Николай Прокудин
Пропавший в джунглях
Глотов
Станислав Глотов расслабленно лежал на камнях дикого пляжа и лишь иногда подергивался, отгонял от себя назойливых насекомых. Дул легкий ветерок.
Впрочем, в Балаклавской бухте, прикрытой со всех сторон горами, сильных ветров не бывает, как и штормов. Именно поэтому она на протяжении многих веков служила убежищем для бандитов и пиратов всех мастей. Здесь можно было отсидеться, отремонтировать поврежденный рангоут, такелаж, запастись провизией, а также отбиться от врагов, если установить пушки или построить форт на высотах возле узкой горловины. Бухта в своей истории много раз переходила из рук в руки: тавры, греки, римляне, османы, русские… На данный момент здесь обосновалась база подводных лодок, секретный объект 825ГТС.
Капитан Глотов служил инструктором в учебном центре боевых пловцов, учил молодежь приемам рукопашного боя, в чем изрядно поднаторел, причем не только в спортивных залах, но и в реальных боевых операциях.
Начальство перевело его сюда в наказание за грехи, допущенные на предыдущем месте службы – в спецназе ГРУ. Здесь работа ни разу не пыльная, синекура, полно свободного времени, но скукотища! Он привык к рваному ритму жизни. Приказ – низкий старт – прыжок в неизвестность. А тут все размеренно и предсказуемо, «жизнь течет меж пальчиков паутинкой тонкою».
Местные жители принимали Глотова за уроженца солнечного Кавказа – смуглая кожа, черные волосы, нос с горбинкой. Но они ошибались. Мать капитана была чистокровной испанкой, жертвой гражданской войны в Испании, завезенной в СССР в малолетнем возрасте. Поэтому он хорошо, без всякого акцента говорил по-испански.
Это было отмечено в личном деле офицера – может, и пригодиться при случае. Но пока не пригождалось. В Афганистане, где Глотов отвоевал два года, нужно было знание пушту или дари, которые он освоил на уровне армейского разговорника: принеси, подай, руки вверх. А потом его перевели в Балаклаву.
Этот кусок побережья нравился Глотову именно своей неустроенностью, дикостью. А еще отсюда открывался прекрасный вид на гору Кастрон с крепостью Чембало, построенной генуэзцами в Средние века. Он любил лазить по этим развалинам и как человек военный прикидывал, как бы сам организовал оборону этой цитадели. Позднее, прочитав о взятии Чембало османами, капитан плевался от тактической безграмотности генуэзцев.
Крик чаек вывел Глотова из состояния полудремы, и он вспомнил об ухе, которая варилась на костерке, горевшем неподалеку. Он снял котелок с огня и поставил его рядом с пляжным полотенцем. Тут же, на газетке, расположилась всевозможная снедь: овощи, криво нарезанный хлеб, деликатесы из вареных крабов и креветок. Над ними возвышалась бутылка сухого красного вина, разумеется, местного, крымского. Судя по количеству тарелок и стаканчиков, Глотов явно кого-то ждал.
Вскоре на фоне крепости появилась стройная фигурка. Девушку звали Даша, она работала библиотекарем. Глотов был с ней знаком уже больше года, но отношения всерьез не складывались. Они нравились друг другу, регулярно встречались, но дорожили личной свободой, поэтому о совместном проживании или женитьбе речь не шла. Может быть, Глотов и уговорил бы девушку стать его женой, но он и не пытался, ссылался в своих размышлениях об этом на беспокойную и непредсказуемую жизнь спецназовца. Свою синекуру в Крыму он воспринимал как явление временное, некую отсидку за прошлые грехи в преддверии новых и опасных приключений. Потом пошлют его куда-нибудь в Центральную Африку, прикажут приучать негров к социализму, и Даша подолгу будет оставаться одна. Если Стас вообще выживет.
Девушка подошла, уселась возле костра прямо на камни, подобрала под себя загорелые точеные ноги. На ней был цветастый, весьма легкомысленный халатик, а на голове повязана красная косынка.
