Оксана Шаталова
Другое измерение
4.
Что вообще можно сказать за пять минут? Но начала разговор не Рада, а Забота:
– И как там… в аду?
– Там… – Рада вспомнила инструкцию Службы адаптации. – Там баба может одна выходить за пределы участка… – при первой встрече с мигранткой предписывалось изъясняться на понятном ей языке, существенно дозируя данные. Поскольку, если инструкторка заявит, что женщина может выходить за пределы не только «участка», но и планеты, неофитка не примет чуждую информацию.
– Тебе там нравится?
– У нас каждая баба найдет себе занятие по вкусу, и старейшины одобрят любой её выбор… – Рада вдруг осознала, что тратит время на дурацкие шаблоны из инструкции. – Нет… Нет у нас никаких старейшин. А ад есть, это правда. Настоящий ад. Хаос. Споры, страхи, тревоги, одни киберофобы чего стоят. Неравенство, старое и новое. Но это было бы не страшно, если бы… Если бы не рай. Главный наш ад – это рай, понимаешь?
Забота не понимала, но Рада продолжала:
– Отсюда к нам бежит двадцать тысяч человек в год, но тысяча уходит от нас сюда! Потому что у нас хаос, а тут порядок. Тут ясное устройство, а у нас бесконечные переустройства. Конечно, побыв здесь какое-то время, многие возвращаются обратно, но кто-то остается! Я видела цифры – в прошлом году восемьсот женщин ушли сюда, а вернулась половина. Больше трехсот человек остались здесь! Может, умерли, а может, попали в семьевладение. Говорят – их никто не заставлял, они ушли сами. Сами захотели, мы не могли держать их силой, иначе какая это демократия! Говорят – это очень мало, ничтожные проценты, почти ничего. Говорят – только так и возможно построить лучший мир – когда у него есть изнанка. Иначе нельзя. Утопия возможна только на пару с антиутопией. Наши миры – гарантия друг друга. Но я так не хочу!
– Ты пришла меня забрать? – спросила Забота. Она уже не выглядела испуганной, скорее, встревоженной.
– Я не могу тебя забрать. На самом деле наши не хотят, чтобы из рая уходили, ведь если миграция будет массовой, равновесие нарушится…
– Как же ты ушла?
– Меня выбросили. Выбросить дешевле, чем убить. Но это нужно заслужить! Выбрасывают только самых строптивых, которых перевоспитывать нерентабельно… – Рада говорила быстро, задыхаясь. – Забота, ты должна уйти отсюда! Ты должна доказать, что ты монстр, что тебя нужно изгнать из рая! Мне нельзя говорить с тобой, пока ты в раю, это запрещено. Я сейчас уйду, но я оставила информацию. Слышишь? Посмотри в своих вещах. Я оставила тебе один предмет, он называется книга. Это странная вещь, но это настоящая вещь, не цифровая, она почти не засекается. Книга – это много информации сразу. Но ты никогда не читала больше трех строк в профиле, ты, наверное, не сможешь… – Раду захлестывало волнение, по лицу текли слезы, и это, видимо, смогла разглядеть Забота, поскольку она пискнула и потянулась к Раде. Наверное, хотела обнять, но не смогла – невидимая сила отбрасывала друг от друга существ разной природы.
5.
Призрак дрожал, полуисчезал, говорил непонятные вещи и плакал. И хотя он выглядел страшно и странно, это был не монстр, это была несчастная Радость, хотя и иначе несчастная, – не так, как шесть лет назад. Совсем другая, но это была её сестра. Забота чувствовала, что хочет задать ей тысячу вопросов, но не знала, какие это вопросы, и не успела даже об этом подумать. Из отверстия ангелопровода выстрелили один за другим три ангела и так же по очереди выпустили манипуляторы. Двое подлетели к Радости и согласными движениями сорвали с нее тяжелые очки. Что дальше случилось с сестрой, Забота не видела, поскольку третий подлетел к ней самой и брызнул в глаза жидкие линзы, мгновенно вернувшие красочный мир. Но в этом мире не было Радости – ни дрожащей тени, ни силуэта, ни шепота, никакого намека на человеческое присутствие. Радость снова исчезла.
