Николай Кун
Легенды и мифы Древней Греции
Телемах приходит к Эвмею. Одиссей и Телемах
Изложено по поэме Гомера «Одиссея».
Рано проснулись Одиссей и Эвмей. Приготовили они себе завтрак и стали подкреплять свои силы пищей. Вдруг собаки Эвмея бросились с веселым лаем навстречу приближающемуся Телемаху и стали к нему ласкаться. Одиссей услыхал шаги, тотчас показался у входа в жилище Эвмея и сам Телемах. Вскочил ему навстречу свинопас Эвмей. Обнял он вошедшего Телемаха и, проливая слезы радости, стал целовать его. Так рад был Эвмей возвращению Телемаха, как рад бывает отец возвращению единственного сына после долгой разлуки. Встал Одиссей, он хотел уступить свое место вошедшему сыну. Ласково обратился к нему Телемах и сказал:
– Сядь, странник! Не беспокойся, мне приготовит место, где сесть, Эвмей.
Эвмей поспешно приготовил Телемаху сидение и подал ему пищи и вина. Во время трапезы Телемах спросил Эвмея, откуда этот странник, кто привез его в Итаку. Рассказал ему Эвмей ту вымышленную историю, которую он сам слышал от Одиссея, и просил принять странника в своем доме. Но Телемах не мог обещать сделать это. Как мог он, еще такой юный, справиться с буйной толпой женихов? Он мог лишь обещать прислать страннику новую одежду и меч в подарок и помочь ему вернуться на родину. Пожалел Одиссей Телемаха и стал, словно ничего не зная, расспрашивать его о буйстве женихов и спрашивать, не враждебно ли относится к нему народ Итаки и его родственники.
– Лучше уж быть убитым в своем доме, попытавшись силой изгнать буйных женихов, чем сносить оскорбления и видеть разграбление своего имущества, – такими словами кончил свои расспросы Одиссей.
Но что мог ответить на это Телемах, он мог лишь сказать, как трудно ему, единственному сыну, бороться с буйной толпой женихов, замышляющих к тому же убить его. Телемах опасался даже сообщить Пенелопе о своем возвращении. Он послал Эвмея в город и велел ему тайно передать матери, что он вернулся, чтобы не узнали этого женихи. Известить же старца Лаэрта, который тоже страшно беспокоился о судьбе своего внука, должна была Пенелопа, послав к нему одну из верных рабынь.
Поспешно ушел Эвмей исполнять поручение Телемаха. Лишь только вышел он, как явилась пред Одиссеем незримая для Телемаха богиня Афина-Паллада; вызвала она Одиссея из хижины и там, у ограды двора, вернула ему прежний образ, коснувшись его жезлом, и повелела открыться Телемаху.
Когда Одиссей вернулся в хижину, с удивлением посмотрел на него Телемах; он думал, что ему явился один из бессмертных богов, так был красив и величествен Одиссей.
– О, странник! – воскликнул Телемах, – в ином виде являешься ты мне теперь! Ты – один из бессмертных богов! Смилуйся над нами! Великие жертвы принесем мы тебе.
– Нет, не бог я! – ответил Одиссей, – я твой отец Одиссей, ради которого терпел ты обиды от буйных женихов.
С любовью обнял Одиссей своего сына и со слезами поцеловал его. Но Телемах не мог сразу поверить, что действительно вернулся, наконец, на родину его отец. Ведь только что видел он его в образе старого, несчастного странника. Как мог он измениться так, разве может смертный творить такие чудеса? Сомнение овладело Телемахом. Одиссей же рассеял это сомнение, сказав, что богиня Афина превратила его в странника, она же вернула ему и его настоящий образ. Поверил тогда Телемах, что пред ним стоит его отец. Обнял он отца. Слезы радости полились у них из глаз. Наконец, когда прошла первая радость свидания, Телемах спросил отца, как вернулся он на родину, кто привез его на Итаку на быстроходном корабле. Рассказал Одиссей сыну, как привезли его феакийцы, как скрыл он дары феакийцев в глубокой пещере и как богиня Афина встретилась ему и послала его к Эвмею. Одиссей стал расспрашивать Телемаха о женихах. Он пылал негодованием и хотел отомстить им за все обиды. Возможно ли это? Ведь женихов много. Со всех сторон собрались они. Их сто шестнадцать человек. Разве могут двое – Одиссей и Телемах – вступить с такой толпой в открытый бой? Но у Одиссея есть могучие помощники, с которыми не могут бороться смертные, как бы много их ни было, эти помощники – громовержец Зевс и дочь его Афина-Паллада.
