Лоис Макмастер Буджолд
Гражданская кампания
За окном мелькнула седая голова. Послышался скрип, задняя дверь отворилась, впуская дядю Фортица. По пятам за ним следовал Никки. Профессор осторожно просунул голову внутрь и театральным шепотом поинтересовался:
– Они ушли?
– Все чисто, – доложила его жена, и объемистый лорд Аудитор вплыл на кухню.
Он плюхнул на стол здоровенную сумку, в которой лежали пирожные. Количество сладостей в несколько раз превосходило то, что уже было съедено.
– По-твоему, теперь нам хватит? – сухо поинтересовалась госпожа профессор.
– Никаких искусственных ограничений, – провозгласил ее супруг. – Помню, как наши девочки проходили через эту стадию. Мы были все время по уши в молодых людях, и к концу дня в доме не оставалось ни крошки. Никогда не мог понять этой твоей щедрой стратегии. Видишь ли, – объяснил он Катрионе, – я хотел ограничить численность, предлагая им тухлые овощи и нагружая всякой работой. И мы бы знали, что те, кто вернулся бы сюда после такого, имеют серьезные намерения. А, Никки? Но по какой-то таинственной причине женщины мне не позволили.
– Можете кормить их любыми гнилыми овощами и загружать самой черной работой, какую только придумаете, – обрадовалась Катриона. Иначе нам придется запираться изнутри и делать вид, что никого нет дома.
Она мрачно плюхнулась рядом с тетей и взяла пирожное.
– Вам с Никки в конечном итоге удалось получить свою долю?
– Мы зашли в кофейню, попили кофе с молоком и съели пирожки, – успокоил ее профессор.
Никки, довольно облизнувшись, кивнул.
– Дедушка сказал, что все эти дяди хотят на тебе жениться, – сообщил он с явным недоверием. – Это правда?
Ну спасибо, дядюшка! – ядовито подумала Катриона. Интересно, и как теперь ей все это объяснить девятилетнему мальчишке? Хотя Никки в отличие от нее, похоже, вовсе не находит эту идею столь ужасной.
– Это было бы неправильно, – пробормотала она. – Даже скандально. – И чуть заметно улыбнулась, припомнив высказывание Бая Форратьера.
Никки шутки не понял.
– Ты же знаешь, о чем я! Ты выберешь кого-нибудь из них?
– Нет, зайка, – заверила она.
– Хорошо. – Помолчав, Никки добавил: – Но если вдруг выберешь, то майор лучше, чем лейтенант.
– Э э-э… А почему?
Катриона с интересом наблюдала, как Никки пытается изречь «Формонкриф – снисходительный зануда-фор», но, к ее облегчению, ему не хватило словарного запаса.
– Майоры больше получают, – выдал он наконец.
– Очень практичный подход, – прокомментировал дядя Фортиц, упаковал добрую половину принесенных сладостей и утащил, чтобы припрятать у себя в лаборатории в подвале. Никки поплелся за ним.
Катриона облокотилась на стол, подперла подбородок ладошками и вздохнула.
– Может, стратегия дяди не так уж плоха. Угроза поработать избавит нас от Формонкрифа и, безусловно, оттолкнет Форратьера. Хотя не уверена, что с майором Замори это сработает. А вот гнилые овощи годятся для всех.
Тетя Фортиц выпрямилась и вопросительно улыбнулась:
– Так что ты от меня хочешь, Катриона? Чтобы я говорила твоим потенциальным ухажерам, что тебя нет дома?
– А вы можете? Учитывая, что мне предстоит работа по саду, это будет соответствовать истине, – задумчиво проговорила Катриона.
– Бедные мальчики. Мне их почти жаль.
Катриона улыбнулась и тут же снова нахмурилась. Она чувствовала, как мужское внимание словно хищная лапа тянет ее назад, во тьму. От этого просто мурашки бежали по телу.
Теперь каждая ночь, проведенная без Тьена, казалась убежищем. Можно было раскинуть руки и ноги, чувствуя себя свободной от компромиссов, растерянности, подавленности, разговоров, уговоров и всего прочего. Свободной от Тьена. За многие годы жизни с мужем Катриона почти перестала чувствовать нити, связывающие их, сделалась равнодушной к обещаниям и страхам, отчаянию, тайнам и вранью. Когда оковы клятв наконец окончательно разрушились с его смертью, у нее появилось ощущение, будто душа снова проснулась, болезненно трепеща. Я и не знала, в какой тюрьме нахожусь, пока не оказалась на свободе.
