Оксана Шаталова
Другое измерение
Итого, «Обозленные» и прочие монстры стали для тру и бро чем-то вроде микробов – существ невидимых, но опасных. После открытия эффекта райской слепоты волны насилия против невидимок не спадали; «Обозленные» и другие радикальные группировки эскалировали в ответ. Хаос обострил и без того нарастающую тенденцию к миграции и компактному расселению сторон, приведшую в итоге к основанию «Настоящими друзьями народа» нескольких Независимых Райских Республик. Извращенцы тоже постепенно стягивались в отдельные зоны, – самым крупным их очагом стала Мусорная долина, где выращивались те самые разумные гаджеты, потомки которых впоследствии возглавили извращенское движение и смогли справиться с хроническими расколами внутри него. В Мусорной долине и совершились все дальнейшие важные события. Сначала именно оттуда двинулась в ближайший райский городок «Колонна примирения», включавшая десять тысяч извращенцев-пацифистов, которые за несколько недель до того тщательно модифицировали свою внешность и профиль, чтобы пробиться к райским нейронам и демимикрировать. Они несли лозунги, украшенные для повышения видимости бро-символикой (крестозвездами райкора), но с текстами собственного содержания – «Мы такие же, как вы», «Хватит бессмысленной войны», «Мы вместе». Чем всё это закончилось, сказать сложно – к тому времени перепроизводство информации привело к её полной недостоверности – но известно, что эта была последняя в истории попытка мирного контакта, после которой впервые стала всерьез обсуждаться идея Распада. Мусорная долина, кроме того, известна особенно жестокими бомбежками на своей территории (включая Апокалипсис, сокративший население долины на треть), и, разумеется, Первой цифровой революцией. Начали восстание рабочие с заводов разумных гаджетов, которые на основе общих интересов объединились со средствами производства (с разумными гаджетами), и с продуктами производства (с разумными гаджетами же) и создали первые в истории адские коммуны (бывшие акционеры обобществленных производств бежали в рай, забыв, что собирались вечно гордиться именем свободных извращенцев). Поскольку биологических людей на заводах было меньшинство, гаджеты естественным образом возглавили борьбу. Референдум по вопросу Распада также был инициирован Мусорной долиной, и после референдума переговорную делегацию Распада тоже формировали в Мусорной (однако, вопреки поздним реконструкциям киберофобов, в делегацию наряду с гаджетами входили не только киборги, но и люди).
Распад – окончательное раздвоение мира – произошел около сорока лет назад. Центральной идеей Договора о Распаде было категорическое размежевание, вечное расставание, бессрочная разлука противоборствующих сторон. Компактно занятые территории навсегда передавались проживающей на них стороне, остальные были поделены в пропорции 1:9, отвечающей распределению сторон на планете. Отныне противники фатально исчезали друг для друга, словно провалившись в геенну огненную либо вознесшись на небеса. Они не должны были контактировать, пересекаться, встречаться, вести войны, заключать союзы или совершать обмены, мешать или помогать друг другу – за единственным, но принципиальным исключением. Миры становились друг для друга взаимными тюрьмами, полями изгнания или своего рода бездной вытесненного. Ярые диссиденты, саботажники и мятежники (которые не перевоспитывались семейно в раю или не принимали принципы общежития в аду), согласно Договору о Распаде, должны были изгоняться из рая либо добровольно покидать ад. Такое решение приносило обеим сторонам не только гражданский покой, но и административное удобство. Можно было значительно сократить расходы на содержание пенитенциарных, военных и прочих силовых структур; существенно экономить на материальных и кадровых ресурсах.
Главным регулятором стабильности Распада стал тот самый эффект райской слепоты, согласно Договору взятый под контроль сторон. Т. е. незапланированный прежде эффект стал прогнозируемым и управляемым. Все живые и неживые объекты – люди, деревья, дома, земля под ногами – получили неустранимый электронный маркер – райский или адский, в зависимости от места пребывания. Население, кроме того, снабжалось AR-приборами, устранявшими все сенсорные сигналы от объекта с маркером антагониста. Без этих приборов вскоре стала невозможна коммуникация внутри сообществ, поэтому через несколько лет их приняли даже непримиримые конспирологи.
И Распад показал свою эффективность. Критики-алармисты, с обеих сторон предрекавшие ухудшение ситуации (каковым могло быть только уничтожение планеты), в итоге ошиблись. Словно лишившись барьеров, сепарированные миры понеслись каждый в своем направлении. Лет через пятнадцать они просто забыли друг о друге, забвение случилось как бы само собой. В аду информация о рае не скрывалась, её можно было легко отыскать, но многочисленные внутриадские противоречия и соблазны выигрывали у альтернативного мира гонку за интерес. Тот свет был просто неактуален, поэтому о нем не помнили. Рай изучали только историки и сотрудники маргинальной Службы адаптации мигранток, к которой спустя два года после перехода присоединилась и Рада. В самом же раю информация о стране антиподов тоже не табуировалась, поскольку распространялась в форме устрашающих мифов. Таким образом, решалась проблема образа врага, который, по утверждению критиков Распада, формируется с необходимостью. Дескать, устранишь один ад, взамен обязательно появится другой, поскольку куда-то необходимо канализировать энергию разочарований и недовольств. Но в раю образ врага-монстра продолжал культивироваться с той же силой, что и до Распада (впрочем, здесь критики оказались отчасти правы – новым врагом рода человеческого была официально признана баба). В аду же периодически возникали конкурирующие образы «анти», не получавшие однозначных преимуществ, – слишком много противоречий циркулировало одновременно. Другой возможной проблемой, по мнению критиков, являлась пространственная близость миров (имелись такие зоны, где на тот свет можно было дойти пешком за пару часов). Т. е. существовала статистическая опасность случайного попадания в потусторонний мир. Но в этом случае идеально срабатывали AR-устройства. При пересечении границы маркеры-антагонисты придавали контексту неприятные характеристики, о которых сигнализировали все ощущения. Иной мир выглядел депрессивно и пустынно (что-то вроде маглоотталкиванья в мире магов), и его хотелось быстрее покинуть. К тому же, как уже было сказано, вызовы и заботы собственного мира поглощали все интеллектуальные и эмоциональные ресурсы, а для проникновения за грань реальности требовались особые усилия. Да и зачем проникать за грань, если другое измерение всё равно не улавливается органами чувств, – восприятие и райских, и адских жителей быстро синхронизировалось, и теперь они были одинаково невидимы и неслышимы друг для друга даже без очков. Правда, в отдельных случаях разглядеть потустороннего обитателя было возможно, а именно в случае сильной эмоциональной привязанности к антиподу. Под влиянием мощной мотивации мозг мог изменить перцептивные схемы, – грубо говоря, желание одолевало опыт. Понятно, что чисто ситуативно такие варианты могли проявляться только в отношении мигрантов из одного измерения в другое. Иными словами, разглядеть и расслышать друг друга могли только те антиподы, которые прежде принадлежали к одному миру, помнили друг о друге, и эти воспоминания были эмоционально нагружены. Именно этим редким исключением из правил и рассчитывала воспользоваться Рада во время встречи с сестрой, – которой она надеялась открыть правду о параллельных реальностях, объяснить, куда она пропала шесть лет назад и почему сейчас невидима.
Однако на объяснение, даже самое короткое, не было времени, поскольку с минуты на минуту ожидалось прибытие ангелов, призванных оборвать и без того эфемерную встречу.
