Николай Громобой
Легенда Итальянских Альп
Посвящается моему далекому предку русскому офицеру С., сражавшемуся вместе с Джузеппе Гарибальди и отдавшему свою жизнь за свободу Италии и его родной сестре, служившей полевым хирургом в его полку.
Пролог
В красивом уютном кабинете, за столом сидит пожилой мужчина, с мужественным загорелым лицом. У него довольно длинные седые волосы, но не из-за моды, а для того, чтобы скрыть страшный шрам на левой части головы и отсутствие половина уха.
Открыто окно. С улицы приятно веет теплом. Слышны детские голоса. Мужчина встал и подошёл к окну, на лужайке играли дети. Девочка и мальчик двенадцати лет спорили, рисуя что-то на песке. Мужчина прислушался, мальчик говорил:
– Я тебя атакую превосходящими силами в центр и фланги у меня защищены конницей!
– А я сделаю ложное отступление и выведу твою пехоту прямо на батареи.
– А потом?
– Потом резкая контратака в центре и дальние обходные удары с обоих флангов и твоя армия беспорядочно отступает.
– Пока ты будешь делать дальние обходы моя конница атакует с обоих флангов и захватит твои батареи.
– Когда они выдут в тыл моим батареям их атакует конный резерв под командой Жан-Поля.
– Умоляю тебя только не Жан-Поль. Вспомни он за крокетным молотком целых два часа ходил и здесь он появится не раньше, чем через час после конца сражения.
Девочка засмеялась.
Мужчина усмехнулся – «вот что получается, когда дети растут в окружении военных ветеранов, где не только дедушки, но даже и бабушки имеют за спиной не один военный поход. И сейчас уйдя на покой большую часть своих бесед мы посвящаем военной тактике всех времен и народов. Хотя, пожалуй таких внуков я и хотел бы иметь…» – «Совсем как мы с сестрой» – подумал мужчина, и прежние годы словно ожили перед ним. Это всё начиналось так…
Глава 1
Поворот
Другой вариант развития европейской истории…
1850-е годы. Где-то в предгорьях Альп…
Наш отец учил нас быть смелыми и решительными, не бояться никаких трудностей в жизни, и он всегда помогал нам советом и делом. Участник по меньшей мере двух войн, немало повидавший на своем веку, отец вместо сказок рассказывал нам разные военные истории. Воспитывал он нас с сестрой тоже по-военному. Военная тактика, стрельба, фехтование – отец словно представлял, что обучает молодых офицеров в своем бывшем полку. В душе его ещё видимо живы были воспоминания о бурной молодости.
Спокойная жизнь сельского землевладельца похоже была для него немного скучной. Лишь сильная любовь к нашей матери и к нам, а также большая страсть к охоте помогали ему бороться со скукой. Наша жизнь в тихом уголке у подножия Альп протекала тихо и однообразно.
Но вскоре произошли события, что в один день, полностью изменили всю нашу дальнейшую жизнь… Это случилось в конце осени. Неожиданно и не простившись с нами и отцом, куда-то уехала наша матушка. Это произошло, когда мы были в городе на ярмарке. Приехав домой, мы обнаружили только её прощальное письмо. Это было совершенно непонятно, потому что она очень любила нас и отца. Отец в этот день постарел лет на десять. А примерно через месяц на нас накатилась новая волна несчастий. В чем она заключалась мы с сестрой не знали, а отец хранил молчание. Осенью я должен был поступить во флот, а сестра выйти замуж. Но по непонятной причине помолвка сестры оказалась расторгнута, а вызов из адмиралтейства всё не приходил…
Среди ночи я неожиданно проснулся, чувство неясной тревоги разбудило меня. Мне не хотелось больше спать, я стал смотреть в окно, на звезды – вид чистого звездного неба всегда действовал на меня умиротворяюще. Звезды постепенно таяли, наступало раннее утро. Вместе со звездами из моей души уходило умиротворение.
