bannerbannerbanner
Повторный брак

Олег Рой
Повторный брак

Полная версия

А это еще кто такие? Похоже, новые соседи. Опять из дальних стран, да много-то их как! Веселой неторопливой гурьбой прошли четверо китайцев и остановились у подъезда дома напротив. Оказалось, поджидали остальных. Следом подтянулись еще пятеро. Мать честная, где же они там помещаются? Кто же приютил эту небольшую китайскую деревеньку? Пока Семен размышлял над восточной загадкой, они уже дружно втиснулись в подъезд, и вскоре их десант высыпал на балкон второго этажа, с любопытством оглядывая окрестности. Видимо, уютный дворик с вековыми деревьями им понравился. Они радостно погалдели и скрылись за дверью.

Семен поселился в своей квартире шесть лет назад, когда на домашнем совете они решили, что бабушка уже нуждается в постоянной помощи, а ездить к ней каждый день очень хлопотно. Проще произвести родственный обмен. Тогда мама будет ухаживать за бабушкой в собственной квартире, а Семен переселится в бабушкину. Таким образом решатся сразу две проблемы. И бабушка будет под приглядом, и внук наконец обзаведется отдельным жильем. У старшего брата, Александра, на то время уже была своя квартира. Все остались довольны, хотя переселение очень смахивало на светопреставление. Бабушка стойко боролась за сохранение каждой памятной ей тряпочки или пожелтевшей от времени бумажки. Целый узел потрепанных старинных кружев просто прижала к груди и не выпускала, пока ее вместе с ним не посадили в кресло в ее новом местопребывании. К слову сказать, комнату ей выделили самую светлую, с окнами на восток. Бабушка любила просыпаться вместе с первыми солнечными лучами, поэтому на окнах у нее никогда не было плотных штор, а только легкий тюль. Когда в ее квартиру переехал Семен, на второй же день он повесил на окна плотные шторы. Как-то неуютно было жить под наблюдением всего двора – комната была темновата и приходилось рано включать свет. А соседи оказались любопытными, могли запросто остановиться под окнами и завороженно наблюдать чужую жизнь. Вместо кино и цирка. Естественно, ему в наследство от бабушки вместе с квартирой достались и все соседи. Этаким солидным довеском. Поскольку бабушка прожила в этом доме лет пятьдесят, всех знала, и к ней относились с большим уважением. Во всяком случае, соседи частенько обращались к ней за советом. И она, важно восседая в мягком кресле, как на королевском троне, выносила свое решение – в основном ей приходилось примирять враждующие стороны. Как-то ей это удавалось делать без особых усилий. Выслушав обе стороны, она оглашала свой вердикт, медленно подняв руку, будто собиралась благословить очередного жалобщика. На нее же смотрели зачарованно. Если Семену удавалось присутствовать на таком высочайшем приеме, то заключительная сцена приводила его в священный трепет. Бабушка напоминала ему английскую королеву.

К Семену, слава богу, соседи захаживали не так часто, разве что перехватить деньжат взаймы или оставить ключи для забывчивых членов семьи. И все свои представления о дворовой жизни он в полной мере получал, сидя за письменным столом и глядя в окно. Семен никому бы не признался, что он обожает подглядывать. Он не считал это дурной привычкой, ведь писатель должен быть человеком наблюдательным и любопытным. И эта природная любознательность не раз сослужила ему добрую службу. Многие его герои были не придуманы, а взяты из реальной жизни. И когда он создавал очередной образ, наблюдая человека или в толпе, или увидев его в окне своего кабинета, герой сам вел его за собой по сюжету, иногда удивляя неожиданными поступками. Но Семен не давал ему особо своевольничать. Он любил повелевать людьми, и поскольку в жизни это было не так-то просто, мало кто поддавался, Семен осуществлял свои стремления, повелевая героями в книгах. Иногда немного отпускал поводок и только корректировал их поступки, но все же особо разгуляться не давал. И вот сейчас он впервые допустил промашку – отпустил свою героиню в самостоятельное плавание, а когда опомнился, было слишком поздно. Она полностью вышла из-под контроля, и управлять ее поступками никак не удавалось. В реальной жизни он любил управлять женщинами. Оказывается, и придуманной героине нельзя было давать волю.

