Николай Иванович Липницкий
Танго с Тенью
Глава 1
На улице шёл дождь. Крупные капли падали на бетонный бордюр террасы, словно миниатюрные бомбы, и разлетались брызгами в разные стороны. Ветвистые росчерки молний на секунду освещали ландшафт, унылую рощу на пригорке и раскисшую дорогу, пересекающую поле с высокой, по пояс, травой. А, потом, когда вспышка пропадала, оставляя на сетчатке глаза радужные круги, сверху ухало, словно из пушки, и, после, неспешно, вальяжно, многотонными глыбами катились солидные раскаты грома.
Я люблю грозу. Конечно, не тогда, когда ошеломлённо бежишь по полю, промокший до нитки, в хлюпающих от влаги ботинках, и заполошно ищешь, хоть, какое-то, укрытие. Нет. Не тогда. А, когда, вот так, сидя в кресле-качалке, укрытый пледом, на террасе второго этажа своего дома, с бокалом хорошего коньяка в руке. Ещё бы, сигару для полного релакса, но, курить я бросил лет восемь назад, и, начинать, как-то, не планировал. Не для этого мучился полгода, нервно реагируя на каждый шум и воя по ночам на луну. Даже, во сне снилось, как курю.
Опять, сверкнула и расползлась на половину неба молния, а, потом, раскатисто ухнув, не торопясь, прошёлся, кажется, прямо по крыше, гром, затихая напоследок. Сырость достала, даже, под пледом, и захотелось в дом, к камину, где уютно потрескивают берёзовые поленья, распространяя по комнате тёплый запах горящего дерева. Да уж. В моём возрасте долго подвергать свой организм таким экстремальным нагрузкам нельзя. Не ровён час, опять неделю со спиной проваляюсь. Хорошего, как говорится, понемногу.
Я допил последний глоток, отставил бокал на мраморный столик и, кряхтя, поднялся. В спину привычно стрельнуло. Мимоходом, пронеслось сожаление о том, что этот дом, эти уют и тепло достались мне слишком поздно, на исходе моей жизни, когда и радости – вот эти посиделки на веранде или возле камина. Ни семьи, ни детей, ни домашнего питомца. Ничего не нажил. Только домработница, которая заботится обо мне из меркантильных соображений. То есть, за зарплату.
В молодости бы мне всё это. Уж, я бы нашёл, как распорядиться капиталом, чтобы насладиться на полную катушку. Но, на молодость пришёлся период неустроенности, скитания по съёмным квартирам и работа, работа, работа. В надежде обеспечить себе достойную жизнь, я пахал, как проклятый, карабкаясь по карьерной лестнице, иногда пробираясь, буквально, по головам. Времени на личную жизнь не находилось. Всё думалось, что ещё чуть-чуть, и можно о семье подумать. А, когда это чуть-чуть наступало, впереди показывалось очередное чуть-чуть, потом следующее…
Было, правда, пару раз, когда в моей жизни появлялись женщины. Хорошие женщины, говоря по совести. Такие, с которыми можно построить семью, нарожать детей и достойно встретить старость. Были. Я и сейчас могу представить любую из них здесь, на террасе, рядом с собой, заворожено, как и я, любующуюся разгулом стихии. Но, не сложилось. Не выдержали они мою одержимость карьерой. А, кто бы выдержал?
Молодость! Вернуть бы всё назад. Вернуться бы туда, где мне двадцать пять, и все дороги мира лежат передо мной. С высоты своего опыта я бы не повторил свой путь, прекрасно зная, чем придётся расплачиваться за этот комфорт. Я наклонился, было, чтобы забрать со столика бокал, но, потом, поймав очередной прострел в пояснице, махнул рукой и повернулся в сторону стеклянной двери. Домработница завтра приберёт. И, тут, сверкнуло так, что в глазах побелело, пошло кругами и, вдруг, на фоне этого ослепительно белого сияния ясно проступил изящный женский силуэт, словно вырезанный из непроницаемо чёрной бумаги. Я увидел это так ясно, что вздрогнул и отшатнулся, чуть не оступившись.
