы еще и стоите на моем новом ковре. Я купила ковер, чтобы наслаждаться его видом, а вовсе не для того, чтобы на нем стояли на коленях докучливые поклонники.
– Леди Джоанна помолвлена с мистером Хаганом, – сообщил Алексу дворецкий.
– Напротив, – возразил Алекс. – Она только что заявила обратное.
Он быстро пересек холл и распахнул дверь, невзирая на возмущенный возглас дворецкого и с удовольствием глядя на ужас, который отразился на безжизненных строгих лицах лакеев-близнецов. Комната, в которую он вошел, была библиотекой, ее заливал солнечный свет, а стены, выкрашенные в лимонный и белый цвет, придавали ей свежесть. В камине горел огонь, хотя майское утро было теплым. На коврике перед камином лежала маленькая пушистая серая собачка с очаровательным хохолком, подвязанным голубой ленточкой. Собачка выглядела такой же строгой и неприступной, как и лакеи; она подняла голову и уставилась на Алекса любопытными карими глазками. В воздухе витал аромат лилий и пчелиного воска. В комнате было тепло и уютно. Алекс, у которого последние семь лет не было постоянного дома, резко остановился. Отдыхать в такой комнате, снимать книги с этих полок, наливать коньяк из графина, утопать в глубоком кресле перед огнем – все это вдруг показалось ему весьма соблазнительным.
А может быть, и нет…
Но величайшим искушением конечно же была женщина, которая стояла у высокого окна библиотеки. Солнечный свет освещал ее густые каштановые волосы. У нее было продолговатое лицо. Синие глаза были широко расставлены, а соблазнительные полные губы притягивали к себе. Она ни в коей степени не была красива в общепринятом понимании этого слова: слишком высокая, слишком худая, а ее лицо было слишком необычным, но это не имело ни малейшего значения. Она была ослепительна в своем утреннем халате цвета спелой вишни и с такой же лентой в волосах. Здесь не было и намека на траурные одежды.
Алексу хватило времени, чтобы заметить, насколько привлекательна леди Джоанна Уэр. Увидев его, она направилась к нему через всю комнату.
– Дорогой! Тебя так долго не было! Я жду тебя уже несколько часов! – Она кинулась в его объятия. – Движение по Пикадилли было ужасным, да?
Ее тело было теплым и податливым в руках Алекса, как будто создано специально для него. Сильная дрожь пронзила его, как будто нахлынуло воспоминание, прячущееся где-то глубоко. От леди Джоанны пахло цветами. На какое-то мгновение, когда ее лицо было повернуто к нему, Алекс увидел в ее синих, широко раскрытых глазах ужас и безмолвную просьбу, но затем она положила руку на его шею, приблизила губы к его губам и стала целовать его так, будто все, что она сказала перед этим, было действительно правдой. В ту же секунду Алекс почувствовал возбуждение. Все его тело откликнулось на то невероятное искушение, которое вызвало прикосновение ее губ, таких холодных, мягких и соблазнительных. По зрелом размышлении он подумал, что, вероятно, поцелуй леди Джоанны Уэр мог покончить с его двухлетним воздержанием, но в тот момент он не думал ни о чем, лишь прижимал к себе ее тело и ощущал острую необходимость оказаться с ней в постели. Жар охватил его тело, страстное желание стало совсем невыносимым. Но тут леди Джоанна сделала шаг назад и высвободилась из его объятий, оставив ему только волшебное обещание и неловкость от осознания реальности. В те секунды, когда ее губы прикоснулись к его губам, он с трудом сдержал стон. В ее синих глазах мелькнул озорной огонек, когда она мельком посмотрела вниз, на его брюки.
– Дорогой, а ты и впрямь рад видеть меня!
Она назвала его «дорогой», поскольку не знала, кто он на самом деле, понял Алекс и, сделав несколько шагов, укрылся за письменным столом из палисандрового дерева, заваленным книгами, чтобы спрятать уж слишком откровенное желание своего тела. Он улыбнулся ей, как бы бросая вызов. Раз она ведет себя настолько вызывающе, он может ответить ей тем же. Она того заслуживала, используя его, ничего не зная о том, кто он, и даже не заботясь узнать об этом, подумал Алекс.
