Олег Александрович Сабанов
Трава зеленее
И не успел украшенный свежей листвой июнь вместе с массой неизгладимых впечатлений переместиться в Пашкину память, как уже караван автобусов львовского производства в сопровождении автомобиля ГАИ несет его к берегу широкой полноводной реки, где белым лебедем раскинулась веселая ребячья республика. Первые пару дней он привыкает к позабытому за месяц вольной жизни строгому распорядку дня, обживается в просторной светлой палате, знакомится со сверстниками из других школ. Через неделю усиленные репродуктором звуки горна, трубящие подъем, отбой или зовущие на обед, становятся родными, а пестрая ватага мальчишек и девчонок кажется единой семьей, выстраивающей новую жизнь без родительского надзора посреди бушующего лета. В огромном коллективе не обходится, конечно, без ссор, конфликтов, даже драк, но очистительный огонь пионерских костров превращает всякую обиду в пепел, а речной свежий ветер играючи уносит его за горизонт.
Наступает родительский день, и лагерь гостеприимно открывает двери мамам, папам, бабушкам, дедушкам, братьям, сестрам, дядям, тетям, друзьям и подругам.
– Черешню ешь сразу, не тяни. В белом пакетике ириски «Золотой ключик» и леденцы «Дюшес», в синем печенье и твои любимые сочники, – объясняет мама, складывая в тумбочку у кровати привезенные лакомства.
– А жареная курица куда мне? – восклицает Пашка при виде внушительного кулька из плотной фольги, источающего знакомый аппетитный запах. – Я здесь все время объедаюсь. Не припомню ни одного завтрака, обеда, ужина и даже полдника без добавки!
К концу второй июльской смены он успевает принять участие в футбольном турнире между отрядами, быть пойманным вожатыми во время самовольной отлучки с ребятами у реки, разучить несколько танцевальных движений на ежевечерних дискотеках, начать читать во время тихого часа фантастический роман Уэллса «Машина времени» и много чего еще.
Август Пашка встречает заметно поправившийся, с золотистым загаром, выгоревшими волосами и твердым намерением следующим летом вновь встретиться с друзьями в «Факеле». В пропахшей дымом прощального пионерского костра кепке он бежит занимать очередь к овощному киоску, где выбрасывают персики, абрикосы, арбузы и дыни. Недалеко от его дома разбивает красный шатер передвижной цирк с тиграми, львами, фокусниками, клоунами и акробатами. Но Пашку более всего завораживает аттракцион «Шар смелости» с бесстрашными мотоциклистами-каскадерами внутри металлической сетчатой сферы. В один из погожих дней он с друзьями как в самом начале июня идет на пляж Лесного озера. С наступлением последнего месяца лета ряды загорающих поредели, купающихся нет вовсе, но мальчишки, игнорируя наставления старших об опасности купания после Ильина дня, с криками вбегают в зеленую густую воду, начавшую цвести с конца июля. В азарте безумных заплывов она часто попадает им в улыбающиеся рты и иногда проглатывается, но это никого не тревожит. Радиостанции и газеты с мастерством гипнотизера ежедневно внушают мысль о том, что советские дети под мудрой и надежной опекой, страшные хвори давно побеждены, а эпидемии угрожают только имевшим несчастье родиться в капиталистических странах. «Вряд ли Илья Пророк бросил в воду ледешок второго августа, – размышляет Пашка, подрагивая на ветру после купания. – Ведь если наука давным-давно доказала отсутствие Бога, то и все прочие обитатели Небес не более, чем поповская выдумка».
