Олег Михайлов
Светлое Будущее
– О, дайте подумать, а если я откажусь? – кидает с усмешкой вопрос. Роман, конечно же, не собирается отказываться, но он спрашивает Дамира, чтобы набить своему шаткому положению хоть какую-то цену.
– Тут, Рома у нас получается принцип управлением морковкой. Одна сзади, а другая спереди! – он разражается смехом, который подхватывает охранник.
– Ну, тогда я постараюсь получать удовольствие, – Роман вцепляется в кожаные подлокотники кресла.
– Правильно мыслишь. Считай, что в симуляции тебе повезло с Сатоши. Обычно этот кибер-самурай более безжалостный со своими клиентами, – тычет в него пальцем. – Ты же хотел тогда узнать, но в последний момент что-то произошло, не так? – подмигивает. – Выполнишь мое поручение, получишь даже деньги и гуляй.
– Вашему слову можно верить? – делает акцент на последнем слове Роман.
– Ну, ты даешь, – хлопает по коленям себя Дамир.
– Отлично, и что мне надо делать? – с нотками сочувствия спрашивает молодой человек.
– На меня работать, – не открывая сурового взгляда от Романа, отвечает бизнесмен.
– Вы могли бы найти по объявлению специалиста и у вас же теперь есть свое агентство, – обводит руками помещение Роман, – которое работает на Ватагина, как я понял из новостей.
– Дело щепетильное, мне нужен человек, которому я бы доверял, – встает с места Дамир, – А Максим заявил, что ты человек ответственный. Всегда в коллективе всем помогал не зависимо от департаментов и задач. То есть тебе не все равно на тех, с кем ты работаешь. Я таких человек пять за всю жизнь знаю, включая Максима. Итак, сначала, ты возьмешь интервью у Аркадия Юрьевича Назарова, профессора из «Университета Европы». Он сегодня находится недалеко отсюда в одном из моих уже бизнес-центров.
Ремешок на руке Романа вибрирует, и на дисплее отображается голограмма с адресом и фотографией профессора Назарова.
– Завтра у нас эфир на одном кабельном канале… Забыл, как его? – чешет затылок. – Саттор помнишь?
Охранник в ответ томно мычит, подняв глаза в потолок.
– А не важно, – машет рукой Дамир. – Самый лучший способ наращивать толпу – показать ее в прямом эфире. Однажды тебе это пригодится. Рома, победа куется в мониторах, а не в твоих чатиках. Мне нужно, чтобы ты составил грамотный текст на основе разговора с ним. В бизнесе я все понял, теперь я хочу пойти во власть, но как серый кардинал, конечно.
– Да, но вы не можете это сделать, имея свой бизнес! – разводит руками Роман.
– Я имею бизнес, – второе слово он выделяет улыбкой, – поэтому иду в политику через Владислава. Он выдвигается на выборах в губернаторы от партии «Свобода и Воля». Да, время не стоит на месте. Раньше у меня был свой заводик, теперь и не один. Могу себе позволить пойти в политику, проспонсировать программу, помочь другу. Но скажу прямо, наперед так сказать. Мне мешает по самое Фаберже, – представляет ладонь к горлу. – Марк Ива и вся его «Медиа Марка». Он хочет, что-то найти против меня и Влада. Твоя задача потом понять, что именно, и если у него есть какой-либо материал, то, соответственно, его, либо принести мне, либо сообщить о его находке. Ясно? Ну, это так забегая далеко вперед. Сейчас я тебе выдам аванс, чтобы у тебя были деньги на еду, проезд и связь. Я думаю, ты все понял. Материал от профессора скинешь мне на почту и желательно до вечера. Чем выше цели, тем лучше достижения.
Сундуков знает про навык Романа в расположении к себе людей самого разного уровня – то, что не купишь на тренингах, врожденное обаяние.
– Понял, – часы снова вибрируют. – Назаров тоже член вашей партии?