Силуэт пропал, и я, дождавшись, когда радужные круги прекратят свои пляски, огляделся по сторонам. Никого. Да и глупо было бы предположить, что, какая-то женщина заберётся по отвесной стене на второй этаж, чтобы явиться мне на террасе в ослепительной вспышке молнии. А по-другому сюда и не попасть. Из дома? Нереально. Входные двери закрыты, периметр сигнализации включён, и, я точно знаю, что сейчас в доме один. Старею. Всякая ерунда мерещится.
В комнате было тепло и уютно. Всё так же, потрескивали берёзовые поленья в камине, тихо, на одной ноте, подвывал, укрывшийся от дождя в дымоходе, ветер, жалуясь на непогоду и сырость. Я достал из бара новый бокал и початую бутылку конька «Реми Марти», подошёл к камину и уселся в кресло, вытянув ноги на банкетку. На улице оглушительно грохнуло, а, потом, уже привычно, пророкотал гром, постепенно успокаиваясь. Я, инстинктивно оглянулся на окно и, от неожиданности, уронил бокал, который покатился по толстому ковру, оставляя на мягком ворсе неопрятное пятно от быстро впитавшегося в ворс благородного напитка. В воздухе сразу пряно запахло коньяком.
За покрытым разводами капель стеклом стояла и глядела на меня долгим немигающим взглядом женщина. Точнее, молодая, и, довольно красивая, девушка. За ту секунду, которая она была видна в окне, я успел рассмотреть её очень хорошо. Породистое лицо с аристократическими скулами, высоким чистым лбом, большими карими глазами, идеальной линией слегка припухлых губ и длинными чёрными волосами, живописно разбросанными по плечам, обтянутым тонкой лайкой малиновой курточки.
Я моргнул, и девушка пропала. Честно говоря, я, почти сразу, стал сомневаться, была ли она. Хотя, я, же, ясно видел её там, за залитым дождём стеклом! Да нет! Бред какой-то! Не мог я её видеть! Во-первых, дождь был настолько сильным, что за стеклом вообще ничего не разобрать, сплошные дождевые потёки. А, во-вторых, за этим окном нет ни козырька, ни, даже, просто карниза. Не могла же она висеть в воздухе? Точно, бред. Интересно, это у меня, что-то с мозгами? Надо бы съездить на днях в клинику и обследоваться. А, то, вот так пропустишь, оглянуться не успеешь, как в любимом кресле буду овощем сидеть и пузыри пускать. С этим нужно аккуратнее.
Я посмотрел на пятно, оставленное на ковре пролитым коньяком и, вдруг, подумал, что жизнь человека – такой же ковёр. Чем дольше лежит на полу, тем больше впитывает в себя пыль и грязь. Так и человек, чем дольше живёт, тем больше собирает в себя недуги и болячки, негатив прожитых неприятностей и разрушительную радость побед и достижений. Вот, только ковёр можно почистить пылесосом, а для человеческих болезней пылесоса, пока, не придумали. А жаль. Я бы от такого пылесоса не отказался бы.
Сидеть у камина и смотреть на пляшущие языки огня – расхотелось. И настроение упало, почему-то, и слабость накатила. По комнате, словно ледяной сквознячок пробежал, заставив меня зябко поёжиться. Вдоль позвоночника, словно, кто-то большой провёл морозной шершавой ладонью, и я почувствовал, что продрог. Странно. Сидеть рядом с жарко растопленным камином и мёрзнуть – это, ещё, умудриться надо. А я умудрился. Наверное, заболел. И дёрнуло меня на террасе ливнем любоваться! Вот и простыл. Наверное, у меня температура. Вот и чудятся женщины всякие в окне. Надо принять парацетамол, и – в постель. А утро вечера мудренее, как говорится. Если завтра не пройдёт простуда, вызову Игнатьича, доктора своего. Пусть лечит. Не бесплатно, конечно, но, зато, не страшно, что что-то не то пропишет. Ему такого денежного клиента, как я, терять не с руки. Будет стараться.
