Николай Иванович Липницкий
Второй шанс. Это наша планета
Весна в этом году выдалась ранней. Уже в конце февраля на земле появились проталины, а сосульки истекали каплями, истончаясь и исчезая под лучами солнца. Боевые выходы мы, конечно, совершали регулярно, но, честно говоря, снег, а, потом, весенняя грязь, доставляли нам много хлопот. Попробуй передвигаться в таких условиях, когда, даже, БТРы, иной раз, вязнут. Инопланетянам хорошо. Их аппараты по воздуху летают, им ни снег, ни распутица нипочём. Правда, нынче летать у них свободно не получается. Созданное потомками авиакрыло беспилотников доставило проблемы пришельцам, каждый раз, словно стервятники, налетая на неповоротливые платформы и крабы. Я видел. Красота! Такие фигуры высшего пилотажа ребята выделывают, аж голова кружится. Настоящие воздушные бои. В скорости и маневренности с ними, разве, радужные шары могли поспорить, но шары высоко не поднимаются. Максимум, метров на пятьдесят вверх. Ну, ещё, метров на десять плазмоидами могут достать, и всё. Наши беспилотники, с высоты ста метров, для них оказались неуязвимы.
Мы, тоже, не давали скучать пришельцам. И, похоже, сорвали им все планы по добыче полезных ископаемых на планете. Их добывающие базы взрывались регулярно, а платформы и крабы старались держаться поближе к базам и не отлетали далеко. Я, как сумасшедший, рвался во все рейды и отрывался там не по-детски. Не то, чтобы за Эгиду мстил. Нет. Понимаю, что не вернуть девушку. Просто, злость появилась на этих сволочей. Жили же люди нормально. Влюблялись, детей растили, работали, быт создавали. А тут, заявились, такие красивые. Всё порушили, людей под землю загнали. Столько человек погибло! А, сколько судеб порушено! Мою, например. У меня с Эгидой, можно сказать, полноценная семья была. А, сейчас, я, как обрубок без неё. Лучше бы опять ног лишился. Да и жизнь моя, вдруг, перестала для меня представлять, хоть какую-то, ценность. Совершенно безразлично стало: выйду я из очередного боя, или там останусь.
Жаль, только, что приходилось ещё и на базе дежурить. После осеннего нападения на резервацию потомки сделали выводы быстро. Тем более, что наша резервация оказалась не единственной, которую вскрыли пришельцы. По всей земле такие нападения были. И, почти, одновременно. Видели мы, как они это делают. Мощный такой сигарообразный аппарат в виде подводной лодки, только, надстройка у него не сверху, а снизу. И сдвинута к хвосту. При известной доле фантазии можно с плугом сравнить. Он и работает, как плуг, взрезая пласты грунта мощным лучом, вырывающимся из нижней части этой надстройки. Мы эти аппараты открывашками прозвали. И, кстати, они, к нашему удивлению, были оснащены противопульной бронёй. Дошло, видать, до инопланетян, почему мы легко их аппараты приземляем.
Вот, только, очень быстро эти открывашки стали пришельцам не нужны. Старые добрые ЗУ-22 в стационарном исполнении и управляемые дистанционно, всю обедню инопланетянам испортили. Целый шквал снарядов калибром 23 миллиметра, выпущенных очередью из двух спаренных стволов шансов открывашкам не оставлял. Как, в прочем, и всем остальным. Если, те же открывашки, после попадания, пикировали в землю и взрывались, как в хроникальных лентах про Великую Отечественную войну, то платформы и крабы просто разлетались в воздухе на кучу мелких кусочков. Вообще, эти ЗУ-22 явились грозным оружием для пришельцев. Вот, только, с собой их не потаскаешь. На выходах всё так же приходилось обходиться обычной стрелковкой.