– Член? Не он, скорее, мозг нашей партии, – рассмеявшись на всю комнату, произносит Дамир. – Рад, что ты согласился. Вот аванс, – он протягивает конверт, под удивленный взгляд Романа. – Я сирота в обиду никого не дам. Хотя сам как индус. У меня только волосы и ногти.
– Ясно. Но это....
– Наличка? Конечно, ее же нельзя отследить. Ты извини старика, теперь мои ребята тебя проводят. У меня еще дела. Саттор, Гена наш уважаемый гость нас уже покидает.
Двое охранников-гигантов отталкиваются от стен, к которым они прилипли, пока шла беседа, подходят к Роману с угрюмыми минами на лицах и с черным мешком в руках.
– И никому не слова. Знают двое – знает и свинья.
До Горина только доходит, что симуляцию с коллектором в хостеле отключили люди Дамира. «Или он специально так разыграл этот спектакль, чтобы показать, что я под их контролем?», – рассуждает Роман и вцепляется в подлокотники, глядя как к нему подносят мешок.
Черный занавес.
Всю дорогу они едут молча. Не то чтобы Роман хочет поговорить с телохранителями, но и между собой те хранят молчание. После того как Горин не переставая стал кашлять, с него сняли мешок. Широкоплечий костолом Саттор с трудом помещается в тесном фургоне. Его суровое, и немного туповатое выражение лица, перебитое морщинами устремлено на Романа. Тот, не обращая внимание на пристальный взгляд верзилы, обдумывает одну мысль: «А ведь я согласия на работу то и не давал, – ухмыляется. – Вот, поэтому, такие как Дамир всегда всеми и руководят. У него есть чему поучится».
Черный фургон довозит Романа до Лахтинской улицы Петроградской стороны.
– Что лыбу давишь? – грубо спрашивает сиплым голосом твердолобый Саттор и указывает массивной головой на дверь. – Давай, пшел работать,
Остеклено-бетонный квадратный увалень по имени «Сократ» несуразно ютится среди домов в стиле русского классицизма словно в малую Италию на берега Петербурга спустилось творение скандинавских передовых архитекторов.
Двери автоматически открываются, и пред ним предстает впечатляющий холл: стены багрового цвета обтягивают собой зал, под сырой от дождя подошвой блестит пол пепельного оттенка. В середине стоят четыре длинных до потолка колонны с гигантскими 3D-дисплеями, с которых на посетителей внушительно смотрит мраморное лицо древнегреческого философа Сократа. Под скульптурой несется бегущая строка с его цитатой: «Люди требуют свободы слова в обмен на свободу мысли, которая у них отсутствует». Неоклассицизм во всем ее величии, дань римской архитектурной мысли и философии в сочетании с современными технологиями дарят поистине впечатляющий вид.
– Наркотики, оружие, колющее-режущее или металлическое, – останавливает его сотрудник безопасности у рамки металлодетектора. – Все из этого есть?
– Нет, – отвечает с задержкой Горин. Охранник хотел подловить Романа, не вышло.
– Жалко, пропустите много интересного, – улыбается охранник.
– Но у меня вот есть шпионское часы, – выкладывая в ящик вещи, шутит Горин.
– Не поспоришь, – ухмыляется.
– Хорошего вечера.
Роман подходит к серой полукруглой стойке ресепшн, за которой сидит миловидная рыжеволосая секретарша в черном деловом платье. В ее ухо подключена гарнитура для связи, а на бейдже красуется витиеватым шрифтом прекрасное имя «Анжелика».
– Добрый день! У вас назначено? – произносит она, не отрываясь глазами от монитора.
– Добрый день. Меня зовут Горин Роман, – представляется молодой человек. – Я к Назарову Аркадию Юрьевичу.
– Сейчас минутку, – она дотрагивается до гарнитуры в ухе, кивает и отвечает. – Он еще занят. Присядьте. Я скажу вам, когда он освободится.
Роман садится на слегка потертый красный итальянский кожаный диван. На большом экране идет хоккейный матч. Снизу бежит бегущая строка свежих новостей: «Оперативники поймали коррупционера среди соратников Президента. Им стал 45 —летний владелец предприятия…». Ухмыляется: «Идет показательная охота на ведьм. Ведь перед выборами нужно всем зарабатывать очки, если не в глазах избирателей так в лицах спонсора и хозяина».
