Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Николай Марчук
Валет

Полная версия

Пролог

В большом каминном зале старинного замка было темно и сыро, огонь в очаге большого, массивного камина едва теплился. От вороха больших поленьев осталась лишь жалкая горка истлевших углей. Сидящий напротив камина старик закутался в шерстяное одеяло, и вяло перемешивал угли длинной кочергой, от каждого движения массивной железки головешки вспыхивали брызгами живого огня. Весь жар, который только мог, камин уже отдал, ему больше нечего было предложить своему хозяину. Старик выпил остатки крепкого бренди и тут же отбросил пустой бокал в сторону. С металлическим лязгом, жестяной кубок покатился по полу.

Холод и стужа, просачиваясь через щели в дверях и рассохшихся ставнях окон, медленно подкрадывались к своей жертве, заключая старика в большом кресле, в клещи фланговых обхватов. Еще пара часов и единственное теплое место во всем замке – небольшой пятачок перед прогоревшим очагом камина остынет и тогда крепкие, когтистые пальцы стужи схватят старика за горло, прорвут слабую защиту шерстяных одеял и убьют свою жертву, заморозив её.

Солнце не поднимется на небосвод еще несколько недель, пусть длинная зимняя Ночь уже на исходе, но стужа еще крепко держит в своих объятьях жилища людей. Длинную Ночь надо пережидать в маленьких, хорошо протапливаемых деревянных домиках, где расход дров и угля намного ниже, а значит, запасов должно хватить до конца суровой зимней Ночи.

Зачем старик, который судя по своему возрасту, пережил не один десяток длинных Ночей, решил вернуться в самый большой зал своего замка было непонятно. Видимо он тронулся умом и не соображает, что делает. Ну, что ж Ночь его за это накажет. Сурово накажет! Будьте уверены, что когда слуги и подданные старого князя вернуться в замок, то они застанут в каминном зале лишь иссохшую мумию своего господина. Ночь не просто заморозит и убьет старика, она выпьет из него все жизненнее соки, высосет душу и силу. Пусть старик уже не тот, что в былые годы, но он маг, и по слухам, весьма неплохой маг, а значит, в его жилах есть еще жизненная энергия, которой так любит лакомиться ночная Стужа.

Старик в очередной раз поворошил гаснущие угли в очаге и когда вверх взвились несколько ярких искорок, едва заметно пошевелил пальцами левой руки. Искорки стали разгораться, увеличиваться в размерах, теперь они уже не были похожи на жалких мотыльков, нет, теперь они по размеру больше напоминали жирных, хорошо откормленных на убой голубей. Огненные шары заполнили своими сферами все внутренне пространство камина, а уже через секунду выпорхнули наружу и плавно закружил, выписывая причудливые узоры в воздухе. Просторный зал наполнился светом, теплом и каким-то домашними уютом.

Стужа, с едва различимым угрожающим шипением боязливо бросилась прочь, прячась в темных закоулках каминного зала. Старик будто молодой юнец вскочил с кресла и закружился по залу размахивая кочергой, Г-образный конец которой раскалился до красна. Каждый взмах кочерги оставлял в воздухе след виде золотистой нити. Нити сплетались в причудливую узоры, которые в свою очередь соединялись в единое полотно, кружева этого покрывала расползлись и заполонили собой все свободное пространство зала.

Старик завертелся волчком в центре зала, кочерга в его руке превратилась в огненный факел. Росчерки огня стали настолько яркими и стремительными, что слились в единую, замкнутую окружность, которая в свою очередь превратилась в сферу. Огненные шары, доселе и медленно плавающие по воздуху, стремительно нырнули в сферу, где тут же растворились в общем танце огня и света. Раздался громкий свист, переросший в вой, от звуковых вибраций затряслись стены зала, а потом неожиданно, на самой высокой ноте, вой стих. Мгновения …и сфера взорвалась вулканом огня. Огромный огненный шар яркого, почти прозрачного света рванул из тесного нутра каминного зала, вырвался наружу через провалы окон и на краткий миг озарил погруженное во тьму пространство вокруг замка. Стужа заверещала от боли и стыдливо прыснула в разные стороны, скрываясь от этого страшного, испепеляющего света. Ночь на несколько секунд превратилась в день. Столб света ударил в небо, пробив будто бы огромным копьем низкие, косматые снежные тучи, а спустя краткий миг свет погас, и Ночь вновь вступила в свои права.

