Алексей Макеев
Объятия бездны (сборник)
– Не вышел у тебя, Нестор, каменный цветок! – развел руками Лев. – Влип все-таки!
– Об этом потом, – хмуро пообещал Нестор и, снова закурив, продолжил: – Костя на год постарше моего был и там же учился, но он хоть пытался заниматься – у Лаптя ведь, сам знаешь, разговор короткий, а удар быстрый. Но не в отца он пошел – тот человек прямой, а этот хитрованом вырос. А своего Старец нет чтобы в строительный засунуть, так в МГИМО определил. На кой хрен ему это сдалось, не знаю! Думаю, просто решил мошной тряхнуть и показать, что ему это по средствам – он всегда выпендрежником был, потому и сына так назвал. Эдька парень неплохой был, всего в меру: и ума, и силы, но выпендрежник, как и отец, правда, в их институте по-другому нельзя. Там-то Эдька с Юркой и познакомился, и он у них четвертым стал.
– А он что собой представлял? – спросил Гуров.
Хотя Орлов и приказал ему строго-настрого забыть имя Попова и никаких вопросов о нем не задавать, но ведь он сейчас говорил не об отце, а именно о сыне, тем более что это было нужно для дела.
– Странный он был. Ну, конечно, одет, ухожен, тачка соответствующая, но вот было в нем что-то… – Нестор задумался, а потом сказал: – Юрка был невысокий, щуплый, такой, казалось бы, при малейшей опасности под стол залезть должен, но Женька говорил, что, когда у них четверых как-то свара началась с какими-то парнями, он не сбежал, а, как зверь, дрался. У него нос разбит, бровь рассечена так, что кровь глаз заливает, а он внимания не обращает. На лицо он довольно симпатичный был, но вот глаза! Словно от другого человека достались! Будто он все уже в жизни видел, и его ничем не удивить. Вот! Равнодушный он! Холодный! – подобрал нужное слово Нестор. – Этим-то он Эдьку и зацепил! А еще не то чтобы злой, но, как еж, ощетинившийся! Он ни с кем в группе подружиться даже не пытался, держался особняком, никого близко к себе не подпускал.
– Наверное, девчонкам нравился? Эдакая таинственная личность.
– Может, и нравился, только он их в упор не видел.
– Ориентация другая?
– Да нет! Просто он всех женщин презирал, называл суками и говорил, что ни одной верить нельзя.
– Даже матери?
– Ну, тут разговор особый. Он своих родителей «опекунами» называл, мог их даже «по матери» послать. Я как-то не выдержал и сказал ему, что нельзя так, они же ему жизнь дали, любят его. А он только криво усмехнулся и ответил, что они не его любят, а свою родину. Умный парень был. Они тут чуть ли не до утра гудят, а он потом на занятиях отвечает так, словно всю ночь зубрил. Одно только плохо – пить не умел совершенно. Несколько раз его наизнанку выворачивало, но потом он свою дозу определил и больше никогда не перебирал.
– Скажи, они всегда у него гуляли или еще где-нибудь?
– У него, он сам это предложил. Гудели напропалую. Знаешь, мне иногда казалось, что он этим хотел отца опозорить, словно мстил ему за что-то, – пожал плечами Нестор. – Хотя за что тому можно было мстить? Я его видел несколько раз и хочу тебе сказать, что хоть ростом он и невелик, но мужик! В нем стержень есть! Один взгляд чего стоит! А вот с сыном ничего сделать не мог!
– Ну, с ними все более-менее ясно, а если чего, я потом уточню, – сказал Гуров. – Давай по той ночи!
– Какой? – сделал вид, что не понял, Нестор.
– Не хитри! По той, когда они девчонку изнасиловали и убили. Только не говори, что это была проститутка, которую они на трассе сняли! Я уже знаю, что она с твоим сыном встречалась.