– Горин Роман? – вызывает, потягивая шею Анжелика.
– Здесь, – откликается Роман.
– Аркадий Юрьевич освободился. У вас пятнадцать минут. Поднимитесь на лифте на четвертый этаж.
– А кабинет какой? – спрашивает в растерянности молодой человек.
Девушка замечает его вопросительный взгляд, и отвечаем высокопарным взглядом.
– Там всего один кабинет.
Капсульный стеклянный лифт широко зевает, впуская в себя Романа, и быстро и даже беззвучно поднимает удивленного пассажира. На боковых стенах висят медиаэкраны, из которых приятным женским голосом рассказывается следующая история:
«Университет Европы в Санкт-Петербурге был основан в 2026 году Аркадием Назаровым. Сейчас активно функционируют и развиваются научно-исследовательские программы, которые направлены на раскрытие потенциала современных научных доктрин, которые были сформированы в рамках изучения глобализации, социальной философии и футурологии. Существенным вкладом в развитие Института стали совместные разработки в рамках диджитал устройств с китайской компанией «Ханчжоу»…».
Двери лифта плавно открываются. Приятный женский голос из динамиков объявляет: «Офис профессора Аркадия Назарова», из кабины на вылизанный мраморный пол падает язычок света, по которому Роман, уверено шагая, попадает в еще один стильный холл. Вдоль белых стен вальяжно размещены черные кожаные диваны на стальных ножках. По бокам от них из горшков тянутся в виде веток светильники. На журнальных столиках аккуратно разложены свежие глянцевые журналы. Над лаунж-зоной висит картина в богатой деревянной раме с сюжетом английской охоты на фоне пепельной стены. На потолке в хаотичном порядке располагаются овальные длинные люстры, над секретарским столом нависают четыре круглых светодиодных светильника в медных абажурах.
– Роман, добрый вечер, вас уже ожидают, – ровно произносит дама средних лет. Короткая стрижка, каштановые волосы, прямоугольные очки и колье из белого жемчуга. Все скромно, но со вкусом. – Прошу вас.
– Благодарю.
На входе в помещение Романа поливают зелеными сканирующими лазерными струями. После этой процедуры, которая завершается приятным звуковым сигналом, стеклянная дверь пред ним скользит в сторону и молодой человек попадает в кабинет профессора.
Серо-зеленые глаза Горина выхватывают интерьер офиса. Пространство кабинета свободное: в середине офиса стоит только один длинный т-образный стол с черными кожаными стульями по бокам, позади него висит широкий экран во всю стену, показывающий новости, но звук отключен, и в правом углу встроенный в стену электрокамин, над которым висит картина Анри Матисса «Разговор».
Напротив широкого окна стоит статный мужчина, озирая через прямоугольную оправу известного итальянского бренда надменным взглядом панораму города, истыканного неоновыми лучами. Руки в кармане, ноги на ширине плеч. Опрятная стрижка бокс, патрицианские черты лица, легкая седая растительность на загорелой коже. Из-под темно-серого приталенного итальянского костюма, сшитого на заказ, виднеется бирюзовая жилетка. Шею прикрывает черный бадлон. В левом ухе блестит золотая сережка. Мужчина, оборачиваясь, произносит в пустоту.
– Ты торопишь события. Ко мне уже пришли. Договорим позже, – он сменяет серьезный тон и, улыбаясь гостю, произносит. – Добрый день, Роман. Может быть, чаю? – он нажимает на кнопку на наушнике.
– Добрый день! Да, спасибо.
Роман вешает пальто и опускается на спинку кресла и вполне вольготно усаживается. Молодой человек кивком указывает на картину на стене.
– Да, оригинал. Маргарита, будь добра, чаю молодому господину. Черный или зеленый?
– Черный, – выбирает Роман.