Кстати, на наш вопрос, почему пришельцы не бронируют свои платформы и крабы, нам разъяснили, что броня, даже современная, композитная, заметно утяжеляет конструкцию. Ну, это мы и без них знали. Вот, только, существует определённая золотая середина между мощностью аппарата и его весом. И это правило не могут обойти даже пришельцы. Если оснастить их платформы и крабы бронёй, то они, вообще, станут беспомощными, как перевёрнутая черепаха. Там, ведь, энергии много на что нужно. И работу антиграва обеспечить, и оружие запитать. Оружие-то у них всё на энергетической основе. Тут, или конструкцию облегчать, выигрывая в скорости и мощности вооружения, или вооружение самое слабое и неэнергоёмкое ставить, выигрывая в бронировании. А помощнее антиграв поставить – вес увеличивается. Замкнутый круг получается.
Как не хватает ручных гранатомётов! Хотя бы старых одноразовых РПГ-18 «Муха», не говоря уже об РПГ-26 «Аглень». Но, они против инопланетной технологии не пляшут, как не пляшет ни одно ракетное вооружение. Их система безопасности моментально и со стопроцентной гарантией перехватывает любой реактивный боеприпас. Только пули и снаряды перехватить не успевают, а на, сравнительно медленно двигающийся, предмет типа обычной ручной осколочной гранаты, вообще внимания не обращают. Вот, только, гранаты применять против летающих целей – себе дороже. Велика вероятность самому под осколки попасть.
Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Надоело это дежурство! Сутки сидеть сиднем возле голограммы монитора – не для меня. Мне бы на поверхность и в бой. Когда вижу, что очередная добывающая база пылает, исходя чадным дымом, сердце поёт. Кажется, даже, что в пламени улыбающуюся Эгиду вижу. А тут, тишина и покой. Я, вон, Муру с Даней, спать отправил. Нечего втроём возле монитора толпиться. Не дежурство, а курорт. Пришельцы давно выучили, что в районе резерваций нельзя появляться. Сбиваем всех без ущерба для себя и без шансов для них.
Тренькнул сигнал, и коммуникатор продублировал оповещение мягким толчком в запястье. Нарушитель. Ну, хоть какое-то развлечение. Я глянул в метровый шар головизора и увидел показавшуюся на горизонте платформу. Моментально сработали сервоприводы, выдвигая наружу лафеты с установленными на них ЗУ-22, и автоматика тут же навелась на цель. От меня требовалось только согласие на открытие огня. Платформа, словно почувствовав опасность, сразу изменила курс и опять скрылась за горизонтом. Вот, то-то! Это им не прошлый год, когда мы, как тараканы от укрытия к укрытию жались и не знали, что дальше делать.
Да и платформ с крабами у пришельцев поменьше стало. Это заметно. Видать, запасы заканчиваются, а новых, в местных условиях, наклепать – производственных мощностей нет. Жизнь-то на Земле не сахар, сегодня, для пришельцев. Может, наконец, плюнут и улетят? Тогда, можно будет выбраться на поверхность. Ох, и заживём! Если, конечно, доживу. Правда, радужные шары не кончаются никак. Видимо, в производстве проще они.
Наконец-то боевой выход. Что-то, в последнее время редко выходим. Чаще потомки по поверхности шастают. После прошлогоднего прорыва пришельцев в резервацию, желающих много появилось воинскому делу учиться. Большинство наших в инструктора забрали. Они же и стали командирами рот, отделений и взводов у потомков. Там, из подготовленных, уже, батальон создан. А сколько, ещё, подготовку проходят? Только из нашего отделения в инструктора ушли все, кроме меня, Верёвы, Грешника и Старого. Мы не захотели. Грешник, теперь, наш командир. Оставшихся собрали в три боевые группы, и стали мы, что-то, вроде, спецназа. Наши группы, с чьей-то лёгкой руки, даже, стали называть по имени командиров. Вот и появились Грешники, Гонты и Берёзки.
Вот и сейчас у нас самое важное и не менее опасное задание. Наша цель: генераторы защитных полей, составляющие основу системы обороны инопланетного объекта. Стоит, только, нам их уничтожить, потомки попробуют нанести ракетный удар по самому объекту. Ракет у них за два века много накопилось. И старых, и поновее. Тратить-то, некуда было. Так и лежали себе в подземных хранилищах. Вот, оторвутся на пришельцах! Всё ими перепашут. Это, конечно, если у нас выгорит. Спланировано красиво. Тем более, что цель, уж, больно вкусная. Система нескольких баз, объединена надземными переходами и трубами трёхметрового сечения. Три базы стоят треугольником, а, в центре, циклопическое строение кубической формы с огромным раструбом сверху, направленным в небо.