– Какой же мужчина не будет рад видеть тебя, дорогая, – сказал он. – Разве мое нетерпение нельзя простить? Мне кажется, что прошли дни, а не часы с тех пор, как я покинул твое ложе… – Алекс не обратил внимания на ее громкий вздох и обернулся ко второму обитателю комнаты – изрядно покрасневшему мужчине средних лет, который наблюдал за ними с вытаращенными глазами и широко разинутым ртом. – Прошу прощения, сэр, я не расслышал вашего имени, – растягивая слова, произнес Алекс, – но, боюсь, вы слишком запоздали со своими заверениями в любви. Леди Джоанна и я… – Он многозначительно оставил предложение незаконченным.
– Дорогой! – Теперь в голосе Джоанны уже звучал упрек, и Алекс даже услышал нотку злости. – Ты ведешь себя не как джентльмен, выставляя наши отношения напоказ.
Алекс подошел к леди Джоанне, взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал.
– Прости меня, – пробормотал он, – но я подумал, что ты уже показала, как мы близки, тем незабываемым поцелуем. Разве не так?
Губами он ощущал ее бесподобно мягкую кожу. Алекс вновь почувствовал непреодолимое, беспощадное желание. Он всегда был разборчив в любовных делах, но с тех пор, как умерла его жена, не испытывал недостатка в женском внимании, приятных необременительных отношениях, не требующих никаких душевных волнений. Но с этой женщиной у него совершенно не могло быть никаких любовных интрижек. Она была вдовой его лучшего друга, и Уэр в свое время предупредил его, что этой женщине нельзя доверять. Но даже теперь, когда Алекс прекрасно понимал все причины, по которым ему стоит держаться от Джоанны Уэр как можно дальше, его тело совершенно отчетливо утверждало, что он может и не любить ее, но хочет ее. И это желание было очень сильным.
Леди Джоанна вырвала свою руку из его рук. Ее щеки слегка порозовели, а в глазах промелькнула холодная жестокость.
– Не уверена, что прощаю тебя. – В ее тоне слышалась скрытая угроза. – Я очень сердита, дорогой. – Это последнее слово она словно прошипела сквозь зубы.
– Не сомневаюсь, что так оно и есть, любимая, – спокойно ответил Алекс.
Испытывая одновременно такие крайне противоположные чувства, как острое желание и неприязнь, он почти совсем забыл о Хагане, который теперь сдержанно откланивался.
– Похоже, мадам, я здесь явно не к месту, – обратился он к Джоанне и, едва кивнув Алексу, гордо вышел из библиотеки, хлопнув дверью.
Наступила тишина, в которой слышалось лишь, как переворачиваются страницы книги, которая упала со стола из палисандрового дерева, да как шипит и потрескивает огонь в камине. Леди Джоанна повернулась к нему, и снова Алекс ощутил ее пристальный взгляд. Ее глаза сузились, она размышляла, оглядывая и оценивая его, положив руки на бедра и чуть склонив голову. Ее наигранное удовольствие от его присутствия полностью испарилось, когда они остались одни. Между ними возникла такая злость и неприязнь, что их буквально можно было ощутить физически.
– И кто же вы, черт побери? – спросила она.
На самом деле леди Джоанна прекрасно знала, кто он. Просто была выбита из своего привычного состояния поцелуем. Никогда в своей жизни она не чувствовала ничего более приятного и волнующего, ничего более откровенно искушающего, чем поцелуй этого мужчины. Джоанна намеревалась всего лишь слегка коснуться его губ, легкое, ничего не значащее, ничего не обещающее прикосновение. Но когда его губы завладели ее губами, она испытала огромное желание провести пальцами по жестким выпуклостям и твердым линиям его лица и тела, изучая его, наслаждаясь его кожей, вдыхая его аромат. Это желание было настолько сильным, что она почувствовала слабость в коленях при одной только мысли об этом. Горячий водоворот желания возник где-то внутри ее тела, хотя она и не ожидала, что когда-нибудь сможет испытать это чувство снова.