– Два черных, пожалуйста, для двух… – он делает паузу и чему-то очаровательно улыбается. – Присаживайтесь. Давайте тогда я представлюсь, зовут меня Назаров Аркадий Юрьевич, профессор Санкт-Петербургского университета Европы, – произносит мужчина свое дежурное описание. Он растягивает слова, произносит каждое из них медленно и спокойно словно вливает в них жизнь. Подчеркивает пропасть между собой и гостем с улицы в промокших ботинках.
– Горин Роман Викторович, внештатный специалист по связям с общественностью на службе у Дамира Алексеевича Сундукова, – подражает ему в ответ молодой человек. – Аркадий Юрьевич, я могу записывать наш разговор?
– Да, дорогой друг, если это вам необходимо, но публиковать саму аудиозапись не стоит, – хитро улыбается. – Я думаю, мы друг друга хорошо понимаем.
Роман достает глассфон, выбирает нужное приложение и обращает внимание на то, как держит себя его оппонент. Профессор сидит, закинув ногу на ногу – захват территории вокруг себя, облокачивается на спинку стула и устремляет на молодого человека прямой и уверенный взгляд. Всем видом показывая, что он сильная личность.
– Завтра у Дамира Алексеевича будет выступление на телевидении и нам нужно подготовить для него речь.
– Вам, – поправляет профессор.
– Мне. Вы как всегда правы. Я по пути набросал тезисы. Времени у меня не много, поэтому сразу перейду к делу, – поправляется более удобно на стуле. – Чем программа Владислава Ватагина отличается от конкурентов?
– Это отличный вопрос, но начнем, дорогой мой, тогда с предыстории. Отниму немного вашего драгоценного времени? Это необходимо, чтобы вы поняли как он пришел к этому пути и что заставило ему разработать свою предвыборную программу. Как вы знаете, рост показателей экономики страны резко замедлился после пандемии, блокировки интернета Западом, «отмены России» и всемирного социального восстания, которое в миру назвали «революцией сознания». Мировой экономический кризис. Техногенные катастрофы. Цены на энергоносители. Гонка за Луну. Болезни. Локдауны. Железный занавес и санкции обрушились на нашу страну с такой силой, которую ранее никто не испытывал. Когда санкции обрушили на Мексику, то ее сопротивление северному соседу продержалось всего двое суток. А Бразилия, которая захотела свой Интернет? Что тогда им тогда западные корпорации сказали? Но какой же у нас был потенциал! Свои планшеты, моноблоки, электромобили, но ставку сделали на газ и нефть, а когда рыночек прикрыли…
– Но это норма, в США тоже знаете ли не делают телевизоров, – вставляет свое слово Роман, пока Аркадий сглатывает слюну.
– Ну типа, – добавляет Назаров. – Да, именно такая ситуация послужила резкому скачку безработицы и преступности. А эхо девяностых стало слышаться на улицах все чаще. Вы, наверное, и не знаете, что это такое. Страна десятилетиеми находится в железном занавесе. Выезды за границу стали только по специальным пропускам из-за рестрикций наших партнеров. Из-за мирового затворничества увеличились цены на продовольствие, лекарства, квартиры, автомобили и, в принципе, на все. Только цена человеческой жизни заметно снизилась. Нас закрывали железным занавесом и раньше, но сейчас мы сами добровольно строим эту стену еще большего размера от того сумасшествия что там происходит как с запада так и с востока.
Роман прокручивает в голове сказанное профессором: «Кризис был во всем мире, а не только у нас. К тому же в моей стране он не был особо ощутим, в отличие от запада. Да, и занавес сделали нам, а не мы себе. Этот человек грамотно манипулирует понятиями».
– А, вот по телевизору говорили, что трудности должны сплачивать народ, – Роман показывает жест объединения. Горин подыгрывает Назарову, подогревая в нем аппетит для беседы.
– Да, вы правы: мы все вместе, только не знаем в каком. Вот уже порядка десяти лет информационный рупор западной пропаганды воздействует на общественное сознание с экранов всех возможных устройств. Информационное пространство почти полностью охвачено прозападными СМИ, финансируемыми нашими спонсорами олигархами из-за рубежа.