Таких объектов по всей земле, едва ли, больше сотни наберётся. И охраняются они соответственно. Кураторы считают, что это транспортная система, соединяющая наземную группировку с орбитальной. Что-то вроде портала для телепортации. Спланирована операция, конечно, красиво. А, как в жизни пойдёт – никто не знает. Ни разу, ещё, мы генераторы защитных полей не отключали и не знаем, что произойдёт, если получится их уничтожить. Может, что-нибудь аварийное сработает. Но, попытаться стоит. Как говорил мой командир роты там, в Афгане, отрицательный результат – тоже результат.
Цель, конечно, заманчивая. Такой щелчок по носу пришельцам будет, что им, точно, икнётся. Только, зубастая сильно. Просто так, с кондачка, туда не сунуться. А, вот, если ракетный удар нанести, то и попробовать можно. Даже, если посбивают ракеты, это не страшно. Это не людей при штурме терять. Железки ещё можно наклепать. Если не получится с ракетами, операцию отменят. Только, нам от этого не легче. Всё равно нашим трём группам пластаться тут, независимо от дальнейшего результата. А о том, что у нас может не получиться, кажется, никто и не думает. Тула, уж, точно уверен, что мы справимся. Нам бы его уверенность.
Хотя, мне по барабану. Мне, главное, опять с этими гадами схватиться и побольше их на ноль помножить. Люблю я это дело с недавних пор. Ещё бы до самих пришельцев добраться. Есть мечта у меня: хочу взять в плен, хоть одного, пришельца, и спросить с него за всё, что они тут натворили. Не с роботов их, с которыми мы тут не на жизнь, а на смерть сражаемся, а, именно, с самого пришельца. Да так спросить, чтобы он своего инопланетянского бога о быстрой смерти молил. Я бы ему, даже, голографию Эгиды показал, чтобы знал, сволочь, за что муки такие терпит.
БРДМ мягко покачнулся на ухабе, и я рефлекторно ухватился за ствол автоматической пушки, торчащей из башенки. Всё-таки, ехать лучше, чем пешком идти. И, пусть у меня кости ног из титана и мышцы синтетические, но передвигаться я, всё-таки, больше на транспорте предпочитаю. Тем более, что на нём мы, почти, до цели доедем с вероятностью в девяносто процентов. Как-никак, пришельцы не чувствуют себя так вольготно в небе и жмутся ближе к своим базам, не распыляя свои силы на свободную охоту за одиночными целями. Зауважали, значит. И нам стало проще по земле передвигаться. Почти внаглую едем. Кто бы нам об этом полгода назад рассказал, ни за что бы, не поверил.
БРДМ остановилась у развилки между двух холмов, поросших чахлыми деревцами. Всё, приехали. Дальше, пешком. Мы спрыгнули с брони и принялись подниматься на холм, пригибаясь, чтобы не быть обнаруженными раньше времени. Раскисшая от растаявшего снега земля чавкала под ногами, налипая на ботинки. Идти стало тяжело даже мне с моими бионическими протезами. Что, уж, говорить про остальных парней? Казалось, что к каждой ноге по гире привязали. Даже позавидовал Мобиле, который, сейчас, отбежал в густые кусты и, переключив БРДМ на дистанционное управление, с помощью пульта выводил её в обход холма на огневую позицию.
– Грешник! – вышел на связь Гонта, командир второй группы, цель которой второй генератор, находящийся справа вдали. – Мы на старте. Вы скоро?
– Пара минут, – ответил наш командир. – Тут слишком грунт развезло. Грязи, как в поле после вспашки.
– Не у тебя одного, – хохотнул Гонта. – Просто, кто-то физически более тренирован.
– Или, у кого-то холм пониже. Что там у Берёзы?
– Подошли, – отозвался командир третей группы. – Вижу цель. Занимаем позиции.