Внизу хлопнула дверь. С улицы, в дом вошел отец. Я встал, оделся, вошел в кухню. Кот с радостным урчанием бросился ко мне, без сожаления покинув своё уютное место на печке, он любил меня больше всех из семьи. Запах свежеиспеченных пирожков, и поистине сыновняя любовь кота подняли мое настроение. С точки зрения Ивана не было ничего вкуснее на свете, чем пирожки, испеченные его сестрой Марией. Она печет их в русской печке, которую сложил их дед, он был русским офицером, родом с Урала. Я вдруг улыбнулся, вспомнив любимую присказку деда. Дед всегда говорил, что женился на бабушке итальянке только лишь потому, что ему нравился местный теплый климат. Но в семье считали по-другому: во-первых, он искренне любил бабушку, во-вторых, несколько опасался, что, вернувшись в Россию имеет большие шансы переселиться значительно восточнее Урала…
Во время завтрака отец был необычайно оживлен, что вызвало у нас с сестрой удивление. Мы быстро переглянулись.
– Вчера я был в городе и видел Себастьяна, он сказал, что очень по вам соскучился, может Вам сходить навестить его? Заодно отнесете ему пирожков – довольно быстро бодрым тоном выпалил отец. Казалось, он говорит быстро потому, что боится не удержать надолго бодрый тон.
– Действительно надо сходить, а то как-то неудобно, мы давно его не навещали – сказала Мария взглянув на меня – Что скажешь Ваня?
– Конечно сходим, ведь он нам как родной.
Собирались мы недолго. В дорогу взяли с собой своего любимца кота. У нас зародился обычай идя в гости к Себастьяну брать с его с собой. В этот раз Мария спрятала кота на груди, а я взял корзинку с пирожками и бутылкой домашнего вина. Мы уже собрались выйти из дома, как отец остановил нас и протянув запечатанный конверт, сказал:
– Передайте это Себастьяну и еще чуть не забыл – сказал отец, хлопнув себя по лбу – Себастьян просил если можно нарвать ему дикого чеснока; так что идите полем через заднюю калитку.
Взглянув на них всякий сказал, что они брат и сестра. Лицом они были очень похожи: каштановые волосы, карие глаза, даже возрастом на вид им можно было дать около восемнадцати лет, у обоих были очень алые губы, Марии это нравилось, а Ивану совсем наоборот потому что в младших классах его дразнили за, что он накрасил губы.
Мы шли полем в город А: слева от тропы тянулся дубовый лес, справа текла небольшая речка. Пройдя некоторое расстояние полем, вдруг вспомнили про дикий чеснок, сели и стали рвать его. Мария вдруг остановилась, её лицо приняло мечтательное выражение, и она сказала:
– А помнишь, как мы в детстве бегали по этому полю, как нам было тогда хорошо…
– Да, конечно, помню. И помню, как мы играли в индейцев.
– И как каждый из нас хотел быть вождем… – улыбаясь сказала Мария.
– Только до первого класса, а потом я все время хотел стать капитаном.
– Да как кажется давно это было.
– Стой, смотри. – сказал я сестре, услышав какой-то шум.
Неожиданно птицы из леса разом вспорхнули и полетели стаей в сторону речки. Стало слышно, как сотня птиц хлопала крыльями, лес вздыхал, пробуждался, даже кот, высунув голову пристально наблюдал за этой картиной. Её невозможно было передать словами…
Вскоре мы дошли до дома Себастьяна, который находился на окраине города. Зайдя в ворота, мы услышали звон молотка, раздающийся из кузницы. Тут же раздался веселый лай Черныша и из кузницы вышел Себастьян. Это был высокий кряжистый мужчина, с русыми волосами, обрамляющими красивое мужественное лицо, нам он всегда напоминал героя старинных немецких баллад из книги что была у нас в детстве.
– Я сразу понял, кто пришел – сказал он, широко улыбаясь – только вас Черныш встречает с такой радостью. – Себастьян подошел и горячо обнял нас. – Давно вас не видел, как вы живете? – сказал он, приглашая нас в дом.
Я несколько замялся с ответом.