Итак, это был Алекс Грант, лучший друг ее вечно странствующего мужа, с которым они вместе путешествовали, и он, так же как и Дэвид, скитался по морям в поисках славы и приключений, пытаясь найти тот самый таинственный торговый путь в Китай или что-то еще, столь же бесполезное. Теперь она вспомнила его. Алекс Грант был шафером Дэвида, когда состоялась их свадьба десять лет назад. Но даже сейчас Джо почувствовала неприятный укор, когда вспомнила, как счастлива была в тот день. Беспочвенные надежды и неумение принимать правильные решения привели ее к несчастливому браку. Но в то солнечное майское утро все последующие разочарования были еще далеко в будущем. Алекс тогда был невероятно хорош собой, да и сейчас он выглядел великолепно, хотя годы, конечно, не могли не наложить на него отпечаток. У него была жена, которая всюду следовала за ним, припомнила Джоанна, хорошенькая миниатюрная блондиночка, беспечная и веселая. Аннабел, Амелия? Ее имя, кажется, начиналось на «А». Джоанна не могла сейчас вспомнить, как ее зовут. Она с восхищением смотрела на Алекса и была очаровательна и воздушна, как пушинка.
В душе у Джоанны нарастал гнев. У нее не было привычки целовать мужей других женщин, особенно с тех пор, как она обнаружила, как много других женщин целуют ее мужа. Измены Дэвида не были ни для кого секретом, но леди Джоанна не испытывала ни малейшего желания следовать его примеру. То, что она поцеловала Алекса, было ошибкой во многих отношениях. Придя в себя, она теперь чувствовала злость по отношению к нему, считая его еще одним заигрывающим с ней мерзавцем.
Алекс поклонился. Он сделал это с изяществом, хотя она собиралась выставить его, как неотесанного матроса, одетого в вылинявшую форму, которую он взял на время у капитана. Не имело значения, что форма сидела на нем превосходно, подчеркивая его широкие плечи и мускулистую фигуру. Это был мужчина, в каждом жесте которого чувствовались сила и властность. Совсем как Дэвид… Она вздрогнула.
– Александр, лорд Грант, к вашим услугам, леди Джоанна, – сказал он.
– К моим услугам в большем количестве, чем мне это требуется, думаю, – холодно ответила Джоанна. – У меня нет ни малейшего желания заводить любовника, лорд Грант.
Он улыбнулся, обнажив белые зубы:
– Я – одинок.
Лжец. Она прекрасно знала, что он недолюбливал ее так же, как и она его.
– Сомневаюсь, – сказала она. – Что позволило вам предположить это вопиющее безобразие?
– А что позволило вам поцеловать меня, если вы не желали этого делать?
И снова воздух между ними стал плотным от напряжения, которое ощущалось, как туго натянутая нить. Джоанна слегка пошевелила пальцами, как будто этот вопрос не имел для нее никакого значения.
– Будь вы джентльменом, вы сказали бы, что мы помолвлены, а не любовники. – Она остановилась и сердито посмотрела на него. – Хотя, насколько мне известно, наличие у вас жены полностью исключает подобные действия с вашей стороны.
Алекс немного замешкался, но потом его лицо прояснилось.
– Я – вдовец, – сказал он.
Он был краток, признала Джоанна. В этом он не был похож на Дэвида, который всегда старался завоевать расположение у женщин, делая витиеватые комплименты, Алекс же был немногословен, даже чересчур. Совершенно очевидно, что его не волновало мнение других – хорошее или плохое, – ему было все равно.
– Мои соболезнования, – произнесла она дежурную фразу. – Я помню вашу жену. Она была очаровательна.
Алекс мгновенно замкнулся, как будто захлопнулось окно. Его лицо стало холодным, недоступным… Было ясно, что он не собирается обсуждать Аннабел… Амелию, или как там ее звали.
– Спасибо. – Его слова прозвучали довольно резко. – Но я думал, что пришел сюда выразить свои соболезнования вам, а не принимать их.
– Пожалуйста, если вы настаиваете. – Джоанна тоже при желании могла быть лаконичной, особенно если была рассержена.
– Вы не носите по мужу траур? – В голосе Алекса звучали одновременно осуждение и злость.
– Дэвид умер больше года назад, – ответила Джоанна. – И вы это прекрасно знаете. Вы были там.