– Да ничего бы не было, если бы Костька наркоту не достал! – буркнул тот, отвернувшись. – Мы потом с тем паскудой, что ему таблетки продал, по-свойски разобрались, да сделанного уже не воротишь! Понимаешь, раньше у Женьки девки постоянно менялись – он же красивый парень был. Но все несерьезно, так, для развлечения, причем и у девчонок тоже – чего же за счет заведения не погулять, а потом еще и с красивым парнем не перепихнуться? А тут другое получилось. Короче, у меня здесь охранником парень работал – Илья Григорьев. Он из Подмосковья, из Чеховского района. В Москве с сестрой жил, комнату снимали. Года два проработал, причем нормально, без замечаний. А тут пришел ко мне и попросил сестру его устроить, потому что та фирма, где она работала, обанкротилась, а образования у девчонки никакого нет: школа и все. Я сказал, если только официанткой, тем более что место освободилось. Начала она работать, ничего, справлялась. Брат за ней тут постоянно присматривал, так что никто ее обидеть и не пытался – у парня кулаки пудовые. Тут-то ее Женька и углядел. И ведь зацепило сына моего, причем всерьез! Влюбился! Ну, а репутация-то у него известно какая – бабник! Так что сторонилась она его, хотя я видел, что он ей тоже понравился. Я, как это дело раскусил, стал к ней присматриваться, и, ты знаешь, вполне ничего! Не красавица, но что-то такое в ней было. Стал уже подумывать о том, что, глядишь, и остепенится мой балбес. То, что у них с братом за душой ни гроша и она без образования, – так и черт с ним! Главное, что девчонка чистая, порядочная, а не шалава, которая и родить-то не сможет. Стал я уже потихоньку о внуках мечтать, а Женьке внятно сказал, чтобы лишнего себе не позволял. Он на меня даже обиделся, что я его, мол, за дурака считаю. В тот день у нее выходной был, вот он и пригласил ее по Москве на машине покататься, потом они сюда перекусить заехали и снова уехали, как выяснилось, к Юрке, где уже остальные трое их ждали.
Нестор замолчал, щелкнул пальцами, и возле их столика тут же появилась официантка, которая заменила полную окурков пепельницу на чистую – Нестор курил одну сигарету за другой, – и застыла в ожидании распоряжения.
– Водки и закуску! – приказал он, и, когда она ушла, продолжил: – А там уже Костька, сволочь! Не тем будь помянут! Он Женьке и остальным эти таблетки и предложил! А было их четыре штуки! За рулем Женька не пил – я ему внятно объяснил, что машину отберу к чертовой матери. Так что он только там выпил, а остальные уже хорошие были, вот и решили: чего ж не попробовать? Юрка тут же вырубился, а вот Женьке крышу снесло! Он парням мигнул, чтобы они их с Юлькой вдвоем оставили, и к ней полез, а она-то нормальная, наркотик не принимала! Стала от него отбиваться, тут уж он совсем голову потерял – все девки сами на него вешаются, а эта сопротивляется! Юлька сначала уговаривала его, чтобы он ее не трогал, а потом кричать начала.
– Так он ее изнасиловал или нет? – в лоб спросил Гуров.
– В том-то и дело, что нет! – в сердцах бросил Нестор.
Подошедшая официантка быстро расставила на столе водку с закуской и бесшумно удалилась. Нестор взялся за графинчик и вопросительно посмотрел на Гурова, но тот отрицательно покачал головой:
– За рулем!
