Ния Орисова
Птичка
– Когда отправляемся? – руки спрятала за спиной, чтобы никто не увидел, как они дрожат.
– У вас час на сборы.
У меня час, чтобы смыться. Валессия страдальчески простонала мне вслед, и вот это было вполне искренне.
– Так и знала, что уйдёт!
Я практически бегом вернулась в комнату и начала лихорадочно собирать вещи. В голове, кроме как «Бежать!» ничего не было.
«Бежать!» – в рюкзак полетели вещи.
«Бежать!» – туда же отправился пакет с собранными в него средствами для ухода за телом и волосами.
«Бежать!» – в рюкзак были впихнуты ботинки.
За этим занятием не заметила, что уже не одна. В последний момент почувствовала присутствие чужака за спиной, и укол в шею оборвал мою связь с внешним миром.
Я очнулась в машине, удобно расположившись на заднем сидении. Похитители позаботились о моём комфорте, заботливо подложив под голову мягкую подушку. Машины как вид транспорта у нас не в новинку, но раньше мне редко приходилось передвигаться таким способом. Считается, что перемещаться с помощью капсулы быстрей, и это действительно так. С моего места могла видеть только два мужских затылка. Я ощущала, как страх смешивается с любопытством, нарастающим, как волны перед бурей.
Попыталась задействовать нейросеть, чтобы определить место нахождения, и поняла, что не могу это сделать. На руке появилось украшение, браслет-блокиратор. Это одна из последних разработок учёных, раньше считалось, что произведённые с телом модификации не поддаются блокировке, тем они и были хороши. Это значит, мои похитители непростые люди, и они точно знают, чего хотят. Всё, что они делали – хорошо продуманный план. Простым выкупом дело не ограничится, деньги им не нужны, тут что-то другое. Я пошевелила ногами и почувствовала необычную тяжесть. Скосила глаза, подтянула брючину и еле сдержала стон разочарования. Надежда на оборот в зверя и побег испарилась как предрассветный туман. Блокиратор на руке ещё можно пережить, а от оков мне не избавиться. На щиколотки были надеты плотные, похожие на соты широкие утяжелители. Стоит выйти из зоны активатора, и шагу не смогу ступить, меня буквально впечатает в землю. Оковы станут равны моему весу. При обороте ноги приобретут другую форму, но и соты легко подстроятся под новый размер, продолжая плотно обхватывать уже лапу. Их можно хоть на палец надеть. Выходит, сбежать не получится, похитители всё предусмотрели. Видать, готовились и понимали, с кем имеют дело. Мой рюкзак лежал тут же, клапан был небрежно откинут, а замок застёгнут не до конца. Осмотр личных вещей был произведён аккуратно, и скрывать это похитители не собирались.
– Выспалась?
Похоже, моё пробуждение заметили. Села, пытаясь рассмотреть в лобовое стекло место, по которому едем. Оказалось, смотреть не на что. Бесконечная равнина с редким кустарником и одиночными деревьями. Те вопросы, на которые хотела получить ответы, скорее всего проигнорируют. Хотя есть один, на который, возможно, получу честный ответ.
– Где Иэн? Мы вроде на охоту собирались.
Ответил водитель:
– Охота закончилась. Ты разве не поняла? Дичью была ты.
Пассажир посмеялся, но не злобно, а просто как хорошей шутке. Похоже, настроение у него было отличное.
– Ну Мит, как скажешь, так точно в цель! Добыча у нас пернатая!
– Ты бы, Сэйн, поменьше говорил.
Пассажир резко оборвал смех.
– Сам знаешь, лишнего не скажу. Жаль, эта детка не для нас.
– Почему?
На заданный вопрос ко мне повернулись оба похитителя. Мит, прищурив глаза, с одобрением покивал головой.
– И ведь не боится.
Сэйн выпучил глаза и щёлкнул зубами. Я вздрогнула и отклонилась назад.
– Боится, – пассажир снова рассмеялся, довольный произведённым эффектом от своей детской шутки.
Похитители отвернулись, а у меня язык не повернулся ещё раз спросить, почему. Кто их знает, неадекватные какие-то. Вдруг и правда укусит? Отец, если что, и за покусанную выкуп заплатит, а потом сам покусает. Мит не поддержал смех Сэйна и спросил:
– Хочешь знать, почему?