Алекс Грант написал ей из Арктики, где проходило последнее морское путешествие Дэвида, целью которого было найти северо-восточный торговый путь через полюс. Путешествие, выражаясь литературно, имело бесславный конец в бесконечных пространствах вечного льда. Письмо было кратким, и в нем не содержалось ни одного лишнего слова, что было характерно для этого мужчины, хотя она все-таки почувствовала его глубокую скорбь от потери товарища. Джоанна же не чувствовала боль от потери и не хотела притворяться.
Взгляд темных глаз Алекса прожигал ее. Она ощущала, как трудно ему сдерживаться и вести себя в рамках приличий, настолько сильно он осуждает ее.
– Дэвид Уэр был великим человеком, – проговорил он сквозь зубы. – И он, несомненно, заслужил большего, чем все это. – Он жестом показал на залитую ярким светом комнату, где не было и намека на траур.
Он заслужил большего, чем вы…
Джоанна услышала эти слова, хотя они и не были произнесены вслух.
– Мы уже давно не были мужем и женой, – сказала она, маскируя небрежным тоном душевную боль. – Вы были его другом. Вы наверняка знали об этом, не так ли?
Он так сильно сжал губы, что они превратились в тонкую линию.
– Я знал, что он вам не доверяет.
Джоанна повела плечом:
– Я также не доверяла ему. И вы считаете, что я должна добавить еще и лицемерие к своим грехам и притворяться, что меня огорчает его смерть?
– Уэр был герой, – сказал Алекс.
О! Джо слышала эти слова так много раз, что ей хотелось выть! В самом начале она тоже искренне верила, что это – правда, она была родом из далекой малоизвестной местности, где ее отец служил приходским священником, и воинствующий дух Дэвида произвел на нее такое неизгладимое впечатление, что она увлеклась им. Но он изменил ей почти сразу же после свадьбы, чернила едва успели высохнуть на свидетельстве о браке, потом опять было предательство, теперь уже более серьезное, годами позже… Она сжала кулаки, ладони были горячие и влажные. Алекс Грант наблюдал за ней, и от его внимательного взгляда ничего не укрылось. Усилием воли Джоанна заставила себя расслабиться.
– Конечно, он был герой, – пренебрежительно заявила она. – Все говорят так, значит, это, должно быть, правда.
– Тем не менее вы уже рассматриваете возможность найти ему замену, – сказал Алекс. – Я слышал разговоры в клубах, говорят, ваши поклонники сбиваются с ног, чтобы завоевать вашу руку.
На секунду его прямолинейность ошеломила Джоанну, но затем она почувствовала ярость. Интересно, что Дэвид наговорил ему о ней. Видимо, вполне достаточно, чтобы Алекс возненавидел ее – в этом она не сомневалась. Его отвращение по отношению к ней было не просто очевидным, она ощущала, что его неприязнь – это глубокое постоянное чувство и тот поцелуй не имеет никакого значения, каким бы искусным и искушающим он ни был.
– Если вы будете слушать сплетни в клубах, то услышите только ложь, – пояснила она. – Вы ошибаетесь, лорд Грант. У меня нет ни малейшего желания снова выходить замуж.
Никогда.
Он немного приподнял бровь:
– Значит, вы просто так целуете незнакомцев?
Да, этот мужчина может привести в ярость, рассердилась Джо. Он просто невыносим. Она злилась, потому что не имела оправдания. Ведь это она поцеловала его, а не наоборот. Но это был импульс, отчаянная попытка избавиться от Джона Хагана, кузена ее мужа, который последнее время становился все более и более настойчивым и возмутительно докучливым в своих намерениях. Надо же было выбрать того единственного мужчину в Лондоне, который не только поддержал бы ее обман, но и усугубил бы ситуацию тем, что объявил ее своей любовницей.
– Уверена, что очень скоро вы в этом убедитесь, – заявила она довольно спокойно. – Объявив о нашей с вами очевидной связи, вы вызовете переполох в обществе. Джон Хаган не станет терять время и всячески поспособствует тому, чтобы о скандале узнало как можно больше людей. Мне кажется, что это совсем не то, что вы собирались сделать, когда пришли сюда выразить соболезнование.