– Ну, а я приму за упокой души сына, – сказал Нестор и налил себе не в рюмку, а в бокал для воды, причем почти доверху, выпил в один прием, бросил в рот маслину и стал рассказывать дальше:
– Даже если бы и изнасиловал, все обошлось бы, если бы не этот сосед! Чтоб ему! – с ненавистью воскликнул он. – Я бы и ей все объяснил, и сыну у нее на глазах таких звездюлей навешал, что на всю жизнь запомнил бы! А тут как в дверь барабанить начали, Эдька с Костей прибежали и сказали, что это менты. Она еще громче кричать начала, на помощь звать, к двери бросилась. Эдька ее по дороге перехватил и обратно в комнату толкнул, да вот только силы не рассчитал. Она на ногах не удержалась и упала. Да неудачно так, прямо виском об угол стола. Женька к ней кинулся, а она уже… – тихо закончил Нестор и, вздохнув, добавил: – Ну, пусть земля ей будет пухом! Бедная девочка! – Он налил себе водки, залпом выпил и стал рассказывать дальше: – Парни перепугались насмерть – они же не мы, их жизнь не била, они нары не нюхали, в СИЗО не ночевали, тюремную баланду не жрали. Привыкли, что мы их всегда из всех неприятностей выручали. А тут еще мозги спиртным и наркотой затуманенные, вот и запаниковали: за дверью менты, в квартире свежий труп. Что делать? Женька бросился мне звонить, а Эдька с Костей решили следы замести. Взяли ее и с балкона сбросили – типа она же все равно уже мертвая, хуже не будет. Ты не думай, я Женьку не отмазываю – ему теперь уже все равно, как и остальным, просто я своего сына знаю, у него бы духу не хватило ее вот так выбросить – он же ее любил. Я в это время за городом был и после Женькиного звонка в Москву сорвался. Где дом Юрки находится, я знал, подъехал, а там уже полон двор ментов. Я среди ночи всех на уши поднял, выход на Тихонова нашел и прямо к нему домой поехал. Объяснил, кто я, от кого и в чем проблема, а потом напрямую спросил: сколько мы должны заплатить, чтобы вообще никаких следов не осталось, потому что мне сказали, что с ним можно не деликатничать. Он мне тогда только приблизительно цифру назвал, дальше будет видно по обстоятельствам, но такую, что я ушам своим не поверил. А куда деваться? Но он меня предупредил, что эта сумма за все – от начала до конца. Потом, правда, она еще чуть ли не наполовину увеличилась, так что дорого нам эта история обошлась!
– От кого ты к нему пришел? – как бы невзначай спросил Лев.
– А тебе это зачем теперь? – усмехнулся Нестор. – Тихонова все равно в живых уже нет, а я лишние неприятности людям создавать не люблю, да и они еще больше не любят, когда в ответ на услугу им самим создают неприятности.
– А ты не слышал, как он в горуправление попал? Кто ему помог?
– Ты, Гуров, словно дите малое. Или не приходилось слышать, что и у вас должности продаются?
– Понятно! Кстати, как ты думаешь, с Тихоновым действительно произошел несчастный случай или он мог застрелиться? – на всякий случай спросил Гуров.
– Из того, что я о нем знаю, ни то ни другое. Он с пистолетом обращался как повар с картошкой, так что несчастный случай тут исключен. А с другой стороны, такие, как он, не стреляются!
– Ладно, давай дальше.
– Ну, тут уж я всех остальных обзвонил, и собрались мы все возле райуправления, куда уже наших придурков доставили, а Тихонов сам по себе, отдельно подъехал. Пока он там со своими разбирался, я рассказал остальным, в чем дело, и сколько надо, чтобы все замять, а потом нам наших сыновей выдали. Юрка практически труп был, и его сразу же «Скорая» увезла, Лапоть своего прямо там, во дворе, воспитывать начал, да так, что тот не успевал с земли подняться. Я со своим уже дома разбирался, но зубы ему почистил лучше, чем какая-нибудь зубная паста разрекламированная, да он и не сопротивлялся. Старец тоже былые навыки вспомнил и со своим по душам поговорил. Только девчонку-то хорошую, чистую уже не вернешь! Ну, мы своих идиотов кто куда распихали на всякий случай. Старец, я знаю, Эдьку за границу отправил, Лапоть, как узнал, что это его наследничек наркоту где-то раздобыл, так заграница разом отпала, и он его к дальней родне в жуткую глухомань сослал, Юрка в больнице долго валялся, а потом тоже куда-то делся. Ну, а я Женьку отправил навоз таскать – есть у меня здесь в области одно фермерское хозяйство, вот он там и вкалывал, причем я управляющего предупредил, чтобы он его не жалел. А если тот «быковать» начнет, то кулаком его вразумить и можно, и нужно. Только Женька себя тихо вел, потому что пришибла его эта история – он ведь действительно влюбился по-настоящему. Мне из области постоянно звонили, и я это точно знаю. Первую неделю он пил, не просыхая, и даже, говорят, плакал, а потом потихоньку оклемался, но… Потух он, понимаешь? Сломался!