– Вы же сейчас про так называемые «независимые СМИ», которые призывают к свободе и демократии?
– Конечно. Кто контролирует информацию, контролирует население, то есть Эти СМИ стали показывать другую точку зрения, которая стала более интересна большинству людей. Сотни ресурсов, тысячи специальных сотрудников, которым ничего не стоит сделать, чтобы поменять вашу точку зрения с нуля. Их задача – воспитать нового гражданина внутри своей страны. С иными ценностями.
– Другими словами можно с уверенностью сказать, что запад ведет информационно-психологические операции, которые воздействуют на население.
– Когнитивная война, – щурится с ехидной улыбкой.
– И какая у нее цель?
– Сформировать такой информационный фон в обществе, чтобы ловко и по ситуации им пользоваться. Например, вызывая у толпы гнев, панику или страх. Но мы отвлеклись. Так вот башен в Кремле множество и ни одна не пустует. Всегда есть перебежчики. Неважно кто они: музыканты, писатели, министры, блогеры или близкий друг. Они есть и будут всегда. С помощью их авторитета с экранов телевизоров и статей в газетах в умы людей льется ежедневная критика в адрес руководства страны и особенно обильно перед выборами.
– Вы правы: одни хотят и делают, другие не хотят перемен и не делают ничего, но недовольны переменам. Но все так или иначе под влиянием западных СМИ и в нужный момент раскрывается как спящая ячейка.
Ровный стук в дверь. Маргарита ставит под удивленный взгляд Горина на стол чай и с улыбкой удаляется.
– Но разве, этого нельзя было избежать? Спасибо, – благодарит Роман секретаря, взяв кружку.
– Дорогой друг, но ведь миром правит не система, а его величество хаос, – профессор делает паузы и оставляет акценты на словах. – Когда принимаются судьбоносные решения, то они отзываются нелинейно, порождая новые проблемы. Мир ведь многополярный и у всех свои интересы, даже в рамках одной партийной линии. Профессор отгибается от спинки стула и кладет руки на стол.
– Когда будущее у народа под сомнением, то им нечего терять. Люди всегда обязаны требовать перемен ради будущего поколения. Даже не ради себя. Каждое новое поколение живет трудами, жертвами предыдущего, а когда стагнация, то, какое будущее ждет всех нас?
– Где же сейчас найти таких героев? – удивляется Роман.
– Вы, наверное, думаете, а где же наш дедушка Ленин «два точка ноль» способный все изменить? – с округлыми глазами спрашивает Аркадий. – Я вам так скажу, сейчас человек слишком мал и ленив, чтобы изменить систему в одиночку. Порода человека сменилась.
К тому же, как я и говорил, информация правит. Ее вес и вклад стал более весомым. Мы с вами живем в информационном обществе. Самая главная валюта – это внимание. Люди платят за него, люди прыгают с крыши, люди совершают немыслимые в здравом уме поступки ради хайпа. Все ради внимания к себе. А манипуляция обществом является важнейшим инструментом, и вот когда народ находится в состоянии эмоционального перенасыщения, в нашем случае недовольства, то этим власти пользуются и направляют энергию в нужное русло: патриотические марши, музыкальные фестивали, футбольные матчи, придумывают ложные поводы и прочее. Тогда люди не замечают насущных проблем. А часто вы, молодой человек, доверяете информации из телевизора?
– Я его не смотрю, – отмахивается Роман.
– Это был риторический вопрос. – поправляет тот свою оправу. – Новостные источники сейчас повсюду. Проверяете ли вы их на ложь? Или же слепо верите всему, что вам говорят с информационных каналов? Вас не удивляет однобокость подачи информационного материала? Как вы анализируете информацию? Вы заметили, что если самолет падает у нас, то его марку всегда говорят, а если заграницей нет, то просто: «совершил крушение самолет»? Не правда ли странно? Не сразу бросается в глаза, надо сказать. Обыватель в ленте новостей не придаст значение, а вот акционеры заметят. Вы же сами прекрасно знаете, что мир многополярный. Просто сразу два резко противоположных мнения не могут встретиться в эфире новостей. А благодаря госпоже информации вы принимаете решение, она влияет на ваш выбор. Несет ли она правду? Неважно. Люди должны знать правду, но суть в том, что она у каждого своя. С мониторов вам показывают мир таким, каким вам нужно его знать, каким вам хочет его показать заказчик.
