Николай Минаев
Нежнее неба. Собрание стихотворений

Полная версия

«Я люблю в тихий полдень под осень…»

Я люблю замирание эхо…

И. Анненский

 
Я люблю в тихий полдень под осень
Облетающих листьев игру,
Я люблю гул нахмуренных сосен
Перед бурей в столетнем бору.
 
 
Бирюзовою полночью мая —
В бледном небе алмазную дрожь,
И люблю, когда ветер, играя,
Всколыхнет задремавшую рожь.
 
 
Я люблю розоватые зори, —
Сад из яблонь в весеннем цвету,
Я люблю томность в девичьем взоре
И везде и во всем – красоту.
 

<9 мая 1915 г. Суббота.

Москва>

Это было на даче… («Это было на даче, где густая рябина…»)

Это было у моря, где ажурная пена…

Игорь Северянин

 
Это было на даче, где густая рябина,
Где сквозь щели стенные продувает сквозняк,
На террасе играли в карты два господина,
Из которых один шулер был наверняк.
 
 
Было все очень тихо, было все очень мило,
Но один передернул, а другой увидал,
И ладонь его метко в самый раз угодила
По ланите партнера и поднялся скандал.
 
 
А потом подралися, подралися свирепо,
До прихода полиции дрались они…
Это было на даче, где оранжева репа,
Где густая рябина и торчащие пни.
 

1915 г. 27 мая. Среда.

Москва

Поэза о самом себе («Я вездесущ… Весь век свой странствуя…»)

 
Я вездесущ… Весь век свой странствуя,
То по земле блуждаю, то
Лечу в небесное пространство я
На монопланенном авто.
 
 
Там у меня свиданье с Маней в шесть
От Марса с правой стороны,
Где кокаином одурманившись
Юпитер дрыхнет у Луны.
 
 
Пойду куплю конфет для Мани я,
Чтобы ее напичкать всласть,
Но впрочем вряд ли на свидание
Удастся нынче мне попасть.
 
 
Моя душа смертельно ранена:
Ее лягнул клешнею рак,
А вы читайте Северянина,
Кто не читает, тот – дурак!
 

1915 г. 28 мая. Четверг.

Москва

Осенний сонет («Осенний день прозрачен как хрусталь…»)

 
Осенний день прозрачен как хрусталь;
Зацветший пруд покрылся вязкой тиной,
И облака, раскрыв свой веер длинный,
Сквозят на свет как белая вуаль.
 
 
В просвет ветвей синеет мягко даль,
Пленяя сердце сладкою кручиной;
Печален лес пред близкою кончиной,
Ему промчавшегося лета жаль.
 
 
Как хорошо в разгаре листопада,
В безмолвии зардевшегося сада,
Сбирать в букет опавшие листы,
 
 
И созерцая в красках увяданья
Очарованье поздней красоты,
Всласть упиваться грустью без страданья.
 

<30 мая 1915 г. Суббота.

Москва>

Вечерняя рондель («Зари вечерней полоса…»)

 
Зари вечерней полоса
Лилово-палевого цвета;
          Земли дыханием согрета,
          Мелькает в воздухе оса.
          Луга, дорога и леса,
          Все – синим сумраком одето.
Зари вечерней полоса
Лилово-палевого цвета.
          Звучат за речкой голоса
          И замирают без ответа,
          И пышно гаснет в нимбах света,
          Темня с востока небеса,
Зари вечерней полоса.
 

<8 июня 1915 г. Понедельник.

Москва>

Послание из Малаховки («К Вам в Белосток…»)

Е. В. Шаломытову

 
К Вам в Белосток
Я шлю листок
Малаховской березы,
И пусть он там
Расскажет Вам
Мои мечты и грезы.
 
 
Пишу в стихах,
Хоть тайный страх
Меня томит и гложет:
Вдруг Вы с тоской,
Махнув рукой,
Воскликнете быть может:
 
 
– «Ах, милый друг,
Перо из рук
Навек бросай скорее;
Под счет «раз-два!»
Руби дрова
И будь вперед умнее!..»
 
