Николай Александрович Добролюбов
Песни Беранже
Читая подобные замечания, изложенные в тоне худо сдержанной иронии, только удивляешься узости взгляда, который критик не только усвоил себе, но еще навязывает и Беранже. Нам, разумеется, нет никакого дела до того, каких именно политических мнений и до какой степени безукоризненно держался Беранже, и мы не имеем ни малейшей претензии защищать французского поэта от нападений французского критика. Но нельзя не заметить того, как высоко, после всех этих обвинений, становится Беранже над близорукими либералами, подобными г. Монтегю. Для них очень важна форма; для них главное дело в игре слов, выражающих по большей части отвлеченные понятия. Они никак не могут понять равнодушия человека, напр., к каким-нибудь изменениям в форме правления; не могут простить, если кто с холодностью примет какие-нибудь либеральные фразы или новые формы учреждений. Они никак не могут дорасти до взгляда человека, который ищет только существенного добра, мало обращая внимания на внешнюю форму, в которой оно может проявиться. Беранже, судя по его песням и по его собственным признаниям, был именно один из немногих людей, обладающих таким высшим, гуманным взглядом. Очень может быть, что он и не выработал своих воззрений с последовательностью и строгостью теоретика, но он ясно сознавал и сильно чувствовал их инстинктом своей благородной натуры. Инстинкт этот далеко возвышался над мелкими интересами враждебных партий; он всею силою своей направлялся в одну сторону – к достижению блага народного. Кто более делал или даже только желал, обещал сделать для народа, кто приобретал народную любовь, к тому стремились и симпатии поэта. Таким образом, он, действительно, не был ни республиканцем, ни роялистом, ни либералом, ни наполеоновцем: он стоял выше всех их, на высоте своей чистой, поэтической любви к народному благу. «Le peuple – s'est ma muse» [4], – говорит он сам, и едва ли можно лучше выразить в коротких словах характер всей его поэзии. В этой-то симпатии к народу и заключается причина необыкновенной популярности Беранже, этим-то и отличается он от эфемерных памфлетистов, сочиняющих зажигательные политические стихи, вызванные потребностью минуты и интересом партии. Тех обыкновенно бросают и забывают через несколько дней после их появления, а Беранже читают и перечитывают даже те, которым совершенно чужды и события и тенденции, вызвавшие ту или другую из его песен. Это потому, что всякий порядочный человек необходимо сходится с Беранже в одном главном мотиве его песен – в любви к народному благу. Сам Беранже сознается в предисловии к одному из изданий своих песен, что по мере того как он мужал, внимание его все более и более отвлекалось от вопросов политических к явлениям чисто социального характера. «Предположивши установленным какой-нибудь правительственный принцип, – говорит он, – естественно чувствуешь в уме потребность применения его ко благу возможно большего числа людей. Благо человечества было думою всей моей жизни, и, без сомнения, я обязан этим состоянию, в котором я родился (читателям, конечно, известно, что Беранже происходил из простого звания: дед его был портной), и практическому воспитанию, которое там получил. Конечно, не простому песеннику решать важные вопросы общественных улучшений. Но, к счастию, много нашлось людей молодых и смелых, просвещенных и пылких, которые так уяснили и упростили эти вопросы, что сделали их доступными самому простому взгляду. Мне отрадно было, что некоторые из моих песен могли доказать этим людям мою симпатию к их благородным предприятиям»{4}.
