Николай Николаевич Шмигалев
Горсть земляники
ГОРСТЬ ЗЕМЛЯНИКИ
(фантастическая повесть)
ПРОЛОГ
(краткий экскурс в темное прошлое человечества)
«И на пыльных тропинках дальних планет,
останутся наши следы…»
Эта незамысловатая песенка – привет из далекого туманного прошлого – звучала во всех уголках нашей галактики из громкоговорителей каждого гражданского космодрома, встречавшего и провожавшего в звездные пучины серебристые звездолеты, ибо уже несколько столетий она являлась неизменным гимном отважных межзвездных путешественников.
Причем не только человеческой расы.
Ну, знаете ли, так получилось…
Шел сорок четвертый век нашей суетливой непоседливой эры. Если быть точнее – шел четыре тысячи триста пятнадцатый год от Рождества Христова. Несмотря на то, что пытливая госпожа Наука в лице третьей дальней межгалактической научно-исследовательской экспедиции утверждала что обнаружила ту самую «черную дыру», откуда по Вселенной тихим сапом «расползлась» эта «зараза» (я имею в виду разумную жизнь, во всем её многообразии, в т.ч. и нашу премилую человеческую расу) и привела неопровержимые этому вопиющему факту доказательства на галактическом симпозиуме соответствующей тематики, мы все равно упрямо отсчитывали нашу победоносную эру от вышеуказанной исторической даты.
Вот что значит сила привычки!
Мало того, мы заставили… хотя нет, скажем так, ненавязчиво надоумили другие разумные расы нашей «многонациональной» галактики тоже отсчитывать Её Величество Время не кому как заблагорассудится, а по нашему земному летоисчислению. А чего усложнять?! Человечеству было проще подогнать под свои сто раз перепроверенные стандарты остальные «малые народы», чем путаться в неисчислимом множестве различных названий и видов измерения длины, массы, скорости, ускорения свободного падения, температуры и ещё бог весть чего. Тот же самый фокус мы провернули и со временем – установив эталоном среднегалактического хронометража временные стандарты матушки Земли. Да и вообще практически единогласным голосованием на первом Межгалактическом Конгрессе Организации Объединенных Рас за эталон всех имеющихся мер и тому подобных вещей, подавляющим большинством голосов были приняты все земные эталоны. Опять же, исключительно для того, чтобы не было путаницы при взаимных контактах. Все-таки раса людей в галактике, в процентном соотношении с другими расами была преобладающей – по самым скромным подсчетам примерно миллиардов триста «с хвостиком». А благодаря нашему доблестному Военно-космическому флоту мы могли себе позволить диктовать… пардон, опять не совсем политкорректное слово, то есть предлагать кое-какие правила во имя общего светлого будущего, которые со временем (с тем самым, который все уже давно отсчитывали по земным меркам, если помните) становились общепринятыми и в последующем закреплялись на законодательном уровне. Также, для оптимизации межрасового общения мы, земляне, неназойливо подсунули другим менее предприимчивым расам галактики наше лингвистическое детище – космоарго – искусственный язык, разработанный специально для этих нужд на основе уже давным-давно единственного языка общения всех землян, не буду называть какого с добавлением ряда понятий из языков других рас, для создания эффекта всеобщего задействования.
Справедливости ради стоит отметить, что были и некоторые трения в межрасовых отношениях. Кое-кто из других членов Конфедерации был не в восторге от нашей человеческой предприимчивости, настаивая на самоопределении рас, но их слабые голоса растворялись в прогрессирующем грохоте интеграционных процессов.
Итак, шел сорок четвертый век нашей эры.
О, да! Это была НАША ЭРА! Эра землян!
ГЛАВА 1. СУДЬБОНОСНЫЙ ВЫБОР
С чего начать эту главу? Естественно с Земли-матушки, с нее родимой.
В новейшей истории, Земля как место появления и развития человеческой расы, так называемая «колыбель человечества», была возведена в ранг самого охраняемого заповедника нашей галактики.