– Привет Красной шапочке от Серого Волка, – сказал подруге Глотов. – Прошу к столу. Чем богаты, то и жрем.
– И запиваем уху красным вином. Феерично! – со смехом воскликнула Даша.
– И закусываем морскими гадами, – добавил Глотов.
– Хорошо, что хоть не лягушками, как французы, – сказала Даша, придавая импровизированному столу более-менее привлекательный вид.
Она разлила уху по мискам. Стас откупорил бутылку. Они чокнулись и выпили.
– А я голодная, – заявила девушка, с удовольствием уписывая уху. – У нас столовую, которая напротив, закрыли на ремонт. Я как-то не подумала об этом и весь день клала зубы на библиотечную полку.
Даша жила одна, отдельно от родителей, в частном доме, доставшемся ей в наследство от бабушки, не утруждала себя готовкой и обедала в столовой.
– А у тебя сегодня выходной? – поинтересовалась она.
– У меня не бывает выходных, лишь увольнения и отпуска. Но сейчас я на работе. Мою группу задействовали в морских учениях, а я занимаюсь самообразованием, повышаю профессиональный уровень. По крайней мере, так считает начальство.
– Хорошо живет на свете Винни-Пух, – пропела Даша.
– Да я и сам удивляюсь, – сказал Глотов, наклонился к девушке и мягко поцеловал ее в губы.
Она ответила ему. Поцелуй растянулся на несколько минут. Глотов попытался повалить ее на камни, но девушка воспротивилась.
– Не дури. Сегодня ночуем у меня. Там и оттянешься. – Она оценивающе посмотрела на поджарую, мускулистую фигуру капитана.
– Слушаю и повинуюсь. Пойдем, окунемся, а то сонливость какая-то одолевает после еды.
Вскоре они уже бултыхались в водах залива.
Даша
С Дашей Глотов познакомился в библиотеке, куда пришел почитать что-нибудь из истории Балаклавы. За столом для приема посетителей никого не наблюдалось. Он проник в глубь помещения, где обнаружил миниатюрную белобрысую девчонку в очках, стоящую на стремянке и переставлявшую на полках какие-то книги. Короткая юбка, стройные загорелые ноги, белые трусики. Глотов кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.
– Я сейчас, – проговорила девушка, не оборачиваясь. – Одну минутку. – Она слезла со стремянки, слегка покраснела, одернула юбку и жестом пригласила Глотова к столу.
Пока Стас объяснял библиотекарше, зачем он, собственно, сюда пришел, она с интересом рассматривала молодого мужчину с экзотичной внешностью, сразу оценила его статную фигуру и звериную грацию.
– Меня зовут Даша, – представилась библиотекарша.
– А по отчеству? – с серьезным видом спросил Глотов.
Его насмешила нарочитая строгость этой девчонки, которой было едва за двадцать.
– По отчеству Васильевна, но это не обязательно. Можно просто Даша.
– Меня зовут Станислав, Стас. А зачем вы носите очки с простыми стеклами? – Глотову стало весело.
Девчонка смутилась и машинально поправила очки.
– Ну… это… Они модные. И для солидности.
– Солидность не в очках, а в голове, – менторским тоном изрек Глотов.
– Вы такой авантажный да еще афористичный, – ехидно заметила Даша, сняла очки и спросила: – Так вам больше нравится?
– Нет. В очках лучше.
Даша вновь нацепила очки и с трудом напустила на себя серьезность. Этот мужчина ее раздражал и притягивал одновременно.
– Вот список литературы по интересующему вас вопросу. Выберите то, что понравится, а я потом принесу.
– Так принесите сразу все – чего тут выбирать.
– Так их же много!
– А я помогу. Вы, главное, с лесенки их подавайте. Вы на ней очень сексуально выглядите, – проговорил Глотов, состряпав деловитую мину на лице.