– Помните, что у всех своя правда, а истина…
– Она всегда, где-то рядом. Задача журналистики зарабатывать деньги для тех, на кого она работает, на хозяина. Сделать это можно, став интересным своей целевой аудитории. Ничего личного, только бизнес. Как говорил доктор Фрейд: «Массы никогда не знали жажды истины, они требуют иллюзий, без которых они не могут жить». Вот, поэтому наше общество сейчас в замешательстве. Да, что там говорить, революции в своей стране уже смотрят дома на диване и ждут, чем все закончится. Люди попали в какой-то сериал или фильм. Мы, – с гордостью тычет в себя пальцем, украшенным перстнем, – пишем и пишем новые сценарии. С новыми и новыми сезонами и с платной подпиской.
– В виде новых налогов?
– Ловко, коллега.
– Благодарю. Получается мы залипаем в экраны, пока за нас решают судьбу страны, – глядя в стену произносит Роман. – А как же критическое мышление? Человек же может выбирать источники информации.
– Оно ничего не меняет. Люди сидят в информационных пузырях, и каждому все равно что в соседнем пузыре происходит. Критическое мышление? Ну, конечно, его развивать надо, но что оно меняет? Иллюзия выбора.
– Какая же роль у народа теперь? Смотреть телевизор, пока запущен процесс преобразования страны? Это же какой-то апофеоз неистребимости, когда всякий конец мы принимаем за начало.
– Телевизор говорите? Телевидение похоже на тупого, огромного и неповоротливого динозавра, а вот интернет – это вирус! Быстрый охват малочисленной обособленной друг от друга аудитории, которая очень быстро сплачивается воедино!
– И что же в итоге?
– С чего же начать.... Пока наша оппозиция пыталась вывести деспотичную Россию в Европу, сама Европа преобразилась. Давайте посмотрим, мой друг, на Италию, где год назад премьер-министром стал, скажем так, чернокожий мусульманин родом из Судана. Да, пострадала историческая мораль, но ситуация в стране стабилизировалась же. Но для нашего человека такая европейская реальность стала чуждой. Везде свобода, кроме нас. Для европейского человека не так и важно, какая власть установлена. Ему главное, чтобы его поменьше трогали и давали возможность жить в своем маленьком мирке, создавая себе иллюзию счастья и изредка удовлетворяя его мелкие потребности. А вот в нашем режиме…
– Но есть и другая масса людей, которая с этим положением дел будет не согласна, – парирует Роман, и думает про себя: «То есть у нас режим, а за границей у него власть? Мою страну всегда обвиняли в деспотизме, нарушении прав, что мы живем при тирании, раньше может и возможно, но сейчас же просто свободная страна. Уж, простите, свободнее других уж точно. Датчане без согласия и разрешения родителей устанавливали коренному населению Гренландии до 2018 года спирали, чтобы те не размножались. Бельгийцы загубили 15 миллионов жителей Африки, но каковы на вкус их шоколадки?. Первые концлагеря были придуманы в Англии, а термин «subhuman» так-то впервые появился в США. На ближнем востоке творится геноцид, но никто из этих стран не несет то бремя, что Россия. И только нам и немцам прививают коллективную вину с детства».
– Именно, – показывает на него Аркадий указательным пальцем. – Именно. Раньше политические дела были за Президентами, а народ был лишь расходным материалом, то сейчас все, наоборот. Именно толпа будет диктовать власти как ей поступать. Ролик в «Вкурсе» может лишить чиновника карьеры, а иногда и жизни. Именно в этом котле эмоций и потрясений готовится судьба всей нашей нации. И именно, поэтому сейчас на Владиславе и Дамире большая ответственность в подготовке нашего проекта в Петербурге.