Наши предки, ещё несколько веков назад расселившиеся по другим звездным системам, приняли эпохальное решение – дружно покинуть Землю со всем своим промышленным высокотехнологичным барахлом, нещадно загадившим её в предыдущие века, чтобы окончательно не загубить и так подорванное экологическое здоровье планеты. Благо развитие технологий уже позволяло провернуть подобное переселение. Было решено всю индустриальную мощь человечества сосредоточить на других, так называемых, мертвых планетах, то есть непригодных для полноценной жизни новоявленных колонизаторов, таких, например как Марс, Шельер или Ювэкс, где ущерб от нашей кипучей деятельности был бы минимальным в экологическом плане. На планетах же, которые по основным параметрам подходили для сносного житья нашей расы, были оборудованы первые колонии, которые довольно быстро разрослись в густонаселенные но, тем не менее, экологически чистые мегаполисы. Дальше больше – когда нам не стало хватать места в уже обжитых ближайших звездных системах, мы стали подселяться в ареалы обитания других разумных рас, с одними быстро находя общий язык, с другими – только после хорошей заварушки, с активным участием нашего гвардейского Военно-Космического Флота и парней из звездной десантуры (несмотря на то, что довольно много рас было гораздо старше человеческой, в военной сфере мы были впереди галактики всей).
Но что-то я опять ушел немного в сторону. Давайте вернемся к Земле.
Так вот, пока наши инициативные предки осваивали новые космические горизонты, оставив Землю в покое, а точнее отправив её на заслуженный отдых, она, Земля, тоже не стояла на месте. Продолжала крутиться вокруг Солнца и… восстанавливаться после «проделок» своих «обормотов». В видеоучебниках по истории человечества говориться, что не прошло и пары столетий как на Земле стерлись все воспоминания о нас, её безалаберных детях: стеклобетонные города превратились в песок, стальные космодромы в труху, а углепластиковые автобаны в пыль. И все это поглотилось буйно разросшейся земной флорой, в которой расплодилась ранее практически уничтоженная земная фауна. Без нас Земля вздохнула полной грудью. Океаны и моря очистились, и в них вновь заплескалось неимоверное количество водной живности. Атмосфера, благодаря расправленным «легким» планеты, тоже «проветрилась», заблагоухав ароматами цветов, распустившихся на всех материках, за исключением какого-то одного, вечно занесенного снегом и заточенного льдами. В общем, прекрасная планета Земля вновь помолодела и начала свою жизнь с чистого листа.
А что люди?! Несмотря на то, что уже несколько десятков поколений человеческой расы рождалось, жило и благополучно умирало вдали от Земли, мы, её полномочные представители во всех уголках галактики, все как один, упорно продолжали с гордостью называть себя землянами, сохраняя таки образом память о нашей исторической родине.
Потому что, как сказал один древний мудрец – «Земля – как много в этом звуке, для человеческих сердец сплелось…»
Ну, а если быть до конца честным, то стоит добавить, что люди, когда пронюхали, что в их некогда ими же загаженной «колыбели» вновь буйным цветом зацвели райские кущи, в которых развелось много-много вкусной, полезной и экологически чистой живности, всенепременно захотели вернуться «домой», ибо велик был вечный зов затерявшейся в звездных пучинах исторической родины, да и, чего скрывать, условия жизни на некоторых обжитых планетах-колониях оставляли желать лучшего.
Ничего не поделаешь, пришлось властям ставить кордоны, чтобы блудные «сыны» и «дочери» опять не набедокурили на Земле, едва отошедшей от шока после их недавнего по историческим меркам присутствия.
Под страхом тюремного заключения, а при отягчающих обстоятельствах и более сурового приговора, было законодательно запрещено приближаться всем без исключения расам, и в особенности землянам, то бишь человечеству, не только к Земле, но даже к Солнечной системе. А для контроля данного запрета вокруг системы были выставлены стационарные и мобильные посты межпланетной полиции, контролировавшей все подступы к ней. Благодаря новым охранно-контрольным разработкам, в том числе позаимствованным и у других рас, контроль был тотальный, при котором даже, как гласит старая поговорка, летучая мышь в стэлс-скафандре не прошмыгнула бы. Однако, несмотря на предпринятые меры, желающих посетить Землю меньше не становилось. Хотя, по официальным данным, ни один из тех самых «желающих» так и не добрался даже до второй линии перехвата. Всего же таких кордонов было, вы не поверите, семь!