– Я просто сделал то, что вы ожидали от меня.
Взгляд его темных глаз не отрывался от нее, и в них снова читалось осуждение. Там не было ни расположения, ни восхищения, которые она привыкла видеть во взглядах, обращенных на нее, в его же глазах была только холодная расчетливость. А был ли он действительно другом Дэвида? Он проявлял спокойствие там, где Дэвид спешил, был непредсказуем и легко поддавался чужому влиянию. Черты лица Алекса были твердыми, как будто вытесаны из камня его шотландскими предками.
– Так почему же вы все-таки меня поцеловали? – В его голосе слышался легкий мелодичный шотландский акцент. – Я уже спрашивал вас об этом, но, кажется, у вас дурная привычка не отвечать на вопросы, которые вам не нравятся.
Черт его побери, он и это заметил! Джоанна приподняла подбородок.
– Мне нужно было, чтобы Джон Хаган прекратил опекать меня с таким усердием, – сказала она и обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от того страха, который охватывал ее, когда Джон Хаган находился поблизости. – Он – кузен Дэвида, – пояснила она, – и теперь претендует на место главы семейства.
– Помимо этого места он также претендует и на вдову своего кузена.
Услышав его тон, Джоанна прищурилась:
– Как вы изволили слышать.
– Поэтому вы прибегнули к радикальному средству.
У Джоанны даже мурашки пробежали по коже, когда она услышала нотки недоверия, четко прозвучавшие в его голосе.
– Джон бы не принял более мягкий отказ. Он уже не первую неделю домогается меня.
– Какая удача, что я оказался здесь. Или вам пришлось бы позвать одного из своих слуг – тех красавцев лакеев – и поцеловать его вместо меня?
Джоанна почувствовала, как теряет контроль над собой. В этом человеке было что-то, что разрушало ее способность защищаться, что-то настолько дерзкое, что она ощущала это всем телом. Она не могла не признать, что Алекс был невероятно привлекательным, но у нее не было никакого желания поддаваться его обаянию. Джо уже давно пришла к выводу, что мужчины в основном доставляют больше хлопот, чем они того заслуживают. В этом смысле она предпочитала собак. Макс, который лежал, так уютно устроившись на своей подушке, любил ее с самым непосредственным обожанием, которое намного превосходило все те чувства, которые когда-либо выказывали ей ее ненадежные партнеры.
– Мои лакеи действительно очень интересные мужчины, разве не так? – снисходительно ответила Джоанна. – Вот уж не ожидала, что вы обратите внимание на их внешность.
– Вы ошибаетесь. – Алексу, похоже, стало смешно. – Просто я отметил, что вы окружаете себя красивыми и дорогими предметами. Лакеи, собака… – Он посмотрел вокруг, как бы подтверждая свои слова: ваза с лилиями, которую Джо специально поместила в центре стола из палисандрового дерева, элегантный фарфор, размещенный на каминной полке, а также коллекция ее акварелей.
Почему-то его внимательный осмотр заставил Джоанну почувствовать себя не очень уютно, как будто у нее отняли уверенность, что все здесь подобрано с хорошим вкусом. Да как он смеет так пренебрежительно относиться к этому!
– Я также слышал, что вы – всеобщая любимица светского общества, – сказал Алекс. – Уверен, что это-то абсолютная правда. Надеюсь, это доставляет вам удовольствие.
– Это очень приятно.
Джо никогда не стремилась быть в центре внимания, тем не менее приобрела в обществе популярность и влияние. Леди Джоанна подсчитала, что за девять лет своего замужества она провела с Дэвидом года полтора-два, а может быть, и меньше, поэтому, чтобы избавиться от одиночества покинутой на годы жены, она выстроила свой стиль, который позволил ей полюбить ту жизнь, которую она себе создала.
– Вы были не менее известны, когда последний раз были в Лондоне, – резко напомнила она Алексу.
Три года назад Дэвид и Алекс вернулись из морской экспедиции в Южную Америку и привезли оттуда огромное количество рассказов о том, как им приходилось прорубать путь сквозь густые джунгли, как они нашли там древние руины и как на них нападали дикари.