– Хотелось бы, – надеюсь, они не соврут.
– Нечего было меткой перед Иэном сверкать.
– Когда это я…
Не закончив предложение, вспомнила. Был момент, когда в гостевом доме ни у кого ко мне не имелось вопросов, и я, расслабившись, сняла жакет и осталась в майке. Всё моё внимание было сосредоточено на цифрах, и проходящие мимо гости отмечались как недостойный внимания элемент, идёшь и иди, видишь, я занята.
– Не знала, что на мне какая-то метка есть.
– А птица на руке?
– Это ожог.
Сэйн снова рассмеялся и легонько кулаком толкнул Мита в плечо.
– Ожог. Насмешила. Где ты такой ожог видела?
– Я не врач и не обязана разбираться в этом.
– А могла бы и посообразительней быть. Ты не переживай. Ничего плохо с тобой не случится. Такие, как ты – особая ценность, только трудно с вами. Не сразу понимаете, где ваше счастье. Глупостей в большем мире нахватаетесь и не верите даже себе. Нам проще, в нас кровь спит.
– Что-то ты разговорился, Сэйн, пусть с ней Чейз договаривается. Это ему подарочек.
Вопросов стало больше, и теперь я знаю имя того, кто на них ответит.
– Прости, но тебе стоит ещё поспать, – Мит мотнул головой, показывая Сэйну на меня.
Тот страдальчески протянул.
– Почему всегда я? Давай, Инка, ты просто протянешь руку, и я поставлю укольчик, – он с надеждой на согласие посмотрел на меня. – Давай без слёз и этого: «Отпустите меня! Что я вам сделала? Зачем? Почему? Я больше так не буду. Ну пожалуйста!».
Я пожала плечами и протянула руку, признавая, что перевес силы на их стороне.
– Всегда бы так.
Я легла на сидение, слегка повозилась, пытаясь найти более удобное положение для тела. Неизвестно, сколько времени предстоит провести в объятиях сна. Укуталась в плед, и глаза закрылись, растворяясь в бескрайних глубинах покоя. В это мгновение время утратило всякую значимость. Простор вокруг меня стал лишь эфирным полем, где звуки и тревоги рассеялись, уступив место лёгкому дыханию мироздания. Тишина окутала меня, словно нежный шёлк, а мысли одна за другой, покидали сознание, оставляя только шёпот спокойствия. Я сдалась, и позволила навеянному сну окутать меня своими мягкими крыльями, унося в бесконечность.
***
Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я отмахивалась и, возмущённо сопя, пыталась спрятаться под плед. Меня не оставляли в покое, и к руке добавилось надоедливое бормотание.
– Инка, вставай. Да просыпайся уже. Сутки спала, не выспалась что ли? Сэйн, ты ей сколько вколол?
– Как обычно.
– С головой плохо? В ней весу не как обычно.
– Дышит ведь.
– Совсем дурак? Что с тебя взять…
Приоткрыла глаза и увидела похитителей.
– Сутки? – еле ворочая языком, спросила я.
– Сутки, а потом ещё сутки. Скажи спасибо Сэйну.
– Пить.
Тут же к губам поднесли бутылочку с водой. После того как утолила жажду, мне стало чуть-чуть легче.
– Приехали?
– Да, мы уже на месте. Только если тебя увидят в таком состоянии, нам головы открутят.
– Что, настолько ценная?
– Ты пока даже не представляешь, насколько, – Мит заботливо поправил плед и оставил дверь в машину открытой.
Сам же выбрался из неё и встал рядом с Сэйном. Тот всматривался вдаль и не замечал, как притоптывает на месте от нетерпения. Так ему хотелось поскорей вернуться в поселение. Я села и посмотрела в окно машины в ту сторону, куда смотрели мужчины. Там вдалеке можно было увидеть лес. Ничего интересного, что могло заинтересовать или прояснить ситуацию. Желудок заурчал, напоминая о том, что последний приём пищи был двое суток назад.
– Я есть хочу.
Меня услышали.