Единственными, кому официально разрешалось совершить экскурсию к Земле, были выпускники Военно-космической академии, то есть те товарищи, которые получали лейтенантские звезды и пополняли славный и победоносный Военно-Космический Флот Конфедерации – гарант мира и стабильности в нашей дружной многорасовой галактике. Как вы понимаете, этот бонус был выбит вояками не просто в качестве познавательной экскурсии. В первую очередь он преследовал цель патриотического воспитания. Военные психологи посчитали, что среднестатистический землянин, рожденный на задворках галактики и доучившийся до офицерских звездочек, увидев «беззащитную» Землю во всем её великолепии, немедленно проникнется возложенной на него ответственностью до глубины души и начнет служить на всеобщее благо и процветание вдвойне, а то и втройне ретивее, чем, если бы без этого. Правда, к слову сказать, это была всего лишь обзорная экскурсия, даже без кратковременной посадки или десантирования. Но, со слов старших товарищей, и данной процедуры, позволявшей вблизи увидеть открывавшийся вид земных пейзажей, и в самом деле каким-то непонятным образом влиял на неокрепшую психику и мировоззрение молодых офицеров, оставляя в их горячих сердцах зарубку на всю оставшуюся жизнь.
И вскоре мне предстояло испытать нечто похожее.
Вы спросите кому мне?
Итак, мы дошли до самого главного – до главного героя, то есть до моей скромной персоны.
Разрешите представиться?!
Впрочем, если даже вы и не разрешите, я все равно сделаю по своему, ибо мне всегда были малоинтересны чужие желания, мнения и хотения. И посему представляюсь с или без вашего разрешения.
Траян! Траян Достославский!
Хмыкните, что за архаичное имя. Почему не одно из модных нынче имен типа Кварк, Бозокс или Нейтрул. Я и сам по младым годам немного стеснялся, а потом ничего, свыкся и даже стал гордиться тем, что хотя бы именем выделяюсь из толпы «элементарных частиц».
Теперь пару слов откуда имя.
Мои родители были большими почитателями истории докосмической эры. Они просто балдели с тех времен, в которых люди жили себе преспокойно на Земле и вполне серьезно считали, что Солнце не просто кружится вокруг планеты сплющенной слонами с одной и черепахой с другой, а (вдумайтесь только!) просыпается, словно живое, всходит по небесным ступеням на небосвод, целый день идет из одного конца неба до другого, чтобы там спуститься с небосвода и вновь завалиться спать. Короче говоря, темные века!
И мои родители интересовались именно этим временем, в котором жили наши далекие-предалекие предки и всем что с ним связано. Видимо, благодаря этому безобидному хобби, они и назвали нас, а нас в семье родилось трое, тоже своеобразная дань моде того дикого времени.
Моего старшего брата, на радостях нарекли Первославом, среднего братишку окрестили Велидаром, а меня не заморачиваясь наградили тем именем, на которое я откликаюсь вот уже без малого четверть века.
Мои дорогие мама и папа, как и все нормальные земляне по молодости болели заразной хворью под названием «страсть к космическим путешествиям». Ещё студентами они записывались во все возможные стройотряды, которые направлялись в разные уголки галактики для обустройства новых и модернизации старых колоний и баз. Получив дипломы о высшем образовании, они незамедлительно зачислились в дальнюю научную экспедицию и умотали едва ли не на край Вселенной, или, как говорилось в древних сказках, за тридевять звездных систем, и вернулись из нее уже в весьма солидном возрасте. В таком, что даже неудобно говорить вслух. Получив от главного в своей жизни путешествия кучу положительных эмоций и воспоминаний, а к ним в качестве бонуса и неплохой гонорар, родители осели на Ультраксе – чудесной планетке с практически земными тактико-техническими характеристиками объекта, являвшейся одним из административных центров Конфедерации и по совместительству самой современной учебной базой человечества. На Ультраксе располагались все ведущие университеты и академии нашей расы, в том числе и знаменитый на всю галактику МГУ – Межзвездный Государственный Университет, куда представители иных рас принимались лишь по ограниченным квотам, а также моя родимая Военно-Космическая академия, куда окромя землян разрешено было поступление самых близких наших союзников – ликурийцев.
Конечно, где ещё могли пустить корни двое пожилых ученых как не на подобной «земле обетованной». Прикупив в пригороде столицы небольшой двухэтажный особняк с кучей роботизированной прислуги, родители решили обзавестись потомством, хотя врачи им уже категорически не рекомендовали рисковать. К слову сказать, врачи нашего времени практически всем не рекомендовали рожать естественным путем, ведь куда проще и безопаснее было вырастить сыночка или дочку в «пробирке», благо развитие науки позволяло. От доноров, в смысле от будущих счастливых родителей, требовались сущие пустяки – семя и яйцеклетка – и уже через три месяца (а именно столько «вынашивался» в усовершенствованной «пробирке» здоровый малыш), будьте добры, придите и распишитесь в получении своего угукающего розовощекого отпрыска. Этой возможностью в настоящее время пользовалось почти девяносто девять процентов людей. И то верно, ради чего мучиться девять месяцев, когда уже через три месяца на выходе будет тот же результат. В смысле здоровый и соответствующе развитый ребенок.