От одной только мысли о добровольном возвращении в супружескую клетку ей хотелось с воплями бежать прочь.
Катриона покачала головой:
– Мне не нужен очередной захребетник.
Тетя вскинула брови.
– Тебе не нужен очередной Тьен, это вполне очевидно. Но не все мужчины такие, как Тьен.
Катриона сжала кулаки.
– Но я такая, какая есть. И не знаю, смогу ли быть близка с кем-то и снова не повести себя так, как прежде. Не отдать себя всю до конца, а потом жаловаться, что иссякла. Самая ужасная мысль, которая приходит ко мне, когда я оглядываюсь назад, что не во всем виноват Тьен. Это я позволила ему становиться все хуже и хуже. Если бы ему повезло жениться на женщине, способной ему противостоять, которая…
– От твоей логики у меня голова начинает болеть, – мягко заметила тетя.
– Все это теперь не важно, – пожала плечами Катриона.
После продолжительного молчания тетя с любопытством поинтересовалась:
– А что ты думаешь о Майлзе Форкосигане?
– С ним все в порядке. От него меня не корежит.
– Я просто думала… Тогда, на Комарре… Мне показалось, что он тобой заинтересовался.
– О, это была всего лишь шутка, – упрямо заявила Катриона. Может, их шутка зашла несколько далеко, но они тогда оба устали и, возможно, увлеклись, испытав облегчение после дней и часов ужасного напряжения… Сверкающая улыбка Майлза и сияющие глаза на усталом лице как наяву встали у нее перед глазами. Это наверняка была шутка. Потому что если нет… то она с воплями убежала бы. А она тогда слишком устала, чтобы бежать. – Но очень приятно обнаружить кого-то, кто действительно интересуется садами.
– М м-м, – протянула тетя, возвращаясь к проверке курсовых.
Послеполуденное солнце окрасило серый особняк Форкосиганов в цвет янтарного меда. Нанятая Марком машина свернула к дому. Стоявшего у ворот охранника СБ Марк в прошлом году не видел. Охранник вел себя почтительно, но действовал тщательнейшим образом, вплоть до того, что проверил отпечаток ладони Марка и сканировал сетчатку, и лишь затем пропустил их в ворота, пробормотав что-то нечленораздельное, смахивающее на извиняющееся «милорд». Пока они ехали к входной двери, Марк смотрел на дом.
Снова особняк Форкосиганов. Он дома? Теперь убогая студенческая квартирка на Колонии Бета казалась больше домом, чем эта каменная громада. Но хотя Марк был голоден, возбужден, напряжен, устал и измотан от п-в-прыжков, он уже не испытывал ужаса, как в прошлый раз. Всего лишь особняк Форкосиганов. С этим он справится. А как только окажется внутри, сразу позвонит Карин! Едва машина остановилась, Марк мгновенно открыл кабину, выпрыгнул на дорожку и повернулся, чтобы помочь выгрузиться Энрике.
Не успели ноги коснуться земли, как распахнулась дверь и оруженосец Пим отдал Марку четкий, хоть и несколько укоризненный салют.
– Милорд Марк! Вам следовало позвонить нам из космопорта, милорд! Мы бы встретили вас по всем правилам.
– Все в порядке, Пим. В любом случае сомневаюсь, что наш багаж уместился бы в лимузин. Не беспокойся, вам тут еще полно работы.
Грузовик, следовавший за ними от самого космопорта, миновал наконец ворота и, прошуршав по дорожке, остановился у входа.
– Святые угодники, – пробормотал Энрике, когда Марк помогал ему вытаскивать из машины груз. – Ты и в самом деле лорд Форкосиган! А я до сих пор тебе не верил!
– Я действительно лорд Марк, – поправил его Марк. – Усвой это твердо. Здесь это важно. Наследником графства я не являюсь и, надеюсь, никогда не стану. Вот он – лорд Форкосиган, – кивнул Марк на появившегося в распахнутых настежь дверях невысокого мужчину.
Вопреки дошедшим до Колонии Бета слухам о его нездоровье, Майлз выглядел совсем неплохо. Кто-то позаботился об улучшении его гардероба, серый костюм сидит на нем отлично. Майлз уже не такой болезненно тощий, каким Марк видел его почти год назад. Братец с ухмылкой приближался к Марку, протягивая руку. Они исхитрились обменяться крепким братским рукопожатием. Марк жаждал объятий, но не от Майлза.