– А что с телом девушки случилось? За город вывезли?
– Ты меня совсем уже зверем считаешь? – возмутился Нестор. – Не заслужила она такого. Хотя если бы так поступили, то, может, и последствий бы никаких не было, но… Сентиментальным, наверное, к старости становлюсь. В общем, оформили все так, словно ее машина сбила и с места происшествия скрылась, чтобы можно было ее по-человечески похоронить. А Илье я сказал, что она с Женькой поругалась и убежала от него, и в том, что с ней потом случилось, мой сын не виноват, что это был несчастный случай. Денег ему дал и на похороны, и так.
– И он взял?
– Взял! Домой ее хоронить повез.
– То есть он тебе поверил? – уточнил Лев.
– Сначала поверил, а потом… Я не знаю, от кого он правду узнал, но только пришел он ко мне через некоторое время и с кулаками набросился. Ну, я тоже не мальчик, да и охрана подоспела. Выкинули они его на улицу, а он мне напоследок крикнул: «Ты проклянешь тот день, когда Женьку отмазал! И все остальные – тоже!» Ну, тут ему еще наподдали, и он ушел. Больше я его не видел. Вот тебе и вся история.
– Да не вся, Нестор, раз она такое продолжение получила, – покачал головой Гуров.
– Ты думаешь, это Илья отомстил? – спросил тот, и глаза у него стали до того страшные, словно вернулся он в лихие девяностые и стоял сейчас перед ним его лютый враг. – Но как? Я же все в подробностях знаю! В квартире, кроме них, никого не было, и в дом посторонние не входили. Предположим, это банкир мог его в свой дом впустить, и тот как-то сумел наверх подняться. Но парни-то все трезвые были! И с четверыми бы он так легко не справился, чтобы одновременно с балкона скинуть. Только следов борьбы в квартире не нашли!
– Все правильно, и чужих отпечатков пальцев там тоже не обнаружили, – подтвердил Гуров. – И со слов того же банкира я знаю, что спрыгнули они добровольно.
– А не мутит ли что-то этот Данилин? – нехорошим тоном спросил Нестор. – Что-то он всегда вовремя там оказывается! Нет, надо было мне с ним еще тогда разобраться!
– Что же не разобрался?
– Да справки навел и кое-что интересное о нем узнал, – многозначительно произнес хозяин клуба.
– Поделиться не хочешь?
– Ну, например, то, что водилу, из-за которого его дочь с зятем погибли в ИВС, в первую же ночь опустили, так что в СИЗО ему весело сиделось, – усмехнулся Нестор. – Потом ему впаяли по максимуму, на черную зону под Нижний Тагил отправили, а там в первый же день кончили так, что я своему заклятому врагу не пожелаю – в сортире утопили.
– А зону ту случайно не Ванька-Конь держит?
– Он, а что? – насторожился Нестор.
– Да так, ничего.
На самом деле он понял, что Данилин, который тоже был другом Болотина, все через него и устроил, потому что Лев сам и познакомил Игоря с Ванькой-Конем, он же вор в законе Иван Федорович Жеребцов. Потому-то Виктор и сказал, что, если у него, не приведи господи, что-нибудь опять случится, обходиться он будет своими силами. «Да, лихие нынче банкиры пошли! – подумал Лев. – И ведь, скорее всего, это именно Данилин рассказал Илье о том, что тогда произошло. Точнее, то, что он слышал и домыслил. А что? Вполне возможно. Для Ильи было несложно выяснить, где жил Юрий, в квартире которого эти подонки всегда гуляли, а дальше – дело техники. Можно было познакомиться с охранником и для начала выяснить у него, кто в соседях у Поповых, да и другие подробности – наверняка ведь в доме обсуждали то ночное происшествие. Потом узнать, что именно Данилин вызвал полицию – он же вместе с нарядом вниз спускался, и это могли многие видеть. Ну, а потом обратиться непосредственно к Данилину, и тот, пылая от возмущения, ему все и рассказал. Но как Илья мог все это устроить?»
– Ты о чем задумался? – услышал Лев голос Нестора и даже вздрогнул от неожиданности.
