Николай Максимович Сорокин
Ничтожительство ничтоверия ничего существующего в пространственно-временном континууме как его основание становления, устремлённого к ничему как ни к чему не устремлённого в-себе-уже-реализованного
Ничто отсюда есть процесс субстантивной деконструкции и утверждения деконструированного как субстантивного; ничто есть формирующее (процесс и акт), чувствующее (процесс и акт), существующее (процесс и акт). Ничто позволяет не использовать в полной мере деконструкцию объекта, так как с помощью чувства может уже сформировать гармоничный смысл. Это чувство ничего есть форма мысли, которое позволяет континууму развиваться не во всей своей правоте того, что она должна выразить при деконструкции субстанций, формируя таким образом какой-то конкретный мир, а не всеобщий мир всего высказанного.
Всё же что не высказано – иномирье, которое ничто или не высказало применив интуицию, или ещё не высказало. Здесь, в чувстве времени как в чувстве ничто стоит то, почему именно ничто не явило мир в полноте своего выражения.
***
Когда интуиция существующего взяло смысл до которого она ещё не дошла в своём пространственном формировании но до которого бы дошла я вижу, что рано или поздно в конце концов она не сможет формировать своё пространство без того, чтобы дойти до момента собственного неналичия. И речь сейчас не о том времени и пространстве в котором ничто проистекает, а о том, когда субъект интегрированный во времени воспринимает это самое ничто.
Субъект знает, что хозяйство “ничего” не проистекает там, где “ничего” нет, так как сам субъект не раз испытывал состояния статики символических статичных конструкций, уже сформированных потому, но приводимых в движение самим субъектом. Этому же субъекту известно, что кроме чувств связанных с тем, что выразило ничто в пространстве, сам субъект может конструировать чувства, лишенные этого самого “ничего”.
В качестве такого чувственного конструирования можно рассмотреть чувства доверия, хотя и уже одним этим примером становится понятно о каком субъективном конструировании идёт речь.
Ничто не обладает доверием так как доверие обретается только при интеграции субъекта во времени. Такое временное качество конструирования чувства относит эти самые чувства в область ничего, которое не находит их в себе как части, а скорее дополняет свой континуум и конструирует (и только конструирует, не деконструирует, а потому и не развивает) иномирие.
Понятно, что конструкция смыслов при наличии пространственно-временного континуума никак не противоречит миру того, что формирует ничего. Потому я как интегрированный во время субъект могу описывать собственный континуум осознавая его в момент его наличия и становления. Забавным покажется, если я даже скажу всё что мне было известно ранее, я в этих же пределах продолжу говорить уже о том, что я всё сказал, а забавнее всего то, что я говорю о “ничто”, и говорю причем в пределах закона становления её континуума.
Закон ничто-континуума заключён в этих строках, и именно он мне позволяет совершать конструирование в момент деконструирования и устанавливать навеки то, что с ничто лишь моментно, но вечно в прошлом.
Рассуждать, что ничто расширяет собственное пространство не то же самое, что рассуждать о том, затрагивает ли это расширение пределы субъектных конструкций, и из чего тогда проистекает ничто; то есть является ли ничто как существующее сконструированным? Однако понятно, что этот вопрос возникает лишь на почве того, что он возникает во времени, то есть сообразен с ничто-континуумом. Другой же момент говорит о том, что ничто сконструировано в будущем, по отношению к которому ничто себя деконструирует расширяя же себя, став рано или поздно ничем, центром всего мироздания, а до того лишь расширяясь в будущее, ища предела себе.
Тогда ничто-будущее утверждает для субъекта и то, что при реинтеграции себя из времени и устремившись в ничто, в том будущем когда ничто расширит собственные пределы себя самого до себя, которого он из будущего стал будущим, субъект будет в едином мире всего, где ничто будет только ничем, во времени продолжаясь быть уже и только закольцованным становлением себя самого, так как оно устремлено из будущего в будущее. Но это уже говорит о воображении, а не представлении.
Воображение здесь, получается, проистекает из смысла веры как истинного знания в будущее ничто из будущего ничего, которое при этом обладает даже тем, что конструкция окружающего времени и пространства есть нечто уже сконструированное из сконструированного чувства в другом мире, где такое чувство было дано как открытие, а не как данность: вот в чём суть этого воображения.
Когда же субъект не задействует воображение, значит будущего нет, значит нет конечности конструкций и деконструкций, значит иномирие есть только как пустое интеллектуальное место в пределах пространств и смыслов, устремленных как данность. В этом же случае конечно субъект не покидает пределы временной интеграции себя и всё время находится вместе с существующим, ничем, плетя контекст современности.
Однако мне, как деконструирующему сейчас конструк будущего ничего и устанавливая всё новые и новые ничего-пространства известно, что в отличии от тех, кто находится в ничем и потому по сути занимающимся только тем, что становлением, я могу рано или поздно остановить повествование о ничто, оставив всякого прочитавшего это с ничем, вверив начало и конец веры в ничто, удостоив всякого обретшего веру в то, что я понимаю как практику утверждения и деконструирования ничто вместе со всеми, кто сейчас не сейчас, что стоит понимать как практику белого листа, а также удостоив воображающих поиску нового чувства, которым ничто и то, что могло быть ответственно за этот мир из чувства сконструирует новый мир в новом чувстве, с чем и призываю в своих поисках использовать все доступные миры из имеющихся человеческих конструкций. Данное в них дано и здесь, а что воображено, то обязано исходить из чего-то ничего здесь данного, но ещё необнаруженного.