Всё правильно. Штурм всех трёх генераторов должен начаться одновременно. Пока болтали, мы тоже добрались до гребня и, сейчас, лежали в жирной глине, в последний раз проверяя оружие и экипировку. Я оглянулся на товарищей и хмыкнул. Даже, захоти мы замаскироваться, лучше, чем это сделала грязь, не получилось бы. Все мы, сейчас, напоминали холмики, изредка шевелящейся, раскисшей земли, и никак не походили на воинское подразделение. Только, лицевые щитки тактических шлемов были неподвластны грязи. Водоотталкивающее покрытие делало их постоянно прозрачными и чистыми. Даже, злость взяла. Нельзя было на ботинки такое покрытие нанести? Ходили бы по этой распутице, аки Христос по воде.
– На позиции, – наконец, прозвучал доклад Берёзы.
– Тоже, – ответил Грешник.
Я внутренне подобрался, ощущая, как в груди растёт возбуждение. Даже, кончики пальцев подрагивать начали. Это адреналин. Вот, чего мне не хватало! Именно, адреналина! Интересно, с какого времени я стал адреналиновым наркоманом? Наверное, с того времени, как потерял Эгиду, и мне стало абсолютно всё равно, сколько крабов, платформ и радужных шаров против меня. Да я, тогда, готов был их голыми руками рвать! Смерти искал. Это, потом, успокоился и решил отложить свои похороны до тех времён, когда последний пришелец сдохнет от моей руки. И, тогда, уже, стал воевать вдумчиво и внимательно. Я ещё раз оглядел место предстоящего боя. Там, внизу, раскинулось поле антенных мачт, от которых, к, разбросанным между ними, отдельным строениям тянулись провода, сходящиеся на вытянутых вверх куполах.
– Вперёд! – раздалось в гарнитуре, и я, словно пружина, распрямился и рванул вниз по склону.
Всё! Теперь я не человек. Я – машина, предназначенная только для одного: убивать. И, плевать, что на ботинках по пуду грязи. Плевать, что над нами, уже, пронеслись, перекрещиваясь, первые лучи. Первый краб вспыхнул и рухнул на землю. Это Верёва, присев на колено, садит короткими очередями. Радужный шар взорвался, уже, от моего выстрела. А налетело-то! Одних платформ штук восемь! Ну, ими Мобила займётся. Зря, что ли, БРДМ на позицию выгнал? Очередь тридцатимиллиметровых снарядов автоматической пушки не оставляет тварям никаких шансов.
А, хорошо, наверное, сидеть в укрытии, и с пульта, как в компьютерной игре, цели уничтожать. Только, недолго ему резвиться. Сейчас, пришельцы сориентируются, вычленят БРДМ, как приоритетную цель, и превратится наша машинка в лужу расплавленного металла. Это называется запланированные потери. У Мобилы на этот случай за спиной в магнитных захватах крупнокалиберная снайперская винтовка «Баррет». Как только лишимся поддержки брони, он сразу наверх, и издалека одиночными начнёт цели отстреливать. Пуля 12,7 миллиметра, конечно, не очередь из тридцатимиллиметровых снарядов, но, тоже, крабы и платформы на раз с неба снимает.
Всё отработано и рассчитано до мелочей. Жаль, только, назад пешочком, на своих двоих добираться придётся. Но, Грешник обещал аварийный шлюз километрах в полтора. Надеюсь, не врёт. Я одной очередью сбил, аж, два шара, увернулся от плазмоида, перепрыгнул через промоину с мутной водой и, поскользнувшись, поехал ногами вперёд, собирая кучу грязи своей пятой точкой. Ещё два плазмоида пролетели надо мной и были сбиты Аликом. Между ног ударил луч, заставив меня вздрогнуть. Похоже, рассиживаться нельзя. Можно и без самого дорогого остаться. Рывком я перекатился, вскочил на ноги, всадил очередь в сдающего назад краба и, опять споткнувшись, полетел носом в землю.
