Олег Александрович Сабанов
Трава зеленее
Щедрость столовской поварихи, раздобревшей на халявных казенных харчах, воспринимается как должное, ведь черный хлеб в общепите сроду был бесплатен, а стакан сладкого, точнее приторного чая из огромной кастрюли, где его всегда остается с избытком, стоит две копейки.
После сытного перекуса он с ребятами бредет по залитому солнцем безлюдному городу – рабочий день еще не окончен. Проезжая часть шумит спешащими к городским новостройкам самосвалами, автокранами, грузовиками с готовыми к монтажу блоками. На остановках желтеют натруженные маршрутные автобусы, изредка пробегают кареты скорой помощи. Частных легковых автомобилей совсем мало, по выцветшему асфальту пустынных парковочных площадок разгуливают сизые голуби. Стройный ряд серых автоматов с газированной водой у почтамта приковывает взгляды друзей, но на стакан любимой сладкой шипучки ни у кого из мальчишек нет даже трех копеек.
– Блин, вторая серия «Приключений Электроника» в три часа сегодня! Просмотрим! – неожиданно восклицает троешник Леня Панков по прозвищу Клепа, и все, не сговариваясь, как по команде ускоряют шаг, постепенно переходя на бег.
Вскоре запыхавшийся Пашка открывает деревянную входную дверь висящим на шее желтым латунным ключом, и настенные часы в прихожей сообщают ему, что до фильма еще пять минут. Он включает телевизор, потом, несмотря на перебитый аппетит, идет на кухню, достает из холодильника холодную котлету и, безбожно чавкая, возвращается в большую комнату. Солидная женщина-диктор на экране с безупречной дикцией и интонацией читает по бумажке расписание телепередач. Давясь невероятно вкусной котлетой, Пашка хватает жирными пальцами шариковую ручку и подчеркивает в лежащей на столе газете с телепрограммой время показа чехословацкого мультфильма «Крот и жвачка».
– Слышь, земляк, дерни! Трос у меня есть! – громогласно пробасил усатый мужичок, припав к мокрому стеклу водительской двери.
Павел Сергеевич вздрогнул и на краткий миг потерял дар речи, соображая, что ответить выдернувшему его из плена трогательных воспоминаний бедолаге.
– Извините, но моя старушка сама на ладан дышит, со станций техобслуживания надолго не выезжает, – сказал он усатому, легонько постукивая ладонью по рулевому колесу. – В таком снегу, боюсь, оба застрянем. Вам лучше мощный внедорожник поискать, типа этого, – Павел кивнул головой на стоявший по левую руку черный джип с огромной шапкой снега на крыше.
Когда усатый, что-то бормоча себе под нос, удалился к своему заглохшему тарантасу, Павел Сергеевич прикрыл глаза и вновь перенесся в тот же самый июньский день тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Припев уже старого к тому времени шлягера с поразительной точностью передавал Пашкино щемящее чувство радости от предвкушения чего-то большего, от неумолимого приближения праздника и твердого знания того, что все в надежных руках.
Впереди у жизни только даль,
Полная надежд людских дорога.
По большому счету после школы он уже ничего подобного не ощущал – то ли с возрастом таяли детские романтические иллюзии, то ли наступившие рыночные отношения начали диктовать новый прагматичный с изрядной долей цинизма взгляд на себя, свои планы и окружающий мир. На смену счастья по умолчанию, ежедневного ощущения радости и предчувствия еще лучшей поры, незаметно пришло постоянное фоновое напряжение, душевный дискомфорт вкупе с приступами беспокойства по самым, казалось бы, пустяковым событиям. Но тем далеким июньским днем Пашкино сердце учащает пульс от простого осознания того, что впереди почти три месяца бесконечных летних каникул, а июль он проведет в недавно открытом загородном пионерлагере «Факел», в который мама достала ему, по сути, бесплатную профкомовскую путевку.