– Так, расклад анализирую, – ответил он. – А теперь я тебя буду очень предметно спрашивать, а ты внимательно слушать и отвечать. Когда твой сын вернулся в город? И, если знаешь, когда вернулись в город Эдуард с Константином? Чем они занимались и бывали ли здесь?
– Понял, отвечаю. Женька вернулся неделю назад, а Эдька с Костей на следующий день. Один Женька здесь не появлялся – что ему тут делать? На следующий день они здесь уже втроем собрались, но вели себя тихо, почти не пили, а больше говорили – рассказывали друг другу, кто где был и чем занимался. О том, что Юрка возвращается, я накануне от сына узнал, потому и велел на следующий день стол уже на четверых накрыть. Мне днем Попов позвонил и попросил присмотреть за парнями, так я распорядился им только безалкогольные коктейли подавать и ни капли спиртного, а ослушаться меня здесь никто не решится. Я несколько раз в зал заглядывал и видел, что они просто сидели и разговаривали, и за столиком у них никого больше не было. Потом они собрались и уехали к Юрке, как мне Женька сказал. Может, по дороге чего и купили, но здесь точно не пили.
– Получается, что четыре дня они отдыхали здесь втроем, и ничего не случалось, а вот, когда всей компанией собрались, их и посетило настолько сильное желание полетать, что они с балкона прыгнули. Встретились они только здесь. А о том, что их будет четверо, стало известно еще накануне, – стал рассуждать Лев.
– Ты к чему ведешь? – насторожился Нестор.
– А к тому, что кто-то ждал, когда они все вместе соберутся, чтобы уж всех одним разом! И этот кто-то или работает у тебя, или постоянно сюда ходит! Я пока не знаю, кто это и как он это сделал, но другого варианта нет.
– Я убью всех до единого! А Старец и Лапоть мне в этом помогут! – сказал Нестор и, налив себе, произнес: – Ну, за упокой их грешных душ! – и выпил.
– Погоди лютовать! Разобраться надо! – поморщился Лев. – А то действительно устроите кровавую баню, как в дни своей молодости! Только в этот раз сядете! Хотя, по справедливости, вам там давно пора быть! Есть за что!
– Добрый ты, Гуров! – усмехнулся Нестор.
– Давай сразу определимся! Я – честный мент, ты – бывший браток, что в крови по маковку искупался. Да, в свое время ты избежал наказания, причем совершенно заслуженного! И хотя ты под честного бизнесмена косишь, этим свои грехи не покроешь! Тебе их до самой смерти не отмолить! И то, что я сейчас с делом твоего сына и остальных разбираюсь, еще не означает, что мы с тобой равны.
– Разберись, Гуров! Разберись! Христом богом тебя прошу! – не обращая внимания на резкий тон Льва, попросил Нестор. – А уж за нами не заржавеет!
– Все знают, что я не беру, один ты об этом не слышал? – усмехнулся Лев.
– При чем тут деньги! – отмахнулся тот. – Только тебе иметь таких должников, как мы, не лишним будет! Да, мы не ангелы! И наши сыновья виноваты, кто больше, кто меньше! Никто с этим не спорит! Но так с ними поступить – это перебор!
– Знаешь, Нестор! Вот если бы вы тогда те деньги, что Тихонову отдали, на адвокатов потратили, отсидели бы ваши сыновья и живы остались! – заметил Лев.
– Кто же знал, что так выйдет? – тяжело вздохнул тот.
– А теперь запоминай, что мне от тебя надо. Подготовь к завтрашнему дню самый подробный список всех твоих сотрудников с адресами и телефонами. И тех, кто официально работает, и тех, кто без оформления, с указанием, кто и когда устроился в этот клуб. Кстати, отсюда никто не увольнялся?
– Никто! А документы я составлю! – с готовностью кивнул Нестор.
– Дальше. Как я выяснил, у тебя люди работают посменно, значит, мне потребуется самый точный график, кто и когда работал последние четыре дня: сегодня, вчера, позавчера и позапозавчера. Это я на всякий случай страхуюсь. Если люди друг друга подменяли, то кто и кого. Записи с камер наблюдения, все до единой! Список постоянных членов клуба у тебя есть?