Надеясь на их помощь, решил так действовать Одиссей: Телемах должен был идти в город к женихам, а за ним придет и он сам, под видом нищего-странника, с Эвмеем, как бы для того, чтобы собирать подаяние. Как ни станут оскорблять его женихи, все будет терпеть Одиссей. Затем по данному знаку Телемах должен вынести оружие, оставив лишь оружие для себя и для отца. Главное же необходимо хранить в глубокой тайне возвращение Одиссея, чтобы никто не знал об этом, даже Пенелопа, так как не все рабы и рабыни сохранили верность Одиссею. Долго совещались Одиссей с Телемахом.
В это время прибыл в город и корабль Телемаха. Спутники его тотчас послали вестника к Пенелопе известить о возвращении сына. С этим вестником у самого дворца Одиссея встретился Эвмей. Вместе вошли они к Пенелопе. Громко объявил вестник Пенелопе о возвращении сына. Эвмей же, наклонившись к ней, тихо передал все, что поручил ему Телемах. Обрадовалась Пенелопа, что снова с нею сын.
Быстро донеслась весть о возвращении Телемаха и до женихов. Испугались они. Собрались все женихи на площади и стали совещаться, что им делать. Интиной стал советовать убить Телемаха, так как он их единственная помеха. Но Амфином не согласился на это. Он боялся прогневить Зевса и советовал прежде вопросить богов. Если дадут боги благоприятное знамение, то он готов был сам убить Телемаха, если же нет, то и другим не советовал Амфином подымать руки на Телемаха. Согласились с Амфиномом женихи и пошли во дворец Одиссея.
Глашатай Медонт сообщил Пенелопе, что замышляют женихи. Вышла она к ним и горько упрекала их за коварство. Особенно же упрекала Пенелопа Антиноя, отца которого некогда спас Одиссей от гнева народа. Эвримах стал успокаивать Пенелопу. Он говорил, что женихи никогда не подымут руки на Телемаха. Но хоть и говорил это Эвримах, сам же он только о том и думал, как бы, погубить Телемаха.
Между тем Эвмей вернулся в свою хижину. Богиня Афина обратила опять Одиссея в странника, чтобы не узнал его Эвмей. Рассказал свинопас, что видел в городе, и стал готовить всем ужинать. Насытившись, все легли спать.
Одиссей приходит под видом странника в свой дворец
Изложено по поэме Гомера «Одиссея».
На следующий день, лишь только край неба окрасился ярким пурпуром зари, Телемах отправился в город. Уходя, он велел Эвмею проводить в город странника, чтобы он мог там собирать подаяние. Придя домой, Телемах первый встретил свою старую няню Эвриклею. Несказанно обрадовалась она, увидав входящего Телемаха, и с плачем обняла его. Вышли навстречу сыну Одиссея все рабыни. Узнав о возвращении сына, вышла ему навстречу и Пенелопа. Обняла она сына и стала расспрашивать его о том, что узнал он во время своего путешествия. Но ничего не стал ей рассказывать Телемах, – он спешил пойти на городскую площадь, чтобы привести Феоклимена в свой дом.
Когда Телемах пришел на городскую площадь, женихи толпой окружили его, каждый из них спешил пожелать ему чего-нибудь хорошего, в глубине же сердца замышляли они гибель Телемаху. Вскоре пришел на площадь и Феоклимен с Перайем, приютившим его на время, пока не было в городе Телемаха.
Сейчас же Телемах пригласил Феоклимена к себе в дом и ушел с ним. Дома, омывшись в прекрасных мраморных ваннах, Телемах с Феоклименом сели за трапезу. Вышла к ним Пенелопа и села около их стола со своей работой. Телемах рассказал матери о своем путешествии в Пилос и Спарту. Опечалилась Пенелопа тем, что ничего не узнал Телемах об отце. Но Феоклимен стал успокаивать ее; он уверял, что Одиссей уже в Итаке, что он наверно скрывается где-нибудь, чтобы вернее приготовить гибель женихам. Феоклимен говорил, что если бы Одиссей не вернулся в Итаку, не послали бы знамения боги при возвращении Телемаха. Во время беседы Пенелопы с Телемахом и Феоклименом женихи забавлялись во дворе бросанием диска и копья. Вскоре пригнали пастухи коз и овец для пира женихов. Гурьбой вошли женихи в дом Одиссея и занялись приготовлением к пиру. Глашатай Медонт созвал их в пиршественную залу.
