Олег Волков
Деньги и просвещение. Том 2
Пять сотен лет тому назад монеты были новенькими, Саян лично забрал их с императорского монетного двора. Конечно, золото утратило былой блеск, но только не былого величия. Наоборот! Золотые кобаны той далёкой эпохи стали большой антикварной редкостью и стоят гораздо больше современного золотого кобана точно такого же веса и пробы.
Ладно, Саян осторожно, дабы громко не хлопнуть, закрыл пыльную крышку и отложил денежный ящик в сторону за край ямы. Верхний клад не тронут – это очень хороший признак. Значит за пять с лишним сотен лет никому так и не пришло в голову покопаться в заброшенной штольне. Дар Создателя из маленькой тяпки превратился в сапёрную лопатку. Придётся повозиться, но это будут очень приятные хлопоты.
Саян старательно сгрёб слой песка и колотых камешков в тупик заброшенной штольни вплоть до каменного основания. Лишь теперь показались несколько рваные контуры заделанного прохода. Минут десять ушло на то, чтобы вытащить камни и распечатать вход в главный подземный тайник. Если бы не Дар Создателя, универсальный и необычайно прочный инструмент, пришлось бы провозиться целый день.
Саян поднял фонарик. В каменном полу отчётливо проступил круглый вход в тайник. Очень важная проверка – в темноту мягко спланировала пушистая щепочка. От удара о пол красный огонёк стрельнул искрами, но не погас. Наоборот – щепочка разгорелась ещё ярче. Это очень хорошо. Бывает, что в закупоренных подземных тайниках скапливается углекислый газ. Если не проверить, не определить вовремя, то можно совершенно незаметно потерять сознание и тупо сдохнуть. В левой стенке прохода выдолблены ступеньки. Саян, осторожно перебирая босыми ступнями, спустился в подземный тайник.
Вот она тассунарская заначка во всём своём великолепии. Саян поднял фонарик перед собой. Проход высотой в два метра и шириной в метр уходит в глубь горы на пять метров. Можно было бы прокопать и больше, но долбить камень даже Даром Создателя всё равно весьма утомительная и тяжёлая работа. По бокам прохода вырезаны толстые и глубокие ниши. Саян повёл фонариком туда-сюда. Из-под слоя во истину вековой пыли сверкают сокровища.
Золотые и серебреные монеты сложены большими стопками. Многочисленные деревянные ящички и шкатулки давно истлели и развалились. Сквозь широкие щели наружу вывались кольца, браслеты, серёжки, кулоны и прочая драгоценная ювелирка. В свете фонарика тускло сверкают красные рубины, синие сапфиры, зелёные изумруды. Отдельно сложены чащи, бокалы, тарелки и прочая посуда. В двух самых нижних полках аккуратно разложены разнокалиберные слитки золота и серебра.
Сокровища, самые настоящие сокровища. Всегда и везде и в первую очередь Саян старается наполнять заначки ювелирными изделиями, той же посудой, к примеру, и монетами. Расчёт на то, что время только прибавит стоимость древним артефактам. Даже слитки золота и серебра со временем тоже растут в цене. Правда, Саян улыбнулся, пока не сейчас. По-крупному счёту слитки драгоценных металлов являются серьёзным заделом на будущее.
Пока на Миреме ни одна даже самая продвинутая химическая лаборатория не сможет определить состав да хоть того же золотого слитка с точностью до трёх-четырёх знаков после запятой. Точнее, тех примесей, что в ничтожных количествах всё равно присутствую даже в самом чистом, казалось бы, золотом слитке. Однако именно эти примеси позволяют определить возраст золота и его происхождение. В будущем, лет через сто, учёные-химики обязательно научатся проводить очень точные химические анализы. И вот тогда придёт время всех этих слитков золота и серебра. Ведь из них можно будет изготавливать самые высококачественные подделки под старину. Ещё по жизни на Земле Сергей помнит, что именно из древнего золота получаются подделки, которые сложней всего отличить от оригиналов.