– А как же, они же ежемесячно взносы платят.
– Значит, он мне тоже потребуется. Причем давай сделаем так: мне нужны будут общие списки, а еще отдельно составь списки тех, кто устроился к тебе на работу или вступил в члены клуба после 25 мая. Понял, к чему я веду?
– Понял, не дурак! – снова кивнул Нестор.
– У тебя когда здесь рабочий день начинается?
– Во сколько скажешь, во столько все здесь и будут! – твердо заявил тот. – Надо будет, так и ночевать заставлю! Надо будет, на завтрашний день просто закрою клуб по техническим причинам.
– Вот это будет самое лучшее! Значит, собери всех работников здесь в зале к одиннадцати часам. Мы с Крячко подъедем, записи с камер посмотрим, а потом будем с каждым человеком отдельно беседовать. А вот с теми, кто сюда отдыхать приезжает, если потребуется – уже послезавтра, после того как исходная информация появится, потому что кто-то из них мог просто привести сюда своего гостя – у вас ведь такое возможно?
– Да, одного человека член клуба может провести с собой.
– Теперь дай мне самую полную информацию на Илью и его сестру – чем черт не шутит? Вдруг действительно за этим самоубийством именно он стоит?
– Тогда пошли ко мне в кабинет, – предложил Нестор.
Они пошли через зал, и Лев увидел, что там стало уже довольно людно и шумно – раньше он просто не обращал на это внимание. Народ активно съезжался, чтобы весело провести время до утра – клуб-то ночной. В кабинете, обставленном без особой роскоши, именно как рабочее помещение, Нестор достал из сейфа папку, вынул из нее несколько скрепленных обычной канцелярской скрепкой листков и протянул Гурову.
– По старинке живешь? – усмехнулся Лев.
– Так надежнее, – ответил тот. – Хакеров развелось, как собак нерезаных, а мой сейф – хрен кто взломает!
– Не особо хорохорься – если нужно будет, умелец найдется! – остудил его пыл Лев.
– Ну, если жизнь не дорога, может попытаться. Только там ничего интересного нет, потому что основная информация – вот здесь! – постучал себя по лбу Нестор. – И на память я пока не жалуюсь! Вот вы меня сколько раз брали, а никаких документов никогда найти не могли, потому что их просто не было! Любой клочок бумаги – это улика! А вот сюда, – он снова постучал себя по лбу, – не влезешь!
Гуров выписал с ксерокопий всю нужную информацию, а потом долго рассматривал фотографию молоденькой, довольно симпатичной девушки, чья жизнь так рано и трагически оборвалась.
– Вот и я, бывает, достану и смотрю, – неожиданно сказал Нестор. – Хорошая бы из нее жена для Женьки получилась! Да не судьба! Жалко ее! И Илью я, по большому счету, понимаю, но, если за смертью моего сына стоит он, пусть молится, если умеет, и место на кладбище готовит.
– Все никак старые замашки оставить не можешь, – покачал головой Гуров и поднялся. – Значит, завтра к одиннадцати все должно быть готово, – напомнил он.
– Ты сказал – я услышал, тем более что сам в этом кровно заинтересован.
– Ну, тогда у меня пока все. – Лев собрался уходить, но его остановил вопрос Нестора:
– Может, поешь чего, а то чаем сыт не будешь? У меня кухня хорошая, еще никто не жаловался!
– Да нет, поеду, – отказался Гуров, а потом, подумав, добавил: – Слушай, у меня к тебе просьба.
– Шутишь? – удивился тот. – Все что смогу.
– Тогда продай мне бутылку своего самого лучшего коньяка или виски, только настоящего, а еще сигарет, тоже настоящих.
– Продать? – удивился и даже возмутился Нестор. – А в подарок ты принять не можешь? – Но, встретив жесткий взгляд Льва, сказал: – Понял, ты даже такую мелочь от меня взять не хочешь! Но хоть по закупочной цене, может, согласишься заплатить?
– Соглашусь, – кивнул Гуров.