– Тогда уж сами. У меня есть указка. Я буду направлять ее на нужные книжки, а вы – снимать. Только лестницу не сломайте – она денег стоит.
– А я оплачу. Могу вперед.
– Вы такой богатый. Наверное, грузин, мандаринами на рынке торгуете?
– Скорее испанец. А вы националистка? – Глотов никак не мог себя остановить, чтобы очередной раз не подначить ее.
Девушка огрызалась. Они никак не могли поставить точку в этой затянувшейся дуэли, явно нравились друг другу, но их как будто бес попутал.
– Ба! Испанец! Вы и говорить по-испански можете? – Даша примолкла в ожидании ответа.
– Да легко! Su belleza, muchacha, no es compatible con su por la crueldad.
– И что это значит? – Даша оторопела.
– А вы в словарях поройтесь. Здесь же наверняка есть испано-русский словарь.
– И все-таки? – Она сгорала от нетерпения.
– Ваша красота, сеньорита, несовместима с вашей жестокостью.
В этот день они расстались, обменявшись очередными колкостями и взглядами неутоленного желания.
С этого дня Глотов регулярно стал наведываться в библиотеку.
Он каждый раз заказывал «Преступление и наказание» Достоевского и, прочитав страницу, всегда говорил одну и ту же фразу:
– Ну и мерзавец был этот Раскольников.
После очередной словесной дуэли Стас покидал библиотеку, но неминуемо возвращался через несколько дней.
– Ну и мерзавец был этот Раскольников.
Они подчеркнуто называли друг друга на «вы», хамили исключительно вежливо, не повышая голоса. Их отношения двигались по какой-то замкнутой траектории, и никто не решался сделать шаг на сближение. Но жизнь полна парадоксов, софизмов и самых неожиданных поворотов.
Как-то раз Глотов шел вечером по городу и услышал музыку. Он, сам не зная зачем, устремился на звук, как бабочка на огонь, и попал на дискотеку. Стас не жаловал подобные мероприятия, предпочитал рестораны с живой музыкой. Но уж коль пришел…
Глотов купил входной билет, вошел в танцзал и стал с интересом наблюдать за парами, вихляющимися под пластинки. Внезапно он увидел Дашу. Без очков, в нарядном расклешенном платье, с умело наложенным макияжем и распущенными волосами она выглядела великолепно.
«Дюймовочка», – подумал Глотов и стал за ней наблюдать.
К Даше подошел какой-то парень в рубашке с обезьянами и брюках в обтяжку. Он пытался пригласить ее на танец, но девушка ему упорно отказывала. Кавалер был настойчив, положил руки ей на плечи, но Даша брезгливо сбросила их и что-то сказала. Глотов знал Дашин характер и не сомневался в том, что эти слова были очень неприятными для этого типа. Он вновь схватил ее за руку. К ним подошли двое парней. Видимо, это были приятели назойливого кавалера.
Тут Глотова посетила неожиданная мысль:
«Да она же моя девчонка, а тут к ней какая-то шпана пристает!»
Он подошел к Даше, мягко оттеснил в сторону ухажера и кивнул по-гусарски, приглашая ее на медленный танец. Девушка, не раздумывая, обвила его шею руками, и они затерялись среди танцующих пар.
– Это ваш парень? – спросил Глотов с заметным напряжением в голосе.
– Нет, конечно, – сказала Даша. – Это Гоша. Вместе в школе учились. Он еще там ко мне приставал. А тут возомнил себя круче, чем навозная куча, руки начал распускать. И дружки у него такие же. Не берите в голову. Только будьте с ними поосторожней. Могут прицепиться после дискотеки и избить. Они такие.
Девушка ровным счетом ничего не знала о роде занятий Глотова. Разогнать компанию архаровцев для него являлось разве что развлечением, но ему нравилось, что Даша беспокоилась о нем. А потом она прижалась к нему всем телом, и капитан понял, что стена непонимания сломлена.