По крайней мере, Дэвид всем этим хвастался и даже показывал следы от укуса какой-то огромной кошки, которые остались у него на руке. Джоанна тогда с необъяснимой жестокостью пожалела, что зверь не съел его, а был застрелен за свою дерзость. Она ненавидела то, как Дэвид буквально утопал в своей славе, когда он, едва держась на ногах, пьяным являлся домой из бор деля под утро и от него разило духами. Все это было такой дешевкой. Дэвид хвастался везде, начиная от вертепов с игральными столами и публичных домов и заканчивая залами, где проходили балы. Он был наглым и вульгарным, но люди прощали ему это, считая, что это часть его широкой натуры. Ведь Дэвид Уэр был героем, обожаемым всеми… Боль и потери переплелись в ее душе. Когда она выходила замуж, то ждала, что ее жизнь будет совершенно другой, что у нее будет любящий муж и куча детей. Да, она была потрясающе наивна.
Алекс же, наоборот, как она помнила, пренебрег назойливым вниманием великосветского общества и уехал в Шотландию, в то время как его товарищ приписывал себе подвиги и почитал на лаврах славы. И теперь Джо заметила, что уголки губ Алекса презрительно опустились вниз, когда она напомнила ему о его популярности.
– Я не ищу известности. – В его устах эти слова прозвучали так, как если бы она предположила, что он замешан в каких-то противозаконных и постыдных делах одновременно. – Вы не сможете обвинить меня в том, что я стараюсь снискать расположение общества, пока нахожусь здесь. В общем-то я планирую покинуть Лондон, как только получу приказ адмиралтейства.
– Для начала вам нужно убраться из моей кровати, – съязвила Джоанна. – Вы же заявили во всеуслышание, что вы там как у себя дома.
И снова Алекс улыбнулся ей той обескураживающей непредсказуемой улыбкой. Он был искуситель, но не поклонник.
– Мне кажется, я получу от этого удовольствие, – пробормотал он.
– Да уж, конечно.
– А как вы меня оттуда выгоните?
Джоанна склонила голову набок и оценивающе оглядела его:
– Пока не знаю. Но будьте уверены, что это будет известно всем и унизительно для вас.
Его улыбка стала шире.
– Это того стоило.
Джоанна подала ему руку:
– Итак, лорд Грант, я благодарю вас за визит и желаю вам всего хорошего во время ваших будущих странствий.
Он снова прикоснулся к ней. Вероятно, это было ошибкой, нельзя было этого допускать, так как при прикосновении она ощутила необъяснимую дрожь. На какую-то долю секунды Джоанна подумала, что он снова собирается поцеловать ее, и ее сердце усиленно забилось. Она почти осязала притягательное тепло его губ, вдыхала аромат его тела, его вкус…
– До свидания, леди Джоанна, – сказал Алекс. Но руку ее не отпустил. – Если у вас когда-либо появится необходимость завести любовника…
– Не стоит беспокоиться, вас я не стану тревожить, – ответила Джоанна. – Герои – не в моем вкусе.
Пожалуй, меньше всего ей хотелось бы общаться сейчас еще с одним героем, подумала она. Мысль об этом приводила ее в ужас. В свое время она решила, что ее герой – Дэвид. Она обожествляла его. А потом поняла, что он – негодяй и хам, призрак героя, глиняный идол.
Алекс улыбнулся ей. Его теплая улыбка привела ее в замешательство. У нее закружилась голова, и она едва смогла вдохнуть, пока он не отпустил ее руку, ну совсем как молоденькая девушка.
– Тогда позвольте пожелать вам приятного дня, – сказал Алекс.
Он поклонился и исчез так быстро, что она даже не успела прийти в себя и позвонить дворецкому, чтобы тот проводил его. Но и теперь, когда дверь за ним закрылась, Джо все еще могла ощущать, как воздух в библиотеке раскалился от его присутствия, настолько напряженной была эта встреча.
Она присела на коврик и обняла Макса, который вздохнул, почувствовав прикосновение ее рук. Джо задумалась. «Мне не нужен еще один герой, – размышляла она. – Я буду полной дурой, если когда-нибудь снова выйду замуж». Только на секунду ею овладела боль, прячущаяся где-то в глубинах сознания, но она уже так давно привыкла не обращать на нее никакого внимания, что та исчезла так же быстро, как и появилась, оставив после себя привычную пустоту. Джоанна положила подбородок на хохолок на голове Макса и вдохнула его запах. Маленькое тельце собачки было теплым, Макс чувствовал себя уютно в ее объятиях.