– В общем-то неплохо, вот только отец постоянно о чём-то грустит.
– Ладно поговорим об этом потом, а пока пойдёмте немного перекусим, я как раз собирался обедать.
Пока Мария накрывала на стол (в этом не было ничего удивительного, так как они с детства чувствовали себя в доме Себастьяна как в родном доме), Я отдал Себастьяну письмо. Себастьян прочитал письмо, и его рука стала теребить правый ус.
– Что в нем? – спросил я.
– В нем беда – ответил Себастьян – Ваш отец дети, слишком честный и наивный человек для нашего подлого века. Но главное не в этом, я думаю, что мой дом не может послужить для вас надежным убежищем. Я должен буду отвести вас в другое место. А теперь садитесь за стол и давайте сюда ваше вино и пирожки.
– Я по ним соскучился сильнее чем по вам – продолжил он с улыбкой.
После чая Себастьян подошел к комоду тяжело вздохнул, лицо его стало суровым, он достал два револьвера, и пряча их в дорожную сумку, пробормотал:
– Ладно посмотрим кто кого…
Мы вышли в сени, через них во двор. Там стояла его карета, Себастьян запряг в неё лошадей. Одна из них была белой масти, а вторая вороной. Себастьян в шутку называл их День и Ночь. День был большой мощный жеребец, а Ночь изящная крупная черная кобыла. Вместе они создавали непередаваемую картину. Себастьян взял пару шуб и открыв дверцу кинул их внутрь. Стали садиться, подбежал Черныш и запрыгнул к нам в карету, Смети последовал за ним. Себастьян вывел лошадей, закрыл ворота и сев на место кучера скомандовал лошадям:
– Пошли, но-о…
Себастьян сказал нам чтобы мы задернули шторки на окнах кареты и не выглядывали из неё.
Позднее я сильно пожалел, что отнесся к этому весьма легкомысленно, решив взглянуть на дом, где жила моя знакомая девушка и которая как мне казалось была ко мне не совсем равнодушна. Но вместо милого личика я увидел неприятную рожу, чем-то похожую в моем представлении на древнего монгольского завоевателя. Увидев, он узнал меня так как мы с отцом были очень похожи.
Этот человек отнюдь не был монгольским воином из школьного учебника, а как я в последствии узнал был одним из самых опаснейших офицеров охранки. Выехав из города и поднявшись на возвышенность, мы увидели вдалеке у города клубы пыли.
– Это погоня – сказал Себастьян, пришпорив лошадей.
Но всадники были опытными кавалеристами, они скакали на породистых крепких лошадях, поэтому стали быстро настигать нас и вскоре уже слышались крики:
– Cтой! Стой!..
Холодок пробежал по плечам Себастьяна. За свою бурную жизнь он привык к опасности и возникнув, чувство страха держалось в нем несколько секунд, после этого его организм успокаивался и начинал искать варианты ликвидации опасности. Но сейчас это чувство не уходило, он боялся не за себя и его ум пока не подсказывал выхода из сложившегося положения. Себастьян резко, несколько раз подряд хлестнул лошадей. Вместе с этими ударами лошадям передались чувства Себастьяна. Они помчались так, что больше напоминали не лошадей, а гончих, готовых вот-вот поймать лису. Мышцы их вспухли, кожа блестела так, что казалось покрыта лаком, а морды выражали дикую злобу.
Однако, несмотря на бешеную скачку, расстояние между ними и погоней быстро сокращалось. Сказывалась разница в нагрузке на лошадей, и кони у жандармов были более рослые и резвые. Скакавший впереди всех капитан, не щадя, нахлестывал свою лошадь. В его голове билась одна мысль, – «не дай им уйти, захвати их и всё состояние семьи Монте будет твоим, и ты будешь богат…» Остальные жандармы неслись за ним, подгоняемые не столько служебным долгом, сколько деньгами, обещанными им капитаном. Жандармы не стреляли. Таков был приказ капитана дети Монте почему-то нужны были ему живыми.