Чувствуя, как силы утекают, словно вода сквозь пальцы, я, на слабеющих ногах, прошёл в спальную и, порывшись в ящике прикроватной тумбочки, отыскал в куче лекарств коробку парацетамола. В другое время, вытащить из коробочки блистер и выдавить из него таблетку, было бы делом одной минуты. Но, сейчас, руки тряслись, в глазах плыло, и блистер никак не удавалось подцепить слабеющими пальцами. Наконец, мне это удалось. Первая таблетка выпала и закатилась под кровать. Вторая – упала на постель и затерялась в складках одеяла. Третью, последнюю, я доставал с осторожностью, словно хрупкую и невероятно ценную вещь, и сразу запихнул в рот.
На тумбочке постоянно стояла бутылочка боржоми. Не та, пластиковая, которые в превеликом количестве стоят на полках магазинов и имеют отдалённое родство с минеральной водой из Грузии, а настоящая, в стеклянной бутылке с металлической пробкой, обклеенной акцизом. Я оглянулся на неё, но, чувствуя, как силы с неимоверной скоростью покидают моё дряхлое тело, отмахнулся и проглотил таблетку на сухую. Под пуховым одеялом, наконец, удалось согреться, и я провалился в тяжёлый, выматывающий сон без сновидений.
Тонкий, почти на уровне ультразвука, писк зуммера заставил меня открыть глаза. Красная шкала синхронизатора побежала по панели, отбрасывая на стенки капсулы багровые отблески, что в общем полумраке лаборатории создавало зловещую атмосферу. Я сел, предсказуемо ударившись лбом о край, не до конца отодвинутой, крышки и зашипел от боли.
– Гали, – привычно возмутился я. – Неужели трудно капсулу открывать до упора?
– Не вредничай, Фед, – легкомысленно отмахнулась девушка. – Подумаешь, пару сантиметров не дожала.
– Да тут сантиметров двадцать! У меня, скоро, на лбу мозоль образуется! И, кстати, почему ты меня в тело старика засунула? Ничего больше не нашлось?
– Кто-то же и стариков должен тестировать!
– Кому интересно жить в теле немощного старика?
– Заметь: богатого старика!
– Одно утешение: коньяк неплохой. И, зачем нужно было за мной подглядывать в окно? Что это за спецэффекты в виде образа за залитым дождём стеклом?
– Просто, захотелось посмотреть на тебя в образе, – Гали комично тряхнула головой и мелодично, словно серебристый колокольчик, рассмеялась. – Довольно забавное зрелище. Особенно, когда ты пытался лекарство выпить.
Я посмотрел на девушку и невольно залюбовался. Красивая, высокая, со спортивной фигурой, которую выгодно подчёркивали коротенькая лайковая курточка малинового цвета, плотно обтягивающие стройные ноги лайковые же брюки и высокие ботильоны на шпильке. Помнится, во время нашей встречи, когда она, довольно эффектно, подошла к моему столику в кафе стартап-площадки, я был сражён наповал. Она сама нашла меня, когда выяснилось, что наши проекты в целом, не просто совпадают, но и дополняют друг друга. И, надо отдать должное её уму, Гали не стала вступать со мной в соперничество, доказывая, чей проект лучше, или пытаться доказать, что она успешнее, а предложила мне объединиться. И, из этого получился довольно неплохой общий бизнес. Вот, только, слюни мне подобрать пришлось, потому что, девушка выстроила между нами такие отношения, при которых амурам, просто, не было места. Друзья – да, но, никак не любовники. А жаль. Хотя, в целом она права. Любовные интрижки в бизнесе ни к чему хорошему не приводят.
– Ну, чего расселся? Вылезай уже!
– Да, сейчас, – я опёрся о края капсулы и перекинул ногу через высокий бортик.
– Кряхтишь, как старый дед, – опять рассмеялась Гали.