– Ты же моя умница, – Мит засуетился и начал сюсюкать со мной, как с маленькой.
– Ты же моя птичка. Сейчас всё будет.
– Инке сейчас можно только простую еду, – напомнил Сэйн.
– Без тебя знаю, – огрызнулся Мит.
Мне выдали детское пюре в пакете и сок. Я с подозрением посмотрела на Мита – если знал, что так будет, тогда к чему сейчас вся эта забота?
– Племяннику везу. Он любит всякие такие вкусности, упакованные в разноцветные пакетики. Там внутри ещё сюрпризик есть.
Похоже, что я чего-то не понимаю. Что вообще происходит? Отказываться не стала, еда, прямо скажем, на любителя, но Сэйн прав – более твёрдая пища надолго во мне не задержится. Чувство тошноты не проходило, голову немного кружило. После того как было выпито фруктовое пюре и сок, практически все неприятные последствия от укольчика перестали ощущаться так ярко, а мы отправились дальше. В поселение заехали через полчаса, и это была совсем не маленькая деревушка, а вполне себе приличный городок, что не значился на карте.
Жители города имели возможность зарабатывать где-то на стороне, так как огородов не заметила. Стильные дома в два и три этажа вполне могли конкурировать с картинками из журнала «Архитектура и дизайн». Казалось, тут между хозяевами шло соревнование, у кого дом будет выглядеть наиболее оригинально. Мы остановились около дома, его главный фасад был выдвинут вперёд и напоминал носовую часть корабля с палубой.
– Приехали.
Мит открыл дверь и подал руку, помогая выбраться из машины. Сэйн деловито подошёл к дому и нажал звонок вызова. Ждать пришлось минут пять, и когда дверь открылась, я не знала, то ли смеяться, то ли плакать. Мужчина, вышедший из дома, практически был моей копией. Худощавый, невысокий, светловолосый и кудрявый, мы бы вполне могли сойти за брата и сестру. Мит подтолкнул меня по направлению к хозяину дома, и его цепкий взгляд, прошедший по мне, подмечал все детали вплоть до наличия на ногах оков.
– Чейз, тебе подарочек от Иэна. Птичку привезли.
Вот кого-кого, а родственников я не искала. За спиной Чейза появилась миниатюрная женщина, полная противоположность мужчине. Черноволосая, две косы, перекинутые за спину, спускались до колен, раскосые глаза таким же цепким, как и у Чейза взглядом, прошлись по мне. Мои похитители опешили, видимо, не ожидали увидеть хозяйку дома.
– Я что сказал?
Голос у Чейза, несмотря на субтильность телосложения, оказался густым и мощным, как у человека, привыкшего командовать и не терпящего каких-либо возражений. Последнее слово всегда оставалось за ним.
– Мы ни при чём, – попытался оправдаться Сэйн.
– Мы доставщики. Нам сказали, мы сделали. Поэтому прими подарок, это уже не наша забота.
– Так, значит, – в голосе Чейза прозвучала угроза. – Ни при чём, значит?
Похитители попятились к машине, и я вместе с ними.
– Дорогой, девушка не виновата. Ты пугаешь её.
Я покивала, соглашаясь с хозяйкой дома. Сразу видно, не только красивая, но ещё и умная женщина.
– А эти вообще не умеют думать.
Я опять покивала, соглашаясь с девушкой.
– Они не знали, что ты нашёл свою птичку.
Так и подмывало добавить, что птичек много и необязательно этой крылатой должна стать я. Вот одна уже есть, а значит, меня лучше всего отпустить.
– Можно отправить её в соседнее поселение к Вейну, слышала, он тоскует по своей переставшей петь птичке, имеется такая вероятность, что эта подойдёт.
Хотелось крикнуть «Я не согласна!», но промолчала. От моего «хочу» или «не хочу» мало что зависит. Чейз ласково погладил по руке свою женщину, и столько в этом простом жесте было любви, обожания и преклонения перед красотой и умом половинки своего сердца, что я невольно позавидовала. Я здесь точно лишняя.
– Так и сделаем. Мог бы вернуть подарок Иэну, но с ним птичка пропадёт. Разрешаю воспользоваться капсулой, и её, – на меня указали пальцем, – передадите Вейну, за ним должок.