Нестор распорядился, и через несколько минут официантка принесла полиэтиленовый пакет, в котором что-то лежало. Лев отдал десять тысяч рублей, даже еще не зная, за что именно, и Нестор пошел проводить его до машины. В служебный коридор из зала доносилась уже более громко звучавшая музыка, раздавались веселые голоса и смех. А вот Гурову с каждым шагом становилось все более и более погано, потому что предстоял одинокий вечер, когда он останется один на один со своими мыслями и теми совершенно справедливыми – чего уж душой кривить? – словами, которые он сегодня выслушал от своих друзей. И единственное спасение от тоски и отчаяния лежало сейчас в пакете, который он нес.
Приехав домой, Лев начал было готовить себе ужин, а потом бросил – не то у него состояние, чтобы возиться. Открыв, наконец, пакет, он достал оттуда бутылку дорогущего японского виски «Сантори» и блок настоящего, американского, «Мальборо». Все это вместе никак не могло стоить десять тысяч рублей и он, помотав головой, пообещал себе высказать кое-что Нестору. Но позже! А сейчас он налил себе полстакана и залпом выпил, после чего сел и закурил, хотя уже много лет как бросил. На душе было так погано, что словами не описать, а, поскольку на голодный желудок его быстро повело, мысли в голове начали вертеться самые нехорошие. «В какую же сволочь я превратился! – думал он. – Прав Петр! Я действительно зазнался. Решил, что мне все позволено. Это не Болотина, это меня надо было мордой по столу возить! И не фигурально, а в самом прямом смысле! Орлов еще поделикатничал, я и не таких слов заслуживаю. Но что же такое со мной произошло? Ладно, хрен с ним, с моим гонором! Характер у меня всегда был тяжелый. Но мозги-то мои кто отключил? Неужели я начисто разучился разбираться в людях, раз не понял, что представляет собой Попов? Вот с Нестором, этим бывшим «братком», на совести которого немало человеческих жизней, я сидел и нормально разговаривал, а на Попова, еще даже не зная истинного положения вещей, взъелся и вел себя как последняя скотина! Представляю себе, что он обо мне подумал! Или это меня Данилин накрутил, и я уже заранее решил, что этот достойнейший человек, которому я в подметки не гожусь, тварь последняя? Я стал настолько подвержен чужому влиянию? Ладно, ясно, что Виктору не позавидуешь – родную дочь потерял, но с водителем тем он как обошелся? Чем он лучше того же Нестора? Тот ведь тоже сына потерял! Господи! Как же мне теперь людям в глаза смотреть? Орлову? Стасу? Как мне извиниться перед Поповым? Как доказать ему, что я не законченная сволочь, которых в полиции, к сожалению, немало, которая, пользуясь своей властью, стремится самоутвердиться за счет тех, кто не может ей противостоять? Как объяснить ему, что я просто зарвавшийся дурак, возомнивший о себе невесть что? Но я ведь исправлюсь! Я больше таким не буду! Я стану чутким и внимательным!»
Гуров занимался самобичеванием, перебирая все ошибки, которые совершил в жизни, – а у кого их нет? – копался во всех своих грехах, а сам тем временем подливал и подливал себе в стакан и курил одну сигарету за другой. Он вспоминал, каким был в молодости: наивным, чистым, легко смущался и краснел, а главное, свято верил в закон. А каким он стал сейчас? Матерый волчара от сыска, для которого не осталось ничего святого! Которому уголовники, как бывшие, так и настоящие, гораздо ближе и понятнее, чем нормальные люди! Да для него нормальных людей уже и не осталось, он в каждом видит потенциального преступника! Подозревает черт-те в чем! А человек, может быть, ни в чем и не виноват! Вот и Маша! Ну, собирала она сумку, ну, отбирала вещи поновее и понаряднее, так она же актриса, тем более что едет за границу, а он себе напридумывал! Бедненькая! Как же ей с ним тяжело!
Лев напился не то чтобы в стельку, но мысли стали путаными и бессвязными, и он, даже не посмотрев на часы, решил немедленно извиниться перед женой за свои гнусные подозрения и позвонил Марии. Она ответила ему сонным голосом, но, едва услышав его затрудненную речь, мигом всполошилась:
– Лева! Что с тобой? Ты заболел?