– Да? – удивился я. – Наверное, ещё из образа не вышел.
– А, может, это у тебя, уже, старость потихоньку наступает?
– Сплюнь! Мне всего тридцать и я старше тебя на каких-то восемь лет.
– Восемь лет! Это безумно много! Треть всей моей жизни!
– Это ничего не значит. Лет через двадцать пять мы будем считаться ровесниками.
– Так, это, когда будет!
– Кстати, что тесты показали?
– Всё хорошо. Аватар вполне жизнеспособен. Можно выставлять на продажу.
– Ага, – почесал я свою поясницу. – Жизнеспособен. У меня до сих пор в спину стреляет. И кому нужен такой аватар?
– Думаю, и на него найдётся свой покупатель. Кстати, рабочий день закончен и пора по домам.
– Точно. Думаю, искин подготовит отчёт и без нашей помощи.
– Тебя подвести, или опять на своей таратайке поедешь?
– Если только к тебе на чашку кофе с коньяком.
– Фед! Мне кажется, что эти аспекты нашего совместного бизнеса мы уже решили год назад.
– Всё! – я примирительно поднял руки вверх. – Шучу.
– И, даже, не шути.
– Но, ведь, я должен был попытаться. Вдруг, выгорело бы. И, кстати, прекрати называть мой гравицикл таратайкой. Это, между прочим, последняя модель. Набор высоты до пяти тысяч метров, скорость четыреста километров в час, безопасность по военному стандарту 97 люкс, запас хода…
– Всё, всё, всё! – Гали зажмурилась и замотала головой, от чего её волосы цвета воронова крыла взметнулись в воздух. – Твоя таратайка самая лучшая. Доволен?
– Доволен, – я обречённо махнул рукой, повернулся и пошёл на выход.
Парковка на нашем этаже располагалась сразу же за углом, поэтому далеко идти было не надо. А засиделись мы на работе, однако. Парковка, если не считать двух брутальных катеров парней из соседней фирмы, специализирующихся на турах в национальные заповедники и изящного, серебристо-зелёного флаера Гали, была пуста. Мой гравицикл скромно стоял в самом дальнем конце, почти у самого выходного шлюза. Бортовой компьютер идентифицировал меня ещё на подходе и запустил реактор. Корпус мелко завибрировал, наливаясь силой, развернулся, принимая рабочее положение, а сиденье прогнулось, принимая удобную для меня форму. Мой костюм законнектился с искусственным интеллектом гравицикла, трансформировался из делового в байкерский и надвинул на голову защитный шлем с приборной панелью, выведенной на лицевой щиток. Я привычно пробежал глазами по показаниям, приборов, удовлетворённо хмыкнул и оседлал своего верного друга. Зажужжал, открываясь, шлюз.
– И, всё-таки, таратайка! – крикнула в открытое окно Гали, пролетая мимо меня.
Вот, вредина! Любит, чтобы последнее слово за ней оставалось. Не дожидаясь, пока шлюз закроется, я вылетел следом. С высоты сто тридцать второго этажа картина открывалась, просто, завораживающе. Солнце уже давно скрылось за дальними небоскрёбами, на темнеющее небо высыпали рассыпанными бриллиантами звёзды, ярким ожерельем повис в вышине орбитальный отель – излюбленное место отдыха наших олигархов и прочих сильных мира сего, а внизу ворочался своей огромной тушей никогда не засыпающий город. Ярусы трасс для флаеров, движущиеся тротуары, яркие, словно новогодние гирлянды, длинные составы гравипоездов и мириады голографических реклам, надоедливых, словно мошкара.
Я вырулил на ближайший ярус и встроился в поток. Из двигающегося в соседнем ряду флаера высунулись парень лет двадцати в новомодных кондиционирующих наплечниках и девица того же возраста с голографической причёской на лысой, словно биллиардный шар, голове. Они уважительно посмотрели на мой гравицикл и одобрительно покачали головой, подняв большие пальцы вверх. Вот, то-то! Сразу видно – знающие люди. А то, таратайка! Что бы понимала?