Мит подхватил меня под руку и повёл к капсуле ингрита. Сэйн задержался и что-то настойчиво втолковывал Чейзу, от чего тот хмурил белёсые брови и мотал головой. Сэйн, поняв тщетность попытки уговорить принять подарок, поспешил догнать нас.
– Вот упёртый, сказал «нет», и всё. И эта его красатуля так смотрела, думал, глаза выцарапает. Не птичка, а дикая кошка.
– Тебе же сказали отдать Вейну. В этом доме уже есть хозяйка, и второй никогда не будет.
– Так и у Вейна была хозяйка. Думаешь, он обрадуется подарочку?
– Нам-то какое дело? Пусть сами разбираются с птичкой.
Из услышанного разговора уяснила одно – отцу меня отдавать не собираются.
– Вейн – это кто?
– Отшельник, – буркнул Мит.
Понятней не стало, но спрашивать что-то ещё больше не пыталась.
Капсула перенесла нас в соседнее поселение, а вот до дома этого самого Вейна пришлось долго идти. Его дом действительно находился на самой окраине, и казалось, находился в полной изоляции, отгороженный широкой полосой леса и полем, на котором росли овощи первой необходимости. Похоже, здесь жили любители натурального продукта.
Вейн сидел на крыльце дома, что напомнил мне тот, в котором я выросла, правда, размеры его были куда скромней. Этакий дом и мини-крепость. Вейн поднял голову, всматриваясь в гостей, и я невольно замедлила шаг. Я знаю, что у мужчин на лице растут усы и борода. Я видела любителей такого вида растительности, и это всегда была модная стрижка или с некоторой долей озорства усы. Вот такое лицо, полностью скрытое под волосами, видеть не приходилось. Только глаза хмуро поблёскивали под сурово сдвинутыми бровями. Борода до пояса вызывала недоумение – к чему такое изобилие волос там, где располагается рот? Тут же захотелось взять ножницы и срезать всё лишнее, а лучше вообще всё. Меня дёрнули за руку, заставляя ускориться. Под взглядом нелюдимого хозяина дома было неуютно, а смотрел он на меня с каким-то особым интересом. Отчего чувствовала себя скованно, не решаясь посмотреть ему в глаза, и возникало сильное желание спрятаться за спины похитителей. Разговор начал Мит.
– Мы к тебе с подарком, – не получив от Вейна никакой реакции на эту новость, добавил. – Чейз просил передать – за тобой услуга.
Отшельник удивился, это я так думаю, по нему было непонятно, какие чувства он испытывает в данный момент.
– Серьёзно? – спокойно спросил Вейн. – Оставляйте, раз привели.
Мит и Сэйн переглянулись. Не думали, что будет так просто. Они уже речь заготовили, чтобы уговорить Вейна оставить меня у себя.
– Ты это, того, в общем, не обижай птичку, – попросил Мит.
– Если что, мы заберём её, может, тебе без надобности, – добавил Сэйн.
– Не оставляйте меня с ним, – растеряно попросила я.
Если бы меня не удерживал за руку Мит, мчалась бы сломя голову куда угодно, лишь бы подальше от этого заросшего волосами человека. Отшельник рассмеялся, и это был не смех, а что-то среднее между рычанием и громовыми раскатами. Видимо, услышал то, что я сказала.
– Он меня съест, – уже уверено добавила я. – Точно съест.
Теперь эти двое ненормальных присоединились к смеху Вейна.
– Если только понадкусает.
– Не-е-еа, оближет со всех сторон.
Я подёргала руку, стараясь освободиться из захвата, и её отпустили. Сумасшедшие какие-то. Знаю, что с оковами на ногах мне не убежать, поэтому осталась стоять на месте. Сэйн, посмеиваясь, подошёл к Вейну и отдал ему активатор оков.
– Держи крепче. Шустрая птичка, улетит, и не поймаешь.
Отшельник не отреагировал на слова похитителя. Не желая вести с ним беседу.