 
Но, может быть,
Такая прыть
В душе у Вас воспрянет,
Что на весь дом,
Как в небе гром,
Ваш тихий голос грянет:
 
 
– «Друг Николай,
Ты воспевай
Красу душистых маев,
Пиши, пиши,
В ночной тиши,
Когда все спят, Минаев!..»
 

1915 г. 10 июля. Пятница.

Малаховка

В день годовщины («В день годовщины, как и прежде…»)

 
В день годовщины, как и прежде
В час объявления войны,
Мы так же в пламенной надежде,
Мы так же бодры и сильны.
 
 
Хоть не однажды неудачам
Пришлось тревожить нам сердца,
Но мы встречали их не плачем,
А верой в торжество конца.
 
 
Пусть враг в озлобленном бессильи
Уничтожает все кругом,
Не раздавить ему России
Своим железным сапогом!
 

1915 г. 19 июля. Воскресенье.

Малаховка

Апрельский день («Апрельский день лучист и светел…»)

 
Апрельский день лучист и светел,
Стремглав ручьи бегут, журча;
Вчера я в первый раз заметил
В саду на дереве грача.
 
 
Восходит пар от мокрой крыши
И с рыхлых стаявших полей,
И солнце с каждым днем все выше
И пригревает веселей.
 
 
Пускай еще в сыром овраге
Лежат последние снега,
Как клочья вымокшей бумаги,
Борьба их с солнцем не долга.
 
 
Все, что корою ледяною
Сковал безжалостный мороз,
Пробуждено от сна весною
И новой жизнью налилось.
 
 
И сердце ноет сладкой болью,
И напролет весь долгий день
Зовет к широкому раздолью
В глушь живописных деревень.
 

<9 ноября 1915 г. Понедельник.

Москва>

И. П. Сидорову («Пожелаю я Вам всей душой…»)
Из письма

 
Пожелаю я Вам всей душой
Процветанья в строительном деле,
И чтоб дали Вам отпуск большой
На четыре бы целых недели.
Чтоб судьбе своенравной назло
Вы бы стали ужасно богаты,
Чтоб Вам в жизни чертовски везло,
И чтоб Вас не забрали в солдаты!
 

1916 г. 7 января. Четверг.

Москва

Бабочка («Сильно и смело…»)

 
Сильно и смело
Бабочка бьется о стекла;
Больно ей тело,
Краска на крыльях поблекла.
 
 
Тщетны усилья
Бабочки с грудью атласной,
Слабые крылья
Бьются о стекла напрасно.
 
 
С этою силой
К воле она не пробьется…
Бабочке милой
Лишь умереть остается.
 

<15 января 1916 г. Пятница.

Москва>

«День неприветлив и короток…»

 
День неприветлив и короток,
И дует от оконных рам,
И на карнизах и воротах
Сверкает иней по утрам.
 
 
Дрожат общипанные ветки,
Больны предчувствием беды,
И на дорожке у беседки
Водой наполнены следы.
 
 
И редко солнца луч проглянет
В просвет сквозь тучи на заре;
Все близкой смерти ждет и вянет
В бесцветно-мутном октябре.
 
 
Дождем и гнилью пахнет воздух,
И резко сквозь сырую мглу
Мерцает небо в крупных звездах
С Большой Медведицей в углу.
 

<20 января 1916 г. Среда.

Москва>

Подснежник («Лишь весны благодатная нега…»)

 
Лишь весны благодатная нега
Разнесет над землей свой привет,
Из-под слоя последнего снега
Взглянет первый подснежник на свет.
 
 
Где-нибудь на пригорке укромном,
Словно робко скрываясь от глаз,
Он появится вестником скромным
Доброй вестью порадовать нас.
 
 
И его увидав мы уж знаем,
Что весна к нам направила путь,
И что вместе с пленительным маем
Сладко будет и нам отдохнуть.
 

<17 февраля 1916 г. Среда.