Мимо проносились стоянки с зависшими на них флаерами, движущимися тротуарами, переходами с яруса на ярус и огромные рекламные экраны. Там, внизу, ворочался и жил своей жизнью город. И на каждом ярусе работали и веселились, умирали, и рождались, ссорились и влюблялись люди. Час пик почти прошёл, но движение ещё было интенсивным и напряжённым, поэтому я отдал управление бортовому компьютеру, сберегая свои нервы, и погрузился в свои мысли. За два года мы создали, практически, с ноля, преуспевающую компанию, известную, не побоюсь этого слова, на весь мир. Заказы на нашу продукцию сыпались на нас, как из рога изобилия. Мы, даже, не успевали покрыть спрос полностью. Правда, от этого мы, только, выигрывали, потому что, заполучить наш продукт, было делом престижа.
Одно время, мы подумывали увеличить наш штат, но, потом, здраво подумав, отказались от этой затеи. Заваливать рынок товаром и обесценивать его – нельзя. Пусть он так и остаётся труднодоступным и, от этого, элитным. Вообще-то, штат компании состоял, всего, из двух человек – меня и Гали. Ну, или из трёх, если считать за человека искусственный интеллект. А, больше, и не требовалось. Проще постоянно наращивать мощности искина, ведь, основную работу делает именно он. Это искин сутками напролёт ваяет аватары согласно выданным нами характеристикам личностей. А мы, уже, на последнем этапе встраиваем в них необходимую программу, которую, с лёгкой руки Гали назвали «Душа». Она и была, по сути, электронной душой аватара, давая ему жизнь и делая индивидуальным. Отдельный блок искина создавал виртуальную реальность, в которой и жили наши виртуальные персонажи. По сути – отдельную планету, которая принадлежала только нам. Ойкумену. И, по мере увеличения пользователей, увеличивалась и планета. Появлялись новые страны, острова и, даже, материки.
Не буду кривить душой. Идея с аватарами не была новой. И до нас находились компании, производящие виртуальные тела для желающих пожить чужой жизнью. Но все они выходили слишком безликими, какими-то пластиковыми, не настоящими, что ли. В этом-то и состояла наша с Гали фишка. Именно «Душа» делала нашу продукцию настолько реальной. Идея этой программы родилась у нас одновременно. Разница была в подходах. И, только, объединив наши усилия, мы смогли довести её до логического завершения. Мне вспомнилось, как мы, три года назад, два месяца трудились над первым экземпляром. Тогда это был образ певички из кабаре, поющей всего четыре песни перед публикой – ботами с ничего не выражающими глазами и неподвижными лицами. Да и ареал обитания этого, нашего первого, аватара, был небольшим. Всего лишь, около одного квадратного километра. Наработав алгоритм, мы перепоручили это дело искину и оно пошло. Только мощности искусственному интеллекту наращивай.
В шлеме пискнуло, отвлекая от мыслей, я вынырнул из воспоминаний и огляделся. Гравицикл заложил вираж и мягко опустился на парковку моего этажа. Я заглушил реактор, и костюм, отключившись от бортового компьютера, опять принял свой деловой вид. Поправил лацканы пиджака, механически, скорее, по привычке, чем по необходимости, вышел во внутренний коридор и направился к своей квартире. Ещё на подходе сканер мазнул лучом по сетчатке глаз, и дверь, с негромким вздохом, отошла слегка назад и сдвинулась вправо. Всё. Я дома. Домашний компьютер поприветствовал меня бесполым бархатным голосом и поинтересовался, когда можно будет накрывать на стол.
– Начинай, – распорядился я. – Я – в душ.