Самостоятельная жизнь героини его последней книги не заладилась с самого начала. А потом и вовсе пошла наперекосяк. Семен Лодкин так был расстроен первой за многие годы неудачей, что задумывался, не расторгнуть ли контракт с издательством, где ждали его книгу. Но как человек прагматичный он отгонял эту порочную мысль, не давая ей взять верх над здравым смыслом. А смысл своей литературной деятельности он видел, прежде всего, в коммерческом успехе, а затем уже в читательском признании. Хотя, положа руку на сердце, конечно, шумиха вокруг его творений очень радовала Семена. Когда его вторую книгу критики признали «книгой года», Семена охватило ликование. Он чувствовал себя чуть ли не первооткрывателем в современной отечественной литературе. На Западе давно уже существовало такое понятие, как «книга года». А теперь и в России оно появилось, более того, он первый удосужился стать автором такого бестселлера. С появлением третьей книги критики заговорили о стиле, который выгодно отличал Семена Лодкина от других молодых писателей. Наконец-то фаворитом в современной литературе стал мужчина. До сих пор на слуху были только женские имена, которые взлетали на литературный небосклон в ошеломляющем количестве. Это не очень удивляло Семена – девчонки со школьной скамьи писали сочинения лучше, чем ребята, их воображение от природы ярче и богаче. Но то, что происходило в последние годы в книгоиздательском деле, уже не огорчало, а раздражало и вызывало не зависть, а протест.

«Доколе? Доколе эти воздушные создания, которые из вчерашних девчонок с жиденькими косичками легко превратились в деловых и цепких дам, будут оккупировать литературную ниву? Не пора ли мужчинам перехватить пальму первенства? Ведь еще совсем недавно не так уж часто появлялись женские имена, которые привлекали бы внимание читателей. Их вообще, этих писательниц, можно было пересчитать по пальцам одной руки. А теперь на них ни рук, ни ног не хватало. «Это уже никакая не эмансипация, это уже настоящая экспансия!» – думал Семен возмущенно, когда работал над первой книгой. И тогда же поставил перед собой цель – добиться успеха во что бы то ни стало. Он уже тогда знал, о ком будет писать. Никаких пошлых убийств, никаких детективных расследований, киллеров и ментовок – вся современная литература наводнена этими набившими оскомину сюжетами. Он станет писать об успешных молодых москвичах, о современниках, о тех, кого знает. Пускай его читатели узнают в его героях себя, своих знакомых. Им интересно будет читать о близких проблемах, об их преодолении и решении. Книги будут занимательными, жизнеутверждающими, веселыми, чтобы их было легко и приятно читать, примеряя ситуации на себя. Чтобы пессимисты и неудачники на примере его удачливых героев надеялись и верили, что выход всегда есть. И успеха может добиться каждый. Вот с таким кредо вышел на авансцену молодой писатель Лодкин. И таким его приняли с распростертыми объятиями тысячи читателей. Сказки любят читать не только дети, но и взрослые, тем более, если эта сказка о знакомой им жизни, у нее счастливый конец, призывающий не оглядываться назад, на неудачи, а смотреть вперед – где всех ждет успех.

В юные годы, будучи студентом журфака, Семен твердо усвоил главное правило журналистики – следовать факту. Но его величество факт связывал по рукам и ногам, совершенно не давал развернуться воображению. А тех, кто пренебрегал этим железным правилом и давал волю творческой фантазии, на семинарах и занятиях по творческому мастерству сильно били. Поскольку фантазия у Лодкина была развита чрезмерно и он не в силах был с ней справиться, в конце концов юный журналист перестал сопротивляться ее полету. Но природная смекалка не подвела его и на сей раз. Ему удавалось водить за нос не только всю группу, но и преподавателей. И плоды собственного воображения выдавать за непреложный жизненный факт.

Семен с удовольствием вспомнил свой первый опыт, когда удалось ввести в заблуждение однокурсников, а преподаватель не заметил невинную ложь Семена и объявил его статью лучшей на курсе. Тогда совсем еще неопытный, но вполне сексуально грамотный первокурсник Лодкин выбрал для работы довольно рискованную тему – о ранних абортах и раннем материнстве. Какие-то робкие попытки затронуть эту острую социальную тему на страницах прессы уже появлялись. Но главное все еще находилось «за кадром», в подтексте. Семен был общительным парнем, имел много знакомых в разных слоях общества. Ему одинаково интересно было общаться и с сыном вулканолога Сашкой Долгопятовым, и дочерью дворничихи Гульнарой. По вечерам они собирались на дворовой спортплощадке побросать баскетбольный мячик и пообщаться на разнообразные темы. Как-то Гульнара, еще когда они учились в девятом классе, округлив глаза и перейдя на шепот, рассказала невероятную историю об однокласснице Любаше, которая, оказывается, того гляди родит! Ребята обалдели и сначала не поверили ей. Любаша Сухова была лучшей подругой Гульнары и иногда приходила на спортплощадку посмотреть, как ребята, пыхтя и потея, отнимают друг у друга мяч и носятся с ним под щитами, поднимая тучи пыли. Она была девочкой тихой и скромной и в такие «сумасшедшие» игры не играла. Ее можно было представить только с куклой на руках. В ее-то четырнадцать лет. Она была ко всему прочему и самая младшая в классе. Просто ее мама, отдавая в школу сына Антошу, уговорила директора принять заодно и младшую дочь, которой только что минуло шесть лет. В то время Анна Сухова работала уборщицей в школе, поэтому директор и согласился на явное нарушение. Он принадлежал к тому типу руководителей, которые радели за своих сотрудников, невзирая на их должность. И вот, оказывается, эта инфантильная тихая девочка, которая уже давненько не появлялась на площадке, а в школе сидела, кутаясь в материнскую кофту, ждет ребенка! Ребята бурно обсуждали невероятную новость, с трудом представляя свою Дюймовочку с младенцем на руках. Больше всего их интересовало, кто отец будущего ребенка и как примерная Любаша умудрилась влипнуть в такую историю. Гульнара под большим секретом поведала компании, что у Любаши был парень, «совсем уже старый, ему двадцать лет». И Любаша с ним встречалась втайне от всех. Втайне именно по причине его взрослости. Как все это с ней произошло, она так и не призналась даже лучшей подруге. И ей долго удавалось скрывать свой «грех» и от мамаши, и от учителей. А одноклассники и подавно ничего не замечали, пока однажды учительница математики, вызвав ее к доске, велела девочке сбросить ее «хламиду», мол, в школу нужно одеваться аккуратно. Заливаясь алым румянцем, со слезами на глазах, Люба вынуждена была подчиниться. И тут взору учительницы открылось сильно округлившееся пузико худенькой, с темными кругами под глазами, измученной страшной тайной девочки. Мать, вопреки всеобщим ожиданиям, дочь не убила и из дому не выгнала. Просто забрала из школы. Девочку педсовет не допустил к выпускным экзаменам, до которых оставалось всего ничего – наступили последние деньки мая.

 

Эта история потрясла друзей, ее долго обсуждали, случай был из рук вон выходящий. С тех пор прошло два года, и, выбирая тему курсовой работы, Семен вспомнил Любашу. Он, недолго думая, вообразил себя Любашей, которая влюбилась в двадцатилетнего наркомана и теперь ждет от него ребенка. Ему удалось так живо описать ее переживания, сомнения, страх перед разоблачением, перевоплотившись в несчастную девушку, что, когда однокурсники обсуждали его статью с присущей молодости страстью и пылом, то обращались к нему с вопросами, подразумевая его «интересное положение». Семен едва сдерживался от распирающего его хохота, когда однокурсница Таня с серьезным видом спросила: «А ты не боялся, что у тебя еще организм не готов к родам?» Все так увлеклись темой, что не заметили несоответствия между образом Любаши и самим автором. А когда преподаватель, маститый журналист Владимир Ошанин, подводя итоги обсуждения, подчеркнул, что Лодкин затронул острую социальную проблему, которая всерьез волнует общество, Семен понял, что попал в точку. Однокурсники пытались решить, что больше на пользу государству – ранние аборты или раннее материнство. К общему выводу так и не пришли, только перессорились. Ребята считали, что раннее материнство ни к чему, одни хлопоты. И юной маме, и обществу. Аборт решает все проблемы. Девушки ополчились против ребят, обозвав их эгоистами и обвинив в жестокосердии. Хотя и соглашались, что раннее материнство не приносит пользы никому. И во всем, естественно, виноваты мужчины. Если бы не их эгоизм, девушки жили бы припеваючи и рожали только тогда, когда хотели. А так – когда придется. И все из-за того, что о планировании семьи даже не приходится заикаться. Поскольку мужчинам подавай подтверждение любви, когда им это взбредет в голову. С тех пор Семен усвоил, что девушек ни в коем случае нельзя обижать. И раз все зависит от мужчины, он не только примет это к сведению, но и возьмет это на вооружение. И теперь, спустя годы, он мог с гордостью сказать, что ни одна женщина не пострадала от его эгоизма. Во всяком случае, его ни разу не пугали неожиданной перспективой стать отцом младенца Лодкина.

Потом, уже на втором курсе, очередной случай убедил его в том, что он может включить свое воображение и легко достичь нужных результатов. Студентам дали задание написать репортаж – выбор тем был не ограничен. Кто-то взялся за спортивную тему, кто-то решил написать о ДТП, кто-то отправился на выставку. Семен, который уже давно понял, что журналистика – это сплошная беготня, добывание и проверка фактов, а ко всем этим хлопотам еще и отсутствие собственного мнения во имя факта, решил пойти своим путем. Порывшись в телефонной книжечке, он отыскал телефон случайного знакомого – молодого участкового милиционера, с которым однажды выпивал в компании друзей.

Алексей, так звали участкового, вспомнил его сразу и согласился ответить на все вопросы. Правда, сначала поинтересовался, зачем. И когда услышал, что его консультация нужна для статьи, воодушевился. Как интеллигент в первом поколении, он очень уважал печатное слово. Семен засыпал его вопросами и получил исчерпывающую информацию. Посидел пару часов над стопкой чистых листов бумаги, представляя себя в патрульной машине, которая в глухую ночь объезжает его микрорайон. Воображение нарисовало ему много подвигов, ежедневно совершаемых доблестной милицией. Он успел вовремя предотвратить ограбление прохожего группой подростков, спасти от серийного насильника припозднившуюся девушку, спугнуть обкурившихся наркоманов, попытавшихся взломать замок в двери магазина. Успел увидеть яркие звезды в темном небе, тонкий серп бледного месяца, зависшего над безмятежно спящим городом. Вдохнуть запах свежевыпавшего снега, покрывшего мокрый асфальт. Он успел промерзнуть в холодной машине, потому что в ней не работала печка, и едва не врезался на повороте в бордюр, потому что глаза слипались от бессонной ночи. Эффект присутствия был создан мастерски, со знанием дела, преподаватель не заметил подлога, и работу приняли. С тех пор Семен понял, что человеку с таким воображением, какое было у него, ни к чему заниматься ерундой. Вполне достаточно жизненных впечатлений, совсем необязательно собственных. На свете много людей, у которых жизнь пестрит яркими событиями. Или они умеют видеть ее такой – яркой, интересной, насыщенной. Надо только уметь слушать и видеть. И представить человека, который годится на роль героя. А уж он поведет его по сюжету, который можно направлять как угодно, манипулируя событиями и людьми.

Семен слышал от знакомых журналистов, что есть пути и полегче. Например, можно воспользоваться каким-нибудь популярным мексиканским или бразильским сериалом и действие перенести на родную почву, снабдив ее узнаваемыми реалиями. Или и вовсе договориться с переводчиком, чтобы он наговорил на диктофон содержание нового популярного европейского романа, который у нас еще не издавался. А потом на его основе соорудить занимательный сюжет. Опять же приблизив его к родным реалиям, ввернув узнаваемых героев из малознакомой для современного читателя среды бизнесменов. Но чтобы главный герой был и образован, и успешен, и непременно влюблен. Любовная линия должна быть со своей интригой – не всегда счастливая, но обязательно созидательная. Чтобы герой готов был горы перевернуть, пытаясь завоевать любимую.

Семен отвергал легкие пути, занимательных историй на его долю хватало. Книги он писал не сказать чтобы пустые и, как он самокритично признавался сам себе, не совсем кретинские. Во всяком случае, они пользовались у читателей успехом.

Неожиданный телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Звонил менеджер из автосервиса. Наконец-то на его новеньком «Ниссане» установили новейшую противоугонную систему. Целых три дня ждал. А обещали управиться за день. Но он не стал качать права, просто поленился. Сделали – и слава богу.

Зато теперь есть повод вырваться из дому. А потом махнуть к брату, похвастаться новой машиной. Тот ее еще не видел. Семен хотел показать машину во всей красе, в том числе и продемонстрировать новейшую противоугонную систему.

Глава 2
С протянутой рукой

Семен немного понервничал, плутая переулками Замоскворечья, но наконец въехал в Лаврушинский переулок.

– Понавесили, черт побери, «кирпичей» где попало! – ворчал он с раздражением.

Хотя чего тут удивляться? В центре без проблем теперь не проедешь. Вечно какие-то неприятные новости, наверное, чтобы автовладельцу жизнь медом не казалась. Но все-таки он прорвался и сквозь знакомую арку въехал в аккуратный дворик. Площадка перед входом в клинику была выложена стильным сероватым гранитом, хотя весь остальной двор был залит обычным асфальтом. Семен припарковался на свободном месте. Клиника занимала первые этажи двух соседних подъездов. Шестиэтажный дом с вычурной лепниной и так был украшением небольшого переулка, а теперь, когда в нем разместилась известная в Москве клиника, двор тоже был приведен в порядок. Летом на клумбах буйно распускались неведомые Семену цветы, а зимой у входа ставили две украшенные новогодними шарами елочки в симпатичных кадочках. И никто шары пока не растаскал. Люди в доме жили, видимо, приличные.

Черный «Ниссан» сверкал на солнце так, что глаз радовался. Семен повеселел, окинул его довольным взглядом – еще не успел налюбоваться, и поставил на сигнализацию. Охранник знал в лицо брата владельца клиники и почтительно поздоровался. Во дворе уже стояло несколько иномарок. Значит, прием идет полным ходом и можно только радоваться наплыву клиентов. Дела у предприимчивого братца идут хорошо. Ну что ж, должна же мама гордиться, что воспитала хоть одного ответственного сына – Александра. Он владеет сетью клиник, у него имя, клиенты его обожают, доверяют ему свои тайны и мечты, да еще и рекомендуют таким же помешанным на своем будущем подругам и друзьям.

Семен ехидно ухмыльнулся. Сашка всегда был с чуднинкой, вечно толковал о каких-то заумных материях. Он с детства помнил рассказы брата о белой и черной магии, об экстрасенсорных способностях человека, о гороскопах, о чудесах йогов и отшельников, о тайнах славянских колдунов и пророчиц, ирландских друидах, африканских вуду, индийских махатм и еще бог знает каких вещунах и целителях. Мало того, Сашка усиленно занимался всякими чудодейственными практиками, ездил в какие-то таинственные экспедиции, привозил оттуда всяческие амулеты, обереги, настои, едкие зелья и душистые благовония. Одновременно со всем этим он ухитрился окончить медицинский институт, получить диплом врача и со временем основать свою собственную клинику. А в недрах клиники оборудовал некую «пещеру», как называл ее Семен. Сам Сашка, правда, предпочитал называть ее лабораторией сверхъестественных и паранормальных способностей человека.

А потом Сашка объявил себя мощным экстрасенсом, человеком, способным выправлять карму других людей, предсказывать их будущее, наделять их живительной энергией – то ли праной, то ли сомой. Семен вечно путался в этих терминах. Самое интересное, что брат и вправду обладал всякими такими способностями. Во всяком случае, он одержал триумфальную победу в телевизионной «Битве экстрасенсов», после чего, собственно, и пришла к нему слава. К тому же он «выправил карму» нескольких известных клиентов из светской тусовки, удачно предсказал будущее еще нескольким людям, помог раскрыть пару-тройку загадочных преступлений.

Семен, хоть поначалу и сомневался в Сашкиных способностях, а потом все-таки решил, что-то в этом есть. И хотя он не упускал случая подколоть Сашку, особенно когда тот надевал малиновую накидку мага, но втайне даже побаивался его. Он ни разу не обращался к брату как клиент, хотя иногда жизненные обстоятельства складывались так, что попросить брата о помощи очень хотелось.

Он не уставал удивляться цепкой деловой хватке брата. Мало того, что создал себе имя и к нему ломились страждущие, очередь чуть ли не на месяц вперед, но кроме этого он ухитрился создать крепкую, вполне нормальную клинику широкого профиля с косметическим уклоном. Продумал грамотный интерьер, подобрал толковых врачей, закупил дорогое оборудование, вышколил персонал – и вот, пожалуйста, от пациентов отбою нет. Вот ведь как ухитрился соединить под одной крышей, под одной вывеской оккультное и научное.

Правда, кое-что Семен от деятельности Сашки имел. Из рассказов брата он, например, знал, на какие ухищрения пускаются некоторые дамы, чтобы в свои зрелые пятьдесят выглядеть на тридцать, а тридцатипятилетние буквально жаждали почти не отличаться от их пятнадцатилетних дочерей. А какие тайны подсознания открывались в Сашкиной «пещере»: и подавленные страхи, и постыдные вожделения, и алчность, и страсть, и боязнь болезни и смерти, и желание отомстить, врагу, что понятно, а ближнему своему за его удачливость и успех… Тут и Достоевский был бы в шоке. Имен брат никогда не называл, но его рассказы были такими яркими и запоминающимися, что Семен иногда использовал в своих книгах особо колоритные моменты и интересные сюжеты. Но при этом приходилось соблюдать строжайшую осторожность, слишком не увлекаться, чтобы какая-нибудь пациентка доктора Лодкина не разобиделась, если ей покажется, что героиня книги писателя Лодкина как-то уж очень сильно смахивает на нее.

Семен вошел в клинику, охранник в холле поздоровался с ним, как с добрым знакомым. Регистратор Лилия Сергеевна приветливо улыбнулась и помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй, она довольно рассмеялась. Семен порадовался, что так легко поднимает настроение женщинам. Пробегающая мимо в накрахмаленном шуршащем халатике медсестричка Галочка лучезарно улыбнулась и скрылась за дверью с табличкой «Перевязочная». На Семена пахнуло дорогими духами. Медперсонал клиники явно не бедствовал под крылом его успешного брата.

Он постучал в дверь, табличка на которой гласила, что Александр Лодкин является главврачом этого элитного медицинского учреждения. Брат сидел за столом на краешке стула. По всему было видно, что он присел на минутку и сейчас сорвется с места и умчится, пытаясь, по своему обыкновению, успеть всюду, где его ждут. На этот раз он был в обычном деловом костюме при галстуке. Малиновое облачение он надевал только в своем «оккультном» кабинете. Правда, на кабинет это помещение совсем не походило, скорее все же на пещеру, затерянную в горном массиве, наполненную зеркалами, мерцающую огнями и окуренную дурманящими благовониями. В пещере Семен бывал несколько раз – и то мельком, брат не любил допускать туда посторонних.

 

Александр Лодкин поднял глаза на брата, озабоченно поздоровался и поинтересовался:

– По делу? Или потрепаться?

– Вообще-то, я тебе брат родной, – с обидой напомнил ему Семен. – Мог бы и мне уделить толику своего драгоценного времени.

– Извини, дружище, я в таком цейтноте, впору клонировать себя этак в двенадцати экземплярах, – улыбнулся Александр и, встав со стула, заключил брата в крепкие объятия. – Мы ж недавно виделись. Всего две недели назад. Целых два дня вместе были! – напомнил он брату.

Действительно, две недели назад они встречали Новый год всем семейством в загородном доме Александра в Чивирево. Семен любил бывать в «родовом гнезде», как велел называть свой особняк старший брат. Дом был построен всего два года назад и воплощал все мечты Александра. И просторную застекленную террасу, и огромную гостиную на весь первый этаж, и четыре спальни на втором (и при каждой спальне личную душевую). Для удобства бабушки ее спальня находилась на первом этаже и, по общему мнению, была самой уютной комнатой. Бабушка позволила себе покапризничать и велела комнатку устроить в восточном стиле. Как теперь понимал Семен, она не могла забыть своего «принца Чжоу».

Александр с ног сбился в поисках мебели, «чтобы обязательно была с китайскими штучками».

Резную ширму со стеклянными витражами он раздобыл на ВВЦ в огромном павильоне «Космос», где ныне торговали рассадой и саженцами. Туда же приблудилась небольшая лавчонка, где молодая китаянка торговала китайскими вазами и мебелью. Мебель была в одном экземпляре и состояла из роскошной ширмы, на которую заглядывались все без исключения покупатели. Но когда их взгляд падал на цену, полюбовавшись на райских птиц с длинными хвостами и в ярком оперении, они разочарованно вздыхали и уходили. У здешних покупателей больших денег не водилось. Павильон «Космос» славился своей дешевизной среди дачников. Александр туда заскочил неслучайно. Буквально накануне одна из его пациенток, когда на нее начал действовать наркоз, в состоянии эйфории вдруг оживленно заговорила о китайских вазах и чудной ширме. Видимо, это было ее последнее сильное впечатление перед операцией. Ко всему прочему она еще и размышляла вслух, стоит ли отваливать за нее тысячу долларов. Тем более что ей эта ширма как бы и ни к чему. Не вписывалась в интерьер ее квартиры. Дама закончила свою краткую и вполне связную речь и отключилась. А Александр на следующий же день отправился на ВВЦ и, едва взглянув на это чудо, тут же выложил деньги ошалевшей от счастья китаянке. Не торгуясь. Похоже, та уже и не чаяла ее продать. Черный лак ширмы слегка поседел от пыли. Все-таки цены на семена и китайскую расписную ширму несопоставимы… Воодушевленный удачей, Сашка помчался на Ленинский проспект в дорогой бутик под броским названием «Колониальная мебель» и не мудрствуя лукаво закупил все, что посчитал необходимым для приятного пребывания бабушки в его доме. Старушка несильно разбиралась в восточных тонкостях. Так что малазийская мебель из темного дерева с «китайскими» штучками ей понравилась, от ширмы она пришла в полный восторг. Словом, она была полностью удовлетворена, всячески обласкала Александра и назвала его «самым заботливым внуком за всю историю человечества».

– Надо же, всего две недели прошло! – удивился Семен. – А мне кажется, мы уже с месяц не виделись.

– Потому что ты баклуши бьешь. Был бы делом занят, дни пролетали бы с космической скоростью. Как у меня. Представляешь, вместо того чтобы операциями заниматься, мне приходится еще и кучу организационных дел решать! То налоговая в конце года насела, едва расквитался. То СЭС совсем озверела, уж не знают к чему придраться. И это утряс, слава богу. Так теперь пациентка на нас в суд надумала заявлять. Ей, видите ли, новые веки не нравятся. Видел бы ты прежние ее веки! Страх и ужас! Ей, по-моему, у психиатра надо лечиться, а не к пластическому хирургу обращаться… С утра запрягаюсь, за день половину запланированных дел не успеваю завершить, а уже и ночь. – Он взглянул в окно: – Вот, скоро опять темнеть начнет. А ведь еще и двух нет. А сколько еще нужно успеть!

– Я баклуши не бью, – с достоинством парировал Семен, терпеливо выслушав жалобы брата. – Я коплю впечатления. У меня творческий процесс, который выходит за рамки временных категорий. То есть он у меня постоянный.

– Ну, загнул! – с уважением взглянул на него брат. – Творческий процесс… Ладно, давай скоренько, чего надо?

– Только не ругайся, – предупредил Александра младший брат. И приступил к главному: – У меня тут героиня приболела, да так серьезно, что я в полной растерянности. Представляешь, у нее рак груди!

– Тьфу на тебя! За что ты ее так? Знаешь, дорогой, ты эти штучки брось. С онкологией не шутят. Мы тут люди суеверные, так что выбери что-нибудь попроще. Пускай лучше у нее будет гнойный аппендицит. Это хоть и серьезно, но операбельно.

– Да нет, ты не понял, она от переживаний заболела. Несчастная любовь и все такое. От переживаний аппендицит не беспокоит.

– Ну, хорошо, может, тут ты и прав. Действительно, есть такое мнение, что, допустим, онкологические заболевания возникают и на нервной почве, – сразу сел на своего конька Александр. – Правда, это всего лишь мнение, статистическими данными оно не подтверждено.

Семен, воодушевленный поддержкой врача, продолжил:

– Она в маленьком городке живет, где все на виду друг у друга. К врачу обращаться боится – все сразу узнают, сплетничать начнут. Ее и так осуждают, что столько лет влюблена и верна одному мужику, а он на нее ноль внимания. – Семен рассказывал о своей героине, как о живом человеке – с сочувствием и беспокойством. – Ну, так по сюжету надо. Ты мне не можешь дать чью-нибудь историю болезни: с анамнезом, лечением и прочей медицинской дребеденью? Я же должен досконально владеть темой, чтобы соблюсти достоверность.

– Семка, ты соображаешь, что говоришь? Хоть ты у нас и писатель, твоя журналистская бесцеремонность так и прет из тебя. Это ж надо – историю болезни просить! Между прочим, это категорически запрещено. Я не хочу неприятностей на свою голову. Даже и не думай… Все, ни секунды больше не могу тебе посвятить. Срочно убегаю. А ты пока посиди, придумай что-нибудь попроще для своей болезной. Ну, лишай или пяточную шпору, на худой конец. А я вернусь, и создадим полную клиническую картину ее хворобы.

– Она молодая и красивая, – хмуро заметил Семен. – И ноги у нее длинные и стройные. Какой лишай? Или, тем более, пяточная шпора? У нее походка легкая и изящная. Богиня…

– Тогда советую бородавку. Пускай она пойдет провериться к доктору. Ее якобы мучает – обычная это бородавка или первый звоночек? Опасается – злокачественная опухоль. Тут тебе и онкологическая тема, раз ты ею так дорожишь, хотя, по-моему, зря. И если твоя богиня такая красивая, пускай у нее эта бородавка на стопе растет. Чтобы никто не видел. Только не засандаль ее на пальчики ног. Некоторые мужчины очень даже любят пальчики ног целовать у любимых, – сказал он со знанием дела. – А тут бородавка… – передернуло его от неэстетического образа, самим же им на ходу придуманного. – Ладно, бегу…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru