Олег Белоус
Настоящий враг
– Так это оператор – наши точно вычислили, который товарища лейтенанта с второй роты задвухсотил…, – десантник простуженно хлюпнул носом, – а еще он человек.
Кузнецов широко распахнул глаза. Он слыхал, что за волфов воюет кучка предателей – ренегатов человечества, но самому таких встречать не приходилось.
Поднялся, поправляя куртку и, посмотрел на застывших офицеров и нахмурился.
– Пойду, посмотрю, на эту жопу с глазами. Продолжайте мужики, – произнес негромко и махнул рукой, потом повернулся к десантнику, – Веди!
Наружу вышли, не одевая брони – чай не на передовой, да и силовой купол вокруг роты мелочь остановит, а что-то крупное или массовое успеют заранее засечь.
Городской пейзаж выглядел до уныния похожим на вчерашний, позавчерашний, да на любой другой с момента высадки на планету. На противоположной стороне улицы скалился дырами посеченный осколками купол мечети, рядом огрызок наполовину снесенного минарета. Впрочем, и многоэтажные здания вокруг, из сфер и капель, соединенных трубами лифтов; вверху – жилые помещения, лоджии, балконы, внизу – кабачки и магазины, выглядели не лучше. Дыры в стенах, без крыш, полуразрушенные. Иранцы, а они составляли большинство на планете, сопротивлялись отчаянно, но слишком велико было превосходство врага. После недолгой и очень щадящей бомбардировки – видимо приберегал для себя, Враг высадил десант. И, после полугода оккупации по расчетам аналитиков осталось не более 10 процентов прежнего населения.
Под ногами противно скрипел пластик – он густо покрывал проезжую часть и тротуары.
Он остановился перед лестницей, ведущей вниз, в подвал, где сидел оператор. Когда-то, до войны это была великолепная усадьба очень небедного человека: натуральный дикий камень, остатки пластиковой алой черепицы, густо разбросанные во дворе, кованый чугунный забор и ворота на земле, и все – в обрамлении лавров и неизменных дубов.
Его вдруг охватило чувство необыкновенной остроты и реальности существования. Пронзительное до озноба. Он, Джон Кузнецов, жив, полон сил, он и мыслит. Есть только он, и это мгновение настоящего…