Но и наша будущая мать, и особенно будущий отец тоже не менее категорично отвергли такой бездушный подход к делу. Наверное, как ученые, они знали немного больше, чем другие, и потому решили вынашивать своих будущих детей так, как это делали их те самые далекие предки тысячелетия назад. В общем, уже через год после возвращения из экспедиции в их доме заверещал долгожданный малыш, мой старший брат Первослав, славный первенец. Роды прошли тяжело и, несмотря на всю продвинутость медицины роженицу едва откачали. Врачи опять сурово поцыкали и ещё более категорично запретили им рожать. Однако уже через год с небольшим на свет появился второй долгожданный юнец. Как вы догадались, его назвали Велидаром, то бишь великим даром.
Во второй раз врачи промучились со своенравной роженицей не так долго, но зато с плохо скрываемым злорадством уведомили моих родителей что, увы, детей у них больше таким способом делать не получиться и в очередной раз напомнили о прекрасной возможности заиметь сколько угодно чудных карапузов посредством высоких «пробирочных» технологий. Родители отказались от «заманчивого» предложения и даже не расстроились вынесенному вердикту эскулапов. Родить двоих детишек естественным способом в наше время уже считалось в их кругах бо-ольшим подвигом, и даже чуточку безрассудством. Так что всю свою энергию они направили на Первослава и Велидара. Правда, судя по тому, что историю моей жизни вы слышите из моих уст «шалить» они не перестали. Где-то через пару-тройку лет мать «обрадовала» отца, что они скоро станут «трижды героями». Так что совсем скоро после её заявления на белый свет, под ворчанье акушеров и бурные аплодисменты присутствовавших на родах многочисленных друзей и коллег родителей (а что, обычная практика, все равно, что прийти на день рождения к другу) на свет появился ваш покорный слуга, который на деле оказался не таким уж покорным, а ещё неусидчивым, взбалмошным и хулиганистым. Вот что значит поздний ребенок. Ну да ладно, не об этом сейчас, а об имени.
Когда счастливых родителей, присутствовавший в палате клерк ЗАГСа спросил какое имя младенца внести в центральный архивный сервер, они впали в ступор. Об имени-то в этот раз они и не подумали, так как особо меня (в смысле ещё одного ребятенка) уже и не ждали, и, я так подозреваю, попросту понадеялись в этом вопросе друг на друга. Тогда отец, быстро пошарив на антресолях своей памяти, вспомнил одно старое доброе имя, естественно с глубоким философским смыслом.
– Неждан! Да, да, мы ведь совсем не ожидали нашего третьего сына! Да! Мы назовем его Нежданом! – воскликнул он и обвел победоносным взглядом притихшую палату, остановив его на супруге. – Как тебе дорогая?
Моя мать хоть и любила отца безумно, и практически во всем с ним соглашалась, но в этот раз опротестовала его предложение. Наверное, послеродовый стресс сказался.
– Ни в коем случае! – устало покачала она головой и после небольшого раздумья произнесла. – Давай-ка назовем его Венцеслав. Так как впредь мы будем предохраняться, и это не обсуждается, то пусть наш последний сын станет славным «венцом» нашей любви.
Боюсь, мамуля, впрочем, как и батя, точно находились в стрессовом состоянии, ибо в нормальном душевном состоянии таких имён своим детям в наше время никто бы не дал. Я так подозреваю, что и моим старшим братьям имена выбирались примерно в таком возбужденном настроении. Но все равно Первослав и Велидар, а в подростковом возрасте в кругу своих одноклассников «Славян» и «Вэл», это вам не «Неждаха» или «Венча» (то что во втором случае меня тоже будут звать Славяном, как и старшего брата, было под великим сомнением). Одноклассники во все времена спуску не давали, особенно если это касалось какого-нибудь «креативного» имени соседа по парте. Но, слава звездам, среди многочисленных гостей моих родов нашлась ещё одна любительница древних имен, только в данный момент более вменяемая, чем мои родители, одна из маминых подруг, которая предложила свой вариант имени.