– Маша! Ты меня прости! Я последняя сволочь! – пьяным, расслабленным голосом говорил он. – Я знаю, что тебе все эти годы было со мной очень трудно, но я обещаю тебе, что больше этого не будет.
– Лева! Ты меня пугаешь! – уже истерически визжала она. – Что с тобой происходит? Ты пьян? Почему? Что случилось?
Объясняться с ней подробно у Гурова сил не было, и он просто пробормотал:
– Извини, я больше не могу говорить. Сама потом все поймешь! – и отключил телефон.
Решив, что часть своей вины перед женой он, извинившись, искупил, а с остальным разберется завтра, Лев выпил еще и собрался было пойти лечь спать, но понял, что на это у него сил уже не осталось, и, уронив голову на стол, забылся тяжелым, пьяным сном. Звонил, надрываясь, его сотовый, разрывался стационарный телефон, но он этого уже не слышал.
Очнулся Гуров оттого, что его кто-то старательно поливал водой. Он с трудом поднял голову и увидел перед собой Крячко. Тот стоял и смотрел на него с неописуемо брезгливым выражением лица, держа в одной руке чайник, а в другой – сотовый телефон, в который и сказал:
– Петр! Все нормально! Гуров не застрелился! Жив-живехонек! Его вчера, видимо, душевные муки терзали, но он их победил! Он же у нас герой! Утопил их, на хрен, в виски! И дело с концом! Больше пол-литра выжрал, алкаш ненаглядный! Можешь войти и полюбоваться!
– Я забыл закрыть дверь? – пробормотал Гуров.
– Нет, Левушка! Дверь ты закрыл! Только у пожарных подъемники существуют! – язвительно проговорил Стас. – Хорошо еще, что окно у тебя в кухне открыто было, не пришлось ничего взламывать! А вот мне на старости лет пришлось по твоей милости новую технику осваивать!
Стас пошел открывать дверь Орлову, и в кухню вернулся уже с ним. Петр стоял молча, раскачиваясь с пятки на носок, и смотрел на Гурова таким взглядом, что Льва, хоть и пьян был, проняло, и он отвел глаза.
– Давай-ка его под холодный душ – он и не таких в чувство приводил! – предложил Орлов. – А вот потом и поговорим, потому что сейчас это бесполезно! А мне ему очень много чего сказать хочется!
Даже в таком состоянии черта лысого они бы с Гуровым справились, если бы тот решил сопротивляться, только он и не думал этого делать и покорно пошел в ванную сам. Под надзором Крячко стоял, клацая зубами, под холодным душем, чувствуя, как хмель постепенно выветривается, а точнее, вытекает вместе с водой из его головы. Когда они вернулись в кухню, закутавшегося в большой махровый халат Льва уже ждала большая чашка крепкого сладкого чая, а вот остатки дорогущего виски закончили свою жизнь в раковине – судя по запаху, Петр просто вылил туда все, что оставалось в бутылке.
– Пей! – приказал Орлов, кивая на чашку.
Обхватив ее обеими руками, чтобы хоть так немного согреться, Гуров начал прихлебывать чай, избегая смотреть в сторону друзей.
– Что? Стыдно стало? – спросил Петр. – Да если бы я после каждого разноса, что мне начальство устраивает, горе водкой заливал, то давно уже лежал бы в психушке с белой горячкой или сдох от цирроза печени. А тебя, видишь ли, один раз против шерстки погладили, и ты скис! Причем не чужие погладили, а свои! И за дело, а не просто потому, что шлея под хвост попала! А ты слабаком оказался! Щенок! Слизняк! Да ты даже напиться не смог, как нормальный мужик! На истерику потянуло! Ты какого черта Маше позвонил, насмерть ее перепугал, а потом на ее звонки отвечать не стал? Она и меня, и Стаса с постели подняла – подумала, что ты с пьяных глаз застрелиться решил!
Услышав это, Гуров вскинулся, но Петр успокоил его:
– Позвонил я ей уже, сказал, что все в порядке!
– Я не из-за твоего разноса! – буркнул Лев. – Просто понял, что сам не заметил, как в дерьмо превратился!