Мит и Стэйн ушли, оставив меня на этого больше похожего на лешего человека. Он посидел ещё немного, встал и молча зашёл в дом. Я как стояла, так и осталась стоять на улице в пятидесяти метрах от дома. Оковы налились весом, и меня буквально пригвоздило к месту. Похоже, стены этого дома блокируют любой посторонний сигнал. В моём случае это активатор оков. Проходило время, а я всё стояла, когда устали ноги, села на траву. С трудом развернулась, чтобы не смотреть на дом. Садист, сказали же, если не нужна, отдай! С теми, с кем приехала, возможно, было бы не лучше, но по крайней мере издеваться они не стали бы. Похолодало, и я, придвинув к себе рюкзак, поставила между ног, достала куртку и накинула на плечи. Скрестив руки, положила на рюкзак и склонила голову. Сначала было не очень удобно, а потом стало всё равно, действие укольчика прошло не до конца, снотворное ещё гуляло в крови, и я уснула.
Вейн зашёл в дом и вышел с другой стороны, через широкую дверь во двор, вернувшись к оставленному занятию. Сигнал с камер слежения, установленных вокруг дома, заранее предупреждал о приходе гостей. Работа с металлом всегда успокаивала его. Кузница стала его гордостью, принося хороший доход и неистощимое вдохновение. Здесь всё было оснащено современной техникой, не только облегчая труд, но и давая больше возможностей для творчества. Для удовольствия почувствовать под молотом податливый металл он выделил небольшой угол в кузне, соответствующий тем временам, когда труд кузнеца был тяжёл. В те дни требовались колоссальная физическая сила и мастерство, чтобы укрощать горячее железо в условиях нестерпимого жара. Сегодня же работать стало легче и проще, позволяя больше времени уделять своим творческим задумкам. В кузне переплелось прошлое и настоящее, создавая уникальную атмосферу, где кузнец, стал уже не просто мастером, а творцом способным вдохнуть жизнь в холодный металл.
Вейн, как всегда, увлёкся работой и забыл о девчонке. Он привык жить один и следовал устоявшемуся распорядку дня. Закончив с последней деталью будущей перегородки, вернулся в дом и, выглянув в окно, увидел девушку. Она спала, уткнувшись носом в рюкзак. Вейн вытащил из кармана активатор и понял причину, по которой она осталась на том месте, где он видел её в последний раз. Оковы не дают ей сделать и шагу. Неудобно получилось. Девушку было действительно жаль, он не самый лучший кандидат на роль хозяина. Услуга услугой, но заставлять, а тем более принуждать к чему-либо он не станет. За прошедшие годы он успокоился, и былая боль уже не тревожила, он понемногу возвращался к жизни. Вейн смирился с тем, что его птичка больше никогда не споёт ему. Вряд ли у другой птички получиться разжечь огонь в его давно потухшем сердце. Не торопясь, он вышел на улицу, и оковы, вернув былую лёгкость, освободили ноги Инки. Её повело вбок, и она упала на землю. Отшельник не спешил прийти на помощь неожиданному подарку. Он видел, что она боялась его, и не желал напугать ещё больше.
Испуганно озираясь, посмотрела по сторонам. Сон не отпускал меня, но осознание реальности происходящего со мной вернулось вместе с указанием того, что мне следует сделать. Это была не просьба, хотя и на приказ не походило.
– Иди в дом.
Голос, раздавшийся за спиной, напомнил, кому меня отдали. Как бы ни хотелось убежать, но зайти в дом придётся, на улице оставаться глупо и бессмысленно. Встала и неловко, ощущая зудящую боль, с трудом перебирая ногами, побрела к Вейну. Рюкзак удерживала за лямки, и он волочился по земле. Сомневаюсь, что бородач поможет занести его в дом. Не так много у меня вещей, чтобы ими разбрасываться.
– Твоя комната направо, еду готовишь себе сама. Мне глаза не мозолишь. С вопросами не пристаёшь. Поняла? – а вот это уже было требование, которое я обязана выполнять, подчиняясь хозяину дома.
Вейн не привык уговаривать и упрашивать, за долгие годы отшельничества он утратил былой лоск, обходительность и желание потакать чужим прихотям, не видя в этом необходимости. Всё, что ему было нужно и к чему до сих пор не утратил интерес – это его кузня.