Понимая, что уйти не удается, Себастьян решил ценой своей жизни спасти детей Монте. Приготовив револьверы, сказал мне чтобы я взял поводья и уже собрался было спрыгнуть с кареты, но вдруг в эту же секунду откуда-то со стороны раздались два выстрела. Двое жандармов: капитан и один его подручный упали с лошадей. Остальные всадники остановились.
Эти выстрелы для них оказались полной неожиданностью. (Лишь в последствие, я узнал, что это был мой отец, проводив нас к Себастьяну, он на всякий случай следил за нами).
Тогда Себастьян, используя эту паузу, хлестнул лошадей. Погоня остановилась на месте, опасаясь новых выстрелов, но один из жандармов, словно желая компенсировать неудачную погоню, выстрелил в нашу сторону. Пуля, пробив стенку кареты попала в круп лошади. Лошадь дико заржала и помчалась в бешеном галопе.
Взбесившийся от боли День, задавал бешеный темп, заставляя свою подругу Ночь подстраиваться под свой бег. Себастьян изо всех сил старался успокоить лошадей и взять управление этой дикой скачкой в свои руки, но лишь слышал, как все чаще стучали копыта по камню. И его сердце билось в такт их ударам, все чаще и чаще.
Бока лошадей в момент выдоха, казалось, стали напоминать остов корабля, а момент вдоха казались готовы были разорваться.
К несчастью, у Ночи, одна из подков уже была изношена больше обычного и требовала замены. От сильного удара о камень подкова со звоном слетела и от невыносимой боли Ночь сделалась такой же безумной, как и День.
Начинало темнеть. Неожиданно, как это часто бывает осенью, пошел снег. Снег, который нежно падал для всего неподвижного, ласково касаясь поверхности земли, совершая некое таинство природы, со злобой бил в их лица сквозь разбитое от бешеной скачки по ухабам окно кареты. Вскоре они наконец достигли леса, в этом было их спасенье. Деревья проносились мимо них с такой быстротой, что казалось они крутятся вокруг них как на карусели и от этого у молодых людей сильно начинала кружится голова. Полное хладнокровие сохранял лишь Себастьян.
Чувствуя, что не в силах справиться с лошадьми, Себастьян достал нож и перерезал ремни, державшие в связке лошадей и карету. Был слышен удар колеса о камень, что-то хрустнуло, карету сильно накренило, и она опрокинулась на бок.
После этого был ещё один удар, только на этот раз, это Иван ударился головой. Затем последовала, вспышка в его голове, и одновременно он потерял сознание.
Глава 2
Забота сестры
День и Ночь унеслись в никуда оставив после себя лежащую на боку карету. Словно злой ураган, который сделал свое дело и резко затих. Мария первой пришла в себя. Она почти не пострадала, потому что при падении сумела инстинктивно схватиться за боковую ручку сиденья и лишь чувствовала некоторую боль в руках от рывка при падении кареты. Иван же находился на той стороне кареты, которая при крушении попала на огромный камень. Увидев это Мария почувствовала, как ее обуял ужас. Брат был неподвижен.
Мария вытащила Ивана из кареты, и осмотрела его. Голова Ивана была цела и ни каких крупных ран на теле не было видно лишь несколько царапин. Однако он не подавал признаков жизни. Она приложила ухо к груди брата. Сердце билось и это обрадовало Марию. Она стала тереть ему виски слегка похлопывать по щекам пытаясь привести Ивана в сознание. Ничего не помогало. Рядом с ней вертелись пес Черныш, кот Смети и кошка Себастьяна которые перенесли все случившееся как ни в чем не бывало и всем своим видом выражали искреннее желание помочь девушке. Когда Мария приподнялась от брата задумавшись что же ей предпринять еще для пробуждения Ивана, кот Смети бросился к своему хозяину начал оглушительно мурлыкать и изо всех своих кошачьих сил тереться о щеки и нос Ивана. Лицо раненого вдруг сморщилось, он оглушительно чихнул и открыл глаза. Мария бросилась его целовать.