– А назовите малыша Траяном! Он ведь у вас третий сын? Я читала, в древности зачастую третьего сына именно так и называли. А нынче это будет самое редкое имя во всей галактике.
Родители подумали, подумали и согласились. Как говорится – ни вам, ни нам.
С тех пор кудрявый непоседа и озорник Траян изрядно попил кровушки не только у матери с отцом, но и у старших, менее беспокойных и значительно более интеллектуально развитых братцев.
А что вы хотите, даже в древних сказках, которыми перед сном нещадно пичкали нас родители (потому что считали их кладезью народной мудрости), третьим сыном рождался либо ну совсем непробиваемый «Иванушка-дурачок», либо самый что ни на есть «Иван-богатырь». Кто в итоге получится из меня, обычно проницательным родителям было непонятно. Вот, наверное, почему они так вздыхали, читая сказки всем нам, а поглядывая на меня. Или я просто себя накручиваю?
Но, как бы то ни было, годы шли, я рос, а вместе со мной росли и опасения моих родных по поводу меня и моего будущего. Братья, окончившие школу с отличием, без труда поступили в МГУ – Мечту Галактических Умников. Первослав пошел на факультет экотехники – тот самый, выпускники которого проектировали и создавали необыкновенные чудо-приборы, способные превращать мертвые планеты в благоухающие оазисы. Это была мечта моего брата – вдыхать жизнь в новые миры, расширяя ареал обитания живых существ. Велидар годом позже поступил на курсы астромеханики – стал учиться на разработчика специальных устройств, позволявших проникать в тела звезд всех видов, для изучения их строения и применения полученных сведений в других сферах науки. Эти одаренные ребята были гордостью родителей и уже в скором будущем вполне могли стать ведущими специалистами престижных научно-производственных корпораций.
Я же, несмотря на уже вполне оформившийся характер, – весьма шальной и суматошливый, доложу я вам, – все ещё никак не мог определиться со своей будущей профессией. Наука меня не привлекала. Хотя нет, не так выразился. Наука меня привлекала частично, особенно химия, но правильно будет сказать, я науку не привлекал. Не знаю чем, но чем-то я её прогневил. Не хотела она даваться мне. В школе сплошные тройки по основным предметам. Только по физической подготовке твёрдая как мой бицепс пятерка. Так что, при всем желании и связях моих родителей и заоблачном авторитете братьев в нормальный, в смысле гражданский ВУЗ мне поступить не светило. А, честно говоря, меня в подобные заведения особо и не тянуло. Моей вольнолюбивой натуре претило добровольное заключение в учебных лабораториях. Хотелось чего-нибудь эдакого. И вот тут я вспомнил о Военно-Космической Академии! В ней, родимой, как раз таким как я место. Тем более, что по неподтвержденным слухам, в данное заведение с превеликим удовольствием брали даже махровых троечников, если они были «естественнорожденными». Как я уже говорил выше, в среднем лишь один человек из сотни был зачат классическим способом, выношен в течение отведенного природой срока и в муках рожден женщиной. Остальные девяносто девять «вылуплялись» из «пробирки». Но нас «естественнорожденных» хоть и было меньшинство, но мы были «в тельняшках», то есть именно в военной среде наш брат чаще других выбивался в люди, в смысле в большие начальники. А все потому, что, как считали сами военные, мы в отличие от «геномодифицированных» были способны не только на непрогнозируемые поступки, но и на нешаблонные решения и все такое, которые в Боевом Уставе назывались разумной инициативой. Так что это был самый лучший выход для меня! Поступить в нормальный (в моем понятии) ВУЗ, чтобы получить высшее образование и не огорчить окончательно родителей, обзавестись почетной профессией, позволявшей не только открывать многие двери ногой (Ибо Военный Флот это сила! Это каста! Это у-ух!), но и бесплатно мотаться по Галактике на солидном звездолете, а если повезет, то поучаствовать в дозорно-разведывательных рейдах и за ее пределами.
В общем, на семейном совете мое решение было единогласно поддержано всеми членами семьи, включая жен моих старших братьев, таких же «высоколобых» как и они суперинтеллектуалов, в очках с квазилазерными линзами.
