Николай Лесков
Страна изгнания
– А на что же мне лгать? Приедете в Иркутск, можно справиться в экспедиции о ссыльных по статейному списку.
– А из нерчинского ведомства уйдешь, или оттуда трудно?
– Это, ваше высокоблагородие, глядя по делу. Труда большого нет. Оттуда всего больше бегают. Года вот мои проходят – вот что-с! Мне ведь без года пятьдесят, ваше высокоблагородие.
На вид ему было не больше сорока.
– Надо полагать, ваше высокоблагородие, в Сибири недавно?
– Отчего ты так думаешь?
– Да нашим братом антиресуетесь. Поживите, присмотритесь; тут нас много.
– По дороге буду встречать?
– Никак нет-с. Наши тут все сторонами пробираются, маршлут свой имеют. До самой Бирюсы, то есть до иркутской границы, по большой дороге не ходим. Ну, а там если б ехали весною, то как бараны идут. Теперь, к осени, становится меньше, а все будут попадаться. Только теперь настоящих старых бродяг мало; в тех местах по осени идут больше перваки. Настоящие мастера проходят раннею весною.
– Ты же из каких?
– Да я что, всего по второму. А есть молодцы: кругом шестнадцать, или кругом Иван Иваныч, значит весь в клеймах. По десятому и больше. Раза по два на приковку к тачке осужден.
Скляров видимо одушевился.
– Ну, а встретишься с этаким, ничего?
– Я, ваше высокоблагородие, докладывал – бараны, бараны и есть. Мухи не обидят, не то что человека. Христа ради попросят: дали – спаси господь; нет – на здоровье.