А душ у меня был самой последней модели. Моя гордость, между прочим. Десять режимов, включая диспенсерную взвесь и мягкий тёплый обдув в качестве альтернативы полотенцу. И, это, не считая, встроенного коммуникатора, имитатора океанских волн и морского бриза. Удовольствие, а не душ. Правда, стоит он, как флаер, но я могу себе это разрешить. Вообще, хорошо иметь деньги! С ними многое можно себе позволить. Три года назад я и мечтать не мог о таких хоромах, когда жил в крохотной убогой комнатке на третьем этаже и каждое утро просыпался от грохота проезжающих коммунальных роботов. Я всегда думал, что в технике обесшумка – это само собой разумеющееся. Почему, тогда, на коммунальщиков её не ставят? Или, жителей нижних этажей за людей не считают? Типа, зачем лишние затраты? Шум, даже до этажей средней ценовой категории не достаёт, а нищета обойдётся?
Сегодня на ужин были салатная смесь, синтетические макароны и отбивная из биомодифицированной говядины. Новинка, между прочим. Ещё недавно, натуральное мясо могли позволить себе только очень богатые люди. И то, не каждый день. А сейчас, после того, как вывели на основе ДНК коров быстрорастущие куски говядины, положение поправилось. Не для всех, конечно. Но мне, при моих доходах, сам Бог велел больше не прикасаться к синтетическому эрзацу. Недавно, в приступе благодарности, один из наших клиентов, владелец мясной фермы, устроил мне экскурсию по своему хозяйству. Тогда меня поразила огромная бесформенная мясная груда, к которой были подведены трубки, подающие внутрь питательную смесь. Робот-раздельщик отрезал от неё сочные большие куски, а место пореза тут же зарастало новыми слоями. И по вкусу нежное, вкусное, не чета той синтетике, что приходилось жрать раньше.
Я быстро покончил с ужином и, прихватив чашечку кофе, удалился в гостиную. Компьютер, повинуясь моей команде, включил головизор, а робот-прислуга принёс бокал с коньяком. Я сделал глоточек ароматной янтарной жидкости и запил из чашки. Коньяк был хорошим, но, не таким, как у старика. Там был настоящий «Реми Марти». Уж, мы постарались, создавая тот мир. Жаль, что сейчас такого не делают. Головизор показывал новости. Обычная лабуда типа забастовок на шахтах Урана, ввода в строй нового завода по производству метана на Венере и запуск очередной климатической установки в Сахаре. Потом пошли биржевые новости. Порадовало то, что акции нашей «Вита Нова» опять поднялись на ещё несколько пунктов. Остальное слушал в пол уха. На бирже я не играю, так что, мне это неинтересно.
Домашний компьютер деликатно разбудил меня ментальным толчком. Кровать, почувствовав, что я проснулся, бережно приняла очертания кресла, а робот-прислуга услужливо предложил мне стакан цитрусового сока. Сок был хороший, почти настоящий. Я выпил его с удовольствием и отправился в ванную комнату для утреннего туалета. Пока умывался, домашний компьютер сервировал стол. В принципе, ничего сверхъестественного я на завтрак не употребляю. Пара тостов с сыром и ветчиной и чашечка кофе. Мне хватает. Сыр и ветчина – настоящие, кофе – синтетический, но очень хороший. Почти, как настоящий. Мне нравится. Коммуникатор ожил, когда я уже заканчивал свою трапезу. В ответ на мой разрешительный кивок над ним заклубился воздух, и возникла голограмма Гали.
– Ты ещё дома? – возмущённо воскликнула девушка.
– А где мне ещё быть? Ты на время смотрела?
– Садись на свою таратайку и быстро в офис!
– С каких это пор ты стала руководителем фирмы и отдаёшь мне приказы?
– Фед! Некогда препираться! Бегом сюда!
– Что-то случилось?
– Бегом!
Ну, бегом, значит, бегом. Гали по пустякам волну гнать не будет. Уже на ходу отдав распоряжения по меню домашнему компьютеру, я влез в костюм и выскочил на парковку. Гравицикл заурчал реактором, дождался, когда я займу своё место в седле и, вырулив на свой ярус, встроился в поток. Как обычно, в час пик, движение было плотным и неторопливым. Наконец, я, потеряв терпение, взял управление на себя и, игнорируя возмущённые возгласы автопилота и рёв сирены пеленгатора нарушений движения, перескочил на верхний ярус, где было посвободнее. Вечером, точно, со счёта снимется кругленькая сумма штрафа. Но, ничего, не обеднею. Гали просто так звонить и требовать, чтобы я предстал перед её светлыми очами, не будет. Да и внутреннюю этику фирмы она, обычно, соблюдает безукоризненно.
Вот, наконец, и здание, в котором располагается наш офис. Флаер Гали одиноко стоял на парковке. Время ещё не рабочее, остальные арендаторы приедут попозже. Это Гали не спиться что-то. Сама приехала ни свет, ни заря, да, ещё, и меня выдернула. Интересно, что её так взбудоражило? Ну, вот, сейчас и узнаем. Я пробежался до двери в офис и ворвался внутрь. Гали сидела в своём кресле и просматривала голограмму журнала наблюдений за виртуальным миром. Мир у нас, уже, большой. Целая планета. Я, это, кажется, уже говорил. Правда, не с Землю размером. Даже, меньше Луны. Но, всё равно, требует нашего внимания. Постоянно за ним искин, конечно, следит. Но, время от времени, и нам приходится присматривать. А то, не ровён час, что-нибудь и случится.
– Ну? – поинтересовался я. – Что же такого стряслось, что ты меня из-за стола выдернула?
– У нас неприятности.
– Какие?
– Сегодня в Ойкумене убили двух аватаров. Застрелили в упор.
– В стрелялках?
– Да.
– Обычное дело. Возродятся в точке входа на уровень. Чего было волну гнать?
– Застрелили без всякого шанса на возрождение.
Я ошарашено посмотрел на Гали. Если бы она заявила, что Земля плоская, или солнце на самом деле просто большая лампочка, то удивление моё было бы меньшим. Кредо компании: «В Ойкумене смерти нет» жёстко соблюдалось. Пока соблюдалось. И, теперь, если верить Гали, это кредо летит в тартарары.
– Такого не может быть.
– Мне ночью позвонили разгневанные клиенты. Не представляешь, что я от них выслушала!
– Но, это исключено! По законам нашего виртуального мира навсегда убить невозможно не только чужой аватар, но и покончить жизнь самоубийством нереально! Система за этим следит, а внутренние блокировки предотвращают.
– И, тем не менее, это так.
– Как такое возможно?
– Кто-то подобрал ключи к нашей «душе» и разработал боевой вирус, полностью её уничтожающий.
– К «душе» подобраться, это гением надо быть!
– Не обязательно. Достаточно понять общие принципы работы программы, чтобы создать опасный для неё вирус. Настолько убийственный эффект, скорее всего, получился неожиданно. Но нам для скандала хватило бы и просто глюков в программе.
– И кто же он, этот негодяй? Чей аватар отличился?
– Пока ты дрых, как сурок, я просмотрела журнал. Скорее всего, несанкционированное проникновение.
– Ты хочешь сказать, что кто-то проник в Ойкумену не через наши серверы?
– Именно. И, ещё, пронёс своё оружие.
– Минуя наши серверы? Нереально.
– Посмотри сюда, – тонкий изящный пальчик ткнул в строчки, висящие в воздухе. – Видишь?
Ну, настырная! Прилететь в офис посреди ночи и внимательно изучить записи журнала, а, потом, ещё и умудриться найти мизерное несоответствие среди тысяч стандартных показателей – это дорогого стоит. Я бы, точно, не обратил внимания. Или списал всё на сбой или скачок электричества. По крайней мере, всё выглядело так, словно программа на каком-то этапе слегка запнулась, а, потом, снова пошла в стандартном русле.
– Ты думаешь, что это и есть то самое проникновение?
– Уверена.
– Почему?
– При скачке напряжения или сбое программы вот эти показатели были бы ниже стандартных. А они – выше. Явный признак чужака.
– Всё равно, я не разделяю твою уверенность. Такого у нас ещё не было. А ты – уверена.
– В прошлом году от нечего делать я, чисто из интереса, задалась вопросом: как среагирует система на вторжение постороннего пользователя. Сымитировала ситуацию, когда в Ойкумене появляется неучтённый пользователь.
– И?
– И получила примерно такой же результат.
– Но, как это возможно? Кто-то взломал один из наших серверов?
– Нет. Тогда бы программа показала вторжение на сервере. А она показывает вторжение в Ойкумену. Видишь?
– То есть, кто-то каким-то образом вошёл в наш виртуальный мир и принялся убивать аватары? Зачем?
– Не знаю. Может, кто-то решил, таким образом, нас скомпрометировать и таким образом выкинуть нас с рынка.
– Хорошо. Допустим. Надо, в таком случае, запустить сканирование Ойкумены. Не думаю, что искину сложно будет среди аватаров найти того, кто находится там без «души».
– Ты считаешь, что я не додумалась до этого сама?
– Додумалась? И, что?
– Нет там аватара без «души».
– Значит, он успел выскочить. Надо поставить сигналку, и, как только злоумышленник попытается опять войти, программа сработает, и мы поймаем нарушителя.
– Он не выходил оттуда.
– Уверена?
– Да. Программа бы показала. Был бы такой же сбой.
– Но, «душа» есть только у нас! Это наше ноу-хау!
– Получается, что не только у нас.
– Как такое возможно? Мы её никому не давали. Я, по крайней мере.
– Я – тоже. Сам знаешь, что это невозможно.
– Да. Половина программы у меня, половина у тебя. А половинки не работают отдельно друг от друга. Вычленить «душу» из аватара и скопировать её – нереально.
– Нереально, – словно эхо отозвалась Гали. – Только, факт остаётся фактом, и от этого никуда не деться. Нужно исправлять. Иначе, наша фирма рухнет, как карточный домик, и мы окажемся полными банкротами. Это, если нас, ещё не похоронят под многомиллионными исками. Тогда мы с тобой закончим свои дни в тюрьме за мошенничество в особо крупных размерах. Вряд ли наши клиенты будут довольны, если их аватары, купленные, между прочим, не за три копейки, кто-то будет уничтожать безвозвратно.
– Честно говоря, я в растерянности. Даже и не знаю, что тут можно сделать.
– Выход один. Нужно лезть в Ойкумену и искать изнутри.
– И я, даже, догадываюсь, кому туда нырять.
– Ну, не мне же! И, потом, кто-то же должен тебя страховать отсюда.
– А как я его найду там? Локализация есть?
– Нет. Локализация размыта. И пострадавшие толком ничего объяснить не могут. Ничего не помнят кроме автомата, направленного в упор. Ни лица, ни места. Только ствол.
– Аватар чей у них?
– Аватар универсальный, типа «Боец». С таким в любую стрелялку можно зайти.
Такие аватары наиболее востребованы. Как и тип «Воин», с которым можно рубиться, хоть в Средневековье, хоть в древнем Риме.
– В капсуле-то навигация должна сохраниться!
– Выгорают капсулы. Вся электроника в хлам.
– Как это возможно?
– Не знаю. Какой-то боевой вирус. Широкого действия. Мало того, что «душу» уничтожает, так, ещё и отдача мощная.
– И, как я найду его, если, даже нет локализации убийств?
– Опрашивать будешь.
– Ещё бы узнать его среди других. Это же, словно иголка в стогу сена.
– Не думаю, что «душа» нарушителя будет идентична нашей. Было бы так, мы бы уже имели конкурента на рынке. Глупо опускаться до пакостей, когда у тебя на руках есть рецепт безбедной жизни. Его «душа» не конкурентоспособна. Она хуже нашей.
– Чем?
– Не знаю. Но, уверена, что чужой аватар ты узнаешь сразу. У него должно быть что-то неправильное, что отличает его от остальных.