Я хотела гордо прошествовать мимо него, но он грубо схватил своими ручищами меня за подбородок.
– Когда я спрашиваю, отвечай. Поняла?
– Поняла, – процедила сквозь зубы, подавляя желание разрыдаться.
Не помню, чтобы когда-то ревела, а тут глаза сами собой наполнились слезами. Все со мной обращаются как с ненужной вещью. Я-то в чём провинилась? Только в том, что Иэн, увидев ожог, решил, что из меня выйдет прекрасный подарок. Подарок, который никому не нужен. Вот честное слово, лучше бы попросили выкуп и отдали отцу. Чего ждать от него, я точно знала, хотя все его планы на мою жизнь не нравились и никогда бы не понравились.
Вейн отпустил моё лицо, и я отправилась в указанном направлении, чувствуя спиной сверлящий взгляд. Только когда зашла в комнату и закрыла дверь, немного расслабилась. Присев, растёрла гудящие ноги. Защёлки на дверях не оказалось, а если имелся замковый блокиратор, то у меня нет пульта, и просить его не буду. Похитители сказали, что я сокровище, а оказалось, незваный гость. Ненужная вещь.
– Никаких вопросов, – передразнила отшельника. – Какие могут быть вопросы к чудовищу?
Комната оказалась маленькой. Вдоль стены стояла узкая кровать, на широком подоконнике – горшок с давно высохшим цветком. Два стула, низкий стол, на котором стоял ночник. Небольшой шкаф, у которого отсутствовала одна дверь. Комод с одним ящиком. На комоде – полка для книг. Такое ощущение, что это склад ненужной мебели. Сразу видно, как мне здесь рады, а самое обидное в этом то, что нет возможности узнать, почему я оказалась в таком зависимом положении. Как оказалось, во всём виноват ожог на руке, ведь других причин для моего похищения вроде как нет. Да и ожог, что они называют меткой, тоже не причина хватать человека и тащить его против воли неизвестно куда, непонятно зачем. Что за варварские замашки? А как же свобода воли?
Вейн видел, как птичка зашла не в ту комнату, но не стал указывать на ошибку. Он решил посмотреть, насколько хватит её терпения. На первый взгляд, вполне разумная девушка. Если бы она начала рыдать и истерить, вопрос с её проживанием в доме был бы сразу закрыт. Долг можно отдать другой услугой, а с этой пигалицей пусть разбирается кто-нибудь другой. Для себя отшельник решил: девушка побудет у него до первого скандала. Последние четыре года он жил один, вдали от людей. Гостей не любил, и его поняли, не докучая излишним вниманием и сочувствием.
Первый год после смерти жены он и разговаривать нормально не мог, только рычал на таких сердобольных соседей. Потому и купил этот дом, что давно пустовал. Организовал кузню и занялся делом. Он дни и ночи проводил в кузне, вдали от воспоминаний, которые терзали душу. В каждый удар молота о металл он вкладывал всю свою боль. Со временем Вейн отпустил ту, что была для него необходима как воздух.
Азария, однажды появившись в зоне его внимания, быстро вошла в его жизнь и также быстро из неё ушла. Несчастный случай. Два процента из ста, что такое может произойти – и Азария попала в эти два процента.
Капсула ингрита считается самым безопасным способом передвижения, несмотря на применение для её работы тёмной материи. Люди настолько привыкли использовать их для передвижения, что сразу забывают о тех редких случаях, когда материя, под воздействием неучтённых факторов, начинает вести себя непредсказуемо. В такие моменты происходила трагедия, и человек погибал. Учёные пытались, но пока не смогли до конца выяснить, что влияет на разрастание тёмной материи и проникание её в организм человека. В такой момент они сливаются в единое целое, и человек умирает. Учёные склоняются к тому, что повинен в этом сильный нагрев материи, возникающий при большой нагрузке на неё, в те моменты, когда капсулу используют на максимальную мощность в течение всего дня. Во все капсулы ингрита были установлены мощные охлаждающие блоки. Всё равно остались те два злополучных процента, от попадания в которые не застрахован никто. На территориальных вокзалах за этим следят строго, выдерживая паузы между перемещениями капсул, а вот за городскими капсулами такого жёсткого контроля нет.