В глубине, в самой дальней нише, хранится «гвоздь» подземной сокровищницы. Саян посветил фонариком. В неровном свете мельтешение серых пылинок кажется загадочным танцем. В пяти надтреснутых ящичках и в овальной шкатулке хранятся бриллиантовые кольца, серёжки, кулоны и несколько необработанных крупных алмазов. Соблазн слишком велик, Саян запустил в нишу правую руку. Пальцы нащупали один из крупных алмазов. По телу тут же прокатилась волна приятного возбуждения. Так и хочется схватить ненаглядное сокровище и прижать его к сердцу, чтобы после никогда и ни за что не отпускать.
И смешно и плакать хочется. Золото, серебро, драгоценные камни и прочая «посуда» давно перестали вызывать в душе заметные эмоции. Это всего лишь деньги, капитал, сокровища, всего лишь средство для реализации самых разных планов и расчётов. Средство заработать ещё больше золота, серебра, драгоценностей и прочей «посуды». Другое дело алмазы и тем более бриллианты. Как однажды выразился Ягис, один из бессмертных друзей, именно к алмазам и бриллиантам Саян питает самую чистую любовь в самом извращённом виде. Звучит обидно, конечно же, но, чёрт побери, очень точно.
Страсть к бриллиантам, ну и к алмазам в том числе, вспыхнула в душе Саяна ещё во время самой первой жизни. Тогда, бездну лет тому назад, в его руках оказался не просто очень красивый бриллиант, а драгоценный камень со звёзд. То есть бриллиант, который привезли на Мирем предки людей. То, что бриллиант имеет космическое происхождение – абсолютно точный факт. А всё потому, что у него семь граней, нечётное количество.
Ещё по Земле Сергей точно знает, что очень и очень долгое время все гранёные алмазы имели чётное количество граней. Такова особенность ручной огранки. Нечётное количество граней возможно создать только на высокоточном станке. Так что придать алмазу семь граней могла только высокоразвитая цивилизация. Людям на Миреме до таких высот ещё далеко, лет двести, если не все триста. В настоящий момент тот семигранный бриллиант, что вделан в толстое золотое кольцо, хранится в главной заначке Саяна на острове Бэч.
Вот так и получилось, что больше всего на свете Саяну хочется заполучить самый большой бриллиант и спрятать его от глаз людских долой на веки вечные. При этом Саян никогда не испытывал потребности регулярно навешать припрятанные сокровища, дабы полюбоваться драгоценными камнями, покачать их в ладони, полюбоваться игрой света. И при всём при том Саян никогда не испытывал потребности обвесить себя бриллиантами словно ёлку на Новый год и хвастаться ими перед другими людьми. Как раз личными украшениями он никогда не злоупотреблял. Это смешно, но Саяна приводит в восторг только одна мысль, что где-то там, в одной из заначек, любимые драгоценные камни обрели вечный покой, уют и безопасность. Ведь алмазы отнюдь не вечные, их легко можно расколоть, растереть в пыль. Даже больше – они горят.
Довольно! Саян разжал пальцы и выдернул руку из ниши. Пусть они и дальше лежат здесь в тишине и покое. И без бриллиантов с алмазами в заначке есть чем поживиться, что не так жалко выпустить за пределы тайника в Большой мир. Саян распрямил спину.
Вся его бессовестно длинная жизнь игра, одна большая игра. Великая цель, великая месть, затворничество в «Там, где живёт вечность», и вновь по накатанному кругу. А что ещё делать бессмертному, если не развлекаться по-крупному, с размахом? Начать жизнь с малого, добиться великого, сподвигнуть народы и страны на величайшие свершения. И-и-и… Лет через 60-70 вернуться в подобный тайник, чтобы уложить в каменные ниши новые золотые и серебреные монеты, драгоценную ювелирку и прочую «посуду». Особый шик, если получится заныкать хотя бы один бриллиант десятка на два карат.