Между тем Одиссей с Эвмеем медленно шли по направлению к городу. Опираясь на палку, шел Одиссей под видом немощного нищего. Они уже были недалеко от города, когда у источника, из которого жители города брали воду, встретил их пастух Мелантий. Увидав Эвмея со странником, наглый Мелантий стал издеваться над ними и крикнул:
– Вот ведет один негодяй другого! Куда ты, глупый Эвмей, ведешь этого нищего? Смотри, переломают ему ребра женихи, если он только осмелиться показаться в доме Одиссея.
Крикнув это, Мелантий сильно ударил ногой Одиссея, но даже не пошевельнулся от этого удара Одиссей. Насилу сдержался он, чтобы не убить наглеца, ударив его головой о землю. Эвмей стал грозить Мелантию, что плохо придется ему, когда вернется Одиссей. Но Мелантий грубо ответил, что напрасно надеется он на возвращение Одиссея, что скоро будет и Телемах убит женихами, а сам Эвмей продан каким-нибудь чужеземцам. С этими угрозами Мелантий ушел.
Медленно продолжали свой путь Эвмей с Одиссеем. Наконец, приблизились они ко дворцу Одиссея. Оттуда неслись звуки кифары и пение. Пир женихов был в самом разгаре. Эвмей и Одиссей, громко разговаривая друг с другом, вошли во двор. Там на куче навоза у самых ворот лежала старая собака Одиссея, Аргус. Едва только услыхала она голос своего хозяина, как насторожила уши. Почуял верный Аргус своего господина, вильнул хвостом и хотел подняться, чтобы броситься ему навстречу, но был уже не в силах двинуться. Всеми брошенный, старый, он издыхал. Узнал своего верного Аргуса и Одиссей. Слеза скатилась из его глаз; поскорее смахнул он слезу рукой, чтобы не заметил ее Эвмей. Шевельнулся Аргус и издох. Двадцать лет ждал он своего господина и сразу узнал его, даже под видом нищего.
Эвмей вошел в пиршественную залу первый и сел около Телемаха. Следом за Эвмеем вошел и Одиссей. На не пошел он к гостям, а сел у самого входа, прислонясь к двери. Тотчас взял Телемах хлеба и мяса, велел отнести Одиссею и сказать ему, чтобы смело шел он к гостям просить подаяние. Встал Одиссей и начал обходить всех гостей. Все подавали ему, отказал лишь один – Антиной. Но Одиссей стал настойчиво просить и у него подаяние. Рассердился жестокий, грубый Антиной и прогнал от себя Одиссея. Отошел от него Одиссей, промолвив:
– Да, вижу я, что ум у тебя не так хорош, как лицо, коль ты жалеешь дать мне даже корку хлеба, да еще чужого!
Вспыхнул гневом Антиной, схватил скамейку, изо всей силы бросил ее в Одиссея и попал ему в спину. Но Одиссей даже не пошатнулся от сильного удара, он стоял, словно незыблемая скала; только грозно тряхнул он головой, сел опять у самой двери и сказал:
– Не беда, если кто-нибудь перенесет побои, защищая свое имущество. Если только богини мщения Эринии защищают и нищих, то вместо брака ждет здесь Антиноя смерть.
Еще больше рассердился Антиной, услыхав слова Одиссея, но женихи стали упрекать его за то, что оскорбил он странника, пришедшего в дом, так как ведь бывало не раз, что под видом странников приходили к людям и бессмертные боги. Горько было видеть и Телемаху, как оскорбил Антиной его отца, но, помня условие, сдержал он свой гнев.
Узнала и Пенелопа, как оскорбил Антиной несчастного странника. Еще больше возненавидела она дерзкого Антиноя. Призвав к себе Эвмея, расспросила она его о страннике, а когда узнала, что Одиссей был некогда гостем отца странника, воскликнула:
– О, верю я, что жестоко отомстят Одиссей и Телемах женихам, когда вернется Одиссей!
Лишь только сказала это Пенелопа, как Телемах громко чихнул. Обрадовалась этому знамению Пенелопа, теперь она была уверена, что рано или поздно погибнут женихи от руки ее мужа.
Она повелела Эвмею привести к себе странника, чтобы расспросить его об Одиссее. Но Одиссей отказался сейчас же идти к Пенелопе, он просил подождать до вечера, не желая раздражать еще больше женихов. Согласилась ждать Пенелопа.