Периметр генератора проложен тонкой, словно фольга, металлической шиной. Высоковольтный контур, это к бабке не ходи. Наступишь – и в пепел. Спасёт ли керамика композитной брони – не знаю. И проверять не хочу. Мы, лучше, гранатой. Берём в последнее время по Ф-1. При штурме объектов самое то, если куда-то лезть не хочешь. А таких мест на базах пришельцев полно. То пламя из ниоткуда, то растворяет всё, что попадётся. Лучше запустить эфку, да посмотреть, что будет. Правда, сразу в укрытие нырять надо. Разлёт осколков большой. РГД- 5, конечно, безопаснее, но, в плане мощности проигрывает. Потомки нам предлагали из нашего времени более совершенные РГО и РГН, но мы отказались. Ну их, все эти новшества! Лучше привычным оружием воевать.
Сзади грохнуло. Я оглянулся буквально на секунду, но успел заметить, как из нашей БРДМ в небо взметнулся столб пламени. Всё, конец нашей машине. Жаль, конечно. Вон, сколько платформ уронила. Да и крабам неуютно было. Тоже, под раздачу попадали. Но, ничего. Сейчас Мобила на холм залезет, снова противнику нехорошо будет. Он, ведь, не только оператор беспилотных систем хороший, а, ещё, и снайпер отличный. Без прикрытия не останемся.
Я достал из кармашка разгрузки гранату, обозначил своим, что собираюсь бросать, и, мягко подкатив её к самому контуру, нырнул в промоину. Только вода хлюпнула под моей тушкой, разлетаясь грязными брызгами. А, потом, взрыв и свист осколков. Можно подняться. Ага! Фольга в клочья! Я бросился через периметр, инстинктивно задержав дыхание и зажмурившись, перепрыгнул через разорванный контур и бросился к ближайшему строению. Вблизи, все они, больше всего напоминали деревенский туалет, построенный, правда, из чего-то гладкого, монолитного, похожего на пластик. Зато крыши у них походили на купол католических храмов, только без креста, но с пучками сходящихся к острой вершине проводов.
Дверей у строения не было, зато, под самой крышей тянулся ряд прямоугольных технологических отверстий. Вот, туда я и засунул заряд пластида, специально приготовленный для этого случая. Всё. Задачу свою я выполнил. Осталось, только, прикрыть остальных ребят и, когда все заряды будут рассованы, постараться без потерь отойти на безопасное расстояние. Потом, кто-то из нас, неважно, кто, нажмёт кнопку на своём коммуникаторе, и все эти строения одновременно взорвутся.
В воздухе рвануло, и очередная платформа рухнула прямо на антенное поле. Ещё одна, пытаясь выровняться, врезалась в склон холма. Краб, подбирающийся ко мне, неожиданно дёрнулся и, заискрив, кувыркнулся в воздухе. Резвится Мобила. А мы поможем ему. Я, прижавшись к стенке строения, всадил очередь в проплывающую неподалёку платформу и, сразу, перенёс огонь на вереницу радужных шаров, рыскающих по полю.
Отступили без потерь. Прошли те времена, когда из боевого выхода мы, как минимум, приносили одного трёхсотого. Да и двухсотые не редкость бывали. Сейчас, выходы для нас стали рутиной, а трёхсотые – ЧП. У потомков, правда, так не получается. Теряют людей ранеными и убитыми. Оно и понятно. Никто из них, до этого времени и не воевал никогда. Они, даже, из своих лучевиков не стреляли, что уж говорить про огнестрел, который грохочет и в руках дёргается. А, тут, ещё, на поверхность нужно вылезать, где не были ни разу. Они все родились и выросли под землёй, а тут – простор, куда ни глянь.
Чёрт рассказывал, как они, только выбравшись наружу, хватались за землю и боялись наверх смотреть. И это, после того, как на полигоне работали, где, вроде, местность моделировалась вполне себе реально. В бою, вообще, говорит, суетятся, теряются. Сплошная головная боль. Но, ничего, привыкнут. Основной алгоритм мы отработали. Втянутся, тогда пришельцам, вообще, жарко станет. Как с нами. За нашими спинами, обычно, только пепелища остаются. Или, как сейчас, поле, усеянное обломками крабов и платформ, и кусками радужных шаров.
Уже на вершине холма Старый, дождавшись кивка Грешника, нажал виртуальную кнопку на своём коммуникаторе, и из всех строений на антенном поле в небо, срывая конические купола, взметнулись столбы пламени. Мачты, складываясь пополам и обрывая провода, рухнули на землю, а в воздухе раздался низкий гул, который, впрочем, быстро прекратился. Кажется, всё. Я посмотрел на отображаемый коммуникатором голографический циферблат. Восемнадцать минут с начала штурма. А планировали двадцать. Норматив на две минуты перекрыли. Неплохо.