Стужа тут же ринулась обратно в замок, но внутри каминного зала было пусто. Старик куда-то исчез, лишь на полу валялась изуродованная кочерга – неведомая сила скрутила толстый прут в спираль, разогнув и заострив конец.

Стужа правила в замке еще две недели, вплоть до самого окончания длинной зимней Ночи. И даже после того, как Солнце появилось на небосводе, Стужа все равно цеплялась и не желала покидать темные, холодные закоулки древнего замка.

Лишь в середине первого месяца Весны слуги старого князя решились навестить жилище своего хозяина. Сперва они тщательно прогревали помещения смолянистыми факелами и лишь, потом решались войти в них. Так, они обследовали все комнаты и залы старинного замка, но нигде не нашли Князя. В каминном зале, где любил проводить все свое свободное время Князь, нашли пустой кубок, изуродованную кочергу и перевёрнутое кресло на полу. Еще на стенах этого зала слуги обнаружили выжженные на камне узоры. Князя нигде не было, даже костей его не нашли. На каминной полке стояла массивная каменная шкатулка.

– Что будем делать господин? – обратился к мажордому молодой слуга.

Старый мажордом внимательно осмотрел шкатулку, попробовал открыть её, но крышка не поддавалась, потом пожилой старший слуга нашел какие-то символы на торце каменного ларца и, приложив к ним свой перстень, удовлетворенно крякнул. Внутри шкатулки что-то слегка щелкнуло, и крыша поддалась. Внутри лежал свиток, но не бумажный, а кожаный. Развернув свиток, мажордом прочитал послание несколько раз, а потом надолго задумался.

– О пропаже хозяина никому не слова! – строго приказал старший Двора. – Если кто развяжет язык, то я его вмиг укорочу.

Слуги понятливо переглянулись. Мажордом всегда держал свое слово, если он сказал, что укоротит язык, то будьте покойны, что именно так и сделает: свяжет виновного, раздвинет специальным крючком зубы, потом ухватит щипцами болтливый язык и тут же отрежет его часть. Со старшим двора лучше не шутить и не перечить ему, целее будешь.

– Еще раз обыщите весь замок и проверьте печати на подземельях. Потом уберитесь здесь, чтобы все блестело и сверкало. Хозяин может вернуться в любую минуту!

Глава 1

Я шел по цветочному лугу. Цветов было превеликое множество, они были повсюду. Разного цвета, формы и окраса. Вот россыпь небольших белых цветочков с вкраплениями розового клевера, вот полянка мелких ромашек с белыми лепестками и желтыми бусинками сердцевин, вон целая полянка ярко-красных маков и тут же ультрамариновые ирисы.

Цветов много! Всех цветов радуги, расцветки на любой вкус, попадались даже черные ирисы голубые розы. И откуда столько? Стебли и бутоны цветов щекотали голую кожу на ногах. Глянул на себя и понял, что иду совершенно голым, а еще понял, что тело не мое. Оно слишком молодое… и, как бы это помягче сказать, слишком красивое, что ли. Кубики пресса, связки мышц, ни капли лишнего жира, на руках и ногах все пальцы на месте, прям, фитнес тренер из спортзала, честно слово. Хотя, во сне, наверное, так и должно быть. Подсознание хочет, чтобы я был лучше, моложе, здоровее, красивее. Короче, мозг борется и не желает принимать тот факт, что на самом деле, моему телу за пятьдесят, оно весит сто тридцать килограмм, в нем старых и новых болячек больше, чем пальцев на руках и ногах, пусть пальцев и на пару меньше, чем должно быть. То, что это сон, было понятно с самого начала. В жизни ведь такого не бывает. Мне часто снятся сны, в которых я понимаю, что сплю.