– А что нынешняя власть просто будет за ними наблюдать? – отпивает чай Роман.
– Нет. Это же все пройденное по тысячу раз. Старшее поколение ходит на выборы и голосует за своего кандидата, а молодежь ходит на митинги. Круговорот. Вот так и живем. Там все только и ждут команды.
Тишина.
– Какой команды? – уточняет, отпивая чай.
– По старой привычке власть сейчас не ведет информационной войны против своих оппонентов, а просто, раз за разом вдалбливает одну и ту же информацию в мозг своего потребителя через ток-шоу, блогеров и газеты.
– И то с опозданием день-два.
– Так точно, что вынуждает ее же целевую аудитории смотреть, ну скажем так, недружественные ей источники информации – Назаров потирает переносицу, уставшую от оправы. – Плюс проводит аресты членов оппозиции. Тут все как обычно.
– Пропаганда врага внутри системы и массовая дискриминация, – кивает Роман и сжимает руку в кулаке.
– Да, но, по справедливости, сказать, все так и должно быть, когда в твоих руках власть. Так, что выборы – это просто бизнес процесс.
– Деспоты и тираны думают о народе, а демократы о следующих выборах.
– Ловко замечено.
– Но это приведет к волнениям, протестам и, возможно, к гражданской войне, – не отводя взгляда от глаз Аркадия, говорит твердо Роман. – Должна же быть ответственность за это?
Вопрос его явно смущает, Назаров крутит кольцо на пальце, отпивает чай. Он нервничает, привстает на кресле, выпрямляется, хочет избежать разговора на эту тему.
– Ответственность? – он приподнимает брови. Удивляется. Закидывает ногу на ногу. – Не я же это все устроил. Есть специальные люди, которые уже не в первый раз делают по такой схеме заказы на революции.
– Но это не революция, это все таки переворот.
– Не придирайтесь к словам, коллега. Предсказать каким будет наше будущее очень просто, его нужно просто запланировать. Кто-то планирует лучше, а кто-то нет. Хотя не дай Бог вам пережить такое как было у нас на …
Роман замечает повышенное моргание, возможно, профессор сильно переживает по этому вопросу.
– Ну да, от здравого смысла там мало, что осталось. Никакой культуры.
– Культура? Это просто пыль, песок, атомы. Стоит слегка подуть на человеческую сущность как таковую и исчезнет понятие «цивилизация» и «мораль». Отобрать базовые привилегии: интернет, электричество, онлайн-доставку и все пропало. Тут далеко идти не надо: немцы, французы и американцы по себе это знают, как это незаметно происходит. Вспышка гнева и вот две атомные бомбы на мирные города во благо.
– Тут соглашусь. Отлично. От экспозиции в ситуации в стране, мы подобрались с вами к сути. Так что же обещает Ватагин Петербургу?
– Ничего. В том, то и дело, что ничего. Он точно знает, что будет делать, поэтому он не обещает, а заявляет. Он терпеть не может этого слова. Во-первых, будет проведена модернизация структуры администрации, – отгибаясь на спинку кресла, говорит Аркадий.
– Вы про коррупцию? Так и в Штатах она тоже есть, – разводит руками Горин.
– Как в старом анекдоте: запад, конечно, загнивает, но как пахнет. У них и коррупция есть, не спорю, но у них это лобби называется, – машет ему в ответ Аркадий. – Главное, чтобы это не переходило разумные границы. Нам до такого уровня еще расти и расти. Итак, во-вторых, дайте уже голос и возможности индивидам! Общество прогрессивных индивидуумов. Столько проектов погибает в застенках коммуналок… Ватагин даст либерализацию в правилах проведения массовых мероприятий. Даст голос лидерам ячеек. У него также есть мысль о проведении городских референдумов по острым вопросам, таким как: создание мусоросжигательных заводов, платных парковок кольцевых автодорог и многим другим. В-третьих, – загибает пальцы, – мы будем развивать промышленность за счет инвестиций из Китая, Индии и простите Северной Кореи. Не под запись, предварительно, у нас налажены связи с кем нужно, и мы сможем быстро это запустить несмотря на санкции. У нас метро по развитию отстает уже от Москвы на десятки лет. Работы много! Мы, когда с ним в первый раз разговаривали, честно говоря, было ощущение, что ему просто стыдно за тот город, в котором он вырос. Плюс он кое-что уже строит для него. Очень знаковое, я думаю это многих удивит. Я в нем уверен, как в продукте и как в друге. Ватагин хочет сделать город лучше, и самое главное, понимает как.