Поступить в Академию было несложно. Тесты даже для меня оказались легкими или я был все же не настолько тупой, а просто казался таковым на фоне гениальных братьев. А может быть одно из философских изречений моего флегматичного отца – лучше быть последним в школе для одаренных, чем первым в заведении для недоразвитых – было не простым афоризмом, но как бы там не было я стал курсантом академии, готовившей первоклассное пушечное мясо оперативно-тактического звена для нашего победоносного флота. Но оказалось, что поступить было куда легче, чем проучиться там и не вылететь. Нет, с учебой, к моему собственному удивлению, особых проблем не возникало. Все-таки за моими плечами была элитная гимназия, куда я затесался под шумок, поднятый вокруг моих гениальных братьев. Проблема была с дисциплиной. Я, сам того не желая, частенько влетал в какую-нибудь передрягу, после которой прямиком отправлялся на старомодный ворсистый ковер к адмиралу Флоккулову – начальнику академии, для получения очередной порции «звездюлин». К третьему курсу адмирал по вполне понятным причинам стал хорошим знакомым моих родителей, поэтому старый отставной вояка без лишних слов включал видеофон, вызывая на связь отца и мать, чтобы они тоже «поприсутствовали» при рассказе очередной моей захватывающей истории о причинах опоздании из увольнения или организации масштабной драки с моими заклятыми друзьями ликурийцами, представителями рептилоидной расы. Мать, после моего полного смирения рассказа, как всегда ударялась в слезы, меланхоличный с виду отец играл желваками и спокойным тоном, за которым чувствовались еле сдерживаемые гром и молнии, упрекал меня, пытаясь в который раз достучаться до моего благоразумия. Я, несмотря на все это, честно отнекивался и ссылался на непреодолимые обстоятельства. Затем меня выгоняли за дверь. Родители долго о чем-то разговаривали с адмиралом, о чем не знаю, но после этого вместо позорного пинка под зад в сторону КПП, меня награждали либо несколькими нарядами вне очереди, либо гауптвахтой (в зависимости от величины проступка).
Отмотав положенный срок, или, на радость роботам-уборщикам, стерев определенное количество зубных щеток в казарменных туалетах, я вновь становился в курсантский строй. К шестому курсу я стал уже более серьезен (и даже чуть не женился!), повзрослел что ли, по мелочи редко залетал, в крупные авантюры так и вовсе старался не влезать, так что наши курсовые офицеры перестали махать на меня рукой, поверив, что из меня кое-что, да и получится. Ну а на седьмом выпускном курсе мне сам несуществующий по официальной версии Бог велел ходить тихо и спокойно, чтобы не дай тот самый Бог не спугнуть уже практически пришвартовавшиеся на плечи лейтенантские погоны.
ГЛАВА 2. ЭТО ЗАЛЁТ, БОЕЦ!
Итак, не прошло и семи лет как я, – вуаля! – уже свежеиспеченный лейтенант Военно-космического флота Конфедерации и наш учебно-боевой крейсер, полный молодых и зеленых офицеров, в свою очередь переполненных надеждами и планами на будущее, в настоящее время направляется прямиком к Солнечной системе. Там молодая поросль должна была с умилением поглазеть на свою историческую родину – заповедную планету с прекрасным названием Земля.
Итак, повторюсь, наш звездолет, с официальным разрешением преодолев все семь кордонов, завис на околоземной орбите, чтобы совсем скоро мы, молодые офицеры, могли спуститься на нескольких челноках в плотные слои земной атмосферы и сделать кружок другой над планетой, делая остановки над её наиболее живописными местами. До подъема и последующей незабываемой экскурсии оставалось несколько часов. Личный состав, находившийся на крейсере за исключением вахтенных и дежурной смены на капитанском мостике, находился в крепких объятиях Морфея. Однако спали не все, кое-кто делал вид что дремлет, ожидая условного сигнала от меня.
Я и ещё два моих дружка-подельника, ликуриец Гебуч (поближе к выпуску я все же нашел общий язык с братьями рептилоидами) и такой же, как я «естественнорожденный», а потому почти такой же как и я «баловень судьбы», Макс Сарос, терпеливо ждали, когда «старпом» пересчитает наш лейтенантский кубрик и продолжит обход. Дождавшись заветной минуты, мы неслышно вылезли из гамаков и, натянув комбинезоны, наведались в один из смотровых отсеков. Через толстенные, но прозрачные как слеза иллюминаторы нашим взорам предстала Земля во всем своем скромном величии. Она плыла в плоскости эклиптики по безграничному пространству как королева галактики. Голубая, с зелеными пятнами материков и белыми шапками полюсов, она казалась мне таинственной незнакомкой, роковой красоткой, если хотите – галактической Джокондой – манящей и в тоже время пугающей.