– Мы пойдем за покупками, Макс, – сказала Джоанна. – Как мы всегда делаем.
Покупки, балы, вечеринки, верховая езда в парке, обычные дела, знакомая обстановка, окружающая ее пустота постепенно привели ее в привычное состояние.
Поворачивая с Хаф-Мун-стрит на Кёрзон-стрит, Алекс думал об очаровательной вдове Дэвида Уэра. В том, что ее окружала толпа мужчин, не было ничего удивительного. Она была эффектной и необыкновенно яркой женщиной, которая за холодной уверенностью прятала сильную страсть, которая могла бы свести с ума любого мужчину. Джоанна была наградой, самым ценным подарком, который когда-либо мог получить мужчина. Кому бы не хотелось, чтобы такая женщина украшала его дом и согревала его постель? Алекс подумал, что, должно быть, он единственный мужчина в Лондоне, которому не нравится леди Джоанна Уэр, но это не мешало ему желать ее.
Он хорошо помнил последние, не лишенные горечи слова Уэра о своей жене, когда тот был уже на смертном одре и лихорадка терзала его тело. Его лицо было бледным от боли и горечи.
– Нет нужды просить тебя позаботиться о Джоанне… Она всегда могла это делать самостоятельно…
Теперь Алекс понимал, как могло сформироваться подобное мнение. Леди Джоанна обладала не только хладнокровием, но и хрупкой сдержанностью, которые не привлекали мужчин, желавших, чтобы их женщины были радостные и веселые и повиновались им по первому требованию. Но в ней Алекс почувствовал не только силу, но и уязвимость. Он увидел это в ее глазах, когда она попыталась использовать его как средство защиты против Джона Хагана. Но может быть, ему это только показалось. Без сомнения, леди Джоанна умела манипулировать мужчинами, чтобы добиться своего. И конечно же она попыталась использовать его, но в результате получила гораздо больше, чем рассчитывала.
Любовник леди Джоанны…
Одна лишь мысль об этом заставила его напрячься. Он никогда не считал себя человеком, наделенным богатым воображением, так как превыше всего ставил холодный разум, но сейчас он, к своему удивлению, обнаружил в себе скрытые возможности, о которых раньше и не подозревал. Оказаться в постели с Джоанной Уэр, сорвать с нее это соблазнительное красное платье и обнажить ее белоснежное тело, прикоснуться к нему губами, раствориться в ней и дать друг другу высшее, невыносимое наслаждение… Он чуть было не врезался в фонарный столб, настолько захватили его эти мысли. Алекс чувствовал себя наготове, как неоперившийся юнец. Все его тело было напряжено, он никогда не испытывал такого раньше. Джоанна Уэр была для него всегда недосягаема. Она ему даже никогда не нравилась. Он был человеком, который жестко контролировал свои физические потребности и никогда не испытывал эмоциональных всплесков. Так было все время с тех пор, как умерла Амелия, и у него не было намерений что-либо менять в сложившейся ситуации.
Алекс неосознанно ускорил шаг, хотя никуда не мог убежать от воспоминаний или, пожалуй, чувства вины, которое было связано со смертью его жены. Он не мог избавиться от этих призраков прошлого. Но теперь почему-то вдруг вспомнил последние слова Дэвида Уэра: «Джоанна… чтоб ее черт забрал…»
Что же заставило Уэра так сильно невзлюбить свою жену? Да, пожалуй, невзлюбить – слишком мягкое слово для того, чтобы описать его злобу. Ту его ненависть… Алекс вздрогнул, пытаясь отогнать воспоминания. Он исполнил свой долг. Он посетил эту «убитую горем» супругу и доставил адвокату Уэра письмо, которое вручил ему его умиравший друг. Вопрос закрыт, обязательства выполнены. Он спокойно поживет в гостинице, пока не получит известие из адмиралтейства о своем следующем назначении. Будем надеяться, это не займет много времени, подумал Алекс.