Когда, натанцевавшись, они покинули дом культуры, на улице их уже ждали пять парней не хилого сложения во главе с Гошей. Даша сразу же осознала опасность. Не для себя, а для Глотова.
– Стасик, давай вернемся и вызовем милицию. Они же тебя покалечат.
«Она перестала мне выкать и назвала меня Стасиком, – с восторгом подумал Глотов. – Надо побыстрей с этой шпаной разобраться, пока милиция не только за ними, но и за мной не приехала. Эх, не люблю я с гражданскими биться. Ладно, постараюсь. Только драться надо вдумчиво, а не на рефлексах. Не стоит махать кулаками и ногами куда попало. Сломаю пару челюстей и ребер. Им этого сполна хватит. Лишь бы ножей не применяли – тогда придется ломать их всерьез. Поехали! Вперед под танки!»
– Постой около входа. Я освобожусь через пару минут, – сказал Глотов.
Даша остановилась. Ее глаза были наполнены страхом.
Глотов какой-то игривой походкой направился в сторону компании, ожидавшей его.
– Эй ты, кентяра! – развязным голосом проговорил Гоша, явно провоцируя чужака. – Чурка черножопая, а на русских девок заришься. Тебя надо поучить, чтоб неповадно было. Что, уже обмочился?
«Он у них главный. Надо вырубить его, тогда, может, остальные успокоятся».
Глотов подошел к компании, сложил ладонь в «клюв» и резко ударил Гошу аккурат в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам и начал, подвывая, качаться из стороны в сторону.
Остальные со всех сторон набросились на Глотова. Началась, казалось бы, бессистемная уличная драка. Но это с точки зрения стороннего неискушенного наблюдателя. Капитан ловко уходил от ударов, а его противники регулярно получали то в челюсть, то в нос или стопой по колену, что вызывало болевой шок, отключающий ногу.
– Вася, помоги Гоше, – сказал один из зрителей своему соседу. – Ты же ВДВ.
– Я ВДВ, но не дурак, – ответил тот. – Это профи работает. Он с этими сявками просто дурака валяет. А меня сразу же почует и вырубит по-взрослому.
Драка тем временем продолжалась.
«Так, этот уже не боец, а этому сейчас вот так, кулаком в лоб, и прости-прощай. Оба-на!»
Глотов получил скользящий удар дубинкой по левой скуле, пнул супостата в область печени, отобрал у него оружие. Взмах влево, потом вправо.
«Только не по загривку. По руке. Нормально».
Один его противник скорчился со сломанной ключицей, а второй, всхлипывая, баюкал предплечье.
Подъехал милицейский «газик». Видимо, стражи порядка хорошо знали дискотечные нравы и дежурили неподалеку. Глотов стоял, сложив руки на груди бубликом, в окружении поверженных противников и восторженных зрителей.
К нему подошел милицейский сержант и попросил предъявить документы.
Взглянув на служебное удостоверение, сержант козырнул и осведомился:
– Вы их не сильно, товарищ капитан?
– Да так, поучил слегка, – ответил Глотов, ощупывая пораненную скулу.
– Знаем мы эту шпану. Заберем, пускай ночку в обезьяннике посидят, ума наберутся.
Глотов подошел к Даше, которая находилась в состоянии ступора и только моргала.
– Ну вот, как и обещал. Освободился через пару минут. Нет, через пять – милиция вмешалась. Пошли.
– Ты кто? – спросила Даша, очнувшись. – Где ты так драться научился?
– Капитан Советской армии Станислав Глотов. Прошу любить и жаловать.
– Так ты военный? С базы? А я все думала, чего это меня к тебе так тянет. Женщин всегда привлекали мундиры. – Она чмокнула его в щеку.
Замкнутый круг был разорван. Их отношения вышли на новый уровень.