Пир женихов становился все более и более шумным. Наступила ночь. Эвмей давно уже ушел домой. Женихи все еще не расходились. Вдруг в дверях появился один нищий, известный по всей Итаке обжора и пьяница. Звали его Иром. Увидав странника в дверях, Ир стал гнать его, Одиссей же не уходил. Тогда Ир стал грозить ему, что побьет его, если он тотчас не уйдет. Началась ссора. Ее услыхал Антиной и, желая доставить развлечение себе и женихам, решил заставить драться Ира со странником. Победителю он обещал дать в награду козий жареный желудок, а кроме того, позволить каждый день приходить за подаянием. Окружили женихи Ира и Одиссея и подстрекали их помериться силами. Одиссей согласился драться с Иром, но прежде взял клятву с женихов, что они не будут помогать Иру. Женихи дали клятву. Тогда Одиссей снял свое рубище и опоясался им. С удивлением смотрели женихи на могучее тело Одиссея, на его мускулистые руки, широкую грудь и плечи. Страшно испугался Ир, но не биться с Одиссеем он уже не мог, так как рабы схватили его, опоясали и поставили против Одиссея. От страха Ир едва держался на ногах. Взглянув на него, Одиссей подумал: убить ли его ударом кулака или же только сбить с ног? Решил Одиссей, что могучим ударом он может возбудить подозрение женихов; поэтому, когда Ир ударил его в плечо, он в свою очередь ударил его по голове над самым ухом. Упал Ир на пол и завопил от боли. Одиссей же хватил его за ногу и вытащил из пиршественной залы на двор, там посадил у стены около ворот, набросил ему на плечи его рваную суму и дал ему в руки палку. Так проучил Одиссей Ира за то, что он дерзко вздумал гнать его, странника, из его же собственного дома. Очень обрадовались женихи, что избавил их Одиссей от назойливого Ира. Они весело поздравляли его с победой, а один из них, Амфином, поднес Одиссею кубок с вином и пожелал, чтобы боги вновь послали ему богатство и счастье. Амфином был самым лучшим из женихов, часто удерживал он остальных от буйства и всегда защищал Телемаха. Знал это Одиссей и, желая спасти Амфинома, посоветовал ему покинуть толпу женихов и вернуться к отцу, так как скоро вернется Одиссей и гибель грозит тогда всем женихам. Но Амфином не внял совету Одиссея, сам шел он навстречу своей гибели.
В это время богиня Афина-Паллада побудила Пенелопу выйти к женихам, чтобы еще сильнее разжечь в них желание вступить с ней в брак, и чтобы Одиссей, и Телемах еще более оценили ее верность и любовь к ним. Тотчас позвала Пенелопа Эвриному и велела призвать двух рабынь, которые должны были проводить ее в пиршественную залу к женихам. Когда Эвринома вышла, богиня Афина погрузила в краткий сон Пенелопу и во сне наделила ее такой красотой, что она засияла, подобно богине любви Афродите. Вошедшие рабыни разбудили Пенелопу. Встала Пенелопа и пошла к женихам, С восторгом смотрели они на вошедшую жену Одиссея. Пенелопа же подозвала к себе Телемаха и укоряла его за то, что позволил он оскорбить в своем доме несчастного странника. Покорно выслушал упрек матери Телемах. Обратился один из женихов, Эвримах, к Пенелопе и стал славить ее красоту. Выслушала его Пенелопа и ответила, что нет уже больше у нее былой красоты, потеряла она ее, с тех пор как покинул ее Одиссей; только тогда вновь вернулась бы к ней ее красота, если бы возвратился Одиссей. Укоряла она женихов за то, что принуждают они ее вступить с кем-нибудь из них в ненавистный ей брак и разоряют дом Одиссея своими пирами. Не так было в былые времена, тогда женихи старались дарами склонить невесту и не расточали чужого имущества. Но не вняли женихи укорам Пенелопы; спокойно выслушав ее, послали женихи слуг своих за богатыми дарами и одарили ими Пенелопу, – думая склонить ее на брак дарами. Пенелопа молча приняла дары и удалилась со своими рабынями в свои покои.