6.
Ангелы сорвали с Рады парадайзер, и сразу всё кончилось. Пропали и сами ангелы, и Забота, и весь дом. Рада была одна внутри невыносимо грязных развалин, – груды вонючего мусора, осклизлые останки чего-то прежде живого, щебенка, пепел и раздирающая горло пыль. Она закашлялась, зажала ладонями лицо (хотелось спрятать от вони не только нос, но и все открытые части тела) и побежала к выходу. Заблудиться она не могла – в нужную сторону направляла не только свежая воздушная струя, но и указатели, – на бурых стенах ярко выделялись красные стрелки и слово «Exit». Рада вышла на лестницу, такую же полуразрушенную и мрачную; дышалось чуть-чуть легче. Сзади зашипело. Рада оглянулась: тучная крыса размером с собаку неслась на нее из соседней пещеры. Рада знала, что такая тварь может укусить, и побежала вниз, не оглядываясь. На улице стало лучше, но до свежести ещё было далеко, – вонь не отстанет долго, до тех пор, пока не закончится райская территория. А это практически час пешего хода – до того места, где она оставила транспорт. Поэтому приходилось торопиться – Рада быстро шагала по тропинке, прорезающей мусорную свалку, стараясь не наступать на трупы мелких и крупных животных (мимо лошади пришлось пробежать). Через десять минут стало возможно не только убегать, но и думать. Первое, что вспомнила Рада – как она шла шесть лет назад по этой же грязной пустыне, но, в отличие от сегодняшнего дня, не знала, почему она здесь, и куда её приведут красные указатели, чья аккуратность и деловитость странно контрастировали с отвратительным ландшафтом. Ей пришлось провести в незнании минуть пятнадцать – а затем её встретили сотрудники Службы адаптации, автоматически получавшие маркер новой изгнанницы. Но те пятнадцать минут она запомнила надолго… И вот сейчас она снова в вонючем раю – но зачем? Что она получила от встречи, к которой так долго готовилась, приложила столько усилий, познакомилась со столькими людьми и научилась стольким вещам? Для чего? Чтобы пять минут поговорить с перепуганной сестрой, не понявшей ни слова из сказанного? Чтобы – смешно сказать! – оставить ей не оружие или, скажем не средство стимуляции когнитива, а жалкую брошюрку, которую она даже не сможет прочесть? В итоге она принесла беспомощной тринадцатилетней сестре, влачащей райское существование, еще больше неприятностей и боли. Зачем?
Не знаю, зачем. Попав в ад, Рада не могла думать ни о чём другом. Она так и не вырвалась из рая, потому что настоящий ад это рай, и это нельзя просто так оставить. Просто жить своей жизнью – заселять Марс, другие планеты и другие измерения, когда рядом, на твоей же планете, существует Другое Измерение, где миллиарды людей платят своими жизнями за благополучие золотого миллиарда. Раду мало кто понимал, её единомышленники не отличались многочисленностью, даже Служба адаптации, где она работала, мало кого интересовала. Но смириться было невозможно.
Наверное, аналитики правы, и Распад мира был неизбежен. Возможно, даже необходим. В изоляции, без ненависти и насилия, ад окреп, набрался сил, и теперь пришло время возвращаться. Как? С чего начать? Рада не знала. Не знала даже, как подступиться к этой мысли. В тонкой брошюрке, оставленной Заботе, строились какие-то планы, но Рада не верила в них. Это случится не так, как там описывается, но это случится.
Наверное, это будет нескоро. Наверное, даже не при нашей жизни. Но это случится.
Так или иначе, рай должен быть разрушен.