Москва>

«Уже сияет солнце ярко…»

 
Уже сияет солнце ярко
И в полдень звонко каплет с крыш,
А в вековых аллеях парка
Еще весны не различишь.
 
 
Но близок день ее прихода,
Всего неделя – две, и вот
Очнувшись чуткая природа
Гимн возрожденья запоет.
 
 
С безумной жаждою простора
С крутых пригорков на поля
Ручьи помчатся скоро-скоро,
Журчаньем слух развеселяя.
 
 
И март беспечный птичьей трелью,
Перед своим уходом в день,
Промолвит кроткому апрелю:
«Природу в зелень ты одень!..»
 
 
И брату старшему внимая,
Апрель деревьям даст листы,
Чтобы встретить день рожденья мая
И мой в цветеньи красоты.
 

<12 марта 1916 г. Суббота.

Москва>

«В синем небе на солнце жемчужится…»

 
В синем небе на солнце жемчужится
Облаков шелковистая пена,
И сверкает как зеркало лужица
Глубиной воробьям по колено.
 
 
В стороне от дороги проселочной,
Где не ходит никто уже сухо,
И с жужжаньем над веткою елочной
Закружилась веселая муха.
 
 
В теплом воздухе сладость весенняя,
Запах свежести, влаги и прели,
И душа дождалась воскресения
Вместе с каждой былинкой в апреле.
 

<15 марта 1916 г. Вторник.

Москва>

Весна в Зубцове («Вот уж март… над зимою смеясь…»)

Из письма Е. В. Шаломытову

 

 
Вот уж март… над зимою смеясь,
Солнце в полдень печет понемногу;
Непролазная липкая грязь
Превратила в болото дорогу.
 
 
Полоскается в луже свинья
И четыре ее поросенка;
Воробьев развеселых семья
На заборе чирикает звонко.
 
 
Роясь в куче навоза, петух
Закричит неестественно дико,
И затем напрягая свой слух
Ждет такого же дикого крика.
 
 
Моет баба белье у ворот
И клянет свою горькую долю,
И широко разинув свой рот
Скачет мальчик на палке по полю…
 

1916 г. 2 апреля. Суббота.

Москва

Майским утром («Майский солнечный день…»)

 
Майский солнечный день…
Все кругом расцвело;
Распустилась сирень
И стучится в стекло: —
 
 
«Пробудись!.. Полно спать,
Звукам утра внимай,
Посмотри-ка: опять
К нам пришел юный май!
 
 
Год природа ждала
Этих радостных дней,
Им она отдала
Все, что было у ней:
 
 
И свою красоту
И свой вешний расцвет;
Посмотри, все в цвету,
Все – улыбка и свет.
 
 
Счастья близкого жди:
Ясным пламенем вновь
В просветленной груди
Загорится любовь.
 
 
Все теперь нипочем,
Все возможно: ведь – май!
Не грусти ни о чем
И скорее вставай!..»
 

<29 апреля 1916 г. Пятница.

Москва>

Памяти К. М. Фофанова («В расцвете радостного мая…»)

 
В расцвете радостного мая,
Когда так жадно дышит грудь,
Земли дыханье принимая,
Окончил ты свой трудный путь.
 
 
И пусть весна к твоей могиле
Пять раз прокладывала след,
Но мы тебя не разлюбили
И не забыли, наш поэт.
 
 
Бессильна черствой жизни плесень
Коснуться светлой красоты
Тех вешних грез, тех летних песен,
Что соловьем пропел нам ты.
 
 
Они своей певучей силой
Нас греют в холоде и мгле…
Спокойно спи, поэт наш милый,
Ты много сделал на земле!
 

<17 мая 1916 г. Вторник>

«Счастье какое увидеться снова…»

 
Счастье какое увидеться снова,
После разлуки друг друга обнять,
Сердцем взволнованным сердца родного
Радостный трепет почуять опять.
 
 
Взором тонуть в затуманенном взоре,
Видеть черты дорогого лица,
Сразу забыть все тревоги, все горе
И целовать-целовать без конца.
 
 
В сердце израненном острой тоскою
Только сияние, только любовь…
Неизъяснимое счастье какое
После разлуки увидеться вновь!
 

<15 июня 1916 г. Среда.

Магино, Моск. губ.>

Женя и Дора («Женя пишет сонату и скерцо…»)
Отрывки из дневника беспристрастного наблюдателя

Из письма Е. П. Павлову

 
20 июня.
Женя пишет сонату и скерцо,
Четверть суток сидит за роялем;
Дора с тайной печалью на сердце
Бродит взором по облачным далям.
 
 
21 июня.
Женя пишет, пишет, пишет,
Он кончает акт балета;
Дождь пошел, он и не слышит,
Наплевать ему на это.
 
 
А Доре беспричинно больно,
Она вздыхает и грустит,
И очень-очень недовольна,
Что дождь по веткам шелестит…
 
 
22 июня.
Женя снова пишет и играет,
Над бумагой наклонив свой профиль;
Дора снова сумрачно вздыхает
И от скуки кушает картофель.
 
 
23 июня.
Женя кончил скерцо и балет,
Нынче он одной сонатой занят;
Доры же сегодня дома нет: —
Женю за душу никто не тянет…
 
 
И так далее до конца лета.
 

1916 г. 4 июля. Понедельник.

Магино, Моск. губ.

«Я спокоен как в юности вновь!..»

 
Я спокоен как в юности вновь!..
Меня больше ничто не тревожит;
В моем раненом сердце любовь
Умерла и воскреснуть не может.
 
 
Все, что было, не будет опять,
Что прошло – не появится снова,
А любить лишь затем, чтоб страдать
Слишком трудно для сердца больного.
 
 
Буду жить никого не любя,
Без тревог и ненужных страданий,
Но порой вспоминая тебя,
Может быть, не сдержу я рыданий.
 

1916 г. 18 июля. Понедельник.

Магино, Моск. губ.

Е. В. Шаломытову («Когда вечера лучезарны и долги…»)

Из письма

 
Когда вечера лучезарны и долги
          И небо в сиянии,
Неплохо поплавать на лодке по Волге
          В приличной компании.
 
 
Небрежно букет васильков бросить в воду
          Пусть гонит волна его,
Сказать что-нибудь про луну и погоду
          И вспомнить Минаева.
 

1916 г. 23 июля. Суббота.

Магино, Мос. губ.

«Октябрь… Туманно и дождливо…»

 
Октябрь… Туманно и дождливо;
В изнемогающем саду
Деревья голые в бреду
Друг к другу жмутся сиротливо.
 
 
Угрюмо каркает ворона —
Вещунья смерти и греха,
И ветер мечет разъяренно
Намокших листьев вороха.
 
 
И больно видеть из окошка,
К нему случайно подойдя,
Как расплывается дорожка
От бесконечного дождя.
 
 
Как все казавшееся милым
И летом тешившее глаз,
Ему является сейчас
Таким беспомощным и хилым.
 
 
Душа к отчаянью близка
Ненастный день ее тревожит
И озлобленно сердце гложет —
Как червь созревший плод – тоска.
 

<4 октября 1916 г. Вторник.

Москва>

«К нам снова возвратилась…»

 
К нам снова возвратилась
Желанная весна,
Природа пробудилась
От длительного сна.
 
 
В дыханьи ветра нега,
Он бодростью живит
Нигде не видно снега,
На всем весенний вид.
 
 
Молоденькою травкой
Украсились поля,
Извилистой канавкой
Ручей бежит, бурля.
 
 
Навстречу вешним зовам
Воскреснувшей земли,
Под небом бирюзовым
Зареяли шмели.
 
 
А бабочки над лугом,
Как яблонь лепестки,
Порхают друг над другом
Нарядны и легки.
 
 
И вновь душа смеется,
И пышет жар в крови,
И сильно сердце бьется
Предчувствием любви.
 

1916 г. 19 октября. Среда.