Оставляя за спиной хаос и разрушение, мы спустились с холма и, с чувством выполненного долга, пошли на базу. Ага, пошли. Поползли! По этой грязи по-другому не получается. Как хорошо было сюда ехать! Сидишь, себе, на броне, и, только, на небо поглядываешь, чтобы случайного краба не проворонить. Хлюпая по раскисшей земле, мы добрались до небольшого лесочка и присели под сенью деревьев. Ноги гудели. Даже, мои синтетические мышцы, казалось, начало сводить от усталости.
– Привал, – скомандовал Грешник. – Кстати, отсюда прекрасный вид. Полюбуемся, как работают потомки.
– Начинают уже? – поинтересовался я.
– Да. Сейчас пристрелочная пойдёт.
Словно в подтверждение его слов, в небе показалась ракета, с грохотом промчалась над нами, оставляя дымный шлейф, и скрылась вдали. Почти сразу над горизонтом поднялся столб дыма, а, спустя секунду, донесся звук взрыва.
– Неужели получилось? – с надеждой спросил Мобила.
– Не знаю, – ответил Грешник. – Попали они, или нет, но боевая часть, в кои веки, сработала.
Последние слова заглушил грохот летящих ракет. Казалось, им в небе было тесно, настолько ошеломляющим получился залп. Следом пошла вторая партия, а, за ней, третья.
– Дорвались потомки, – усмехнулся Мура. – Там, после них, хоть что-то останется?
– Думаю, всё в щебень, – предположил Даня. – Имеют право. Их города не лучше выглядят.
– Только, всё это ненадолго, – мрачно заключил Старый.
– Почему? – не понял я.
– У них система защиты не имела дублирующего варианта. Почему?
– Почему?
– Потому, что они представить не могли, что мы додумаемся до причины работы их защитных куполов. И, тем более, не могли предположить, что мы рискнём генераторы защитных полей уничтожить. Вообще, по-моему, пришельцы о нас не самого высокого мнения.
– Даже, до сих пор?
– Да. Воспринимают нас, только, как примитивные орды варваров. Ну, налетели, покрушили, взорвали что-нибудь. А, что к чему в их стройной системе коммуникаций – для нас, типа, как для питекантропа печатная плата компьютера. Поэтому и не могли, даже, допустить, что мы разберёмся, какой объект генерирует защитные поля их объектов. А мы разобрались.
– Не мы, – поправил его Старый. – Кураторы. А мы и есть те самые варвары, что налетят и всё разрушат.
– Может быть. Но, всё равно, консерватизм мышления пришельцев заставляет их бить по хвостам. Вот, сейчас, получили они ракетами по мордасам, осознали, и, в следующий раз, так просто не получится. Тем более, что мобильные генераторы у них есть.
– С чего ты это взял? – удивился Алик.
– Защитные поля были у них, как только они высадились на землю. Вспомни, как потомки рассказывали. Их дисковидные аппараты сразу были неуязвимы для ракет землян. Даже, ядерные боеголовки поглощались защитным полем. А, тогда, таких антенных полей ещё не существовало. Их пришельцы позже понастроили.
– Мне, вообще, кажется, что всё это время мы воюем с искусственным интеллектом, – задумчиво проговорил Старый. – Сами посудите: и защита, и нападение, всегда у них подчиняется определённым алгоритмам. И, стоит сломать этот самый алгоритм, сразу всё у пришельцев идёт через пень-колоду. Ну, не может разумное существо так поступать. Тем более, настолько высокоразвитое.
– Так, где же, тогда, сами пришельцы? – Верёва расстроился так, словно узнал, что никогда, больше, не увидит ближайшего родственника.
– Может, и нигде. Сидят, себе, на своей планете и получают посылочки с полезными ископаемыми от своих автоматических станций дальнего базирования.
– Это, тебе потомки сказали? – усмехнулся я.
– Нет. Сам додумался.
