bannerbannerbanner
Проходимцы

Олег Бондарев
Проходимцы

Полная версия

© Бондарев О.И., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог

В пещере складника пахло магией и смертью. Следы когтей на грязно-серых стенах коридора, ведущего в пещеру монстра-отшельника, только добавляли жути. Нельсон Марлоу, проходимец из Стоунпорта, осторожно подступил к неровному ряду отметин. Кто их оставил? Складник, для устрашения непрошеных гостей? Или проходимец, которого угрюмый хозяин застал врасплох?…

Да нет, глупости. Человеку не под силу так камень исцарапать.

Хотя…

С трудом поборов желание развернуться и уйти, проходимец устремился к овальному проему, который служил входом в жилище складника. Стоит ли говорить, что сердце Нельсона металось по грудной клетке, словно канарейка, понявшая наконец, зачем шахтеры оставили ее в узком тоннеле?

«И дались мне эти безделушки? – думал проходимец, завороженно вглядываясь в полумрак, что царил за порогом. – Таксовал бы дальше с дядюшкой Луисом и горя не знал… но нет, вечно меня тянет на какие-то авантюры…»

Правда, Нельсон тут же вспомнил о долговой яме, куда ненароком угодил его опекун, и мотнул головой, отгоняя сомнения.

«Мы с этим разберемся, дядюшка, обещаю…»

До конца коридора оставались считаные футы. Пять-шесть шагов, и Нельсон снова окажется в берлоге чудовища, которое больше всего на свете бережет одиночество и свои ненаглядные артефакты.

«Слово-то еще какое дурацкое – «артефакты»…

Впрочем, у каждой вещи должно быть свое название, пусть и такое нелепое.

Подступив к порогу, Нельсон остановился и хмуро уставился на «богатства» монстра-отшельника. Простой человек, вероятно, принял бы их за гору ржавого хлама, и только проходимцу было известно, насколько ценны эти неказистые на первый взгляд железяки.

Не все, но многие.

Любая из этих блеклых штуковин имела какое-то уникальное свойство; например, с помощью одних можно было двигать предметы силой мысли, а другие позволяли парить над землей, пусть и не очень долго… Казалось бы, бери любую побрякушку и пользуйся на здоровье. Но, к несчастью, имелись среди железок и «злые», те, что не баловали новыми умениями, а, напротив, отнимали старые или даже убивали незадачливых воров на месте. И – вот ведь коварство!.. – с первого взгляда понять, на что способна та или иная вещица, было в принципе невозможно. Истинную природу каждого артефакта знал, наверное, лишь складник, а он, как нетрудно догадаться, делиться этим знанием не спешил. Уж точно не с проходимцем, который явился сюда только затем, чтобы набить свои карманы его сокровищами.

Впрочем, дядюшка Луис тоже считал, что грабителей надо стрелять на месте – чтобы точно не вернулись вновь.

Нельсон окинул ближайшую гору артефактов придирчивым взглядом. Кольца, амулеты, кубки, броши… Как понять, что за сила в них скрыта – злая или добрая? И что она вообще есть, эта сила?

«Хватай что-нибудь да вали, пока складник не выполз!»

Продолжая воровато оглядываться по сторонам, Нельсон опустился на корточки.

«Например, эту ящерку?»

Он протянул руку и осторожно коснулся крохотного амулета. Миниатюрная черная рептилия на тонкой цепочке – довольно своеобразное украшение; уж точно не каждая леди такое наденет.

«Хотя… если ящерка действительно умеет что-нибудь этакое, ею не побрезгует даже королева».

Поколебавшись недолго, проходимец сжал находку в кулаке и торопливо сунул в карман. Больше ничего примечательного в куче хлама Нельсон не усмотрел и поднялся, намереваясь тотчас покинуть пещеру.

Однако не успел вор и шагу ступить, как треклятый складник оказался перед ним. Нельсон понял это еще до того, как увидел морду мрачного хозяина: поток горячего воздуха из пасти обжег лицо, и проходимец невольно зажмурился. Он прекрасно понимал, что, когда откроет глаза, увидит перед собой уродливую физиономию отшельника. Страх моментально сковал тело, словно прочнейшая в мире цепь; веки налились свинцом, а язык намертво прирос к нёбу.