Фонарик в руке качнулся из стороны в сторону, Саян пригнул голову. Поэтому сейчас он возьмёт ровно столько, сколько ему потребуется для запуска очередного великого дела. И не больше! Например, Саян пошарил глазами, десять золотых кобанов и два десятка серебреных мамэтагинов. Через несколько минут Саян с превеликим удовольствием встряхнул маленький мешочек, внутри мелодично брякнули монеты. Остаётся надеяться, что возвращаться в заначку за новым стартовым капиталом не потребуется. А то подобный позор не иначе как фальстартом назвать будет сложно. Большая игра начинается. И на этот раз действительно большая игра. Жизнь в Давизуне была всего лишь подготовкой к главному старту.
Маленький фонарик продолжает исправно разгонять вокруг себя темноту. Пора убираться, рапсового масла в нём надолго не хватит. Саян в последний раз осветил фонариком пыльные ниши. Очень хочется запомнить их получше, чтобы после, в конце этой жизни, заполнить их побольше.
Перед выходом из заначки Саян остановился и прислушался. Снаружи не доносится ни звука. По крайней мере в заброшенной штольне не слышно ни шагов, ни возбуждённых голосов. Осторожно, стараясь не соскользнуть с пыльных ступенек, Саян выбрался наружу и вновь прислушался. Тишина. Лишь на выходе из штольни угадываются отблески яркого дня. Осталось аккуратно сложить каменные блоки на место, засыпать их и оставить сверху так называемый верхний клад. Расчёт прост как два пальца о стену: если кто случаем найдёт столь богатый клад, то вряд ли ему придёт в голову отложить его в сторону и поискать ещё один гораздо более богатый. Саян машинально поставил фонарик на маленький уступ на кривой стене. Но, но, но…
Секунды словно песок сквозь пальцы. Надо бы закрыть вход и убраться как можно быстрей. Но какое-то предчувствие, буквально из глубины души, не позволяет сделать это. За очень долгую жизнь на Миреме Саян нехотя научился доверять самому себе. Не исключено, что подобные подсказки время от времени посылает ему сам Великий Создатель. Вот и сейчас вдруг накатило. Кажется, что если он положит самый первый камень на место, то тем самым совершит очень и очень большую ошибку в своей текущей жизни. А как он может ошибиться, если очередная жизнь, по факту, ещё не началась. Или может? Саян дотронулся до кошелька на поясе.
Элементарная логика в действии, Саян глянул в тёмный провал перед собой. В подземную заначку не попадает даже свет от малосильного фонарика. Единственное, что он может сделать не так, так это взять мало денег. Примерно столько же, пальцы вновь тронули кошелёк на поясе, он заработал за два с половиной года жизни в Давизуне. Да, по меркам простолюдинов это большие деньги, а для некоторых особо бедных даже очень большие деньги. Но хватил ли их, чтобы открыть свою типографию? Вполне хватит. Тогда почему он стоит тут столбом и молча пялится в тёмный провал заначки?
Взять больше? Это можно и даже не составит большого труда. Десять золотых кобанов и два десятка серебреный мамэтагинов и без того станут опасным грузом. Об их существовании придётся молчать в тряпочку. А ещё большее количество золота и серебра будет скрыть гораздо труднее, хотя да, и возможностей с ними будет не в пример больше. Если разобраться, то именно эти тридцать монет можно спрятать с неким компромиссом между размером стартового капитала и безопасностью. Саян недовольно засопел. Если дойдёт до властей, то ему просто не поверят, будто эти деньги он заработал честным трудом. Да если и скажет, что нашёл клад, всё равно отберут. Куда не кинь, всюду клин.
Да пропади оно всё пропадом! Саян подхватил с уступа фонарик и вновь полез в заначку. Пусть будет пятьдесят золотых кобанов и пятьдесят же серебреных мамэтагинов. В конце концов почему бы не пойти на несколько иной компромисс? В Нандин от войдёт всего с десятью серебреными мамэтагинами, даже с пятью, а остальные деньги надёжно спрячет где-нибудь недалеко от столицы островной империи. Как минимум год стартовый капитал ему не потребуется вовсе. Ещё в Давизуне Саян понял, что деньги, даже большие деньги, решают далеко не всё. В первую очередь ему потребуется найти покровителя и обзавестись полезными связями. А уже после будет смысл открыть собственную типографию.