Картинка была настолько яркой и живой, что я прям до колик в животе, захотел, чтобы это все было наяву. Так сильно захотел… что проснулся.

Чёрт! Вот ведь зараза! Такой сон просрал!

Оглянулся по сторонам. Серый, в разводах плохой покраски, потолок, лампочка на огрызке провода вместо потолочного светильника, старые пожелтевшие обои, замызганное деревянное окно, с разбитый, залепленным скотчем стеклом. Матрас, пусть и дорогой, хороший «ортопед» лежит прям на полу. Линолеум дешевый, тонкий, где-то он порван, а местами собран в «морщины» гармошки. Обстановка убогая и бедная. Из мебели только стол и стул, да старая вешалка, на которой развешана моя повседневная одежда.

Ну, вот зачем я проснулся? Ведь можно было еще поспать, насладиться сном. Удивительно, но в ногах до сих пор есть ощущение, от прикосновения к стеблям цветов, а пальцы правой руки помнят тепло ладони девушки, которая вела меня по цветочному лугу. Кстати, она была чертовски похожа на мою бывшую жену в молодости.

Воспоминания о жене, с которой мы в разводе уже второй год резанули серпом по сердцу, и на душе стало совсем тоскливо и пасмурно. Прям как на улице. За окном тоже было пасмурно и серо. Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса! Пушкин, конечно, красавчег, но позднюю осень я не люблю. Вот ранняя осень – это красиво, снежная зима – это красиво, а промежуток между ранней осенью и нормальной зимой – это скверная слякоть, грязь, дожди, серые облезлые панельки домой, убогость и хандра. В такую погоду хорошо сидеть в теплом, светлом, желательно бревенчатом доме, напротив камина и попевать душистый, травяной чай. Чтобы чайного листа – поменьше, а чабреца, мяты и лимона – побольше.

С женой мы прожили вместе двадцать восемь лет, до тридцатилетнего юбилея – жемчужной свадьбы не дотянули всего два года. Как только наша единственная дочь вышла замуж и родила первенца, так мне жена сразу же заявила, что устала, мы давно с ней идем разными дорогами и пора набраться смелости и разойтись. Сперва я подумал, что это у неё так проявляется климакс, ну или что там, у женщин происходит в голове, когда они перешагивают полувековой рубеж. Короче, думал, перебесится, да вернётся. Но, нет, не перебесилась и не вернулась. Странно, я все эти годы считал, что у нас крепкая, надежная семья. Я – добытчик, который с утра до вечера, а иногда и по ночам на работе, она ждет меня дома и оберегает семейный очаг. По моему мужскому мнению, такое положение вещей – это идиллия семейной жизни. По мнению жены – это ужас и катастрофа. В общем, оказалось, что я тупой трудоголик, который не видит очевидных вещей, ну, а то, что у нас дома куры денег не клюют, так это не важно. Счастье за деньги не купишь (это так моя бывшая жена утверждает). Жена меня даже по психологам таскала, все пыталась наладить отношения, как-то всё урегулировать. Честно говоря, мне все эти психологи до одного места, я за тридцать лет барахтанья в суровых водах жесткого капитализма и предпринимательства, так настропалялся на все эти мозговыверты, что щелкал психологов, как семечки. Короче, психологи нам не помогли, я оказался не внушаем. Правда, был среди них один старичок, весьма щуплого телосложения и с козлиной бородкой, который в отличие от своих коллег сильно с нами не расшаркивался, он сразу заявил, что я не просто трудоголик, а наркоман, и работа – это мой наркотик, и помочь мне может только одно – жесткое отлучение от работы, в идеале, кома или паралич. Иначе никак! Для меня заработанные деньги – это всего лишь приз, в конце стремительного спринта. Моей жене он посоветовал опоить меня снотворным, потом перевести в глухую деревню, где-нибудь в тайге, где посадить на цепь и не выпускать «в люди» пару месяцев. Только это и может помочь. Жена к столь радикальным методам не стала прибегать…а зря! Возможно, тогда мы были бы вместе и все сложилось иначе. Спустя двадцать восемь лет счастливого (в мое понимании) брака, мы расстались. Разошлись мирно и спокойно, я считал, что у неё это временная блажь, ну, а она всегда была мудрой и замечательной женой. Клад, а не женщина. Как и многие дураки, я это понял, только когда потерял, то, что до этого не ценил.

Ну, а работа для меня всегда была не просто способом добычи средств к существованию, а чем-то вроде наркотика, без которого долго нельзя, начинает ломать и корежит не по-детски. Причем, самое главное, это было осуществить задуманное. Запланировать «схему», все рассчитать, выстроить…и воплотить в жизнь, а как только всё заработает, завертится и «схема» начнет приносить прибыль, дальше мне она становится не интересна. Скучно, нудно и обыденно. Важны не деньги, а способ их добычи.

Лечиться от своей зависимости я не хотел, поэтому в пятьдесят три года остался один. Жена уехала к дочери в Москву, где собиралась помогать молодым родителям-студентам растить внучку. Заработанный за долгие годы капитал, я разделил на три части: одну часть жене, вторую – дочери, третью – себе. Пришлось распродать всю недвижку и монетизировать активы. После, из своей доли купил жене квартиру в Москве. Думал, произведу на неё впечатление. Не произвел.

Впоследствии я понял, что все это время жена была не просто моей верной и терпеливой супругой, но и талисманом в бизнесе. За те два года, что я прожил без неё, у меня не получилось ничего из задуманного, проекты рассыпались один за другим. Апогеем стал пожар в небольшом торговом центре, в строительство которого я вложил последние деньги. На следующей неделе должно состояться заключительное заседание суда, на котором меня, скорее всего, признают виновным и «закроют» на пару лет. Сейчас я на «подписке», можно было бы свалить за границу через сопредельные страны, благо «левые» документы есть, но я пока тянул время. Должен был решиться один момент – дадут мне реальный срок или условный. Если «условка», то можно никуда не бежать и пересидеть здесь. Очень не хочется валить за границу и прятаться там как крот в норе всю оставшуюся жизнь, подрабатывая таксистом или грузчиком.

Еще не маловажную лепту в мое падение и крах внесло блядское ковидло. Этот чертов короновирус, будь он тысячу раз неладен, прокатился асфальтным катком не только по моим проектам в 2020-2021 годах, но и знатно потоптался по моим мозгам.

То, что сдавать в аренду в торговые площади стало не кому из-за ковидных ограничений, еще можно было как-нибудь пережить, благо финансовая подушка безопасности на тот момент еще была, но вот что делать с тем, что мозги стали хуже работать?

Первый раз короновирус я перенес в конце 2020 года: неделя соплей и кашля, небольшая температура и головная боль, в итоге, на полгода пропало обоняние. Я сделал прививку в середине 2021 года и думал, что про «корону» можно забыть раз и навсегда, тем более, что обоняние ко мне частично вернулось. Но, не тут-то было. В начале декабря 2021 года, я повторно заболел «ковидлом». На этот раз все было точно так же: неделя соплей и кашля, небольшая температура и головная боль, но итог намного страшнее: помимо сошедшего с ума обоняния, появилась жуткая отдышки, заторможенность мозговых процессов, провалы в памяти, нарушение координации движения и меланхолия, сменяющаяся паническими атаками. Из жизнерадостного весельчака и балагура, я превратился в ноющую, тупую истеричку. Короче, пиздец подкрался незаметно!

Перспективы дальнейшей жизни вырисовывались крайне нелицеприятные. Даже если мне не впаяют реальный срок, то точно назначат большой штраф и выплату материального ущерба. То есть в самое ближайшее время я стану банкротом и нищебродом. В былые времена меня бы этот факт ни капельки бы не смутил, наоборот, лишь подтолкнул к новым свершениям, а сейчас после двух перенесенных «корон», остатками своего, пораженного болезнью мозга, я понимал, что ничего нового и прорывного придумать не смогу. О бизнесе и предпринимательстве, о «схемах» и «мутках» придется забыть раз и навсегда. Мне теперь подвластна только простая, незамысловатая работа: ночной сторож детского садика или дворник. Можно, конечно, вообще не работать, а грамотно распределить оставшиеся в наличие ресурсы, которых при должной экономии хватит дотянуть до пенсии. Хоть я не уверен, что столько смогу протянуть, потому что у меня из-за этого короновируса всплыл на поверхность целый букет хронических болячек.

Пока я вот так размышлял, вспоминая события последнего периода своей жизни и занимаясь уже привычным нытьем и самосожалением, тело выполняло привычную работу: утренние процедуры, нарезка бутербродов, заварка чая в небольшой термос и облачение в уличную одежду.

Вышел из квартиры, быстрым шагом спустившись на первый этаж. Привычно отдышался, переводя дыхание после нахлынувшего приступа отдышки. Тяжело! Падла, прошел всего шесть лестничных пролетов, а такое чувство будто бы пробежал пару километров с тяжелым эРДэ за спиной.

Отдышавшись, свернул на велодорожку и побрел в сторону парка. Погода стояла пасмурная, но дождь не шел. Судя по расположению туч, они скоро уйдут на север, и выглянет солнце.

Возможно, мне сегодня повезет, и я увижу тренера из фитнес-клуба «Орион». Зачем мне тренер? Думаете, я на старости лет решил заняться спортом? Ага, цазз! Нет, все просто, сотрудник фитнес-центра «Орион» состоял в интимных отношениях с сотрудником прокуратуры, которая выступлю в качестве обвинителя по моему делу. То, что прокурорша была на пятнадцать лет старше своего любовника, да еще и была замужем, придавало уверенности, что я смогу с ней договориться, через её любовника, тем более что мне не нужно разваливать дело, всего лишь заменить требования прокуратуры, сменить реальный срок на условный.

Тренер любил бегать по утрам в том самом парке, куда я направляюсь. Так, что должно повести, я его уже третий день пасу. А у меня сегодня настроение такое, что думаю, что мне повезет. В воздухе витает, какое-то ощущение близкой бури или глобального изменения в моей жизни. Точно должно повести!

Занял скамейку на перекрестке двух велодорожек, достал пакет с бутербродами, набулькал чай в пластиковый стакан-крышку. Чай хороший, травяной, сладкий. Бутерброды с сыром и ветчиной. Люблю сытно и вкусно пожрать. Наверное, поэтому я в свои пятьдесят пять такой жирный кабан.

Только успел укусить бутер первый раз, как мимо меня прошагал худосочный юноша лет семнадцати, облаченный в черную парку с большим капюшоном. Ну, прошел и прошел, делов-то. Но от юноши шибало смрадом. Чем-то до боли знакомым, из старой, прежней жизни. Секунду я ворошил тяжелые камни в своем сером веществе, вспоминая, откуда я могу помнить этот запах. С органами обоняния в последнее время у меня творится черт знает что, они сходят с ума. Для меня сейчас запах кофе, сигарет, выхлопных автомобильных газов и протухшего мяса – абсолютно одинаков. И от пацана шибало чем-то похожим. Если бы у него в руке был стакан с кофе или «дудка» вайпа то я бы не обратил бы на это никакого внимания, но у него ничего подобного в руках не было, лишь в правой руке спортивная сумка. Одежда чистая, аккуратная и без пятен.

Черная длинная куртка с нашитым черепом на спине, черные джинсы, черные высокие ботинки. Джинсы заправлены в голенища ботинок. Куртка распахнута на груди. Странный тип. Глаза у него были закрыты черными очками. И это в восемь утра. Пасмурное утро с низкими хмурыми тучами.

Колумбайн хренов!

Стоп!

Точно!

Колумбайн!

Расстрел детей в школе!

Смерть!

Вот что мне напоминает запах, идущий от пацана. Он пахнет смертью! Так же шибало изнутри расстрелянной БээМПешки, которая каким-то чудом добралась нашей заставы. Из распахнутых настежь створок десантных люков вот так же воняло смертью. Я запомнил эту вонь на всю жизнь, потом уже вернувшись на гражданку, долго не мог ходить среди мясных рядов на рынке. Не любил запах свежего и заветренного мяса. Воротило и сразу же накатывали воспоминания с войны.

Не знаю почему, но я тут же встал и пошел следом за пацаном. На вид ему лет шестнадцать-семнадцать, скорее всего старшеклассник или учится в ПТУ. Что у нас по пути? Школа? Точно, если идти дальше по дорожке, то можно выйти на задний двор школы. Сумка в руках у пацана совершено, не похожа на школьный рюкзак. Зачем ему сумка? В ней спортивная форма? Может быть, а может там короткоствольный дробовик со сложенным прикладом, или обрез ружья. А может там банка с порохом, на стенки которой скотчем примотаны гвозди и саморезы?

Вызвать полицию? А как? Между мной и пацаном всего десять метров, если я начну в трубку телефона объяснять, что я хочу от правоохранителей, то пацан меня услышит. А если отстать от преследуемого подростка, то можно потерять его из виду. А вдруг он не в школу идет, а куда-то в другое место? Там дальше по улице еще детский садик есть. Ладно буду идти за ним, а там будь что будет. Скорее всего, это просто фанат какой-нибудь рок-группы, типа «Король и Шут», а никакой не сумасшедший стрелок.

Подросток шел целеустремленно, точно зная куда направляется. Смотрел он только перед собой, головой не вертел, на встречных прохожих внимания не обращал. Я не знаю как себя ведут сошедшие с ума «колумбайны», возможно они должны нервничать и ерзать, но этот пацик выглядел собранным и уверенным. Скорее всего он идет по своим делам, а в сумке у него обычные вещи. И на хрена я за ним поперся? Тоже мне Шерлок Холм выискался, запах учуял какой-то там. Идиот! Надо было оставаться на скамейке и пасти любвеобильного фитнес-тренера. Это сейчас намного важнее, чем какой-то там подросток в черной одежде и с сумкой в руках.

Пацан дошел до школьной ограды, прошел вдоль ней, добрался до калитки ведущей внутрь и спокойно зашел на территорию школы. Я двинул следом. Понятно, что в здание школы меня не пустят, ну я туда и не пойду. Если пацан зайдет в школу, то его должны встретить охранники и досмотреть, если дальше ничего не произойдет, то все хорошо, то значит я ошибся и потерял еще один день. Но это не страшно, потому что тренера можно будет подкараулить и под «Орионом», или опять завтра с утра устроить засаду в парке. Ничего, от меня этот фитоняш никуда не уйдет, я его из-под земли достану.

Паренек в черной куртке подошел к главному входу школы, который сейчас был заполнен учениками. Одни только подошли к зданию, другие уже тут стояли до этого, первоклассники кучковались по классам в ожидании своих классных руководителей, тут же тусили их родители. Спешили учителя и работники школы. Кипела обычная, привычная школьная суета, свойственная для столь раннего часа.

Пацан отошел чуть в сторонку, поставил сумку на пол, расстегнул молнию и достал изнутри двухлитровую пластиковую бутылку, наполненную чем-то темным.

Странно? Чего это он? Пить захотелось? Сушит с утра?

Парень перевернул бутылку горлышком вниз и принялся поливать асфальт густой жижей.

Что это он делает?

Перфоманс какой-то? Или банально проиграл спор?

Я подошел ближе. До пацана было метров десять. Жидкость в бутылке была похожа на кровь. Запах смерти шибал в нос все сильнее и сильнее.

Да, что за хрень такая происходит?

Что этот пацан удумал? Для чего он поливает темно-красной, почти черной густой жидкостью асфальт у себя под ногами?

Приходившие мимо школьники особого внимания на действия подростка не обращали. Да, какие-то, брезгливо шугались в сторону, боясь наступить или быть испачканы пролитой жидкостью, но большинство проходили мимо, даже не повернув голову в сторону странного пацана.

Я подошел еще ближе, пытаясь понять логику действий пацана. Паренек рисовал на асфальте какие-то узоры. Жидкость попадая на мокрую после дождя поверхность, окрашивала асфальт в красный цвет, при этом она не разбрызгивалась в бесформенные пятна, а складывалась в линии правильной формы и одинаковой ширины, как будто у пацана в руках была не смятая двухлитровка, а огромный маркер, а под ногами у него не шершавый, потрескавшиеся асфальт, а огромный лист мелованной бумаги.

Чудно! Никогда такого не видел. Копперфильд хренов!

Закончив рисовать, пацан отбросил пустую бутылку в сторону. У него получился какой-то рисунок похожий на цветок, в центре которого лежала его сумка. Нет, это не цветок. Рисунок похож на языческий символ – коловрат. Точно, он самый!

Что он делает?

Парень достал из сумки пачку денежных банкнот, разорвал пальцем бумажную стяжку и, подняв веер купюр над головой, громко крикнул:

– Аукцион неслыханной щедрости, раскидываю деньги! Кто хочет, подбирайте! Малышня налетайте, дядя добрый сегодня!

Взмах рукой и вверх взлетела денежная пачка, которая тут же рассыпалась фейерверком банкнот, сыпанувших на асфальт водопадом.

Все стоявшие поблизости школьники тут же рванули к щедрому подростку в черной куртке, чтобы собирать разлетевшиеся по асфальту банковские билеты. Парень, не обращая внимания, на снующих и толкающих друг друга школьников, наклонился к сумке и вытащил оттуда небольшой пузатый рюкзак, который тут же нацепил себе на грудь. Из горловины рюкзака торчали провода и вершина какого устройства.

Сука!

Бомба!

Тварь, конченая, бомбист хренов!

– Бомба!!! – заорал я во все горло. – Разбегайтесь!!! Бомба!!!

Пацан развернулся на мой крик, наши взгляды встретились. Зрачки у пацаны были расширены, в глазах его плескалось отчаяние и решимость, а еще какое-то превосходство и надменность, будто бы передо мной был не обычный школьник-зачухан, а сам Господь бог!

Пусть во мне и было сто с лишним килограмм избыточного веса, но разделявшие нас с бомбистом метры, я пересек в три длинных прыжка. Проскакал как сайгак. Слету влепил ногой в промежность придурку в черной куртке, и когда тот упал на колени, плюхнулся на него сверху. На что рассчитывал не знаю, просто так среагировало мое тело. Пацан упал на бомбу, я плюхнулся сверху. Его тело, сверху моя жирная туша – может этого хватит, чтобы взрыв не наделал много бед.

Хруст чего-то пластикового, яркая вспышка и пред глазами пролетела вся моя жизнь:

– какая-то толстая тетка, от которой невкусно пахнет горелым, тянет меня за руку и ведет в здание, на котором висит табличка «детский дом №173».

– старшаки бьют за то, что я испугался воровать хлеб из столовой.

– директор Детского дома бьет меня ремнем, за то, что обломком кирпича разбил лицо своему обидчику, который был старше меня на 6 лет.

– учеба в ПТУ.

– проводы в армию.

– первый бой в Афгане.

– первый убитый враг.

– первое ранение.

– первый секс.

– возвращение в Союз. Бригада Лешего. Разборка, на которой мне всаживают стамеску в бок.

– Леший отрывает мне кусачками палец, подозревая, что это я навел на бригаду ментов.