Профессор облизывает губы, стресс проходит.
– А ваши слова выглядят очень…
– Идейными? – перебивает Романа Аркадий.
– Популистскими, – договаривает молодой человек. – Коррупцию нужно еще доказать.… Развитие лидеров мнений? Поощрение внимание высокомерных выскочек с окраин города? В России частное всегда было важнее чем личное. В отличие от Запада. Неужели вы думаете, что все с ним согласятся и будут готовы пойти за ним?
Профессор, словно змей, впивается в него взглядом, Роман в ответ ерзает на стуле. Настает тишина, нарушаемая только шумом ветра за окном. Первым молчание прерывает профессор.
– Дорогой мой, а нам все и не нужны, – складывает ладони в лодочку. – Нужно получить в руки власть и начать менять курс, а там как я уже говорил, не трогать жизнь самих людей. У них свои проблемы будут. Пенсионный возраст, безработица, кредиты и прочее. Многие у нас все-таки пассивные и боятся силы.
Он кидает взгляд в окно.
– Жизнь всякого человека, который не претендует на то, чтобы оставить маломальский след в истории просто следует по пути из неоткуда в никуда. Забитый, правда, мыслями о собственном существовании, выживании, ипотеке, кредитах, череде переживаний и лишений. Вот увидите, – он возвращает взгляд на Романа. – предугадывая, ваш вопрос о Москве. Тут уже все решено, они сильно лесть не будут первое время, считают у нас ничего не выйдет, но штабы оппозиции, конечно, будут регулярно посещать. Но мы не оппозиция, мы – технологический прогресс, а это другое.
– А это даст им какой-то эффект? Эти аресты? – удивляется Роман.
– Я много сказать вам не могу, не тот кредит доверия у нас с вами, – показывает ладонью он сначала на себя затем на Романа. – Вы думаете, наверное, что я сумасшедший, но это лишь первый шаг на пути к нечто большему. Просто без этих реформ нельзя сделать инновацию в системе. Не под запись, – ждет пока Роман выключит диктофон. – Мы сделаем в Неваполисе, то есть в Петербурге, поскольку он более европейский город, социальный эксперимент. Потребуется время, но игра стоит свеч. Это будет балловый капитализм, когда за каждое доброе дело вам будет начисляется определенный социальный балл или бонус, который вы сможете потратить на благое дело. И я согласен с вами, что мы делаем упор на личность каждого, а не общее дело, как вы говорите. Мы сломаем прежнюю схему. Прогресс сплотит молодежь, они даже ничего не почувствуют. Они, поверьте, устали от болтающих стариков по телевизору.
«Хочешь завоевать страну – воспитай ее детей», – вспоминает восточную поговорку Горин.
– Можете подробнее? – выпытывает с интересом в голосе Роман. – Это как в Китае что-ли? Я помню там сына китайского миллиардера отстранили от всех благ социума, потому что он растратил свои баллы в пустую на развлечения.
– Да, модель похожая, но там добро ради добра, а у нас иначе, – кивает головой Аркадий. – Наши ученые разработали нечто такое, что может перевернуть всю устоявшуюся систему бытия. На данном этапе нас тормозит старая система, поэтому нам нужны достойные люди как Ватагин. Он прошел обучение за границей, такие эксперименты будут не только в Петербурге, но и в Риге, Вроцлаве и Любляне.