«Опять попался… – мелькнуло в голове. – Чертов неудачник…»

Внезапно правую кисть проходимца сжали грубые мохнатые пальцы. Вздрогнув, Нельсон торопливо распахнул глаза и открыл рот, чтобы воскликнуть что-то вроде «Стой!» или «Не надо!»… Но, прежде чем слова сорвались с языка, складник ударил проходимца когтем в самый центр ладони.

Перед глазами полыхнуло красным, и дикая боль пронзила Нельсона насквозь, точно метко брошенное копье. Он хотел возопить, но монстр схватил его за горло мохнатой серой лапой и, плотоядно глядя на вора большими желто-зелеными глазами, прорычал:

– Ржавый ключ Доминика Орвиля. Через десять дней принесешь мне его или умрешь.

Нельсон натурально остолбенел. До сей поры он видел только двух складников. Один был помесью дикого кота и человека – необычно и даже страшно, но не до смерти. Другой имел голову черного ворона и жутко коверкал слова, что даже не пугало, а, скорей, просто раздражало…

Нынешний же складник на фоне двух предыдущих казался подлинным дьявольским отродьем. Он походил на громадного волка-оборотня, навечно застрявшего в середине трансформации, – сгорбленный темно-серый монстр, одетый в лохмотья, с вытянутой мордой, острыми желтоватыми клыками и торчащими кверху серыми ушами. Никогда прежде Нельсону не доводилось видеть столь жуткой твари. Более того – если бы знакомство с племенем складников началось сегодня, проходимец остерегся бы снова лезть в проход.

– Теперь иди, – прорычал монстр и разжал крючковатые пальцы, сжимавшие глотку вора.

Нельсон поперхнулся воздухом и закашлялся. Складник, сложив лапы на груди, молча наблюдал за мучениями проходимца.

Переведя дух, Нельсон поднял голову и осторожно спросил:

– Так а что это вообще за ключ? И зачем…

– Еще один вопрос, и срок будет сокращен вдвое! – направив на проходимца указательный палец с острым темно-коричневым когтем, рявкнул складник.

Нельсон снова обмер. Проклятая черная точка жгла ладонь, но это, наверное, был лучший вариант из всех возможных, ведь теперь проходимец мог, хотя бы в теории, избежать смерти. Правда, для этого требовалось за десять дней найти загадочного Доминика Орвиля, выкрасть у него некий «ржавый ключ» (а лучше – все, что имеются, для верности) и доставить сюда…

«А там, если повезет, стащишь еще что-нибудь…»

Смерив Нельсона тяжелым взором, монстр махнул лапой в сторону выхода:

– Вон!

В рыке монстра уже не было ненависти – лишь раздражение, что такой жалкий червь, как Нельсон, до сих пор оскверняет своим присутствием его жилище.

«Плевать. Главное, что он не убил и ящерку не забрал. Может, удастся выручить за нее хоть что-то…»

Не желая больше испытывать терпение складника, Нельсон торопливо устремился к выходу. Обратный отсчет уже начался – ровно в тот момент, когда на ладони появилась черная метка.

«Интересно, почему целых десять дней? – ломал голову проходимец, торопливо шагая по коридору. – Наверное, этот Доминик Орвиль живет у черта на рогах, а треклятый ключ хранит в громадном сейфе…»

Человек-ворон, когда поймал Нельсона, дал ему всего день на поиски табакерки Тима Уотсона, и бедный вор только чудом успел выполнить заказанное в срок. Притом тогда речь шла о местном бакалейщике, которого знала каждая дворняга; Доминика Орвиля мог знать разве что тощий пройдоха Скотти Риган, старый друг Нельсона.

«Надо съездить к нему, прям утром… Если Доминик живет в Стоунпорте, Скотти его точно найдет».

Задержавшись у самого прохода, Нельсон окинул свое отражение хмурым взглядом. Учитывая, что проходимцу только-только исполнилось двадцать шесть, выглядел он неважно: в угольно-черной шевелюре хватало седых прядей, мелкие морщины испещряли лоб и уголки глаз, а сами глаза, некогда ярко-зеленые, теперь казались тусклыми и безжизненными, как Стоунпорт в ноябрьское утро… Слава богу, хоть нос, и без того с детства кривой, больше ни разу не ломали. Вымученно улыбнувшись отражению тонкими бледными губами, Нельсон выдохнул и шагнул вперед – прямо в овал зеркала, где только что разглядывал свои множественные изъяны.

