Олег Раин
Ретушёр

Полная версия

© Олег Раин, 2022

ISBN 978-5-0059-0130-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Олег Раин

РЕТУШЁР

Часть 1. Первая Волна

Никаким фотокором Севка не был. Снимал как все и начинал как все. То есть – предельно скромно. Сперва на свой простенький телефон щелкал одноклассников, дворовых песиков да кошечек – ловил прикольные моменты, играл в разведчика. Потом получил от родителей в подарок первый не самый плохой фотоаппарат и стал выискивать кадры посерьезнее – пейзажики для журналов и конкурсов, зверушек с птахами, старичков на лавочках, облака и прочие кочки-розочки.

Любой труд вознаграждается – капнуло и ему с небес добрым звоночком. Один из журналов неожиданно купил серию снимков, где Севка успел запечатлеть с десяток обреченных на снос купеческих особняков. Домики в том же месяце снесли, на их месте взялись громоздить безликую коробку торгового центра, и запоздало возрыдавшая общественность обозначила спрос на утраченное предложение. Искомое фотопредложение Севка и преподнес на страницах муниципального журнала, а сам, воодушевившись первой победой, с удвоенным рвением принялся рыскать в поисках ценных кадров – по улицам, паркам, свалкам, полям и лесам. Это походило на охоту: точно ищейка он обнюхивал и сканировал пространство, беря на мушку случайных прохожих, кружа возле клумб, не пропуская ни единого выходного. Одноклассники коротали время с гаджетами и мозгодробильными играми, ежедневно выкусывая из собственной жизни по три-четыре часа, – Севка же быстро допер, что тупенький этот вектор грозит протянуться через всю жизнь, убив в итоге треть временнóго актива, если не считать сон и еду. А такая перспектива его решительно не устраивала. Обидно, если вместо десяти пальцев будет шесть или семь, то же самое и с жизнью. Ничего удивительного, что фотоувлечение подвернулось как нельзя кстати, превратившись для него в занятие номер один, в императив и нечто болезненно сладкое. Гонорарами, правда, журналы не баловали, и потому Севка взялся подрабатывать на свадьбах – с оглядкой да экономно. Хорошо хоть цифровики уже победно маршировали по всей планете, пленки канули в Лету, карты памяти множились и разбухали на глазах, обещая все более фантастические возможности. Но все равно поначалу осторожничал – чтобы хватило зарядки и памяти, чтобы не пропустить главной событийной изюминки. Оно ведь всегда так – в самый неподходящий момент либо аккумуляторы скисают, либо память заканчивается. А свадьба – дело и вовсе хитрое. Это только поначалу все скромничают да политес соблюдают, пасутся кучками, держатся напряженно. Ближе к вечеру, после того как пиджаки повисают на стульях, а оливье оседает на брюках, фотографироваться лезут уже стаями и табунами.

– Севочка, миленький, нас, пожалуйста!

– Меня, Сева-ан! Меня-я!

– Эй, лопоухий, сюда подгребай! Чтоб за столом – и всей капеллой!

– И на-а-ас!..

Да распахнутым ртом! Прямо на объектив. Еще и с распальцовкой, с галстуком на плече, с кусочком помидорины на носу – в обнимку с такими же красномордыми да сияющими. Красавы, блин! И не станешь ведь объяснять – про ту же помидорину, про салат на брюках, про майонез на лбу – обидятся.

– Севочка, нас щелкни из фотеллы! С текилкой, гы-гы…

– А меня с невестой, Сев!..

– Севастополюс, тута мы! С женишарой на брудершафт! Шустрей давай! Он ща упадет…

И Севка-Севан-Севастополюс спешил, снимал, щелкал, улыбался, шутил и фотографировал. Точно патроны менял батарейки с аккумуляторами и лихорадочно подсчитывал, сколько еще осталось места на карте памяти. Считай, с малого начинал – с постненького да простенького.