Москва

Узоры мороза («На стеклах узоры мороза…»)

 
На стеклах узоры мороза:
Вот добрая фея, вот гномик,
Вот ветка сирени, вот роза,
А вот заколдованный домик.
 
 
На стеклах промерзнувших окон
Зимою мне радуют взоры
Из снежных и льдяных волокон
Седого мороза узоры.
 

1916 г. 28 ноября. Понедельник.

Москва

«Омытая дождем природа ликовала…»

 
Омытая дождем природа ликовала,
Приветливо смотрел веселый майский день
Кружились бабочки и чуть благоухала
Едва расцветшая лиловая сирень.
 
 
Сырые яблони белели как от снега,
В алмазах дождевых блестели тополя,
И теплый ветерок откуда-то с разбега
Вдруг налетал на них и брызгался, шаля.
 
 
Я аромат вдыхал и слушал птичьи трели,
Я наблюдал весну в расцвете красоты,
И сел случайно там, где мы с тобой сидели,
Где о своей любви поведала мне ты.
 
 
И вспомнил я твой взор спокойный и глубокий,
Твой милый юный смех, что радовал, звеня,
И в тот же самый миг природы жизнь далекой,
Неполной и чужой вдруг стала для меня.
 

<13 декабря 1916 г. Вторник.

Москва>

«Неуютно и грустно в саду помертвелом…»

 
Неуютно и грустно в саду помертвелом,
Он почти обнажился и к смерти готов;
На размокшей дорожке пластом перепрелым
В беспорядке лежат груды ржавых листов.
 
 
Опустели скамейки в заповедной аллее
И в плетеной беседке смех веселый замолк,
И рассерженный ветер с каждым часом смелее
Рвет последние листья, завывая как волк.
 
 
В неприветливом небе ни луча, ни просвета,
Мелкий дождь как туманная серая сеть,
И не веришь, что будет когда-нибудь лето,
Что не вечно туман будет в небе висеть.
 

1916

Весенний сонет («Весна близка!.. Весна, весна идет!..»)

 
Весна близка!.. Весна, весна идет!..
Кричат грачи по сонным перелескам,
И в воздухе еще немного резком
Уже весны дыхание плывет.
 
 
К полудню солнце на припеке жжет,
Слепя глаза невыносимым блеском,
И по реке, ломаясь с гулким треском,
Вчера проплыл с верховья первый лед.
 
 
В бездонном небе шаловливый ветер
Кудрявые гоняет облака,
Купая их в дневном безгрешном свете;
 
 
Душа ясна и мысль опять легка,
И счастлив я как маленькие дети,
Что, наконец, весна уже близка.
 

1916

«Золотистые блики заката…»

 
Золотистые блики заката
Листья рдеющих кленов зажгли…
Как пожаром аллея объята
Золотыми лучами заката;
Облака словно взбитая вата
На вершинах деревьев легли…
Золотистые блики заката
Листья рдеющих кленов зажгли…
 

1917 г. 15 февраля. Среда.

Москва

И. П. Сидорову

И. П. Сидорову

1. Слезное моленье («Протяните нам братскую руку…»)

 
Протяните нам братскую руку,
Не оставьте просящей руки:
Без муки терпим адскую муку,
Высылайте скорее муки!..
 

1917 г. 16 февраля. Четверг.

Москва

2. Дружеский совет («Я даю Вам последний совет…»)

 
Я даю Вам полезный совет:
Пробудившись от сна спозаранку,
На вокзале купите билет
И катите в Москву на Землянку!
 

1917 г. 2 мая. Вторник.

Москва

И. П. Сидорову («Когда ем блинчики верченые…»)

И. П. Сидорову

 

 
Когда ем блинчики верченые,
Оладьи или пирожки,
И вообще все испеченное
Из Вами присланной муки,
 
 
Тогда в мечтах встают и долго
Не покидают головы,
И Нижний Новгород и Волга
И, друг Иван Петрович, Вы!..
 

1917 г. 6 марта. Понедельник.

Москва

«Прощанье августа – а заодно и лета…»

 
Прощанье августа – а заодно и лета —
Неторопливая и милая пора;
Весь день еще тепло, весь день земля пригрета,
Но не по летнему прохладны вечера.
 
 
Оранжевой листвой усыпаны дорожки
И запах тления сильнее с каждым днем,
Газон помят детьми, их маленькие ножки
Нечеткие следы оставили на нем.
 
 
Покинутый балкон затянут паутиной
И с шатких ступеней листы не сметены,
И серебристый шар торчавший над куртиной
Куда-то унесен до будущей весны.
 
 
Как будто в полусне безмолвствует природа,
Покой и тишина под просинью густой,
И в сердце тишина, в такое время года
Ему не по пути с шумливой суетой.
 

1917 г. 2 мая. Вторник.

Москва

«Что такое счастье?.. Это неизвестно…»

 
Что такое счастье?.. Это неизвестно…
Счастье мимолетно словно мотылек,
Каждый знает только, что оно чудесно,
И что путь ко многим для него далек.
 
 
Что такое горе?.. Это знает каждый…
Горе это раны сердца от потерь,
Это то, что в жизни будет не однажды,
Это перед счастьем запертая дверь!..
 

1917 г. 16 мая. Вторник.

Москва

«Солнце беспощадно жжет весь день с утра…»

 
Солнце беспощадно жжет весь день с утра…
Раскаленный воздух недвижим и сух;
Колосится рожь, приятна ей жара,
И над нею вьются стаи сонных мух.
 
 
Изредка вдруг ветер ниву всколыхнет,
Но через мгновенье снова тишь и гладь,
Иногда в колосьях василек мелькнет
И средь ржи сейчас же спрячется опять.
 
 
В небе неподвижно виснут облака,
Словно белоснежный скомканный атлас,
И вдали сверкает зеркалом река,
Отраженьем солнца ослепляя глаз.
 

1 июня 1917 г. Четверг.

Москва

«Ты ушла от меня навсегда…»

 
Ты ушла от меня навсегда,
Ты теперь будешь жить для другого…
И пройдут за годами года,
А тебя не увижу я снова.
 
 
И пройдут за годами года,
Но душа не привыкнет к разлуке,
Она будет такой и тогда:
Изнемогшей от горя и муки.
 
 
Она будет такой и тогда:
Безутешной, смертельно-больною…
Ты ушла от меня навсегда,
Я не знаю, что станет со мною!..
 

<8 июня 1917 г. Четверг.

Москва>

Довольно! («Довольно лживых обещаний…»)

Тому, в ком совесть не мертва.

 
Довольно лживых обещаний,
Противных здравому уму,
И бестолковых совещаний
Не приводящих ни к чему!
 
 
Довольно нудных разговоров
И барабанных громких фраз,
Партийных дрязг, нелепых споров —
Всего позорящего нас!
 
 
Смешно болтать по-детски что-то
Когда вся родина в огне,
Когда лишь дружная работа
Поможет гибнущей стране.
 
 
Когда от ран изнемогая,
Во прах повержена врагом,
Она лежит едва живая
Под беспощадным сапогом.
 
 
И в эти дни разрухи грозной,
Тому, в ком совесть не мертва,
Пора забыть – пока не поздно —
Пустые бредни и слова!..
 

1917 г. 25 сентября. Понедельник.

Москва

Из дневника («Опять зима… Опять снега…»)

 
Опять зима… Опять снега
Укрыли землю белой шалью,
Опять душа больна печалью
И ночь томительно-долга.
 
 
Трещит пылающий камин
И сидя перед ним уныло,
Я вспоминаю все, что было
И почему теперь один.
 
 
Вчера, еще до темноты,
Ты собралась идти куда-то,
Я знал, что ты не виновата,
Что не вернешься больше ты.
 
 
Я сам хотел сказать: «Прости!..»
Я сам считал себя неправым,
Но с равнодушием лукавым
Я допустил тебя уйти.
 
 
И нервно муфту теребя,
Ты ожидала только слова,
Но я безмолвствовал сурово,
А нынче плачу без тебя.
 
 
В углу шуршит бумагой мышь,
Часы стучат однообразно,
И жду я, может быть напрасно,
Что ты вернешься и простишь…
 

<14 декабря 1917 г. Четверг.

Москва>

«Необозримые поля…»

 
Необозримые поля…
Ширь без границ, простор без края…
Вдали плетется воз, пыля,
И тлеет запад, догорая.
 
 
Торчит чахоточный овес,
На взгляд убог, на ощупь колок,
И грубые следы колес
Обезобразили проселок.
 
 
Томится группа тощих ив,
Склонясь к воде зеленоватой,
И клочья облаков, застыв,
Висят растрепанною ватой.
 
 
Какая грусть!.. Какая тишь!..
Но сердце грусти этой радо,
Его ничем не возмутишь
И ничего ему не надо…
 

1917

В сумерках («Весенние синие сумерки…»)

 
Весенние синие сумерки
Долину окутали флером;
В зените блестящими точками
Заискрились первые звезды.
 
 
В лощине, в цветущем кустарнике
Запел кто-то грустную песню,
И в тихом безветренном воздухе
Далеко разносится голос.
 
 
Ракита как будто задумавшись
Склонилась над самым обрывом,
На фоне зари догорающей
Рисуется каждая ветка.
 
 
Душистая свежесть вечерняя
Вливается в грудь, а на сердце
Тревожно, но все-таки радостно,
Как только бывает весною…
 

1917

С Новым годом («С Новым годом поздравляю…»)

В. Н.

 
С Новым годом поздравляю,
Шлю восторженный привет,
Счастья полного желаю
И здоровья на сто лет.
 
 
Обнимаю с пылкой силой
И затем раз больше ста
У моей целую милой
Щечки, ручки и уста.
 
 
И молю я, чтоб была ты
Вечно ласкова ко мне,
И уж если виновата
Сознавалась бы в вине.
 
 
Чтоб все горести забыла,
А сильней всего молю,
Чтобы ты меня любила
Так, как я тебя люблю!
 

1918 г. 1 января. Понедельник.

Москва

«Положив на колени цветы…»

 
Положив на колени цветы
И коснувшись губами бокала,
«С новым счастьем!..» шепнула мне ты
И глазами меня приласкала.
 
 
Я тогда промолчал, а сейчас
Я скажу: Пусть нежданным ударом
Жизнь во всем обновится для нас,
Только счастье оставит нам старым.
 
 
Счастья нового ты не зови,
Вряд ли будет оно безмятежней:
Наше счастье лишь в нашей любви,
А любовь пусть останется прежней!..
 

<2 января 1918 г. Вторник.

Москва>

«Помнишь вечер розовый?..»

 
Помнишь вечер розовый?
          Гас закат вдали,
Рощицей березовой
          Мы с тобой шли.
 
 
Помнишь, сели рядом мы
          На прогнивший пень,
Провожая взглядами
          Уходящий день?
 
 
С поля пахло сладостно
          Скошенной травой,
И по-детски радостно
          Было нам с тобой.
 
 
Ласкою стыдливою
          Твой светился взгляд…
А когда, счастливые,
          Мы пошли назад
 
 
В рощице березовой
          Гас последний свет…
Помнишь вечер розовый,
          Помнишь или нет?!
 

<11 января 1918 г. Четверг.

Москва>

«В прозрачных сумерках весною…»

 
В прозрачных сумерках весною,
Когда душа во власти грез,
Я ехал просекой лесною
Среди задумчивых берез.
Цвела зеленая завеса
И на закатной стороне,
Сквозь молодую чащу леса
Заря весны светила мне.
Пел соловей свой гимн хвалебный,
Блестел росой неровный путь,
И вместе с воздухом целебный
Бальзам впивала жадно грудь.
 

1918 г. 12 января. Пятница.

Москва