– Ваня, милый… жив. Как ты? Что у тебя болит?
– Голова кружится и левое плечо болит, а так все нормально.
От более сильных травм Ивана спас крепкий брус, служивший вертикальной перегородкой кареты. Благодаря ему юноша получил только сотрясение мозга, а не разбитую голову. – Ты полежи пока не вставай. Я посмотрю, что с Себастьяном.
Себастьян был в сознании, но не вставал, а лежал на земле.
– Как ты Себастьян?
– Все хорошо, только у меня что-то с ногой я не могу встать и ребра, кажется, зацепило, а в общем ерунда… А как вы?
– У меня только синяки и царапины, а у Ивана кажется вывихнуто плечо. Мы попробуем сделать носилки и потащим тебя.
– Нет не надо, я слишком тяжелый…лучше так. Вы сейчас возьмите мою сумку, там компас и револьверы, пойдете на север, у рощи свернете направо пока не встретите одинокую ель, а там помогут вам. – Он сунул руку в карман достал письмо – покажешь это письмо, человеку, который вас встретит, его зовут Роман.
– Ты умеешь стрелять из револьвера Иван?
– Да, отец учил нас с сестрой. – ответил Иван.
– Возьми себе один револьвер и компас, один револьвер оставь мне.
Однако в сумке лежали лишь обломки компаса.
– Идите примерно так – показал рукой Себастьян.
– Нет Себастьян мы не бросим тебя одного! Мы потащим тебя. Сделаем волокушу из шубы и потащим.
– Нет Мария! Ничего не выйдет. Посмотри какой сонный взгляд у Ивана. Это сильное сотрясение мозга. Я знаю этот взгляд. Если он попытается помочь тебе он упадет метров через двести. Поверь будет намного лучше если вы сейчас уйдете одни и потом пришлете за мной помощь.
– Мы вернемся за тобой. – сказала в слезах Мария.
– Я подожду. Не беспокойтесь, ведь у меня есть револьвер и преданный Черныш.
Черныш, услышав упоминание своего имени два раза гавкнул словно подтверждая слова Себастьяна. Мария укутала Себастьяна в шубу подложив другую ему под голову поцеловала его, сказав.
– Мы будем идти как можно быстрей.
И они с Иваном двинулись в путь.
Иван был слаб, ему пришлось идти, положив на плечо сестре правую руку. (Вспоминая об этом через несколько лет мы смеялись – представляя себе, что мы идем как кот Базилио и лиса Алиса из сказки Пиноккио, но тогда нам обоим было вовсе не до смеха.)
Опять пошёл незадолго прекратившийся до этого, снег. «Cлишком рано в этом году» – подумалось Ивану. Снег сначала мягко и ласково, с легким шёпотом ложился на землю. Затем снежинки стали крупнее, ветер поднимал их, кружил в вальсе. Вскоре стало очень холодно, хлопья били в лицо и обжигали руки.
Вот они среди гор и белоснежного снега, они остались вдвоем. Они шли и постоянно говорили друг с другом, хотя Иван больше слушал, а говорила Мария. Разговором она старалась поддержать брата боясь, как бы тот не потерял сознание. Сильная метель мешала ориентироваться. Окрестности, по которым можно было хоть как-то выдерживать направление скрылись в белом тумане. К тому же они совершенно потеряли счет времени и не могли сказать сколько находятся в пути час два или четыре. Брат и сестра ужасно устали и к ним подколодной змеей подкрадывалось чувство слабости предлагавшее забыть обо всем лечь на землю и тихо уснуть. И лишь отцовское воспитание который все время ставил им в пример древних греков и римлян помогало им победить это чувство. Они уже начали терять всякую надежду как вдруг Марии показалось что она увидела маленький огонек.
– Может я уже теряю рассудок? – подумалось ей, когда она спросила Ивана видит ли он что-нибудь и получила отрицательный ответ. Но все-таки Мария шла, стараясь придерживаться направления на этот кажущейся ей огонек. Вскоре огонек стал виден ярче. Его заметил и Иван. Чувство радости охватило их обоих, а точнее даже троих. Смети до этого неподвижно сидевший под курткой Марии стал проявлять оживление видно почувствовав что-то своим кошачьим инстинктом. Наконец наши путники подошли близко к дому. Это был довольно большой дом, а не обычное охотничье зимовье. И что их больше всего поразило это был дом, построенный в русском стиле такие дома, они раньше видели на рисунках деда. Он называл их изба.
Они подошли к дому и Мария постучала в окно.
Глава 3
Помощь
Дверь открылась, вышла женщина средних лет.
– Здравствуйте нам нужен Роман – из последних сил скорее прошептала, чем сказала Мария.
– Роза скорее помоги мне – крикнула женщина в глубину дома, подхватывая падающую Марию.
Властный, уверенный в себе, голос говорил, что это скорее хозяйка дома, а вторая, наверное, её подруга. Их осторожно завели в дом. Начали раздевать. Из-под куртки Марии выскочил Смети и стремглав и не спрашивая разрешения хозяев бросился на печку. Хозяйка дома засмеялась:
– Какой шустрый!
Когда стали снимать куртку с Ивана он сильно вздрогнул и с его губ сорвался приглушенный стон. Женщина с тревогой спросила:
– Ты что? Ранен?
– У нас карета перевернулась. У меня что-то с плечом.
– Сейчас посмотрим твое плечо. Садись на кровать.
– Потом плечо у нас там в горах человек остался! Нужна помощь!
– Где примерно?
– На дороге из города. Точнее сказать не могу, но там должна быть разбитая карета…
– Хорошо. Сейчас отправимся на поиски, только немного осмотрим вас.
– Вот, вот так, потерпи немного…тише…тише… – к Ивану она обращалась нежно и ласково, осматривая его плечо. – У тебя сильный вывих плеча, придется потерпеть, сейчас будет больно.
Лиза сильно дернула руку Ивана, и резкая боль пронзила его.
– Ну вот теперь все нормально, и выздоровление вопрос времени.
Потом он услышал, как хозяйка сказала:
– Роза постели на печке для девушки.
– Хорошо – ответила младшая старшей.
Старшей было лет тридцать пять, но она ещё выглядела гибкой и красивой. Иван когда-то изучал типы лиц разной национальности, и это лицо он бы отнес скорее к славянскому типу, светловолосая, косы были собраны «в корону», как это принято у славян. У неё был небольшой нос правильной формы и большие голубые глаза.
Младшая была очень красива: на вид лет семнадцати, но по внешности не славянка, а скорее француженка, с несколько удлиненным лицом и черными длинными вьющимися волосами.
Роза стала готовить постель на печке: постелила шерстяное одеяло и подушку, принесла шубу.
– Роза раздень её. Её надо растереть барсучьим жиром – сказала, хозяйка своей младшей подруге – она вся замерзла.
Взрослая женщина снова она начала говорить, но более мягким голосом:
– Схватись руками за шею. Крепче. Вот так, хорошо. Теперь чуть согни колени – хозяйка дома посадила ее на печь. – Грейся.
– Холодно…как холодно – сказала сестра, застучав зубами.
– На выпей. – снова сказала хозяйка дома, вернувшись с кружкой ароматного крепкого черного чая, от которого пахло медом и ромом.
– У тебя переохлаждение, а теперь спи – с этими словами взрослая женщина взбила ей подушку и положила под голову, накрыв шубой.
Затем не смотря на протесты юноши, женщины раздели его и стали растирать барсучьим жиром.
– Теперь все в порядке, отдыхай. – и с эти словами накрыла юношу одеялом и дала того же чая, что и Марии. Хозяйка обратилась к подруге:
– Роза, принести инструменты, бинты и что-нибудь покрепче.
Иван ещё слышал, как запрягали собак и стукнули двери. Затем веки, стали, невыносимо тяжелыми и как он не старался, они закрывались; изображение расплывалось, казалось, мрак зовет его в свои неведомые глубины и вот он там – в глубинах сновидений.
