Николай Гарин-Михайловский
История одной школы
Одно лишнее промедление – и пропал бы Ванька. С обгорелыми волосами, лицом и руками подтащил он к Варюше сундук и сказал:
– Бери!
Так сказал, что и про сундук Варюша забыла. Подарила Ваньку в первый раз настоящим взглядом. Ванька был не промах, повел дело искусно, и Варюша стала сдаваться. Даже мысль о худой славе перестала страшить Варюшу. О ком не толкуют? не пойман, значит, не вор.
Дело испортилось нежданно и негаданно. Ванька попался в конокрадстве, и его посадили в тюрьму. Дело приняло другой оборот с Варюшей. Через шесть месяцев, когда Ваньку выпустили, Варюша уже была объявлена невестой Амплия.
Ванька, как услыхал об этом, не поверил. Он побежал на барский двор.
– Врешь, не вырвешься! – шептал он. – Матрешка, подь сюда, – поманил он в барских воротах маленькую девочку, дочку судомойки.
– Чего тебе?
– Ходь сюда.
Когда девочка подошла к воротам, Ванька как-то сконфуженно сказал ей: «Скричи на час Варюшу, – и так как Матрена нерешительно раздумывала, то он повторил просительно: – Скричи… гостинца дам».
Девочка повернулась и пошла к барскому дому. Разыскав Варюшу в передней, она проговорила, не вынимая изо рта пальца:
– Слышь, Ванька кличет тебя.
Варюша быстро прошла в коридор и проговорила оттуда изменившимся голосом:
– Не пойду…
– Нейдет, – лениво крикнула девочка, выйдя во двор.
Ванька сконфуженно оглянулся. «Матреша, подь сюда… – для чего-то понижая, прикипевшим голосом позвал Ванька. – Ходь, дурочка, на вот тебе деньги».
Матреша нерешительно опять подошла и взяла протянутый ей дрожащей рукой пятак.
– Ты скажи Варюше, что мне больно нужно ее видеть.
– Ладно.
– Больно, мол, просит, – крикнул вдогонку девочке Ванька. Он стоял, точно прирос к земле, и весь назойливо впился глазами в подъезд заднего крыльца, точно пронизать его хотел, чтобы самому увидеть, что там делает Варюша. А сердце, как пойманная птица, так и билось в груди. С открытым пересохшим ртом Ванька все стоял и смотрел.
Вышла Матреша. Упало у Ваньки сердце.
– Нейдет, – грустно проговорила девочка, подойдя к нему.
– О-о! Что нейдет?.. – тихо, испуганно спросил Ванька.
– Бат, не забыл он здесь ничего, и я не забыла у него.
– Так и сказала?
– Так и сказала.
– Ой, Матреша, что ж это она со мной сделала?! – жалобно, почувствовав какую-то боль, проговорил Ванька. Он сел на скамью, закрыл лицо руками и тихо, пискливо, как ребенок, заплакал. Матреша смущенно, в упор смотрела на него. Ванька плакал, раскачивая из стороны в сторону головой.
Какая-то не то жалость, не то злость разобрала Матрешу. Она заговорила быстро, глотая слова:
– Он ей все гостинцы носит, на базар ходили, себе кушак красный купил… надел, идет…
Так и встал перед Ванькой нарядный, довольный Амплий… Не его больше Варюша!
– Э-э! – рявкнул он нечеловеческим голосом и зарыдал. Изо рта его вылетали пузыри, лицо надулось и покраснело, ему было больно, что Варюша не его, что тюрьма сгубила его, что все опостылело ему.
К Ваньке подошел товарищ его Андрей.
– Не робь, парень, – тихо проговорил он, подсаживаясь к Ваньке, – дай срок, Егоркина мерина слижем, так закутим, люли малина!
Точно ножом по сердцу резнуло Ваньку.
– Постылая жизнь, – вскипел он, так и замер. – Красть да по тюрьмам валяться?! А они здесь миловаться за его здоровье станут, чай-сахар распивать… Врешь, не будет!!. – заревел он диким голосом, и все закипело в нем и загорелось, и, вскочив, вытянув шею, он уставился налившимися глазами в подъезд.
На другой день утром весть разнеслась по заводу: на одном из дворов завода нашли уже застывшее тело Амплия. На перекладине своих дверей висел Ванька Каин, синий, с широко раскрытыми, выпяченными глазами, точно вдруг увидел что-то страшное, да так и застыл…
– Берегись, девка, – пропела Офросиньюшка, ключница, Варюше. – Парень-то письмо оставил.
Екнуло сердце Варюши: долго ли подлецу погубить девушку. Шутка сказать, висельник помянет в записке.
– Еще что? – ответила скрепя сердце Варюша. – Кто что делать надумает, а на человека валят?
– Никто не валит, говорю только.
– Айда, письмо Ванькино принесли!
И вся дворня побежала к конторе. Только Варюша не пошла.
– Оправдалась, – разочарованно крикнула ключница Варюше, возвращаясь с остальными. – Только и написал, что погубил свою да Амплиеву душу… Напугалась?
– Как не напугаться, – вздохнула стряпка, – долго ли на девку конфуз положить.
– Храни господь, – ответила равнодушно ключница.
«Храни господь, – а сама первая», – подумала Варюша, неся барыне воду.
Точно камень с души свалился у Варюши. То было ругала Ваньку, а тут жаль стало: перекрестилась, вздохнула и прошептала: «Прости, господи, несчастную душу!»
В школе все говорили о Ванькиной и Амплия смерти. Так же играло солнце, такое же утро было, как некогда, когда Ваньку поставили к доске, только вместо Ваньки у доски стоял Пимка, да учитель точно высох и еще длиннее стали его ноги.
– Такой же будешь, – проговорил учитель, ставя Пимку к доске, – как и Ванька.
Попал в цель учитель. Пимка сразу притих и потянулся тоскливо глазами за золотыми нитями ярких лучей, так весело, так беззаботно игравших в полированной поверхности шкафа.
Новые события скоро заставили забыть на заводе и о Ваньке и об Амплии. Владелец завода назначил комиссию для выяснения интересного вопроса: почему производства его завода почти перестали давать доход?