Лишь только Пенелопа ушла, как женихи повелели рабыням принести три больших светильника и зажечь на них огонь, чтобы осветить ярче пиршественную залу. Исполнили рабыни приказание. Одиссей же сказал рабыням, чтобы шли они заниматься своими работами, а он будет смотреть за светильниками. Но одна из рабынь, Меланто, стала издеваться над ним и бранить его. Одиссей пригрозил дерзкой Меланто, что пожалуется на нее Пенелопе. Испугались рабыни этой угрозы и поспешно ушли. Одиссей же стал смотреть за огнем на светильниках. Эвримах, чтобы развеселить женихов, смеясь над Одиссеем сказал:
– Вижу я, что бог какой-нибудь послал к нам этого странника, чтобы было нам светлее пировать. Свет исходит не от светильников, а от его плешивой головы, на которой нет ни единого волоска.
Засмеялись женихи, а Эвримах стал еще больше издеваться над Одиссеем. Спокойно ответил ему Одиссей:
– Эвримах! Велика твоя надменность, но ведь ты воображаешь, что силен только потому, что тебя окружают слабые люди. Вернись сейчас на твою беду Одиссей и тогда эта широкая дверь сразу показалась бы тебе узкой, так поспешно бросился бы ты бежать.
Страшно рассердился Эвримах, схватил он скамейку и с размаху бросил ее в Одиссея. Но Одиссей ловко уклонился от удара. Скамейка попала в руку раба, разносившего вино, и со стоном упал он на пол, выронив кубок. Подняли шум женихи. Они негодовали, что начались у них на пиру постоянные ссоры с той минуты, как появился странник. Но Телемах сказал, что не в этом причина ссор: причина в том, что все охмелели и пора кончать пир. Как ни досадно было женихам слышать такие слова Телемаха, все же принуждены были они окончить пир. Наполнили они еще раз вином кубки, выпили и разошлись по домам.
Когда разошлись все женихи, Одиссей сказал Телемаху, что теперь нужно вынести все оружие из пиршественной залы. Призвал Телемах Эвриклею и повелел ей запереть всех служанок в их помещении, чтобы не видали они, как будут выносить оружие, которое надо убрать, чтобы не портилось оно от дыма. Исполнила Эвриклея приказание Телемаха. Телемах и Одиссей стали выносить оружие, а богиня Афина незримо светила им, зажегши свой светильник. Удивился Телемах, видя, как разливался всюду свет от невидимого светильника, и спросил Одиссея, откуда этот свет. Но Одиссей запретил сыну расспрашивать; боялся он, чтобы не прогневал богиню Телемах своими расспросами. Убрав все оружие, Одиссей пошел в покои Пенелопы. Она с нетерпением ждала странника, чтобы расспросить его об Одиссее. Телемах же пошел в свои покои и спокойно уснул.
Одиссей и Пенелопа
Когда Телемах ушел спать, в пиршественную залу пришла со своими рабынями Пенелопа. Рабыни поставили для своей госпожи около очага стул из слоновой кости, отделанной серебром, а сами стали убирать стол, за которым пировали женихи. Рабыня Меланто опять стала поносить Одиссея, гнать его из дома и грозить ему, что бросит в него горячей головней, если он не уйдет! Мрачно взглянул на нее Одиссей и сказал:
– Что ты сердишься на меня? Правда, я нищий! Уж такой выпал мне на долю жребий, а было время, когда и я был богат; но всего лишился я по воле Зевса. Может быть и ты лишишься скоро красоты, и возненавидит тебя твоя госпожа. Смотри, вернется Одиссей, и придется тебе ответить за твою дерзость. Если же и не вернется он, то дома Телемах, он знает, как ведут себя рабыни. Ничего не скроется от него!
Услыхала слова Одиссея и Пенелопа и гневно сказала она Меланто:
– На всех злишься ты, словно цепная собака! Смотри, я знаю, как ты ведешь себя! Придется тебе заплатить головой за твое поведение. Разве ты не знаешь, что я сама позвала сюда этого странника?
Приказала поставить Пенелопа около очага стул для Одиссея и, когда он сел около нее, стала расспрашивать его об Одиссее. Рассказал ей странник, будто некогда принимал он сам как гостя Одиссея на Крите, когда тот, застигнутый бурей, пристал к берегам Крита по дороге в Трою. Заплакала Пенелопа, услыхав, что видел странник двадцать лет тому назад Одиссея. Желая проверить, правду ли говорит он, спросила его Пенелопа, как был одет Одиссей. Ничего не было легче страннику, как описать свою же собственную одежду. С мельчайшими подробностями описал он ее, и поверила тогда ему Пенелопа. Странник же стал уверять ее, что жив Одиссей, что недавно был он в стране феспротов, а оттуда поехал в Додону [216] вопросить там оракула Зевса.