Сейчас Вейн уже не ощущал той оглушающей боли, когда каждый вздох даётся с трудом, а тело горит, сжигаемое яростным пламенем без возможности отомстить. Ведь виновных нет. Нет того, кто ответит за смерть погибшей в той капсуле. Теперь его душа пуста. Та тёмная материя, что забрала любимую, теперь плескалась в его сердце. Он чувствовал себя и живым, и мёртвым одновременно. Вейн тяжело вздохнул, надо бы объяснить ей, что птичка попала в клетку и её не отпустят. Не он, так кто-то другой приберёт её к рукам.
Инка ничего не знала о таких, как она. Выросшая в других условиях и по другим законам, не могла знать, что её ждёт. У них свои правила, свой уклад жизни и свои тайны, что дошли до этого времени из глубины веков и были переданы стариками своим детям, чтобы те передали их своим. Будущему поколению аниморфов. Он, как и все, знал о семье Аддингтонов и тех, кто пошёл другим путём, забыв, о чём предупреждали предки. Чистота крови – миф, выдумка, прикрытие для тех, кто решил, что имеет право ставить опыты на собственных детях, желая вывести особый вид людей. Это так не работает, и они до сих пор не поняли этого. Можно сказать, Инке повезло попасть на глаза Иэну. Он хороший охотник и удачливый ловец птиц. Можно было понять, что эту пташку, так удачно вылетевшую из гнезда, он найдёт. Только Вейн не рассчитывал, что подарок получит он.
Его сердце умерло, но пустая душа не может оставаться такой вечно. Капелька одобрения и интереса уже упала в пустоту. Появилась мысль, что всё к лучшему, нельзя всю жизнь страдать по ушедшим за грань. Есть такие, как эта птичка, живые, яркие, нуждающееся в заботе и защите. Это то, что он может дать. Не такой уж он и бесчувственный, как оказалось. Она пробуждала в нём те сладкие чувства, что приносят женщины одним своим видом, пробуждая эгоистичное желание безраздельно завладеть телом и душой. Сделать своей и не отпускать, наслаждаясь каждой минутой, проведённой рядом. Только сердце молчало. Это всего лишь такое естественное для живого существа эгоистичное желание не быть одному. Словно звезда, стремящаяся к яркости, мы ищем близости, теплоты, понимания, создавая связи, которые наполняют нашу жизнь смыслом. В тишине ночи, когда мы погружаемся в сон, именно это желание, тихим шёпотом напоминает о себе.
Стоя в коридоре, Вейн прислушивался к тишине, которое окутывало пространство за дверью. Он ждал, когда она откроется, и с криками негодования оттуда выбежит Инка. Стойкая девочка и тут не высказала недовольства или так привыкла подчиняться чужой воле, что потеряла себя? Вейн огладил бороду и, вспомнив, как выглядит, усмехнулся. В доме стояла тишина, невнятные шорохи, потрескивания и шелест звучали фоном, они стали давно привычны. На сегодня у него больше не имелось дел. Он планировал провести вечер за разработкой эскиза к последнему заказу. Довольно часто кузнец получал в работу готовый проект, требующий точного исполнения. Ему больше нравились вот такие редкие заказы, когда заказчик полагался на его врождённую способность чувствовать металл и умение понять желание заказчика из его сумбурных объяснений. В этот раз требовалась ювелирная работа, нужно выполнить в золоте широкий браслет, который обычно носят на предплечье. У Вейна была задумка, как это сделать, но для начала её надо перенести на бумагу и получить одобрение заказчика. Кузнец-ювелир – кажется, так его называют. Он сразу забыл, что в его доме появилась гостья, и свои мысли о присутствии в доме молодой девушки. Он поднялся к себе и погрузился в работу.
Самая большая комната в доме стала тем местом, где было всё, что ему нужно. Широкая кровать с упругим матрасом, большой стол для работы, вместительный шкаф. Часть стены занимала панель для просмотра новостей с возможностью подключения к нейросети. Включал он её редко, не было в ней особой необходимости. Встроенная в стол система голографа с возможностью корректировки чертежей и предания плоским рисункам объёма использовалась постоянно и была более необходима и полезна. На специальных перекладинах висели вещи. Окна закрывали деревянные ставни, закреплённые на потолке и двигающиеся в пазах при помощи голосовой команды. По-мужски простой и несколько неряшливый порядок вполне был в духе Вейна.