Сознание погасло и тут же вспыхнуло вновь. Поскользнувшись на грязи, Нельсон лишь с большим трудом устоял на ногах. Его, как обычно, слегка знобило – возвращение из логова складника всегда сопровождалось подобным недомоганием. Правда, на сей раз отсутствовала почти обязательная мигрень, но Нельсон не спешил радоваться: он знал, та еще может настичь его по пути в Стоунпорт.

«Надо бы выспаться, но некогда». Десять дней на поиски того, о ком впервые слышишь, особенно если от этого напрямую зависит твоя жизнь, это чертовски мало.

Трехколесная самоходка стояла на том же месте, где Нельсон оставил ее перед визитом к складнику; благо проходимец не стал лениться и хорошенько замаскировал машину сухими ветками. Не теряя времени даром, проходимец засучил рукава куртки и принялся разгребать завал. При этом Нельсон не забывал оглядываться по сторонам: вдруг мимо будет ехать шайка разбойников, а он треском и бранью привлечет их внимание? Да, в ящике под седлом есть револьвер, но бандиты ведь тоже не путешествуют по тракту с пустыми руками… Так что лучше уж все-таки не шуметь и держать ухо востро. Тем более что проходимцам не пристало полагаться на отвагу и доблесть, а на ловкость и хитрость… ну и способности проходимца, конечно же, куда без них?

«Хотя вообще одни беды от этих способностей…»

Выкатив самоходку из укрытия, Нельсон бросил еще один взгляд в сторону прохода. Издали он совсем не походил на зеркало – так, обычная расщелина, притом довольно узкая. По крайней мере, обычный человек ничего удивительного в ней не разглядел бы, сколько б ни пытался.

«Свезло же мне однажды понять, что я – не обычный…»

Досадливо скрипнув зубами, Нельсон уселся в седло. Он прекрасно помнил тот день, когда, еще будучи десятилетним мальчишкой, впервые увидел свое отражение в такой же расщелине. Помнил и то, как Скотти долго не мог ему поверить.

 

– Раздербань меня дракон, Нельс, – фыркал он. – Я-то вижу, что это просто дыра в скале!

– Да нет же, я… Я правда вижу… себя… в ней, как… как в зеркале!..

Но Скотти только злился на друга за дурацкую шутку и в итоге, послав его к черту, сбежал домой. Нельсон, постояв недолго у таинственной зеркальной расщелины, вскоре последовал за товарищем. Тогда они еще не знали о существовании проходимцев. Лишь несколько лет спустя, повзрослевший и куда более осведомленный Нельсон все-таки осмелился шагнуть в зеркальный проем…

«…и сразу едва не столкнулся с гребаным котом!..»

Самоходка завелась с пол-оборота. С тех пор как автомобильные фабрики освоили корф, для водителей настали счастливые времена: «растворимое топливо» изменило мир и значительно его ускорило.

Нельсон нажал педаль газа, и самоходка шустро покатилась в направлении Стоунпорта. Солнце к этому моменту уже высунуло из-за горизонта алый бок, и ночная тьма, дрогнув, начала медленно отступать.

Прежний, молодой и слегка наивный Нельсон наверняка встретил бы восход приветливой полуулыбкой… но тот Нельсон, к сожалению или к счастью, давно умер. Нынешний сжимал потрепанный руль, морщился, когда цеплял черную точку складника на ладони, и хмуро глядел на огни далекого города. Проходимец ненавидел Стоунпорт всем сердцем и оставался в нем лишь потому, что дядюшка Луис не желал никуда переезжать.

«А ведь все могло сложиться совершенно иначе…»

Ветер взъерошил Нельсону волосы и, будто заботливая мать, которой он никогда не знал, смахнул со щеки проходимца одинокую слезу.

1. Утечка

– Здесь, да? – на всякий случай уточнил Томас Холтон, альбинос со светлыми, точно сено, волосами.

Мортимер Зарянски, хозяин магической лавки «Калейдоскоп желаний», отрывисто кивнул лохматой седой головой. Скуластый и носатый старик, он нервно покусывал нижнюю губу и переминался с ноги на ногу, попутно теребя морщинистыми руками полы пестрой мантии.

Мортимер и Томас стояли у двери с табличкой «Склад», за которой скрывалось хранилище волшебных ламп. Насколько альбиносу было известно, Зарянски давно успешно промышлял дешевыми джиннами… до сего дня.

– То есть, по-вашему, все джинны куда-то разом подевались? – спросил Томас.

– Ну так разве стал бы я вас иначе беспокоить мистер Холтон, я же понимаю, все мы люди занятые… но тут ведь надо разобраться, насколько все плохо! Потому что у меня вот ощущение… – Мортимер понизил голос, – что там вообще ни капли магии не осталось.

Томасу стоило большого труда, чтобы не разразиться едким комментарием в духе: «Жду не дождусь, когда она исчезнет отовсюду и навечно». К счастью, альбинос прекрасно понимал, что подобные остроты могут вызвать у мистера Зарянски обширный инфаркт с последующей смертью, поэтому воздержался от шуток.

– Открывайте хранилище, мистер Зарянски.

Томас уже примерно представлял, что почувствует, войдя на склад, – ровным счетом ничего. Не будет ни припадков от перенасыщения, ни лихорадки и судорог… да что там – даже легкого покалывания, какое случается от прикосновения к умирающему зачарованному камню… И уж точно бледную кожу Измерителя не покроет голубая паутина вен.

Томас снова едва сдержался, чтобы не улыбнуться во все тридцать два. Отсутствие магии настораживало и пугало обычных людей, но у Измерителей вызывало искреннюю радость, ведь для них волшебство было ядом, переизбыток которого запросто мог убить. Сам Томас с радостью предпочел бы очутиться в месте, где чародейство отсутствует в принципе, но прекрасно понимал, насколько несбыточны подобные мечты. Магия давным-давно пропитала город насквозь, магия жила в темной подворотне и в просторном зале лучшего городского ресторана, в мэрии, на почтовой станции и даже на чердаке заброшенного дома. Магия обитала повсюду, и многие попросту не представляли себе жизнь без нее.

Именно поэтому страдающие от волшебства альбиносы воспринимались обществом как белые вороны или, того хуже, цирковые уродцы над которыми очень весело потешаться. Увы, некоторые Измерители, соблазненные хрустящей банкнотой, охотно подтверждали это реноме выступлениями на банкетах и светских раутах. Там эти горемыки, закусив губы до крови, жонглировали артефактами и демонстрировали гогочущей публике свои изможденные бледные тела, покрытые замысловатыми рисунками светящихся голубых вен. Сам Томас никогда не понимал подобного унижения. Одно дело – измерять уровень магии, и совсем другое – истязать себя на радость толпе. Тот, кто скажет, что это лишь еще один способ заработать, просто не понимает, какие муки испытывает альбинос от контакта с любым мало-мальски серьезным артефактом.

– Прошу, входите! – воскликнул Зарянски и, спрятав ключи обратно в карман мантии, отступил в сторону.

Старик заметно нервничал: в волшебных лампах была вся его жизнь. Потерять джиннов – значит вылететь из бизнеса, причем моментально, ведь после такого удара устоять на ногах могли только единицы, и Мортимер вряд ли входил в их число. Томас это прекрасно понимал и искренне сочувствовал бедняге Зарянски.

«Торговать артефактами – это все, что он умеет, а учиться чему-то новому, пожалуй, уже поздновато… Пусть ему повезет…»

– Я вхожу, – зачем-то сказал альбинос и, быстро выдохнув, резко распахнул дверь.

Последние сомнения отпали: в хранилище царила поистине гробовая тишина. Обычно джинны галдели без умолку, разговаривали сами с собой и друг с другом, бранились, шутили и пели на разные лады… но сейчас все они молчали.

«Ощущение, будто я на кладбище, – с грустью подумал Измеритель. – Сколько здесь было? Полсотни? Больше? А теперь никого.»

Задумчиво покусывая нижнюю губу, Томас подошел к ближайшему стеллажу и потянулся к лампе, лежащей на самом краю пыльной полки. Пальцы обняли носик лампы без каких-либо последствий; все, что почувствовал Измеритель, – это тепло металла: в хранилище было немного жарче, чем в иных комнатах, потому что оно находилось в западной части дома.

– Ну что? – быстро облизав губы, спросил Мортимер.

Слова застряли у Томаса в глотке. Он терпеть не мог сообщать клиенту дурные вести, но, увы и ах, Измерители обычно только этим и занимались.

«Просто чертова работа. Делай ее или проваливай из Вандерсайда прямиком в пустоши. Там ни магии, ни людей. То, что нужно уставшему альбиносу…»

– Пока тихо, – вяло промямлил Томас.

Кусая нижнюю губу, Измеритель положил проверенную лампу на место и взялся за вторую. То же самое. Третья, четвертая, пятая… Дабы отвлечься от нудной формальной проверки, Томас начал в красках представлять, как Зарянски, кривясь, передает ему несколько купюр с изображением короля Оливера Второго.

«Да, точно так оно и будет. К сожалению».

Наконец последняя лампа покинула полку и через пару мгновений снова вернулась на нее. Взгляды Измерителя и хозяина лавки встретились, и Мортимер раздраженно проскрипел:

– Ну давай уже, не тяни…

Нелепый спектакль близился к своему завершению. Сейчас Томас скажет, что все джинны мертвы, и моментально станет для Зарянски врагом номер один – за неимением других кандидатов. Маги в высоких башнях институтов безуспешно ломают головы, почему и куда уходит волшебство, но любой пострадавший в утечке, не задумываясь, скажет, что во всех бедах повинны хмурые доходяги-альбиносы, заколачивающие оливеры на бедах других.

«Никто не знает, как, но все знают, кто. Классика».

– Думаю, вы и сами все понимаете, – прочистив горло, сказал Томас. – Хотел бы я сказать, что тут какая-то ошибка, но…

– Ой уж, не лукавьте!.. – морщась, перебил его Зарянски. – Вы бы хотели!.. Да вам-то как раз до магии дела нет! Чем ее меньше, тем вам лучше!

«Ну вот, чего и следовало ожидать. Мы нашли крайнего, теперь нам чуточку легче».

Мортимер отвернулся и, закрыв лицо ладонями, мелко затрясся. Некоторое время он стоял в такой позе, а Томас молча ждал, опасаясь, что неосторожным словом окончательно все испортит. Наконец Зарянски убрал руку и красными глазами уставился на альбиноса.

– Вы что… все еще здесь? – хриплым голосом спросил старик. – Наслаждаетесь моим горем?

Измеритель тихо скрипнул зубами от досады. Он терпеть не мог подобные игры.

– Вы не заплатили, мистер Зарянски.

Мортимер вздрогнул и, бормоча проклятья, нехотя полез в карман пестрого плаща. Бумажник его, как мимоходом отметил Томас, был достаточно толстым.

«Но теперь, надо думать, похудеет довольно быстро…»

Зарянски отсчитывал оливеры нарочито медленно, явно не желая с ними расставаться. Но что еще ему оставалось? Выдворить Томаса за дверь? С тех пор как в Вандерсайде заработал профсоюз, на подобное решались немногие – вдруг Измеритель является его членом и все выльется в солидный штраф?

«Вдвое больше моего гонорара, ага…»

Дважды пересчитав купюры, Мортимер со вздохом вложил их в протянутую руку Томаса. Тот мигом спрятал деньги в карман, молча кивнул торгашу на прощанье и устремился к двери. Измеритель уходил молча, потому что понимал: никакими словами утешить раздосадованного хозяина лавки не получится. Хорошо уже то, что Зарянски не обхаял альбиноса напоследок: Томас давно привык уходить под аккомпанемент смачных ругательств и проклятий.

«И на том спасибо, как говорится».

Оказавшись на улице, Измеритель сунул руки в карманы брюк и побрел в направлении Коуби-стрит. Со стороны он походил на побитого жизнью бродягу: потрепанная синяя куртка, протертые на коленях коричневые брюки и разбитые черные туфли. Темно-серая кепка, вечно надвинутая на глаза, идеально дополняла нищенский образ. Людей на улице практически не было, но Томас все равно по привычке жался к стенам: тень, которую отбрасывали здания, спасала альбиноса от ненужного внимания прохожих.