Тренировка
Утром, после бурной ночи у Даши, Глотов явился на тренировку со здоровенным фингалом под глазом, построил группу и начал доводить до личного состава тему занятий:
– Сегодня мы будем отрабатывать приемы на противоходе, то есть умение побеждать противника, используя его собственную силу…
Внезапно до его слуха долетел легкий смешок. Глотов машинально провел рукой под глазом, сразу же оценил причину веселья и посмотрел на Владимира Шебзухова, джигита из солнечной Карачаево-Черкесии. Тот тут же соорудил серьезную мину на лице, но его поддержал Коля Корнелюк. Этот парень был родом из Краснодара и причислял себя к славному кубанскому казачеству. Он и не пытался скрыть ироническую ухмылку.
Капитан не принадлежал к породе флотских, а относился к пехтуре, пусть и спецназовской. Посему эта парочка инсургентов смотрели на своего инструктора несколько свысока, считали его чужим, пришлым и не упускали возможности уколоть, унизить Глотова. Но делали они это не явно, косвенно, поэтому придраться было не к чему.
– Ко мне есть какие-то вопросы? – полюбопытствовал Глотов.
– Разрешите мне, товарищ капитан. – Шебзухов сделал шаг вперед. – А вам на противоходе в глаз засветили? Или на отходе?
Раздались смешки, в строю начались шевеления.
– Я пропустил удар дубиной по касательной, – не моргнув глазом, ответил Глотов. – Еще вопросы?
– Есть. – На сей раз подал голос Корнелюк. – Товарищ капитан, а почему вы никогда не участвуете в спаррингах, только показываете, а реально не деретесь? А схватились где-то с кем-то, так сразу блямба под глазом. Я не спорю, что теоретически вы подготовлены серьезно, а вот на практике…
– А на практике у меня в основном получаются трупы, – жестко перебил его Глотов.
Он действительно не стремился спарринговать с учениками, считал более эффективным на данном этапе подготовки наблюдать схватки со стороны и акцентировать внимание учеников на их ошибках. Но тут был особый случай. Немедленно нужно восстановить статус-кво, и никак иначе!
– Лейтенант Шебзухов, лейтенант Корнелюк, на татами! Оба. Двое на одного. Если хотите, то можете еще и третьего прихватить – мне без разницы. Драться в полную силу! Ну и что застыли как статуи?
Они замерли метрах в пяти друг против друга. Лейтенанты сразу же приняли боевую стойку, а капитан так и остался стоять с опущенными руками. Внезапно он сделал кувырок вперед, выпрямляясь, мазнул «кошачьей лапой» по глазам Шебзухова, увернулся от удара Корнелюка, поймал его именно на противоходе, впечатал в ковер и взял руку на излом. Финита ля комедия. Схватка длилась около пяти секунд. Шебзухов поскуливал, схватившись за глаза. Корнелюк подвывал с заломленной рукой, хлопая другой по татами.
Строй ахнул:
– Класс!
– Ни хрена себе…
А Глотов заговорил вежливым менторским тоном:
– Вы сейчас наблюдали почти реальную сшибку. Почти, потому что в реальной я бы выбил Шебзухову оба глаза, а Корнелюку сломал кость, а потом добил. – Капитан поддернул руку лихого казака, отчего тот взвыл от боли, а потом обозначил удар ребром ладони по загривку. – Со сломанными позвонками редко кто выживает, разве что змея. Шебзухов, иди, промой глаза, сходи в санчасть, и на сегодня свободен. Корнелюк, в строй! – Он обвел взглядом притихших учеников. – Выровнять шеренгу. Смирно! Вольно. Теперь делаем разбор полетов. Вы видели, что я выглядел расслабленным, не готовым к схватке, а потом внезапно напал. Прикинься слабым, немощным, подавленным, но не теряй концентрации, а потом бей насмерть. Отсюда выводы. Нельзя недооценивать противника. Последним смеется тот, кто нападает первым. Я Корнелюка поймал как раз на противоходе, что является темой наших сегодняшних занятий. А что насчет «кошачьей лапы», то это из арсенала системы Смерш-ГРУ. Мы до этого еще дойдем. Там большинство приемов направлены на то, чтобы как минимум покалечить противника, а в основном на то, чтобы убить его. Именно поэтому у меня синяк под глазом. Я не применяю свои навыки против гражданского населения и вам не советую во избежание трагических случаев.
Глотов вспомнил про сослуживца, который повздорил с каким-то бугаем в ресторане. Тот раздухарился перед девками, вызвал его на поединок, мол, давай выйдем на улицу, поговорим. Сослуживец был с девушкой и тоже не хотел потерять лицо. Бой длился недолго, вернее, ограничился одним ударом – товарищ вбил бугаю кадык в глотку. Тот выжил, но всю оставшуюся жизнь был обречен говорить сиплым голосом. Он оказался сынком какого партийного деятеля. Скандал с трудом замяли, а сослуживца перевели в другую часть.
– Есть еще желающие поспарринговать со мной? Только я ведь не буду имитировать.
В ответ последовало гробовое молчание.
– Ну вот и хорошо. Продолжим занятия.
Это случай быстро стал известен всему личному составу базы. Над Шебзуховым и Корнелюком моряки подсмеивались, а авторитет Глотова вырос до небес.
Дошла эта история и до начальства.
– Так с ними и надо, – сказал Стасу при встрече командир учебного центра. – Нечего цацкаться, враг не будет миндальничать, но все-таки поаккуратней, товарищ капитан. Покалечишь бойцов, и некому воевать будет.
Через несколько дней к Глотову, смущаясь, подошел Шебзухов.
– Разрешите обратиться, товарищ капитан?
– Разрешаю.
– Мы были не правы, товарищ капитан. Приносим свои извинения. – Шебзухов моргнул пару раз.
Глотов это заметил и спросил:
– С глазами все в порядке?
– В порядке. Капли покапал пару дней. Спасибо, что не выбили. – С чувством юмора у лейтенанта было все в порядке.
– Пожалуйста. А извиняться не надо. Это дополнительный жизненный опыт, и не более того. – Глотов сделал небольшую паузу. – У меня будет просьба к вам с Корнелюком. Я вот вас учу. Может быть, и вы меня поучите подводному плаванью и всяким там вашим штучкам-дрючкам? Вне службы.
– Да без проблем, товарищ капитан. Можем начать хоть сегодня.
Офицеры рьяно взялись за обучение. Глотов в конце концов сдал зачет и приобрел морскую военную специальность боевого пловца.
Резкий поворот
День угасал. С залива потянуло прохладой. Костер давно потух. Даша собрала остатки еды в газету, и Глотов закопал их в песке возле скал. Истошно кричали чайки, заглушая гудки кораблей и как бы предвосхищая близость перемен.
– Ну что, двинули, – предложила Даша. – Ко мне.
– А может быть, сначала в какой-нибудь кабак завалимся?
– В таком виде? – Девушка бросила взгляд на свой помятый халатик. – Не хочу. Да туда сейчас и не прорвешься – все места заняты. Пошлико мне.
Всю ночь они наслаждались друг другом, засыпали, просыпались и вновь сливались в сладостных объятиях.
А потом наступило утро, хмурое вовсе не из-за погоды. Их разбудил резкий звонок в дверь. Даша накинула халатик и пошла открывать.
– Это к тебе. Там, на веранде, – изумленно пробормотала она.
Глотов натянул трусы и вышел на веранду. Там переминался с ноги на ногу посыльный из штаба.
– Извините, товарищ капитан. Вас срочно к командиру базы.
– Базы?! Не учебного центра? Ты не ошибся, боец?
– Нет, базы, прямо к генералу. Еле вас нашли.
– Лучше бы не нашли.
– Нельзя было не найти.
– Что там стряслось? – настороженно спросил Глотов.
– Не знаю. – Посыльный пожал плечами. – Но что-то срочное, связанное с Москвой.
В генеральской приемной сидели несколько офицеров из различных служб.
Но едва адъютант увидел капитана, он тут же махнул рукой в сторону двери и заявил:
– Вы следующий.
Офицеры, имеющие большие звезды на погонах, а то и полковничью папаху на голове, недоуменно посмотрели друг на друга и пожали плечами. Буквально через минуту из генеральского кабинета вывалился взъерошенный майор, видимо, получивший изрядную взбучку, и адъютант запустил туда Стаса.
– Товарищ генерал, капитан Глотов по вашему приказанию прибыл.
– Присаживайтесь, Глотов. – Генерал на несколько секунд задумался. – Тут пришел приказ от министра. Он секретный. Читать вам его не положено, да и не нужно. Все, что надо, вы узнаете на месте. Начальство требует откомандировать вас в Москву, в распоряжение генерала Калитина. Так сказать, по принадлежности. В детали меня не посвящали, но могу вам сказать две существенные вещи. Во-первых, вы будете назначены командиром группы, которой придется работать за пределами периметра. И второе, еще более важное. На это дано указание непосредственно из Политбюро. Я, конечно, против того, что у меня забирают таких классных специалистов, как вы. Но у меня не тот уровень – я даже вякнуть не рискнул. Короче, выправляйте командировочные документы и пулей в Москву, в Генштаб. Я уже распорядился. Полетите на транспортном самолете. Он отбывает через три часа. Соберите все необходимое и отправляйтесь. Машину я выделю. Удачи вам, товарищ капитан.
– Служу Советскому Союзу!
Глотов понял, что в его судьбе наметился очередной резкий поворот. Но он был к этому готов.
Трясясь в самолете, Глотов вспомнил заплаканные глаза Даши. Перед отбытием на аэродром он заехал за ней в библиотеку. Она что-то упорно доказывала парочке пенсионного возраста, сидящей напротив. Заметив Глотова, девушка извинилась, попросила посетителей подождать и отвела его в служебную комнату.
– Ты куда-то уезжаешь? – Она уперлась в него требовательным вопрошающим взглядом.
В ее расширенных зрачках плавала тревога.
– Как ты догадалась? – спросил Глотов.
– Мысли у тебя где-то там, за горизонтом. Ты уже не здесь, не со мной.
– Пока с тобой. Но отбываю совсем скоро. Сначала в Москву, а потом черт знает куда. За периметр, как выразился генерал. – Глотов усмехнулся.
– За какой такой периметр?
– За периметр СССР.
– Это шутка? Тебя посылают на войну, опять в Афган? Там же убивают! – Губы у Даши мелко задрожали, в глазах появились слезы.
– Не в Афган – там и без меня справляются. Но точно не на курорт.
– И когда тебя ждать обратно?
– Лучше не жди. Жив останусь, так сам нарисуюсь, – сказал Глотов, обнял девушку и погладил ее по голове.
Она всхлипнула, а потом зарыдала во весь голос:
– Дурак! Ты не понимаешь, что я тебя люблю! Да и я тоже хороша, изображала из себя какую-то чопорную куклу, играла в независимость. Возвращайся быстрее, Стасик, я тебя буду ждать, мне плохо без тебя, пусто, бессмысленно… – Даша коснулась мокрым лицом его щеки, а потом начала неистово целовать.
Такое бурное проявление чувств по отношению к себе Глотов испытывал впервые.
– А письма тебе можно писать? – спросила она, слегка успокоившись.
– Пиши. – Глотов пожал плечами. – Адрес я вышлю. Может быть, какие-нибудь и дойдут. Но отвечать не обещаю.
– Ответишь, когда здесь окажешься. Только вернись.
– Мне пора, – заявил он, еще раз поцеловал девушку, резко развернулся и направился к выходу.
«А ведь и я ее тоже люблю, – подумал Глотов, глядя в иллюминатор, на землю, покрытую облаками. – Что имеем, не храним, потерявши, плачем.