Решение оказалось верным, дурное предчувствие тут же схлынуло, когда Саян выбросил из заначки гораздо более увесистый мешочек с сотней золотых и серебреных монет. В конце концов деньги не имеют для него столь уж и огромного значения. Содержимое тассунарской заначки стало меньше, но вряд ли даже на тысячную часть.
В свете маленького фонарика, который, того и гляди, окончательно погаснет, Саян аккуратно сложил каменные блоки на место. Теперь слой песка с колотыми камешками и птичьим помётом. Да, Саян руками засыпал деревянный ящичек с пятью десятками золотых кобанов, верхний клад. Простая, но эффективная, уловка ещё ни разу не подвела. На протяжении тысячелетий раз пять верхний клад всё же находили. Зато главный и основной – ни разу.
Дар Создателя плавно перетёк в маленькие грабли. То и дело пятясь задом, Саян тщательно разровнял песок с колотыми камешками над входом в тайник и до самого выхода. Очень важно уничтожить следы собственного пребывания в заброшенной штольне. Здесь, в дали от ветра и дождей, случайные отпечатки ног могут храниться годами и даже десятилетиями. А коль внизу поселились люди, то следует быть втройне острожным.
Пока Саян возился с заначкой, наступил полдень. Великолепная Гепола во всю старается нагреть землю, но получается не очень. Всё же осень на дворе. Проклятье, Саян сердито нахмурился, придётся подождать. Внизу, в доме на деревянном настиле, большое семейство мельника расположилось на обед. Возле очага, на самом почётом месте, восседает хозяин мельницы. Даже с высоты в полсотни метров видно, как мельник важно раздувает щёки. Рядом расселись либо сыновья, либо наёмные работники. Пять женщин разного возраста подают еду.
Многочисленное семейство усердно орудует палочками. Словно дух гор Саян молча взирает на них с высоты. От заброшенного рудника до Нандина по прямой будет всего-то километров двадцать, максимум тридцать. Но чтобы добраться до столицы Тассунары уйдёт дня три, а то и четыре. Напрямую через горы не пройти.
Тассунара – горная страна. Шеинский хребет, словно позвоночник исполинского кита, тянется по середине острова с северной оконечности до южной. Многочисленные отроги дробят побережье на большие и малые долины. Переходы через горы относительно легко защищать. По этой причине в Тассунаре больше двух веков бушевала феодальная междоусобица. Каждый даймё стремился стать маленьким императором в своём маленьком домене. В 5449 году, или в 1207 по календарю Тассунары, Уотин Лингау сумел объединить страну под своей властью. Он же основал ныне правящую династию и сделал Нандин столицей всей островной империи.
Отдых быстро закончился. Не прошло и десяти минут, как работники сложили палочки для еды и разбрелись по делам. Во дворе осталась всё та же немолодая женщина с прядками седых волос. Большим пучком соломы жена мельника принялась чистить большой котёл. Деревянное колесо водяной мельницы с тёмными лопастями всё так же монотонно вращается под напором воды.
Пора сваливать, Саян поднялся на ноги. Чем меньше человек застигнет его на дороге, тем лучше. Камни с противным скрипом сыпались из-под босых ног, пока Саян, то и дело балансирую руками, спускался по склону. Наконец густые заросли кустов с широкими ветками надёжно укрыли его от случайных взглядов работников мельницы. Ещё через десять минут Саян с коробом на спине, под вторым дном которого притаился мешочек с золотыми и серебреными монетами, выбрался на дорогу. Ступни приятно гудят в новеньких соломенных сандалиях, прежние вконец сносились. Вообще-то ему, как простолюдину, незазорно ходить босиком. Таким незамысловатым образом можно существенно сэкономить на сандалиях. Бесплатно их всё же не раздают. Одна загвоздка, Саян машинально поправил левую лямку короба, ступни у него не настолько дубовые. Ладно, Нандин ждёт.
Глава 5. Покорить Нандин
Нандин, столица Тассунарской империи. Имперский проезд. 25 марта 5738 года. Или 16 день Шестого месяца 1495 года по летоисчислению Тассунарской империи. День.
Ещё один крайне неприятный сюрприз, шестой по счёту, между прочим. Саян в очередной раз замер по среди Имперского проезда, самой главной и самой оживлённой улицы Нандина. Вокруг него в обе стороны струится поток людей. Саяна то и дело задевают то плечом, то по коробу на спине. Каждый раз Саян сердито морщится и молча принимает торопливые извинения.
Так-то перед ним магазин, обычный магазин, которых в Нандине сотни, может даже тысячи. Даже если учесть, что это книжный магазин, то всё равно ничего необычного. Плохо то, что этих самых книжных магазинов в столице островной империи до неприличия много. Это шестой по счёту. Пока Саян бродил по городу, то насчитал не меньше десяти лавок, где тоже торгуют книгами. Печатное дело в Тассунаре развито более чем хорошо. Если магазинами владеют купцы, то лавками сами печатники. Пару раз Саян специально подходил ближе и отлично слышал, как рядом, за тонкой перегородкой из реек и бумаги, клацают печатные станки.
Вокруг началось непонятное шевеление. Что случилось? Саян поднял голову и оглянулся. Народу на Имперском проезде стало заметно больше. И ладно просто больше, люди бегут, бегут в одном направлении. Бегут все, не взирая на возраст и пол. Даже самураи, которых в Нандине просто прорва, буквально на каждом шагу, и те, едва сдерживая на лицах важное выражение, торопливо шагают в общем направлении. Это что, пожар?
– Прочь!!! Прочь с дороги!!!
Толпа уже не просто нервничает, а бесится. К чёрту, Саян развернулся в общем направлении. Не прошло и двух часов, как он пересёк городскую заставу. Если все бегут, то и ему следует бежать в общем направлении.
– С дороги!!! С дороги!!! – надрывается за спиной чей-то могучий и до ужаса высокомерный голос.
А народ бежит не просто так и не просто вперёд как можно быстрей и как можно дальше. На глазах Саяна два самурая в серых полинялых кимоно просто свернули в переулок между домами и остановились. Крестьянин с коробом на спине было сунулся следом, но, узрев перед собой сразу два надменных лица, передумал и резво побежал дальше.
– С дороги!!! С дороги!!! – величественно надрывается всё тот же голос.
А, ну да, Саян мысленно стукнул сам себя кулаком по лбу, и как только успел забыть? Но стукнуть себя физически никак не получатся. Ноги несут по Имперскому проезду, а руки держатся за лямки. Не дай бог уронить! Так то деньги Саян надёжно заныкал ещё недалеко от города, в кошельке от былого баснословного богатства осталось всего пять серебреных мамэтагинов и мелочь, но терять личные вещи очень не хочется.
– С дороги!!! С дороги!!! – важный голос не шутит.
Очередной переулок забит простолюдинами. Стоят, сволочи, смотрят и ждут. Выбирать не приходится. Саян сходу свернул в переулок.
– Ты что, очумел, уважаемый! – недовольно выкрикнул мужик лет сорока, судя по перепачканному кимоно, какой-то ремесленник.
Словно таран, Саян едва не сбил ремесленника с ног, а так же ещё двоих мелких торговцев вразнос.
– Прошу прощения, уважаемый, – Саян скинул с плеч нелёгкий короб, – но я только часа два как добрался до Нандина и очень устал в пути.
– А, ну да, – ремесленник тут же сменил тон на гораздо более миролюбивый. – Ладно, проходи, только не загораживай.
– Конечно, конечно, уважаемый, – Саян торопливо протиснулся между горожанами, которые тут же сомкнули за ним строй.
Вот теперь другое дело. Прямо рукавом пыльной куртки Саян утёр лоб и развернулся. Вовремя.
– С дороги!!! С дороги!!! Прочь, говорю!!!
Зрелище несколько за гранью реальности. Проход по Имперскому проезду очистился полностью, хотя буквально несколько минут назад по нему было не протолкнуться, туда-сюда шныряла куча народа. Теперь же кто не сумел или не захотел удрать набились в переулки, лавки, магазины, рестораны и прочие публичные заведения, что тянутся по Проезду двумя сплошными вереницами.
– С дороги!!! С дороги!!!
Грозный крик рядом совсем. Саян поднялся на носках, а то поверх голов ремесленника и мелких торговцев вид не очень. Наконец на Имперском проезде показалась группа самураев, всего десять человек. Все в круглых почти плоских шляпах. Вместо привычных накидок без рукавов тёмно-розовые куртки и штаны без знакомых больших разрезов по бокам. И последний завершающий штрих – бриджи до колен. Понятно, Саян кивнул.
Десять самураев в наглую перегородили Имперский проезд на манер маленькой фаланги. Руки выразительно лежат на рукоятках катан. Можно не сомневаться, что если кто зазевается, то в момент лишится головы. Ведь это не просто самураи, а передовой отряд.
Следом за передовым отрядом показались всадники на великолепных конях в таких же шляпах, куртках и крагах. Среди них богатством и убранством выделяется ну очень важный самурай.
– Господин Гирчан Итагун, даймё домена Яхван, – тихо, но со знающим видом, произнёс ремесленник в перепачканном кимоно.
Следом за даймё потянулась длинная процессия конных и пеших самураев, а так же слуг и вьючных лошадей. Но что примечательно, ни одной женщины, только мужчины, либо слуги, либо самураи.
Ничего подобного в Давизуне Саян никогда не видел, да и пока скитался по дорогам Тассунары за последние две недели тоже. Между тем перед ним грандиозное шествие, блеск и величие даймё Гирчана Итагуна. Однако важный господин не просто так, не скуки ради, собрался в дальнюю дорогу со столь многочисленной свитой.
Об этом Саян узнал ещё в Давизуне в школе хороших манер. Сейчас, прямо перед ним, разворачивается ещё одна особенность Тассунары. Островная империя более чем централизованное государство, однако оно всё равно феодальное по своей глубинной сути. Ещё Уотин Лингау, основатель ныне правящей династии, повелел всем даймё год жить у себя в поместье, а год в столице. Расписание въездов и выездов составлено таким образом, чтобы дороги даймё не пересекались нигде и ни разу.
Тот же Уотин Лингау повелел правителям доменов выстроить в столице свои резиденции. Так перед императорским дворцом Бонг возник большой район под названием Тинтан. Но и он не смог вместить резиденции всех без исключения даймё. Несколько позже на окраине столицы, на склоне горы, был выстроен ещё один район, который получил название Верхний Тинтан.
Что особенно примечательно, семья каждого даймё, жена и дети, в том числе и дети от наложниц, обязаны жить в столице постоянно. На всех выездах из Нандина стража неусыпно бдит, чтобы даймё не смогли вывезти свои семьи. На каждой заставе имеются специальные списки с подробными описаниями внешности жён и детей местных князей. Если же какой даймё всё же попытается вывезти семью, то такое действие однозначно расценивается как мятеж со всеми вытекающими последствиями.
Необходимость содержать два поместья, а так же семью и многочисленных слуг в столице, вводит даймё в большие расходы. Ежегодные поездки по стране занимают много времени. Даже больше. Сыновья даймё, что рождаются и вырастают в Нандине, считают себя жителями столицы, а к родовым замкам и городам часто относятся с пренебрежением, как к глухой и серой провинции. И всё это придумано с единственной целью – если не предотвратить, то максимально затруднить местным князьям возможность поднять мятеж против центральной власти. Иначе говоря, тассунарцы до сих пор не являются действительно единой нацией. Однако, и это тоже нужно признать, многочисленные домены сшиты между собой суровыми нитками.
Ежегодные переезды стали для даймё своеобразной компенсацией, ведь это едва ли не единственная возможность показать простолюдинам и другим даймё свою силу и влияние. Каждый раз каждая подобная процессия проводится как цирковое представление. Вот почему впереди шагает передовой отряд, который криками, а если потребуется то и мечами, расчищает дорогу. Вот почему самураи, пусть и в походном виде, подчеркнуто вырядились богато. Вот почему процессия даймё Гирчана Итагуна всё тянется и тянется по Имперскому проезду. К слову, это ещё одна из причин, почему самая главная улица Нандина получила такое название.
Наконец арьергард, ещё десять пеших самураев с самым гордым и надменным видом, прошёл мимо. Процессия закончилась, точнее, ушла дальше. Наверняка даймё Гирчан Итагун уже выехал за пределы Нандина, если его только не тормознули на заставе. Народ тут же выплеснулся на Имперский проезд. Вновь толпа крестьян, ремесленников, отдельных самураев принялась сновать туда-сюда. Вновь раздались голоса торговцев, что во всю расхваливают свой товар или зазывают потенциальных покупателей в многочисленные магазины.
Вслед за ремесленником и торговцами Саян вернулся на Имперский проезд. Взгляд тут же упёрся в очередной магазин.
– Седьмой, – с тоном обречённого на долгую и мучительную казнь произнёс Саян.
Чуть наискось влево от переулка, где Саян успел укрыться, находится ещё один магазин. Широкая вывеска над входом гласит: «Дом бумаги и книг». Вот уж точно дом, даже домище, хмуро отметил про себя Саян. Этот книжный магазин переплюнул все прочие книжные магазины, которые только Саян успел увидеть. Широкие ставни сдвинуты в стороны. От чего весьма просторный торговый зал залит дневным светом. Многочисленные высокие шкафы плотно заставлены книгами. На отдельных прилавках в большом количестве расставлены камни для натирания туши, стопки бумаг, связки палочек и прочие принадлежности для письма. Несколько мужчин в добротных кимоно, по виду преуспевающие торговцы, с задумчивыми лицами бродят между книжными шкафами. Продавец, бойкий мужичок лет тридцати в синем хлопковом кимоно, что-то торопливо, но вежливо, объясняет надменному самураю.
К слову, ещё одна существенная разница между Нандином и Давизуном – огромное, просто невероятное количество надменных самураев. Конечно, хватает и оборванных ронинов, но, в основном, служивые люди в добротных, а то и в дорогих, одеяниях. Самураи то и дело проезжают верхом по Имперскому проезду. Простолюдины в страхе шарахаются прочь от упитанных коней и ещё более надменных всадников.
Всё, хватит бродить по центру столицы, пора где-нибудь остановиться и перекусить. Саян развернулся и побрёл прочь. На Имперском проезде хватает гостинец, только он рылом не вышел, да и кошелёк не позволяет воспользоваться их гостеприимством. Если у тебя на плечах пыльная куртка из конопли, то нужно искать какой-нибудь недорогой постоялый двор где-нибудь на окраине.
Ещё в Давизуне Саян несколько раз прочёл путеводитель по Нандину. Кажется, выучил его наизусть, и всё равно чуть было не заблудился. Лишь запах гнилой рыбы подсказал, что он забрёл в Прибрежный район, что непосредственно примыкает к порту и берегу Нандинского залива. Если точнее, то на Рыбный проспект, что как раз ведёт в порт. Но визит в чайную или лапшичную пришлось в очередной раз отложить.
Ого, сказитель, Саян остановился возле балагана. Маленькая деревянная постройка с покатой крышей едва влезла в неширокое пространство между двумя складами. На метровом помосте за маленьким столиком сидит хозяин балагана.
Сидит – не совсем верно сказано. Сказителю лет двадцать шесть, максимум тридцать. Голова с коротко стриженными волосами похожа на шарик. Чёрное далеко не новое кимоно зашито, перешито во многих местах. Левая рука сказителя сжимает веер, а правая деревянный брусок. И тем и другим сказитель активно жестикулирует, очень активно, едва не размахивает руками. Брусок то и дело выразительно шлёпает по стойке. С пяток слушателей на лавках возле помоста. Саян и сам не заметил, как присел на свободное место и поставил короб на землю перед собой.
– И тогда великий советник Саян Юрнир сам вызвался возглавить военную экспедицию на остров Юрташ, – хорошо поставленным голосом возвестил сказитель.
– Это где такой? – с места и весьма грубо сказителя перебил мальчика лет пятнадцати в явно большом для него кимоно.
По собственному опыту Саян знает, что уличные сказители очень не любят, когда их перебивают на полуслове. Однако этому нежданный вопрос только в радость.
– О-о-о, юноша, – сказитель с важным видом поднял веер перед собой. – Остров Юрташ находится севернее нашей благословленной Тассунары, на самому краю моря Окмара. Живёт там народ журну, который до сих пор не познал благ цивилизации и порядка.
– А, понял, – мальчишка кивнул, волосы на его голове качнулись из стороны в сторону.
– Но ты не понимаешь, что тогда, пятьсот лет назад, журну были грозными воителями, – сказитель страшно вылупил глаза, – а так же хорошими моряками. На своих джонках с двумя мачтами и прямыми парусами они рассекали по морю Окмара в поисках глупых и богатых купцов. Словно стая крыс они нападали на жертву и чистили их джонки до самого дна. А если купец, хозяин джонки, вовремя не проявлял благоразумия, то мог остаться не только без кимоно, но даже без набедренной повязки.
Слушатели дружно засмеялись, Саян тоже не сумел сдержать улыбку. Между тем сказитель продолжил:
– Как я уже сказал, великий советник Саян Юрнир сам и только сам вызвался возглавить военную экспедицию на остров Юрташ. Император Гобан Нидан отдал под его начало сто тысяч доблестных самураев и триста больших джонок, чтобы перевести столь могучую армию на остров Юрташ.
Быть того не может? Саян едва не подпрыгнул на месте. Сказитель рассказывает о войне с журну в 901 году. Великий Создатель всего сущего, неужели о той войне ещё кто-то помнит.
Всё так же энергично размахивая веером и деревянным бруском, то и дело страшно выпучивая глаза и корча смешные рожи, сказитель поведал немногочисленным слушателям о той давней войне с журну. Саян лишь тихо вздохнул. В те годы у Тассунары был полноценный военно-морской флот. Журну прославились как пираты, от их набегов то и дело страдало даже восточное побережье Тассунары, не говоря уже о западном. Тогда Саяну с превеликим трудом удалось провести ту военную экспедицию. Зато на целых пятьдесят лет остров Юрташ вошёл в состав Тассунарской империи.
– Вот так великий советник Саян Юрнир доказал, что он не только великий чиновник, но и не менее великий военачальник.
От финального и особо громкого шлепка по столешнице Саян невольно вздрогнул. Повесть о былых временах закончилась. Зрители тут же поднялись с низких и широких скамеек. Вслед за прочими благодарными слушателями Саян опустил сразу десять дзэни в деревянную миску перед сказителем. Всё же приятно, очень приятно, что те давние дела сохранились-таки в памяти народа.
С тихим кряхтением Саян взвалил на плечи короб, но прежде, чем двинуться дальше, глянул на сказителя. Мужчина с довольным видом сгрёб из деревянной миски гонорар за выступление. Ему бы приключенческие романы писать. Обычно сказители просто рассказывают о великих делах прошлого. Этот же то и дело пересыпал историческое повествование подробностями явно собственного сочинения. Тут и храбрые самураи, что пошли в бой прямо с бортов джонок, и реплики Саяна Юрнира на боевом совете. В общем, не только познавательно, а так же интересно и весело.