– Эй, Холтон! – вдруг услышал Измеритель за спиной.

Томас вздрогнул и медленно обернулся. Темноволосый верзила в темно-зеленой куртке отклеился от исписанной кирпичной стены и медленно пошел к альбиносу. Томас сразу признал в бугае Стивена, одного из «переговорщиков», который всеми правдами и неправдами убеждал городских работяг к ним присоединиться. Естественно, делалось это не из милосердия, а лишь для того, чтобы ежемесячно получать взносы.

«Долбаные стервятники…»

Измеритель, разумеется, честно заработанными деньгами делиться не собирался, но как отвадить Стивена, не знал. Тот безумно хотел заполучить альбиноса и потому буквально преследовал его по пятам. Благо пока дальше утомительных разговоров дело не доходило, но Измеритель не сомневался, что рано или поздно верзила все-таки устанет от бестолкового трепа и пустит в ход громадные кулаки со сбитыми костяшками.

«Боже, ну почему альбиносы не умеют делаться невидимыми или сливаться со стенами? Столько проблем бы это решило…»

– Ты от старика Мортимера, да? – осведомился Стивен на ходу.

– А если и так, то что? – спросил Томас.

Он старался, чтобы голос не дрожал, но получалось не слишком. Люди вроде Томаса очень боятся таких вот стивенов – наглых и самоуверенных ублюдков, прекрасно умеющих запугивать тех, кто не вышел ростом…

«…или цветом кожи… или чем-то еще».

– А то, – протянул «переговорщик», подойдя к альбиносу вплотную, – че я хочу знать, че вы там делали…

Голос у бугая был сладкий, будто уинсдонский мед.

– Ты сам знаешь, что я не могу об этом болтать, – произнес Томас, глядя на великана снизу вверх.

– Чего это не можешь? – изобразил недоумение Стивен. Только сейчас Томас заметил, что на улочке, кроме них, нет ни одной живой души. Где-то вдалеке шумели моторы самоходок, но сюда, как назло, никто не ехал.

«Черт… как специально».

– Потому что Измерители должны хранить в тайне…

Стивен ударил его под дых – коротко, без замаха, но и этого хватило, чтобы Томас выпучил глаза и зашлепал губами, словно рыбина, шальной волной выброшенная на берег. Измеритель схватился за грудь и попятился, боясь нового удара, однако верзила не торопился развивать успех. Вместо этого он схватил Томаса за грудки и, притянув к себе, тихо прошипел:

– Ты, наверное, просто хреново меня знаешь, Холтон. А вот если б ты меня знал, ты б в курсе был, че я не шибко люблю все эти… игры в молчанку.

Томас молча смотрел в красное лицо верзилы.

– Хотя я и так знаю, че ты делал у старого пердуна, – прошипел Стивен, встряхивая Томаса, чтоб тот смотрел ему в глаза, а не в сторону. – Ты ему магию мерял, так, Холтон?

– Ну, может, и так, – буркнул альбинос.

Дураку понятно, что Измеритель мог прийти в чародейскую лавку только для того, чтобы проверить наличие магического поля. Но Стивен подавал все так, будто только что совершил разоблачение века.

«Кретин, каких свет не видывал. Но рука тяжелая».

 

Внезапно Томас услышал звук, отдаленно напоминающий рев мотора. Сердце в груди застучало быстрей.

«Кто-то едет. Вот бы полиция…»

Звук становился громче с каждой секундой.

«Ну же… скорей…»

Томас с трудом сдержал победный возглас, когда самоходка характерного желтого цвета выскочила из-за дальнего поворота и устремилась к «стервятнику» и альбиносу.

«Такси. Боже, только не сверни никуда!..»

К счастью, Стивен был слишком увлечен разоблачением Томаса, чтобы обращать внимание на посторонние звуки, иначе наверняка утащил бы Измерителя в ближайшую подворотню и продолжил порку.

Альбинос украдкой облизал пересохшие губы.

Это был шанс, причем весьма неплохой. Надо только немного потянуть время, а потом оперативно поднять руку с оттопыренным большим пальцем, чтобы такси точно не проехало мимо.

– Че, кстати, с нашим предложением, Холтон? – Верзила снова встряхнул Измерителя. – Че ты решил?

– А че я должен был решить? – в тон ему ответил Томас.

«Стервятник» нахмурился, и Измеритель тут же проклял себя за легкомыслие.

«Сейчас он окончательно взбесится и вмажет мне еще разок, такси проедет мимо, а я останусь лежать на асфальте, закрывая лицо руками и считая новые удары, пока не отключусь…»

Желтая самоходка уверенно преодолела единственный перекресток на пути к Стивену и Томасу.

«Неужто хоть тут повезло?»

– В смысле – че ты должен был решить? – раздраженно переспросил бугай. – Я тебе предложение сделал, ты сказал, помозгуешь и согласишься. Ну так че намозговал?

– Мне… У меня… На меня тут до черта проблем навалилось, Стив… – с трудом подбирая слова, выдавил Томас. – В последнее время прям не продохнуть…

Он что-то мямлил и даже сам не особенно задумывался, – все его внимание было сосредоточенно на одиноком такси. С каждой секундой шанс на спасение становился все ближе, все реальней.

– Ты эта, зубы мне не заговаривай, Холтон, – предупредил бугай. – И куда это ты там все время косишься, а?

Сердце екнуло в груди у Томаса, и он, понимая, что тянуть дальше бесполезно, выкинул в сторону руку и возопил на всю улицу:

– Такси!

Судя по тому, как скрипнули тормоза, водитель тоже заметил Измерителя и тут же направил машину к тротуару. Поняв это, Стивен досадливо скрипнул зубами и с явной неохотой оттолкнул Томаса от себя. Профсоюз одобрял методы ручных громил ровно до той поры, пока все обходилось без свидетелей. Но если кто-то из дуболомов попадался «при исполнении», его тут же выставляли за дверь – во избежание проблем с полицией.

– Я вернусь, – пообещал «стервятник» и быстрым шагом устремился к ближайшей подворотне. Томас проводил его рассеянным взглядом, после чего медленно побрел к такси, на ходу оправляя растрепанный наряд. Голова слегка кружилась, но в целом Измеритель чувствовал себя неплохо. Приблизившись к самоходке, он уже взялся за ручку, когда водитель пробормотал:

– Постой-ка…

– В чем дело? – глухо спросил Измеритель.

Рука его сама собой опустилась.

– Тут эта… босс запретил нам вас… ну альбиносов возить, – сбивчиво ответил таксист. – Ты только не сердись, парень, мне-то лично дела нет, кто там бледней, кто темней… но если кто-то увидит, что я тебя везу, и шефу доложит, меня с работы попрут, такие дела…

Он, кажется, действительно чувствовал себя неловко, и Томас, без того вымотанный сверх меры, решил не упрямиться понапрасну.

– Вали уже, – буркнул он, отступая от автомобиля.

Водитель с виноватым видом отсалютовал альбиносу и нажал на газ. Скрипнув колесами по мостовой, такси покатилось прочь, а Томас, замерев на краю тротуара, с руками в карманах куртки, хмуро смотрел желтой самоходке вслед. Подобное, разумеется, с альбиносом приключалось не впервые.

«Хорошо хоть, Стивен не видел, как таксист меня отшил, а то бы наверняка вернулся и продолжил… убеждать…»

Вспомнив о «стервятнике», Измеритель бросил опасливый взгляд в сторону подворотни, которая поглотила верзилу, и быстрым шагом направился, куда шел изначально – на Коуби-стрит. От волнения разыгрался аппетит, и Томас решил, что непременно заглянет в какую-нибудь закусочную, желательно – крохотную, с тяжелыми шторами на окнах и столиками в темных, слабо освещенных углах. Уехавший таксист – это не так страшно и обидно, как дымящийся омлет и кружка пива, которые из-под самого носа уносит не в меру глазастый трактирщик.

«Господи, как же надоело жить в тенях…»

Одолеваемый невеселыми думами, Томас брел к улице, названной в честь генерала Коуби, отважного и безумно талантливого полководца…

«…который, как говорят, тоже терпеть не мог альбиносов. Хотя кто вообще нас любит?»

* * *

Когда самоходка Нельсона подъехала к гаражу дядюшки Луиса, солнце уже практически покинуло свое укрытие за горизонтом. Сам дядюшка как раз возился под капотом любимой темно-бордовой «рейбез». Глядя на сгорбленную фигуру старика, Нельсон улыбнулся уголком рта. Он прекрасно помнил, как дядюшка носился с этим авто, когда только-только его купил. Все время по локоть в масле, с грязными разводами на лице – но серые глаза блестят, а губы вечно растянуты в улыбке.

«Хорошее было времечко…»

Заслышав знакомый рев двигателя, дядюшка обернулся. Нельсон, продолжая улыбаться, помахал ему рукой, однако Луис никак не отреагировал на приветствие – только бороду почесал тыльной стороной ладони.

«Подозревает что-то… ну ладно».

Проходимец припарковал самоходку напротив гаража у ветхого зеленого забора, потом заглушил мотор и спрыгнул с седла. Луис хмуро наблюдал за ним, неторопливо вытирая руки старой тряпицей. Лицо старика, как обычно, украшали масляные пятна самых причудливых форм.

– Дядюшка! – радостно воскликнул Нельсон.

Он раскинул руки, намереваясь обнять Луиса, но тот вдруг резво схватил племянника за правое запястье и прошипел:

– Так и знал, что ты снова туда полезешь…

Большой палец старика уперся прямо в черную точку складника. Проклиная себя за то, что позабыл надеть перчатки, Нельсон попытался высвободить руку, но дядюшка держал слишком крепко. Поняв, что вляпался, проходимец отвел взгляд в сторону и буркнул:

– Ну ты же знаешь – это единственное, что я умею…

– Уж мне-то не ври! Не умеет он ничего, ага…

Луис брезгливо, точно гадкую жабу, оттолкнул от себя ладонь с отметиной и, уперев руки в бока, хмуро уставился на племянника.

– Ну чего ты так завелся? – нехотя спросил Нельсон, понимая, что дядюшка ждет от него какой-то реакции.

– Да ничего… – устало вздохнув, сказал Луис.

Гнев, до сего момента двумя кострами пылавший в его глазах, внезапно погас, уступив место разочарованию. Нельсону стало стыдно. В такие моменты он вновь чувствовал себя маленьким мальчиком, который нелепой выходкой расстроил добросердечного опекуна.

– Послушай, ну не все же так плохо, – забормотал Нельсон. – Он мне целых десять дней дал. Не три, не пять – десять!.. Да за это время можно несколько раз…

– Ты действительно не понимаешь, что меня расстроило? – перебил его старик.

Нельсон смолк, опустил голову.

«Давай скажи сам».

– Ты нужен мне здесь, – продолжил Луис. – Я не могу один ездить по всему Стоунпорту сутками напролет. Меня должен кто-то подменять. Я понимаю, что это мои заботы, которые тебя мало волнуют…

– С каких это пор они перестали меня волновать? Мне казалось, мы всегда друг друга выручали…

– Но сейчас ты решил, что уже достаточно помогать старику Луису, да? – невесело усмехнулся дядюшка. – Именно сейчас, когда… А, ладно, твое право. Я тебя не виню.

– Слушай, ну ты же сам знаешь, что я полез в проход только из-за тебя!

– Из-за меня? Что ж, очень странно. Потому что я тебя об этом не просил.

Нельсон закусил нижнюю губу, чтобы не сболтнуть лишнего, – закусил больно, до крови, и немного расслабился, когда почувствовал солоноватый привкус во рту. Будь на месте Луиса иной человек, проходимец, возможно, не стал бы сдерживаться. Но сейчас перед ним стоял любимый дядюшка, единственная родственная душа во всем Стоунпорте.

«Молчи. Просто молчи».

– А, ладно. Дурака учить только портить. Давай, хоть с мотором мне помоги, – буркнул старик, отворачиваясь к машине, – а там уж что-нибудь и с отметиной твоей придумаем…

– А что не так с мотором? – помедлив, спросил Нельсон.

– Заводится плохо, даже на корфе, – со вздохом сказал Луис. – Эх, Руби, как же не вовремя ты решила меня подвести…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru