Олег Волков
Деньги и просвещение. Том 2
Глава 1. Тонкая невидимая грань
Город Давизун, домен Сендас, Тассунарская империя. 4 февраля 5738 года, утро.
Ну, казалось бы, он и так бессмертный. Если его всё же убьют, то он, спустя несколько лет, просто воскреснет в очередной раз на Утёсе в Тивнице. Как будто в первый раз, как будто не было в его очень долгой жизни на Миреме сотен смертей и сотен воскрешений. Дело привычное.
И всё равно! По мере того, как ворота в крепостной стене Давизуна всё ближе и ближе, неуверенность и сомнения на душе всё больше и больше. Саян криво усмехнулся, уж слишком мало и редко в своих многочисленных жизнях он бывал шпионом или хотя бы разведчиком в тылу врага. Гораздо чаще чиновником, сановником, генералом, даже несколько раз адмиралом, и это не смотря на нелюбовь к морю. В общем тем, кому полагается сидеть в большом роскошном кабинете и заниматься глобальной политикой по глобусу Мирема. А тут, Саян сплюнул, испугался какого-то мелкого самурая.
Как бы Саян не старался, но на подготовку похода за пределы Давизуна ушло четыре дня. От кимоно торговца из добротной хлопковой ткани пришлось отказаться сразу. Вместо него Саян купил непритязательный наряд тассунарского крестьянина из куртки и коротких, до щиколоток, штанов из грубой конопли. На голове остроконечная соломенная шляпа. И завершает образ простого работяги большой квадратный короб за спиной. Саян стрельнул глазами по сторонам, зато теперь ни одному самураю и в голову не придёт искать иноземца в толпе смиренных простолюдинов.
Да-а-а… Давненько ему не приходилось таскать на собственном горбу тяжести. Прямо на ходу Саян тихо ругнулся. Тонкие верёвки впились в плечи, не догадался сделать нормальные лямки. Зато внешне он похож на самого обычного коробейника, мелкого торговца, десятки и сотни которых каждый день проходят через городские ворота Давизуна в обоих направлениях.
Вместо ножей, горшков, обрезов дешёвой ткани и прочего нехитрого товара в коробе спрятаны книги и немного припасов в дорогу. Дня точно не хватит, чтобы найти хорошее место и надёжно припрятать книги. Окрестности Давизуна густо заселены. Как рассказал Гиор, деревни вперемежку с рисовыми полями тянутся как минимум на десять километров от городских стен. Придётся шагать ещё дальше, не меньше чем на двадцать-тридцать километров.
– Смотри, куда прёшь!
Саян испуганно качнулся в сторону. Здоровенный детина с точно таким же коробом за спиной с гордым видом прошествовал мимо. Саян глянул ему вслед, скорей всего это крестьянин из ближайшей деревни. Из короба торчат остроконечные редиски.
Время для выхода за пределы города Саян выбрал самое что ни на есть удачное. Как говорили в его время на Земле, в разгар часа-пик. Ворота открыли минут десять назад. С утра пораньше в город тут же устремились жители окрестных деревень, чтобы сбыть нехитрые продукты своего труда и приобрести нужные в быту ножи, лопаты, керамические горшки. А им навстречу напирают те, кто уже затарился вчера днём и теперь, с утра пораньше, спешит покинуть город, чтобы успеть засветло добраться до родных деревень.
Сердце испуганно дёрнулось, Саян перевёл дух. Из-за поворота показались городские ворота. Возле серых распахнутых створок, под небольшим навесом с соломенной крышей, стоит самурай, страж ворот. То, что у него отрешённый вид и скучающий взгляд, ещё ни о чём не говорит. Хватит мгновенья, чтобы на его лице появилась хищная ухмылка, а в руках оказалась обнажённая катана. В Тассунаре вот уже больше двух сотен лет царит Великий мир. Возможностей подраться, или хотя бы отрубить зазевавшемся простолюдину голову, так мало.
Плотный поток простолюдинов пересекает ворота в обе стороны. Главное, идти вперёд как ни в чём не бывало. Саян отвёл глаза. Чего ему бояться? Ведь сейчас он тассунарец по имени Саян, который спешит в родную Уранду, до которой и без того сорок километров, два дня пути.
А, чёрт! Плечи дёрнулись сами по себе. Тёмный крестьянин понятия не имеет, что написано на трёх языках на большой деревянной доске. Суровое предупреждение для всех иноземцев как и прежде висит на своём месте. За два с лишним года никто так и не удосужился исправить грубые орфографические ошибки. Вполне возможно, что не удосужился и за все двести с лишним лет.
Ворота, самурай с отрешённым взглядом и зловещее предупреждение всё ближе и ближе. Саян поправил лямки. Проклятый пот тонкими ручейками стекает по лбу и щекам. Только сейчас всплыл главный изъян казалось бы идеального плана: пусть Саян оделся как крестьянин, только у него нет и десятой доли силы и выносливости самого обыкновенного крестьянина. Остаётся надеяться, что обильная испарина не вызовет подозрений у стража ворот. В конце концов великолепная Гепола с каждой минутой жарит землю всё сильнее и сильнее, за спиной тяжёлый короб с товарами. Ну как тут не вспотеть?
Саян покосился на зубцы городских стен. Вот уже два с половиной года он живёт в Давизуне, однако за его пределами не был ни разу. Да, Гиор много и охотно рассказывал о деревнях по ту сторону. Однако слуга и помощник сам очень редко выходил наружу, так что вполне мог что-нибудь напутать.
Надвратная башня нависла над головой. На верхней площадке за кирпичным парапетом за потоком простолюдинов наблюдает ещё один самурай. Саян нервно сглотнул. Кажется, будто страж ворот смотрит прямо в глаза и в предвкушении поглаживает пальцами рукоятку грозной катаны. Саян опустил глаза. Пока он на этой стороне, то он законопослушный иноземец. Но! Стоит только пересечь тонкую невидимую грань под надвратной башей, то… Лучше не думать. Сейчас он не марнеец, а тассунарский коробейник.
Самурай возле ворот под соломенным навесом зевнул. На миг ленивый взгляд будто прожёг во лбу дырку. На холённом тщательно выбритом лице сквозь лень и скуку пробивается высокомерие. Если выразиться научным языком, то Тассунарская империя переживает период разложения феодализма. Многие рядовые самураи живут ни чуть не богаче простых ремесленников. Часто они вынуждены подрабатывать на жизнь торговлей или тем же ремеслом. Зато спеси в каждом хватит на добрую сотню простолюдинов. Вот и страж у ворот медленно, как бы нехотя, как бы делая окружающим большое одолжение, поправил заткнутые за пояс мечи, самый главный признак своего высокого социального статуса.
Либо сейчас, либо никогда! Саян, словно в штыковой атаке, упёрся взглядом в затылок идущего впереди крестьянина. Как не старайся, кровь бурлит, сердце стучит, а в спину между лопатками то и дело втыкается подозрительный взгляд стража ворот. Хотя, какой, к чёрту, взгляд? Сейчас для самурая под навесом не существует отдельных крестьян и коробейников. Сейчас перед ним струится безликая серая масса, что день за днём протекает под надвратной башней в обоих направлениях.
Затенённый проход под надвратной башней похож на туннель. Саян машинально пригнул голову. Гул голосов и топот десятков ног гулким эхом отражается от кирпичного свода. От чего кажется, будто через ворота напролом прут толпы людей.
Ещё немного! Ещё чуть-чуть! От напряжения Саяна прошиб холодный пот. Выход из-под надвратной башни подобен свету в конце туннеля. Ещё момент! Вторые наружные ворота близки как никогда. А там…
– Апчхи!!!
Саян резко дёрнулся вперёд, будто у него за спиной рванул бочонок с порохом.
– Что? Испугался?
Саян медленно обернулся. Позади топает низкорослый мужичок в крестьянской куртке, который прямо рукавом вытирает сопли.
– Прости, парень, – мужичок смачно сплюнул на пыльную дорогу, – кашель, проклятый, замучил.
– Будьте здоровы.
Все два слова, самое обычное пожелание в подобной ситуации, с трудом выскочили из горла. А всё нервы проклятые. В конце концов, сколько же можно себя накручивать.
Наконец над головой во всю ширь развернулось голубое небо. Городские стены будто отскочили за спину. Саян счастливо улыбнулся, перед ним во всю свою великолепную и величественную ширь развернулся Большой внешний мир. Боже, насколько же он велик, когда взгляд то и дело больше не упирается в кирпичную стену или не тонет в море. Ни один страж ворот с острой катаной так и не окликнул его. И чего, спрашивается, было сходить с ума?
С каждым шагом с плеч будто скатываются огромные глыбы. Кажется, будто тяжёлый короб за спиной становится всё легче и легче. Ноги сами несут тело по пыльной дороге. От счастья хочется пуститься в пляс и корчить рожи самураям на стенах. Только, конечно, Саян сбавил шаг, не стоит так глупо палиться.
Через две минуты Саян всё же остановился и оглянулся. Ворота остались далеко позади. Перед створками и на верхней площадке башни никого не видно. Никто и не собирается пускаться в погоню за коварным иноземцем, который возомнил себя самым умным и хитрым. Всё нервы проклятые, нервы. На самом деле выбраться за пределы Давизуна оказалось легко и просто. А то были глупые мысли арендовать лодку и уплыть тёмной ночью. Превеликий Создатель всего сущего, Саян закатил глаза. Тогда бы его точно поймали.
Соломенные сандалии лихо шлёпают по пыльной дороге. На душе легко и свободно. Спесивые самураи со страшными мечами остались далеко позади. Это даже интересно. Саян, словно на экскурсии в зоопарке или в туристической поездке в экзотическую страну, завертел головой по сторонам.
Окрестности Давизуна и в самом деле плотно заселены. Многочисленные деревни с деревянными домишками крестьян с треугольными крышами и рисовыми полями тянутся по обоим сторонам дороги. Лишь где-то там, на горизонте, угадывается тёмная громадина Шхуванского отрога. Тассунара, вообще-то, на три четверти горная страна, это Саян запомнил ещё по прошлой жизни. Почему и получается, что большая часть населения концентрируется в долинах.
Дорога под ногами больше всего похожа на широкую тропинку по среди рисовых полей, ну ни малейшего намёка на камень или кирпич. И ничего похожего на колею, хотя движение весьма интенсивное. Секрет прост – в Тассунаре на удивление очень мало колёсного транспорта. Только иногда для перевозки особо тяжёлых грузов, например, камней или брёвен, используют большие фургоны с широкими и высокими колёсами. За два с половиной года жизни в Давизуне Саян видел такие от силы раз пять.
Крестьяне традиционно таскают свои пожитки на собственном горбу в больших коробах либо на длинных шестах. Путники побогаче, чаще всего самураи, передвигаются верхом. Остальных таскают в паланкинах, специальных закрытых носилках, крепкие парни в набёдренных повязках.
– Гап! Гоп! Гап! Гоп! – раздались за спиной ритмичные выкрики.
Саян тут же прижался к обочине. Мимо резво проскочил паланкин, маленький домик с покатой крышей на длинном толстом шесте. Носильщики в одних набёдренных повязках бегут почти не сгибая ноги. Монотонная речёвка задаёт ритм. Саян улыбнулся, у переднего носильщика, самого крепкого и здорового парня, спина и плечи покрыты синими татуировками. Не иначе у него были проблемы с законом.
В подобных паланкинах жутко неудобно. Трясёт как на бешеной кобыле. Зато быстро. Носильщики часто меняются на почтовых станциях вдоль дорог. Так что паланкин, по местным меркам, весьма быстрое средство передвижения, особенно если нужно добраться до какого-нибудь города вдали от морского побережья.
Да-а-а… Саян в очередной раз поправил тонкие лямки. Если в Давизуне всё же заметны веяния времени, то в сельской местности Тассунара осталась такой, какой была больше пяти сотен лет назад. Ничегошеньки не изменилось. Хотя…
На развилке двух дорог Саян остановился. Та, что поуже, сворачивает в сторону большой группы крестьянских домов в окружении бамбуковых зарослей. Заметно возросла численность населения. Стен Давизуна уже не видно, а деревни и поля всё тянутся и тянутся по обоим сторонам дороги сплошной полосой. Раньше такой плотностью мог похвастаться разве что Абреф, прежняя столица Тассунары.
Как же жарко. Саян, прямо рукавом курки, смахнул со лба пот. Как будто и впрямь простой крестьянин, который что-то там краем уха слышал об этикете. Образованный и воспитанный торговец непременно воспользовался бы платочком. Только и платочек, и кимоно торговца остались в Давизуне.
Действительно жарко. Гепола перевалила за полдень. Бодрым шагом Саян отмахал не меньше двух десятков километров. Не удивительно, что желудок недовольно урчит, а горло дерёт жажда. Впрочем, вот и отличное решение обоих проблем.
Недалеко от очередной развилки дорог стоит небольшая чайная, просторный навес на тонких квадратных столбах. На широкой вывеске нарисован зелёный чайник, а под ним надпись для более образованных посетителей: «Чайная Накса». Как несложно догадаться, Накс – владелец чайной, скорей всего простой крестьянин.
Деревянные настилы в тассунарских домах заменяют полы. Чтобы сэкономить время и не снимать лишний раз пыльные сандалии или гэта несколько посетителей присели прямо на край настила. В основном крестьяне в точно таких же как у Саяна коротких штанах и куртках. Остроконечные соломенные шляпы небрежно валяются рядом. В глубине чайной потрескивает большой очаг, над пламенем висит сразу три закопчённых чайника.
А какие ароматы. Саян осторожно опустил тяжёлый короб на землю и с наслаждением распрямил спину, словно гора с плеч. Кажется, подпрыгни, и тут же улетишь в небеса.
Конечно, можно подняться на деревянный настил. Пара низких столиков сиротливо стоят недалеко от очага. Только для этого придётся снять соломенные сандалии. Подниматься на деревянный настил прямо в сандалиях или гэта не принято. Таким образом можно нанести оскорбление хозяину дома. Лучше не отбиваться от коллектива и присесть на край настила, заодно можно будет вытянуть ноги. Кстати, Саян с интересом глянул на посетителей, отличная возможность проверить, насколько хорошо он вжился в роль тассунарца.
– Чего желаете? – рядом появилась официантка, давно немолодая женщина в опрятном сером кимоно.
– Чашку зелёного чая и сладкое печенье. Есть такое? – кончиками пальцев Саян потёр зудящие после узких лямок плечи.
– Конечно, сейчас принесу, – официантка с поклоном отошла.
Саян с улыбкой глянул немолодой, но опрятной, женщине вслед. За два с половиной года жизни в Давизуне как-то успел позабыть, что официантка не обязательно должна быть красивой молодой женщиной. Чайная Накса не может похвастаться богатой клиентурой. Не исключено, что чай и закуски посетителям подаёт жена Накса, либо его мать.
Рядом неторопливо потягивает чай мужчина лет сорока – пятидесяти с крепкими руками и загорелым лицом. Судя по добротному кимоно почти белого цвета и почти новеньким деревянным гэта далеко небедный крестьянин. Рядом на земле поклажа – два холщовых тюка на длинной палке. Про себя Саян довольно потёр руки – отличный собеседник.
– Скажите, пожалуйста, – Саян вежливо склонил голову, – далеко ли до деревня Урандая и правильно ли я иду?
Урандая – небольшая деревенька примерно в сорока километрах от Давизуна. Саян выбрал её в качестве официальной цели похода за пределы города.
– Да, вы идёте правильно, – крестьянин опустил наполовину пустую чашку на деревянный настил. – Вы, как я вижу, торгуете?
– Да, да, вы правы, уважаемый, – Саян торопливо кивнул. – Я торгую ножами, горшками и кружками. Ещё у меня имеется отличный заварочный чайник. Не желаете? Отдам совсем недорого.
Саян подтащил короб ближе и вытащил связку дешёвых ножей. Если уж изображать из себя коробейника, то на все сто. А какой же коробейник упустит возможность сбыть товар случайному собеседнику?
– Нет, нет, – крестьянин торопливо подхватил чашку с зелёным чаем, – не сомневаюсь в отменном качестве вашего товара, уважаемый, только мне ничего не нужно. У себя, в Меяне, я сам держу небольшую лавку. Чего, чего, а ножей и чайников у меня более чем достаточно.
– Очень жаль, – с наигранной досадой Саян захлопнул короб.
На самом деле это хорошо, что у собеседника оказалась собственная лавка. Для маскировки Саян прихватил всего лишь одну связку ножей и один заварочный чайник. И то и другое не самого лучшего качества. А то, чего доброго, и в самом деле купят.
– Ваш чай, уважаемый.
Немолодая официантка опустила рядом с Саяном узкий деревянный поднос с большой чашкой зелёного чая и маленькой тарелочкой с тремя овальными печеньями, по форме и размеру похожие на золотые кобаны.
– Благодарю вас, – Саян подхватил горячую чашку.
После долгой дороги под палящими лучами Геполы чашка горячего зелёного чая показалась божественным нектаром. Саян откусил сразу половинку печенья. Ого, на рисовой муке с мёдом, как вкусно.
Было бы очень здорово перекусить как следует, навернуть чашку другую риса с маринованной редиской, но нельзя. Впереди ещё много километров. Полный желудок подобен тяжёлому камню за спиной. А короб и без того весит немало. Саян поднял руку и выразительно щёлкнул пальцами.
– Уважаемая, – Саян вытащил из-за пазухи кошелёк, маленький мешочек с завязками, – чай и печенье были восхитительными. Сколько с меня?
– Два дзэни, – официантка улыбнулась.
– На обратном пути обязательно загляну к вам ещё разок, – Саян опустил в протянутую ладонь две медные монетки.
Господи, как же не хочется вновь взваливать на плечи тяжеленную ношу. Саян с кряхтением закинул короб на спину. Едва он вышел из-под навеса, как Гепола, будто в отместку, тут же выплеснула на него ушат зноя. Чашка зелёного чая тут же выступила на лбу обильной испариной. И зачем, спрашивается, он попёрся в дальнюю дорогу в разгар лета? То ли дело путешествовать весной, когда снег уже сошёл, а Гепола ещё не превратила дороги в длинные полосы пыли. Понятно почему, Саян криво усмехнулся – время, время поджимает. Либо он, либо Ридоу Райден до следующей весны не дотянет.
Впрочем, всё не так уж и плохо, ноги быстро втянулись в привычный ритм. Небольшая проверка удалась на славу: ни зажиточный крестьянин, ни официантка так и не раскусили в нём иноземца. Был риск, что крестьянин начнёт выспрашивать, откуда Саян родом, из какой местности и почему столь странный говор. Но обошлось. Тассунара как государство существует больше тысячи лет, но единого тассунарского языка нет до сих пор. В разных концах островной империи в ходу свои диалекты, которые иногда сильно отличаются друг от друга.
До вечера, до наступления долгожданной прохлады, Саян бодрым шагом отмахал ещё с десяток километров. Чем дальше от Давизуна, тем местность вдоль дороги становилась всё более и более пустынной. Если возле города поля и деревни тянулись сплошной полосой, то теперь между отдельными поселениями всё чаще и чаще встречались обширные кедровые рощи и холмы.
На очередном повороте дорога вышла на морской берег. В лицо ударил прохладный ветерок с запахом соли и гниющих водорослей. Саян свернул к обочине. Внизу, ниже четырёхметрового обрыва, начинается пляж. На жёлтом песке в художественном беспорядке разбросаны крупные камни и сухие стволы деревьев.
Место и в самом деле глухое, раз крестьяне из ближайших деревень не разобрали топляк на дрова. Именно об этом повороте, что выходит на берег моря, рассказывал Гиор. Если продолжить путь, то ещё до наступления полуночи можно будет и в самом деле добраться до Урандаи, небольшой деревушки в четыре десятка дворов. Только на самом деле не она цель загородного похода.
Песок и мелкие камешки маленькими волнами вылетают из-под соломенных сандалий. Саян, осторожно перебирая ногами, спустился на песчаный пляж. Вправо, на север, морской берег уходит далеко за горизонт. Зато влево, на юг, к самой воде подходят холмы. Плоские вершины густо заросли лесом. Значит, ему туда.
Соломенные сандалии – не самая удобная обувь для прогулки по морскому берегу. Мелкие песчинки то и дело лезут под пятку. Ночь скоро. Ветер с моря холодеет всё больше и больше. Саян перевёл дух, кажется, будто разгорячённые плечи исходят паром. Сейчас самое главное найти хорошее приметное место, и такое нашлось через пару сотен метров. На границе леса и песчаных дюн из песка выглядывает массивный камень. Вода и ветер обточили его со всех сторон, закруглённая вершина похожа на указательный палец. Глубокие трещины изукрасили его бока.
Саян обошёл камень, на другой стороне нашлось старое кострище, круг из плоских камней и примятая дождями зола. Здесь же можно будет провести ночь. Но прежде нужно закончить важное дело.
Небо на востоке всё больше и больше наливается чернотой. Если днём воды моря Окмара похожи на светло-зелёные чернила, то, с наступлением ночи, они всё больше и больше превращаются в густую зелёную тушь. Низенькие волны лениво вылезают на берег и так же неторопливо скатываются обратно в море.
– Один, два, три, – Саян отсчитал от камня точно десять шагов на север и осторожно опустил тяжёлый короб на песок.
Зелёный дёрн с высокой травой очень удачно заполз на жёлтый песок. Если его аккуратно подрезать и повернуть, то трава не завянет. Дар Создателя стёк с запястья в раскрытую ладонь и превратился в маленькую сапёрную лопатку. Теперь аккуратно раскидать песок и выкопать небольшую ямку.
Всё это далекое путешествие ради этого момент. В свежевырытую яму Саян аккуратно опустил большую стопку книг. Остаётся надеяться, что два слоя просмолённой ткани уберегут бумажные томики от влаги. Риск, конечно же, на западном берегу Тассунары часто выпадают обильные дожди, но иначе нельзя. Саян старательно засыпал яму и разровнял песок. Кусок дёрна, словно крышка сундука, надёжно укрыл её. Через несколько дней корни травы переплетутся между собой и окончательно укроют тайник от чужих глаз.
Саян поднялся на ноги и стряхнул с колен песчинки. Ну, что же, всё готово для незаконного проникновения в Тассунару. Конечно, его одолевает дикий соблазн «принять подданство» прямо сейчас, но не стоит рисковать. Не дай бог весть о том, что иноземец всё же выбрался за пределы Давизуна дойдёт до городских властей. Поднимется такая буча, что, в прямом смысле, полетят головы. Тот же Ридоу Райден, и даже Дуат Олмэн, владелец фатрийской фактории, вполне могут пригодиться в будущем. Лучше вполне официально покинуть Давизун так, как и попал в него – уплыть морем на иноземном судне.
Дар Создателя скользнул обратно на запястье и вновь превратился в массивный обруч тёмно-синего цвета. До наступления темноты Саян едва-едва успел насобирать хворост и развести костёр на старом кострище. Нехитрая похлёбка и чай составили ему ужин. Саян прилёг прямо на песок и завернулся в тонкое шерстяное одеяло. В северной части Тассунары очень тепло. Долгая ходьба под лучами палящей Геполы утомила его. А утром предстоит обратный путь. Саян улыбнулся с закрытыми глазами. Как хорошо, что короб практически пуст.