Хотя если сравнить с тем, что было в старину – все равно обхохочешься. Ведь реально мучились фотографы! Набивали карманы да сумки кассетами с пленкой, на животы килограммовые аккумуляторы вешали! А сколько кадров у них было? Всего-то тридцать шесть на одну пулеметную ленту – и это максимум! Крохи, если вдуматься. Да и потом работенка предстояла нехилая – бачки, темнота, проявка по секундомеру, промывка да сушка. А после ретушь специальным карандашиком наноси и проводи бессонные ночи у проектора. Само собой – все под собственное чертыханье, с непременным браком и желтеющим недосмотром.

В детстве самую малость подобного счастья Севка тоже успел попробовать. Родители тогда в ночную частенько работали – вот его и подбрасывали старичку-соседушке. А Севка и рад был радешенек! Сидели ночами с седобородым соседом – точно колдуны какие. Разводили в воде нейтральные да кислые фиксажики, таблетки проявителей пестиком толкли, над фотобумагой ладонями маячили – дабы светлое затемнить, а темное осветлить. Чудили, в общем, по полной. Когда проявитель выдыхался, подливали кипятка, чтобы выжимать все до капельки, до последней серебряной молекулы. Соседушка был фанатом пленки, пиксели не уважал, считал, что цифра убивает тайну. Наверное, и прав был по-своему. Во всяком случае, сидеть с ним Севке было до жути интересно. Столько всего наслушался: про пещеры с ледяными гротами, про геоглифы, которые можно снимать лишь с вертолетов, про обитателей пустыни, про морские и озерные глубины. От него, верно, и заразился тягой к фотографии…

Конечно, недосыпали, конечно, уставали, но ведь какой азарт разгорался! А вроде бы – с чего? Ясно же, что нормального бизнеса на такой каторге не построишь, Севка это сразу просек. А ведь хотелось – уже тогда хотелось вырваться в олигархоиды. Заурядная такая американо-российская мечта-мечтушечка. Ну разве плохо – быть олигархом? Пусть не планетарного масштаба, но хотя бы областного или даже районного. И не за тем, чтобы пиджачок малиново-бирюзовый да пузо глобусом, а с целями вполне благородными. По крайней мере, не испорченный деньгами восьмиклассник Севка искренне верил, что с толстым кошельком будет раздавать дачи-машины друзьям и подружкам, деток больных на лечение в суперклиники отправлять, школам да интернатам подарки дорогущие преподносить, а мамке родной спину поправить. А что? Возьмет и пристроит к самым крутым докторам. А то было дело – поскользнулась в гололед, упала – с тех пор и охает мается. С позвонками там что-то… И дядьке выпивохе экстрасенсов-гипнотизеров нашел бы посильнее, чтобы от напасти избавили да на путь праведный наставили. Есть ведь крутые специалисты – умеют такое. А еще пол бабе Гале утеплить, – добрая старушка на первом этаже жила и постоянно мерзла. А сколько она с ним в детстве пронянчилась, сколько конфет скормила да сказок рассказала, сколько надарила! Покупала на жалкую свою пенсию и дарила! Чем не Арина Родионовна! Вот и нанять бригаду – половицы перебрать, керамзита насыпать, электроутеплитель или другую какую хитрую катавасию заварганить. А отцу, шахматисту заядлому, досочку фирменную достать – с фигурками из слоновой кости. Да мало ли куда можно деньги с умом да пользой потратить! Девчонки-то сегодня тоже все больше на богатеньких поглядывают. Уже и не колготятся, не задирают нос – сознательно и практично просеивают всех встречных-поперечных через свои суровые фильтры. И при таком, значит, дурном выборе – кому он, Севка-Севан лопоухий, нужен? Сметут веничком и ссыплют в мусорное ведерко.

Совсем иное дело, если на сцену выйдет джентльмен в белом смокинге, с алмазным перстеньком на пальце и золотой пиратской серьгой в ухе! А еще и ключики от Кадиллака в кармане, своя свита, загородный домик в три этажа, небрежная походка – да тут любая заинтересуется! Он ведь не децелоид с тремя загривками – может и поговорить, и пошутить по-умному. Скажем, про каракатиц с осьминогами рассказать или про Теночтитлан какой-нибудь, про те же пещеры, про которые сосед ему напевал. Они же, сегодняшние-то девчонки, слыхом про это не слыхивали, а он возьмет и выдаст! Про ацтеков все популярно разъяснит, про календарь майя, про звездочетов древних – короче, не растеряется. Только вот чтобы рассказывать о таком, нужно привлечь внимание, а чем ему привлекать, кроме как теми же рассказами? В общем, замкнутый круг. Или квадрат. Неказистый такой, безнадежный…

Севке помог конкурс. Случайный, а может, и не совсем случайный. У него тогда и цифровик был слабенький – тот самый, подаренный родителями, на пять мегапикселей. Матрица неплохая, но все-таки не зеркалка и не «профи». Так что поначалу он особо ни на что и не надеялся. И все же когда объявили номинацию «Человеческие эмоции», Севка внутренне встрепенулся. Понял: пробил его звездный час и прошелестел тот самый ветер перемен. Пейзажики любой осёл снимет, если у него панорамник японский, да есть возможности колесить по белу свету. И балерин с футболистами нащелкать – тоже головы размером с гигантскую тыкву не требуется. Ставь оптику на автомат и лупи очередями, а после выбирай что получше. С особняками ему, конечно, повезло, но очень уж неустойчив интерес к истории – сегодня вспоминаем-горюем, завтра забываем и снова рушим. А тут все-таки конкурс – да еще по такой сладкой теме! Ясно ведь, что по части эмоций взрослые – в массе своей лохи. Просто потому, что надо подгадывать момент, ловить натуру, да еще знать, где ее, родимую, искать. У Севки же означенных проблем не водилось. Да чего там! – в той же родной школе искомой натуры было «околеть – не встать». А уж эмоций набирался вагон с прицепной тележкой и значительно больше.

Словом, своей слабосильной «мыльницей» он в тот же день нащелкал более двухсот кадров. И каких кадров! Были там и визжащие в давке девчонки, и рыдающие у турникетов малыши, и гомонящая орда в столовке, и сумасшедшие переменки, и учителя, в ужасе зажимающие рты, и усталые дедули, скорбно поджидающие в раздевалке своих внучат. А еще Севка запечатлел орущего завуча, летящий из окна портфель неизвестного ботаника, целующихся выпускников из одиннадцатого «А» и многое-многое другое. Отправляя кадры на конкурс, надеялся, что его хотя бы заметят, допустив во второй, а может, и в третий тур. Но он ошибся. Его не просто заметили, ему единодушно присудили Гран-При – в сущности, первое призовое место среди любителей. И как призера наградили японским дорогущим «Люмиксом», да еще пригласили на халявные курсы для профессионалов-фотографов.

А потом… Потом Севка, ставший уже Всеволодом, завяз в фотографическом мире окончательно – все равно как бегемот в хорошо известном болоте. Перейдя в девятый класс, начал зарабатывать фотографией вполне серьезно, благо, и паспорт уже имелся, и голографический бэйджик на груди, именующий Севку «мастером-фотографом», смотрелся вполне привычно. «Люмикс» также придавал дополнительный вес: Севку-Всеволода звали уже не только на свадьбы, но и на самые респектабельные юбилеи. Стопка заказываемых в типографии визиток разбегалась в пару месяцев. С учебой, конечно, дела пошли хуже, но учителей он тоже снимал – и снимал умело. Женщины-педагоги млели от его кадров и, скрепя сердце, терпели неуспеваемость юного фотографа. Правда, случилось и легкое отдаление от одноклассников, они-то по-прежнему пребывали в мутноватом отрочестве – в ляпы-догонялки уже не играли, зато все поголовно залипли на ядовитых стрелялках-бродилках. Севка глядел на них с жалостью: без айфона и планшета вчерашние затейники и озорники теперь шагу ступить не могли, наушников с головы не снимали ни в школе, ни на улице. Да и дома – прямо от порога тут же прыгали к экранам побольше, ныряя в виртуальное скудодействие, пуская слюни от убогеньких стратегий, убегая с онлайновыми ватагами истреблять чужие города и мочить какой-нибудь ни в чем не повинный народец. А главное – тратили на это не часы или дни, а недели и годы! Жуть, если вдуматься! Отец называл это «маяться дурью», и в этом Севка был полностью с ним солидарен. Кстати, редкий случай их внутрисемейного взаимопонимания. Но как бы то ни было – сам Севка означенной дури благополучно избежал, и друзей-приятелей своих искренне жалел. Они ведь и не жили по сути – глючили наяву: если о чем разговаривали, то только об играх, те же уроки делали исключительно на экранах, там же занимались бесконечным трепом, пытались «дружить», «путешествовать». Только ведь «френды» – это далеко на друзья из плоти и крови, а виртуальные путешествия никак не сравнить с реальными. Было время, и Севка болел компи-вирусом, но, видимо, вовремя слез с иглы, не подсел по-настоящему. Теперь-то, с высоты накопленного опыта, минувшие увлечения представлялись чем-то незрело-нелепым, тупо-вредным и откровенно скучным. Но чтобы понять это, надо как минимум сравнивать, а как тут сравнишь, если шляешься сугубо по нарисованным мирам, красоту измеряешь пикселями, если бьешься не на кулаках, а на бластерах-мечах – да еще с какими-нибудь чешуйчатыми троллями? Настоящая красота – она тоже не всем открывается. Севка понял это достаточно давно. Без злорадства и горделивости, скорее уж – с горечью. Побывав в настоящих горах, побегав вволю по лугам и лесам, научившись следить за жизнью пчел, муравьев или бажовских ящерок, уже не полезешь в плоское да неживое…

Да, фотография тоже была плоской, однако она отражала подлинное, и это подлинное хороший фотограф должен был предварительно найти, уловить и умело запечатлеть. Охоту-то с рыбалкой все знают, а тут все обстояло куда круче. Да и в жизни увлечение фотографией могло запросто пригодиться.

Вот, скажем, портфолио – штучка столь же новомодная, сколь и новоглупая. Вроде хмыкали и потешались, а ведь ввели как нечто обязательное – с самых первых классов, сделав для школ непременным пунктиком. Понятно, что Севка и здесь сумел обскакать несведущих, поскольку легче легкого собирал отзывы и благодарности от приглашающих организаций – с пышными цветастыми печатями, с размашистыми подписями. И фотографии, разумеется, там и сям вклеивал соответствующие. Не портфолио получалось, а целая картинная галерея! И не хочешь, а заглядишься. Он и другим в этом деле помогал – одноклассники в очередь выстраивались! И ведь понимали, что глупость глупостью, но если учителя лютуют да требуют, куда деваться? С одной стороны – школа, с другой – родители, и тут уже не отмажешься. Протестуй не протестуй, а увесистый килограмм бумажного бахвальства на стол завучу с директором выложи. Без бумажки ты – букашка, а с бумажкой – генерал…

Впрочем, школа Севку уже мало интересовала. Смысл учебы – он ведь в том и состоит, чтобы выбрать достойную профессию, а он свою уже выбрал. Потому особенно не надрывался на уроках, потому и не ломал голову над проходными баллами, над проблемой выбора вуза. Ему, девятикласснику, теперь уже звонили, вежливо приглашая и спрашивая, когда будет удобно, а когда не очень, и нужно ли присылать за ним транспорт. Севка веером хвост не распускал и пальцев не гнул, однако от лишних льгот тоже не отказывался. Так что жизнь потихоньку налаживалась, олигархическая мечта из состояния призрачного и газообразного мало-помалу выкристаллизовывалась в нечто зримое. Севка уже вполне практично целил в принцы. Конечно, зверски не хватало принцессы, но юный фотограф надеялся, что и с этой проблемой со временем как-нибудь справится.

***

Подключившись к компьютеру, будущий «олигарх» по обычаю проверил почту, привычно обругал рекламодателей. Из полусотни с лишним сообщений оказалось только три адресных. Короче, полный бардак! Интернет тонул в спаме, как планета в мусоре. А потому…

Севка оперативно заработал мышью. Сеть отключаем нафиг – и быстренько бежим к родным программулькам…

Перекачав вчерашнюю свадебную пирушку на диск, он загрузил фотошоп, подключил пакет с дополнительными фильтрами. Работал на автомате, почти не тратя времени на анализ и прочие мелочи. Улица, кортеж, вереница сановников, шарики-лошарики, голые пупсы на капотах и прочая чехарда… Главную идею он вывел для себя давным-давно: не должно быть неудачных физиономий. Особенно женских. Это к сердцу мужчин путь лежит через желудок, печень и селезенку, а к сердцу женщин – он куда более тернист, поскольку пролегает исключительно через образность, стройные обводы и алмазное сияние. За то, что не нравится женщинам, никогда не заплатят. Более того – запомнят и внесут в черные списки. Побить – может, не побьют, но в следующий раз не пригласят точно. И антиреклама сама собой заработает, и слухи ехидные растекутся. К тому же Севка отлично помнил, как рвали его первые фотографии разобиженные одноклассницы, как он, дуралей, обижался, не понимая, что же им могло такое не понравиться. Лица были как лица – улыбки, косички, носики-курносики… Это позднее он научился разбирать, что удачно, а что не очень, и уяснил, что, даже зная про «зеркало, на которое глупо пенять», на своих фото заказчики дружно желают видеть не серые будни, а радужную сказку. В каком-то смысле – свою несбывшуюся мечту и свои затаенные радуги-миражики. Поэтому всех «вип-персон» Севка ревностно заучивал еще задолго до мероприятия, а после фильтровал с надлежащей внимательностью – дабы не окараться, не промахнуться и не сесть в преглубокую лужу.

Вот девица в розовом вскочила на табурет: рот распахнут, глаза полуприкрыты, в руке бутылка, фигура – точно изогнутая пружина – смешнущая, спасу нет. Еще и кулачок вскинула. Ну, прямо мисс Революция! Но это для посторонних кадр веселенький, а сама дамочка за такое может и по голове приласкать. Той же бутылкой, а то и табуретом. Или хуже того – папочке нажаловаться. И фиг бы с ним, да только папочка у нас не скромный аптекарь и даже не мерчендайзер с айфоном в кармане, а вполне реальный депутат Вешневецкого района. Депутатов же, как известно, трогать не рекомендуется. Даже всемогущим гаишникам. Народец это неприкосновенный, юмора напрочь не понимающий и потому крайне обидчивый. Поэтому кадрик в сторону, в специальную папочку…

А вот здесь все вполне пристойно: два пузанчика сидят по соседству, о чем-то друг дружке вещают. Без пяти минут беседа государственных мужей, практически вельмож. На одутловатых физиономиях – житейский опыт, в осоловелых глазках что-то похожее на умудренность, и позы вполне удачные. Тут, пожалуй, стоит смасштабировать и фон подрезать до предельно допустимого… Ага! При увеличении всплыли прыщики с бородавками! Ну, так с этим его величество Фотошоп справится проще простого. Тут немного «резинкой» мазнуть, а здесь подработать малым «штампиком». Блик убрать, бородавку срезать, морщинки сгладить… Вот и помолодел телепузик лет на десять-двенадцать! А у соседа родимое пятно очень уж наяву, наверняка, примелькалось – если ликвидировать, кое-кто наверняка хмыкать начнет. Замазывали же когда-то пятно на голове генерального секретаря, и тоже народ потешался. Значит, и Севке нечего изгаляться. Чуток притушить да припудрить, чтоб не било по глазам, и ладненько. Ну, и стати не мешает добавить – все-таки мужчины. Плечи пошире, бицепсы порельефней, но тоже самую малость – дабы не переборщить. Лесть – она вещь такая, обоюдоострая. Уличат – обидятся еще больше. Хотя сам Севка не рассматривал подобное занятие как лесть. Скорее уж как лечение, как хирургическое операцию…

Юный фотограф прикинул, что кадров тридцать валютных уже есть, механически помножил на тариф – получалось нормально. Можно было сбегать на кухню и глотнуть кваску, что он и сделал с превеликим удовольствием.

Стать бизнесменом в пятнадцать лет – совсем даже неплохо. Были ведь в старину пятнадцатилетние капитаны, а кое-кто и полками в эти годы командовал. В Китае, говорят, пятнадцатилетние отморозки бездну народа перестреляли, а в Африке самые свирепые партизаны – вообще салапеты лет десяти-двенадцати. Короче говоря, неоцененный возраст! Точнее – недооцененный – особенно в наше бзиковое время. Тем более, что бзик и бизнес, по мнению Севки происходили из одного корня. Это раньше гордились не пойми чем – книгами толстенными, грамотами заводскими, дружбой народов и неравнодушием к чужой беде, – теперь все значительно упростилось. Книги читать разучились, дружбу предпочитали соединять с непременной выгодой, а бабло стало эталоном успеха, единым мерилом незряшности прожитых лет. Совсем как у каких-нибудь конденсаторов – пикофарады, нанофарады – и далее по возрастающей. Чем, значит, больше накопил, тем жирнее и круче. Фуфло, понятно, однако мир-то повелся! И всех несогласных нагнул и продолжает нагибать. Вот он, Севка, и не рыпался – подобно всем стремился ввысь – к заоблачным микрофарадам. И что-то ведь начинало получаться! Правда, правда! И даже втайне где-то верилось, что его ретушь тоже потихоньку меняет мир к лучшему, что вместе с бородавками и прыщами исчезают более скверные вещи, а люди, которых он фотографирует, становятся чище, добрее, умнее. Да и он сам мало-помалу растет и мудреет…

Может, и смешно, но ведь в самом деле – еще совсем недавно жил да был на белом свете обычный паренек Севка с Пролетарского переулка, школьник-недоучка с огромными ушами, с ветерком в голове и костлявыми конечностями. И тоже играл запойно в стратегии и стрелялки, статусы менял да поддакивал разной лабуде на форумах. А ныне этот недоучка взял да пробурил свою нефтяную скважину, превратившись во Всеволода Игоревича! Не всякий сразу и выговорит… К «Люмиксу» после первых серьезных заработков добавились оснащенная могучим объективом «Минольта» и скоростной «Кэнон». А неделю назад Севка и вовсе потратился на новинку сезона – «Суоми-Спешл-300». С оптикой не просто цейсовской, а с каким-то там термическим просветлением, наношлифовкой и прочими прибамбасами. Еще и набор бленд космических прикупил. Перебирай – не хочу! Ну и результат не заставил себя ждать. Собственно, именно этот результат он сейчас и созерцал воочию. По всему выходило, что «Спешл-300» денег своих стоил. Кадры, даже самые второстепенные, поражали выверенностью цветового баланса, мягкостью полутонов, удивительной резкостью. Он и вырвал-то эту чудо-технику буквально из чужих рук – сперва с форума хитрого информацию скачал, а после перебросил денежки с электронного кошелька на пару минут раньше прочих клиентов. И потом, уже получив аппарат в руки, еще долго не верил своему счастью. Ведь не просто повезло, а суперповезло! Севка хорошо помнил, как брел за ним следом бородатый коллега, жалобно упрашивая уступить, обещая при этом цену чуть ли не вдвое большую. Причина была понятна. Экспериментальная модель, эксклюзивная партия, и не будь у Севки хороших знакомых в нужных кругах, покупка бы попросту не состоялась.

Как бы то ни было, но оптика аппарата вытягивала детали, которых на свадьбе он вовсе не замечал. Севка даже губами причмокивал. И впрямь новые технологии – это вам не хухры-мухры! В частности этот столик с людьми и этот момент на свадьбе он отлично помнил. Темновато уже было, а танцевать у нас всегда в полумгле уважают, однако качество все равно получилось отменное. Без вспышки и нелепых теней. Прямо хоть реснички у дам пересчитывай! Отблеск паркета, глянец очков, пуговицы, швы – и никакого тебе дурного зерна.

А тут, у мраморной колонны, выявилась хохочушая компашка. Он и не видел их, когда снимал – краешком влезли. Вроде и далеко, и сбоку, а как отлично получились! Никаких геометрических диспропорций, никакой размазанности. Добавить немного света – и выйдет вполне приличное фото. Невеста тут прямо чистая фея – еще и букетик в руке. Цветы, правда, куцые, но жалко, что ли, разукрасить? Можно и парочку роз вклеить, и что-нибудь вовсе экзотическое. Получится в итоге не скромный веник, а пышный букетище из орхидей. Всего-то и придется поработать «слоями» да «волшебной палочкой», ну и немного «штампиком» довести до ума. Весь труд – на пять-шесть минут, а невеста потом и не вспомнит, откуда такой радужный букет взялся у нее в руках. Но вот фотографии точно порадуется.

Сева «лапкой» сместил кадр влево и ойкнул. Абсолютно по-девичьи. Потому что…

Потому что разглядел странное.

То есть нет. Сначала это ему только показалось – будто блик или световое пятно на линзах. Только цвет был почему-то фиолетовый. И форма какая-то необычная… Он отодвинулся от экрана, уменьшил изображение, снова увеличил и озадаченно сдвинул брови. Это было не пятно и не блик. Это было нечто зыбкое и туманное, в виде огромной розоватой руки, замершей на уровне голов танцующих. Скрюченные пальцы смотрели вниз, широкая кисть и предплечье древесным стволом уходили вверх. Севка сместил кадр выше – в крайнее положение, но на уровне узловатого локтя картинка заканчивалась.

Бррр! Он даже головой помотал. Чувствуя неприятную дрожь в груди, двинулся шагать по кадрам. Вот хохочущий жених, свидетель со сбившейся красной лентой на животе и бутылью шампанского под мышкой. А тут – подруги невесты отплясывают канкан на сцене ресторанчика. Платьишки – пузырем, на лицах матрешечный румянец. И снова зал – уже с другого ракурса, столик, где кучковались родители новобрачных, тут же рядом площадка, на которой отсиживалась более зрелая часть публики. И опять сбившийся в центр табунок гарцующего молодняка. Блиннн!..

Всеволод, вдруг ощутивший себя маленьким и беззащитным Севкой, ущипнул себя за шею и отшатнулся от экрана. Даже губу нижнюю прикусил пребольно. Потому как рука – рукой, но по-настоящему страшно ему стало только сейчас. В толчее танцующих он разглядел…

Нет, даже не так!

Не в толчее, а НАД толчеей! Короче, над всем этим стадом танцующих гигантским фиолетовым маревом вздымалось нечто странное. Не облако, не сигаретный дым, а та самая фигура. Сутулая, мешковатая, полупрозрачная. Мощные покатые плечи, какой-то неряшливый ворс по телу (голый он, что ли?), длинные толстенные руки и шишковатая голова. Точно поднялся на задние лапы орангутанг. Только разика в два покрупнее.

Севка добавил яркости, изображение начало меркнуть, он вернул картинку к исходнику, пошурудил с контрастом, поработал над светом. Потом включил цветовой режим, наугад поиграл с RGB, HSB и CMYK-фильтрами. Скорее интуитивно добавил голубого, потом пурпурного, усилил насыщенность. Люди вокруг исказились до неузнаваемости, зато жутковатый великан стал более отчетливым. На двух кадрах он возвышался чуть ли не в центре, на третьем уже немного с краю. Но… Если смотреть по хронологии, а исходя из поз танцующих можно было примерно прикинуть, где прошла секунда, а где и все три-четыре, было видно, как шишковатая голова меняет наклон.

Севка с хрустом поворочал шеей и машинально отметил, что волосы у него взмокли. Хорошо, верно, быть лысым, – достал платочек и обтерся. А лохматым вроде него впору каждые полчаса прыгать под душ.

Он порывисто поднялся и, пройдясь по квартире, заглянул в холодильник, достал пакет с кефиром, начал пить и, конечно же, облился. Зубы пару раз дробно прищелкнули. С чего бы? Мало ли что там проявилось на кадре! Он-то здесь – в тепле, за стенами и под крышей. Плюс седьмой этаж и совершенно другой район. То есть, киношный Кинг-Конг и повыше, помнится, залезал, но это же кино, выдумка чокнутого сценариста. Тут же наблюдалось нечто иное – реальное и пугающее.

Севка полотенцем утер измазанную кефиром грудь, вымыл под горячей струей ладони. Проходя мимо книжного стеллажа, щелбаном смахнул с полки нечаянную крошку.

А если это спам-программа?

Он даже встрепенулся. Ну да, прикол и розыгрыш какого-нибудь компьютерного вирус-производителя! По слухам, таких развелось в последнее время с избытком – и ведь нарочно изобретали образы пострашнее, упаковывали в «трояны» и рассылали по сети. И попробуй ухватить таких за руку, ни фига не получится. Да и не ловят, конечно – кому это нужно? Потому и снуют роями такие вот программочки, проникают в компьютеры, планшеты и сотики, затаиваются и ждут своего часа. Бедный пользователь даже не подозревает ни о чем подобном, расслабленно занимается своими пустяками, приятелей на праздниках снимает, а тут бац! – и срабатывает подлый детонатор, из «трояна» выползает жутковатый сюрпризец! Хорошо если не убивает процессор, но все равно приятного мало. Как, скажем, в его случае – взял и вылепил призрака в самом неожиданном месте. Разве не весело – углядеть на служебном экране чью-нибудь обкурившуюся физиономию? Это вместо чертежей, бухгалтерских таблиц или схем безопасности! Тоже своеобразный юморок, пусть и чернее некуда. Есть ведь бедовые головушки, что обожают всевозможные хакерские фокусы. Понятно, что взламывать секретные серверы – штука сама по себе азартная, а уж приколоться с призраком – куда как весело.

Словом, оборзели. Вконец и подчистую! Попутали все возможные берега! То стримеры-идиоты шеи себе прилюдно сворачивают, то пугают народ выдернутыми из фильмов страшилками. Определенно, мир крякнул. Потёк мозгами и поехал крышей…

С этим неутешительным выводом Севка и вернулся к компьютеру. Чувствуя, как продолжает подрагивать нутро, схватился за «мышь», точно за спасательный круг, вновь взялся за изучение кадров. И опять ему стало не по себе. Потому что не походило это на обычную программу. Совсем не походило! Да и откуда ей было взяться? Аппарата Севка никому не давал, и комп этот у него тоже был изолирован от сети. Специально для камерной работы, для эксклюзивных и конкурсных кадров. И, кроме того – всплыло бы один раз, но нет! Вон их сколько набирается! Причем связаны кадры одной фигурой и одним строго направленным движением.

А еще Севку настораживало качество изображения. Первоначально-то был просто туман! И сколько он его вытягивал, выправлял, чтобы рассмотреть в подробностях! Со спам-призраками все обстояло в точности до наоборот. Шутники, что разбрасывали по сети привиденческие образы, тумана особого не напускали – старались, чтобы все было ясно и просматриваемо. Никакой размытости, все четко и недвусмысленно, чтоб народ углядел – и с первых секунд ужаснулся. Его же розовую дымку, по большому счету, можно было не заметить вовсе. Это он, глазастый, просек да выцепил, а другие наверняка бы проворонили.

Терпеливо и планомерно Севка начал прокручивать отснятый материал дальше. Ну, да… В этом эпизоде он, помнится, тоже хлебнул «шампусика» – и не хотел, но угостили – почти насильно заставили, не слушая, что он школьник и что нельзя. Соответственно, и кадры пошли более карусельные. Уже угадывалось, что фотограф малость «поплыл» – снимал, как отстреливался – навскидку и без особого прицела, благо, «Суоми-Спешл» и с этим функционалом справлялся отменно. Вот пяток абсолютно безобидных кадров с замершими тут и там танцорами, а вот пулеметная дробь наудачу. Это уж он откровенно дурачился. Когда аппарат позволяет скоростные очереди, трудно удержаться. Если снимать птах или пчелок, подобная скорость – незаменимая вещь. И с людьми порой отслеживаешь занятные фокусы. Например, когда они морщатся. Или говорят. Чем и пользуются пронырливые папарацци. Мимика – вещь непредсказуемая, и любого политика, любую звезду можно изобразить так, что сто раз обхохочешься.