– Скоро вернется Одиссей! – говорил странник, раньше чем кончится год, раньше чем наступит еще новолуние, вернется Одиссей.
Рада была бы верить ему Пенелопа, но не могла, ведь столько лет ждала она Одиссея, а он все не возвращался. Велела Пенелопа рабыням приготовить для странника мягкое ложе. Поблагодарил ее Одиссей и попросил, чтобы, старая Эвриклея прежде омыла ему ноги.
Эвриклея охотно согласилась омыть ноги страннику: он и ростом, и всем своим видом, и даже голосом напоминал ей Одиссея, которого она когда-то сама вынянчила. Принесла Эвриклея воды в медном тазу и наклонилась, чтобы омыть страннику ноги. Вдруг бросился ей в глаза рубец на его ноге. Хорошо знала она этот рубец. Некогда нанес глубокую рану Одиссею кабан, когда охотился он с сыновьями Автолика на склонах Парнаса. По этому-то рубцу Эвриклея узнала Одиссея. Опрокинула она от изумления таз с водой. Слезы заволокли ей глаза, и дрожащим от радости голосом сказала она:
– Одиссей, ты ли это, мое дорогое дитя? Как не узнала я тебя раньше!
Эвриклея хотела сказать и Пенелопе, что вернулся, наконец, ее муж, но Одиссей поспешно зажал ей рот рукой и тихо промолвил:
– Да, я Одиссей, которого ты вынянчила! Но молчи, не выдавай моей тайны, иначе ты погубишь меня. Берегись сообщить кому-либо о моем возвращении! Суровой каре подвергну я тебя и не пощажу, хотя ты и моя кормилица, когда я буду наказывать рабынь за их проступки, если узнают они от тебя, что я вернулся. Поклялась Эвриклея хранить тайну. Радуясь возвращению Одиссея, принесла она еще воды и омыла ему ноги. Пенелопа не заметила, что произошло; ее вниманием завладела богиня Афина.
Когда Одиссей сел опять у огня, стала жаловаться на свою горькую судьбу Пенелопа и рассказала о сне, который видела недавно. Она видела, будто орел растерзал всех ее белоснежных домашних гусей и все женщины Итаки оплакивали их вместе с нею. Но вдруг орел прилетел обратно, сел на крыше дворца и человеческим голосом сказал: «Пенелопа, это не сон, а знамение того, что совершится. Гуси – это женихи, я же Одиссей, который скоро вернется».
Одиссей же сказал Пенелопе, что сон ее, как и сама она видит, так ясен, что его не стоит и толковать. Но не могла даже такому сну поверить Пенелопа, она не верила, что вернется, наконец, Одиссей. Она сказала страннику, что решила на следующий день испытать женихов: вынести лук Одиссея и предложить им натянуть его и попасть в поставленную цель; того из них, кто исполнит это, решила она выбрать себе в мужья. Посоветовал Пенелопе странник не откладывать этого испытания и прибавил:
– Прежде чем кто-нибудь из женихов натянет лук и попадет в цель, вернется Одиссей.
Так разговаривала со странником Пенелопа, не по дозревая, что говорит с Одиссеем. Но было уже поздно. Хотя Пенелопа готова была всю ночь напролет говорить со странником, все же пора ей было идти на покой. Встала она и пошла в свой покой со всеми рабынями, и там погрузила ее в сладкий сон богиня Афина.
Одиссей же, устроив себе ложе из кожи быка и овчин, лег на него, но не мог заснуть. Он все думал о том, как отомстить женихам. Приблизилась к его ложу богиня Афина; она успокоила его, обещала свою помощь и сказала, что уже скоро кончатся все его бедствия. Наконец, усыпила Одиссея богиня Афина. Но недолго он спал, разбудил его громкий плач Пенелопы, сетовавшей на то, что не дают боги вернуться Одиссею. Встал Одиссей, убрал свое ложе и, выйдя на двор, стал молить Зевса послать ему доброе знамение в первых словах, которые он услышит в это утро. Внял Зевс Одиссею, и раскатился громовой удар по небу. Первые же слова, услышанные Одиссеем, были слова рабыни, моловшей на ручной мельнице муку. Она желала, чтобы это был последний день, который, пируя, проведут женихи в доме Одиссея. Обрадовался Одиссей. Теперь он знал, что поможет ему Зевс-громовержец отомстить женихам.