***
Некоторое время провела, сидя на полу, окутанная тишиной, словно это была моя единственная защита. Внутри меня бушевала буря. Хотелось кричать, расколотить в щепки то, что когда-то называлось мебелью. Душа рвалась с волчьим воем, желая наказать обидчика, а тело словно закаменело и потеряло способность двигаться. Всё, что хотела сделать, не имело смысла, как мечты, улетевшие в пустоту, не оставив следа. Вейну будет без разницы, а я только себе хуже сделаю. Через силу заставила себя встать. Попыталась навести хоть какой-то порядок, но быстро выдохлась. Вроде ничего тяжёлого не поднимала, а сил не осталось, не раздеваясь, легла на кровать и уснула. Похоже, Сэйн действительно переборщил с дозой снотворного, хорошо не усыпил навечно.
На удивление, утром встала рано и чувствовала себя прекрасно. Вышла из комнаты и, открыв первую попавшую дверь, нашла то, что мне было нужно в первую очередь – уборную. После того, как умылась, отправилась на кухню. Мимо неё было не пройти, так как она была открытой и располагалась в большой комнате, которую можно назвать и гостевой, и столовой. Леший сказал, чтобы готовила сама, но как только увидела хорошо прожаренный кусок мяса, устоять не смогла. Сок и фруктовое пюре вряд ли можно назвать нормальной пищей для здоровой и любящей поесть девушки. Положила в тарелку самый большой кусок мяса и разогрела его. Рядом на тарелку положила хлеб, сыр и налила в чашку ароматного чая. Вейн как будто знал, что люблю именно такой – со специями. Отрезала ножом небольшой кусочек и, поддев вилкой, отправляла в рот. Блаженно прикрыв глаза, медленно жевала, наслаждаясь каждым кусочком, после чего делала мелкий глоток чая. Полностью расслабилась и на мгновение забыла о том, что нахожусь не дома. На кухню зашло моё личное чудовище.
Он хмуро полюбовался картиной «я и завтрак» и медленно пошёл в моём направлении. Вилка звякнула о тарелку и упала на пол, а я сжалась в ожидании удара.
– Забыл вчера, – Вейн сел около моих ног и, легко касаясь их, снял оковы. – Руку давай, – в свойственной ему грубоватой манере потребовал бородач.
Я быстро протянула руку, чуть не стукнув его по носу. На что он только поморщился, выпрямился и отключил блокиратор, стянув браслет с руки. Забыв, что вопросы задавать нельзя, поинтересовалась:
– Я могу идти?
– Иди.
– А где я?
– У меня.
Вейн ушёл, унося блокиратор, а я осталась сидеть в полном недоумении. Что это было? Похоже, меня отпустили на все четыре стороны. Нейросеть заработала, и я могу быстро вычислить своё местоположение, но отчего-то не торопилась это сделать. Подарок – это ведь не пленница? И не рабыня? Идти мне некуда, и я очень хочу узнать, что происходит. Теперь, когда оковы сняты, могу обернуться зверем или совой и улететь в любой момент. Всё дело в том, что вот именно сейчас, когда я могу уйти, я хочу остаться. Опять же, если что, всегда смогу смыться.
Успокоив себя такими мыслями, взяла чистую вилку и продолжила есть. Тут же появилась другая мысль: а ведь он остался голодным и специально ушёл, не стал смущать меня своим присутствием. Вся его грубость не от того, что он жестокий человек, а от того, что меня ему навязали. Я тоже бесполезные и ненужные подарки закидывала в дальний угол, забывая о них. О некоторых не вспоминала никогда, они как-то сами исчезали из моей жизни. Отчего-то мне не хотелось стать той, о ком забудут. Пусть мне не рады, я с лёгкостью представляю себе, как хозяйничаю в доме и бородатое чудовище смотрит на меня с искренней нежностью.