Короче говоря, насколько я считал себя много чего повидавшим, в меру циничным и бесчувственным хлопцем, а и то сердечко при виде Земли-матушки, колыбели человеческой цивилизации, екнуло.
– Пошли назад, пока нас не застукали! – подал голос ворчун Макс, то и дело, оглядываясь на открытый входной люк. – Завтра уже вблизи Землю рассмотрим. А то если сейчас спалят, могут в наказание и отказать в прогулке к планете. Будем к дульбурги на корабле торчать, в этот самый иллюминатор таращиться, пока другие на экскурсии веселиться будут.
Эх, Макс, Макс, хоть мы с тобой знакомы с первого курса, а ведь по сути ты меня вовсе не знаешь.
– Мужики, у меня гениальная идея! – подозвав знаками сообщников, заговорщицки прошептал я. – А что если мы технично, по всем правилам диверсионно-разведывательной науки, угоним один из челноков и по-настоящему, так сказать по-взрослому, посетим планету. За пару часов туда-сюда обернемся, никто и не узнает. Как вам?
– Ты что сдурел?! Нас же посадят к чертям собачьим! – округлил глаза Макс и широко разинул рот (видимо, тот самый случай, про который говорят – челюсть отвалилась).
– Я тоже считаю твое предложение чересчур авантюрным, – спокойно, без эмоций произнес Гебуч, у которого в отличие от Макса на лице не дрогнул ни один мускул, наверное, потому что у рептилоидов лицевая мимика весьма скудная. – Да и по большому счету, ваша Земля, с которой ваша раса носится как самка с первым яйцом, для меня всего лишь одна из тысяч других планет. Вот если бы побывать дома, на Ликурии.
Рептилоид мечтательно закатил свои вараньи зенки.
– Короче, кто со мной тот герой! – непреклонно произнес я, переводя взгляд с одного товарища на другого.
– Да ну тебя! – скривился Макс. – Это уже не смешно! Делай что хочешь, а я спать!
Макс наигранно зевнул, развернулся и торопливо ушел в сторону спального отсека.
– Я так понял, ты тоже не пойдешь.
– Нет, Траян, это приключение мне неинтересно, – виновато вздохнул ликуриец. – Но если ты считаешь, что тебе обязательно надо побывать на Земле, то я не стану тебя отговаривать, а скажу только – пусть сопутствует тебе удача!
– Спасибо!
– Пока!
– Покедова!
Рептилоид тоже ушел, а я ещё немного полюбовавшись видом Земли с орбиты и, утвердившись в своем решении посетить её во чтобы то ни стало, направился к взлетно-посадочному сектору, где стояло несколько десятков готовых к вылету челноков.
Сказать, что решение было спонтанным, я не могу. Я давно хотел, наверное, как и многие земляне, побывать на Земле, просто пройтись по траве её лугов босыми ногами, зачерпнуть воды из ручья, послушать пение земных птиц, вдохнуть аромат земных цветов. Понятно, что все это можно было прочувствовать и в псевдоземных «зоо-дендро-аквапарках», специальных резервациях, имевшихся на многих наших планетах. Но все это было хоть и настоящим, выращенным из видов, вывезенных в «Ноевых ковчегах» с Земли, но все же, далеким от оригиналов. Те же деревья, цветы, кусты, животные, птицы, рыбы, в свое время вывезенные с Земли и разведенные для будущих поколений в этих резервациях, все равно, как мне казалось, не могли передать всей палитры земной природы. А все потому, что это была не Земля.
И ещё одно немаловажное обстоятельство – я с детства мечтал попробовать настоящую землянику, единственную земную ягоду, которую, несмотря на огромный технологический опыт выращивания всевозможных культур в различных средах, так и не смогли вывести на других планетах. А если что-то похожее и выводили, то это, на мой взгляд, была не земляника, а что-то другое. Потому что я считал, что ЗЕМЛЯНИКА может расти только на ЗЕМЛЕ, и никто не смог бы переубедить меня в обратном.
Так что, увидев Землю в иллюминаторе, я окончательно потерял остатки благоразумия, к которому постоянно апеллировал отец, и решился пойти на этот рискованный шаг, чтобы вновь ступила нога человека относительно разумного на свою историческую родину.