Сегодня в резервации праздник. Первый день весны. Хотя, не понимаю, чему тут радоваться? Здесь, под землёй, что весна, что зима, что лето, всё едино. Климат ровный, всегда тепло. Но, праздник, есть праздник. И мы собрались. А, что? Имеем право. Во-первых, мы такие же граждане резервации. А, во-вторых, заслужили своей ратной службой. Да и отдохнуть надо после трудов праведных. Тем более, что праздники тут редкость. Положа руку на сердце, в город я, после гибели Эгиды, не выходил. Не мог. Только, последний месяц отпустило. Не то, что я не вспоминаю о ней. Помню. Просто, горечь утраты притупилась и ушла куда-то глубоко, напоминая о себе ноющей болью.
– Ты, как? – поинтересовался у меня Верёва. – Опять, сиднем на базе сидеть будешь, или, составишь нам компанию?
– Составлю, – решился я.
– Да ты что?! И, как это ты сподобился? Монах Стаф решил явить миру свой лик!
– Будешь стебаться, в лоб получишь.
– А в ответ? У меня рука бионическая. Стены можно ломать.
– А я с ноги заряжу. У меня там, тоже, кости титановые и мышцы синтетические. Мало не покажется.
– Нет, правда, решил с нами пойти?
– Говорю же, что иду.
– Вот и славно. Бери коньяк и выходи. Встречаемся на стоянке.
Верёва умчался, а я, проведя краткую ревизию своего внешнего вида и, убедившись, что всё нормально, прихватил из бара плоскую бутылку коньяка и пошёл к выходу из базы. Спиртное с собой – это обязательно. Пробовал я местную химию. Помнится, Эгида, как-то, уговорила меня попробовать её любимую «Ряску». Гадость редкостная. И, как им это может нравиться? Хотя, дело привычки, наверное. Ещё лет пять поживу и, если не погибну, тоже втянусь и с потомками вместе буду их пойло за воротник закладывать. Я усмехнулся, представив эту картину, и отметился на выходном терминале. На стоянке уже собралась вся наша группа.
– А я не верил! – удивился Грешник. – Думал, разводит меня Верёва.
– Что бы я разводил? – мой друг усмехнулся и, похлопав по карману, вопросительно посмотрел на меня.
– Взял, – коротко ответил я и показал горлышко бутылки.
– Ну, раз группа в сборе и экипирована соответствующим БК, грузимся, – скомандовал командир, и все, весело перешучиваясь, полезли в гравитранспортёр.
Центральный проспект, как и в прошлом году, был заполнен людьми. Всё так же, кучковались вокруг танцующих, сидели в кафешках, или, просто прогуливались в сквериках. Мы ввинтились в толпу в предвкушении праздника. А, всё-таки, отличие есть. Если, в прошлом году, на нас никто внимания не обращал, то, сейчас, на нас посматривали, кто украдкой, кто откровенно, в упор, а за нашими спинами, то и дело, слышались шепотки. Похоже, отношение общества к нам изменилось. Зауважали нас. А, как иначе, если многие мужчины резервации сами, сейчас, воюют с пришельцами и не понаслышке знают, что такое столкнуться с теми же крабами? И в деле нас видели. То есть, вся резервация в курсе, чего мы стоим, и что мы делаем для их общества.
Мы прошли к кафе и уселись за крайний столик. Я поймал себя на том, что подсознательно среди проходящих девушек выискиваю глазами Эгиду. Даже, больно на душе. Настроение, неожиданно, испортилось, и я пожалел, что согласился на этот выход в резервацию. А парням было весело. Потягивая коньяк прямо из горлышка в ожидании заказа, Даня перемигивался с сидящей за соседним столиком красоткой. Алик, вообще, выскочил из-за столика и, уже, во всю любезничал с миловидной девушкой, проходившей мимо. Девушка, судя по всему, была не против, потому что остановилась и защебетала что-то в ответ. К ней подошла её подруга, и Мура поспешил на помощь товарищу. Похоже, компания наша становится всё меньше и меньше. Вот, Грешник, поговорив с кем-то по коммуникатору, тоже откланялся и удалился. Внезапно, я понял, что Верёва и остальные ребята сидят рядом, только, из чувства долга, пытаясь по дружески поддержать меня. А так, тоже бы, уже, приступили к активному отдыху. Поэтому, доев свою порцию лимонного мороженого, я отодвинул креманку и поднялся.
– Ты куда? – окликнул меня Верёва.
– Пойду пройдусь.
– Я с тобой.
– Не надо. Я сам.
– Что, не празднуется?
– Хочу побыть один.
– В этой толпе?
– Верёва, это от количества людей не зависит. Можно быть безумно одиноким в толпе, и прекрасно себя чувствовать, оставаясь совершенно один.
– Да ты философ! Не замечал за тобой.
– Ты много чего за мной ещё не замечал. Ладно, пойду я.
– На базу?
– Нет. Прогуляюсь немного, а там – посмотрим.
Я сидел на лавочке в сквере и смотрел на веселящихся людей. Как я Верёве сказал? «Можно быть безумно одиноким в толпе». Красиво ввернул! Сам от себя не ожидал такого. И, в принципе, это правда. Сейчас я, именно, безумно одинок. Вокруг сновали люди, а я чувствовал себя, как на необитаемом острове. На дорожку неподалёку приземлился ярко жёлтый глайдер с надписью «Полиция» по борту. Фигура в тёмно-синем форменном комбинезоне спрыгнула с него и направилась ко мне, на ходу отстёгивая магнитную застёжку шлема. На секунду, мне показалось, что, сейчас, из-под шлема вырвется на свободу копна рыжих волос, и это окажется Эгида, живая и невредимая. Даже, сморгнул от неожиданности. Дежавю, прямо.
Это был мужчина полицейский, совершенно мне незнакомый. Интересно, что привлекло во мне местную полицию? Сижу тихо, спокойно, порядок не нарушаю. «Вы нарушаете общественный порядок по пункту семь дробь одиннадцать, часть восемь Уложения о взаимодействии граждан в условиях резервации», – вспомнились мне слова Эгиды. Только, сейчас праздник и употребление «веселящих», как она, тогда сказала, напитков разрешено. Я вопросительно посмотрел на полицейского, ожидая, что он мне предъявит.
– Инспектор полиции Сумалис. Сергей.
– Очень приятно. Что я нарушил?
– Ничего.
– Что, тогда, от меня понадобилось нашей доблестной полиции?
– Вы Стаф?
– Да. Это я.
– В таком случае, я предлагаю вам проехать со мной.
– Куда? Меня арестовали?
– Что вы? – полицейский, даже, руками замахал, стараясь показать всю абсурдность моего предположения. – Просто, вас ожидают.
– Кто?
– Это вы увидите на месте. Поверьте, вам нечего опасаться.
– Хорошо, – я поднялся со скамейки. – Поехали.
Даже, интересно стало. От того, что я прокачусь с этим инспектором, ничего не потеряю. Зато, хоть, развеюсь. Дождавшись, когда я усядусь на заднее сиденье, полицейский поднял глайдер к своду и помчал по тоннелю. Летели, впрочем, недолго. Уже после второго поворота вырвались в очередной квартал и приземлились на газоне возле небольшого кафе. Инспектор Сумалис показал мне на довольно большую компанию, сидящую за длинным столом. Часть присутствующих была в форменных комбинезонах, но, большинство – в гражданских.
– Идите. Вас там ждут.
– А ты?
– А у меня служба, – он улыбнулся и, подняв вверх глайдер, улетел.
Я пожал плечами и побрёл к столу. Интересно, что им от меня понадобилось? Или, выпить не с кем? Так, вон их сколько. Уж, пьющих, по любому, больше одного найдётся. Есть с кем на троих сообразить. Из-за стола поднялся смутно знакомый мне офицер.
– Стаф! – окликнул меня он. – Проходите, садитесь.
– Чем обязан? – я не спешил принимать приглашение. – Как-то не приучен сидеть в незнакомой компании.
– Вы, что, не узнали меня?
– Что-то знакомое.
– Мы с вами встречались у вашего командира. Правда, повод был печальный.
Точно! Вспомнил. Это он принёс мне известие о гибели Эгиды. Действительно, печальный повод. Куда, уж, печальнее.