– Марк, черт тебя побери! Ты застал нас врасплох! Предполагалось, что ты свяжешься с нами еще с орбиты. Пим бы приехал за вами в космопорт.
– Мне так посоветовали.
Майлз отошел на шаг и оглядел Марка с ног до головы. Марк покраснел. Лекарства, выданные Лили Дюрон, позволили в кратчайшие сроки сбросить куда больше жира, чем позволяла природа, и Марк был обречен придерживаться строгих ограничений в пище и питье, чтобы справиться с побочными эффектами. Лили сказала, что медикаменты не вызывают привыкания, и Марк ей верил. Ему не терпелось поскорей избавиться от этой дряни. Сейчас он, как и планировал, весил ненамного больше, чем тогда, когда в первый раз ступил на Барраяр. Убийца вышел на свободу из плотской тюрьмы и теперь снова мог защищать их, ежели возникнет необходимость… Но вот чего Марк не предвидел, так это насколько станет рыхлым и как посереет кожа. Он таял, будто свеча на солнце.
И действительно, следующее, что произнес брат, было:
– Ты хорошо себя чувствуешь? Паршиво выглядишь.
– Постпрыжковый синдром. Пройдет, – напряженно улыбнулся Марк. Он не знал, что его сильнее измучило: лекарства, Барраяр или отсутствие Карин, зато прекрасно понимал, что ему поможет. – Ты ничего не слышал о Карин? У нее все в порядке?
– Да, за последнюю неделю у нее все в норме. А что это за странная коробка с полками?
Больше всего на свете Марку хотелось видеть Карин, но все надо делать последовательно. Он повернулся к Энрике, смотревшего с немым изумлением на самого Марка и его родителя-близнеца.
– Я привез гостя, Майлз. Позволь представить тебе доктора Энрике Боргоса. Энрике, это мой брат Майлз, лорд Форкосиган.
– Добро пожаловать в резиденцию Форкосиганов, доктор Боргос, – произнес Майлз, вежливо пожимая Энрике руку. – Судя по имени, вы эскобарец?
– Э э-э… да, э-э-э… лорд Форкосиган.
Как ни странно, Энрике удалось не допустить ошибки. Последние десять дней Марк только тем и занимался, что натаскивал его в области барраярского этикета.
– И в какой области вы доктор? – Майлз снова озабоченно посмотрел на Марка. Надо полагать, выстраивает теории одна ужаснее другой относительно состояния здоровья своего клон-брата.
– Не медицины, – поторопился заверить Марк. – Доктор Боргос – биохимик и гено-энтомолог.
– Слова?.. Нет, это этимолог. Жучки, верно? – Глаза Майлза опять устремились на здоровенный ящик у его ног. – Марк, зачем на этой штуке дырки для поступления воздуха?
– Мы с лордом Марком будем вместе работать, – серьезно сообщил долговязый ученый.
– Полагаю, у нас найдется для него комната? – добавил Марк.
– Господи, ну конечно! Будьте как дома. Особняк в вашем распоряжении. Я перебрался прошлой зимой в апартаменты на втором этаже восточного крыла, так что все северное крыло свободно. Кроме одной комнаты на четвертом, где живет оруженосец Роик. Днем он обычно спит, так что, полагаю, вам стоит предоставить ему некоторое пространство. Мать с отцом, как всегда, приволокут всю свою рать, когда сами приедут к Празднику Середины Лета. Тогда, если возникнет необходимость, мы произведем переселение.
– Энрике надеется устроить небольшую временную лабораторию, если не возражаешь, – сказал Марк.
– Ничего взрывоопасного, надеюсь? Или токсичного?
– Нет-нет, лорд Форкосиган, – заверил его Энрике. – Это совсем не то!
– Тогда – никаких возражений. – Майлз глянул вниз и добавил чуть тише: – Марк… А почему на отдушинах сетка?
– Я все объясню, – светски успокоил его Марк, – как только мы распакуемся и я заплачу водителям. – За то время, что они разговаривали, возле Пима возник оруженосец Янковский. – Большой синий чемодан – мой, Пим. Все остальное – доктора Боргоса.
С помощью водителей грузовик быстренько разгрузили, сложив содержимое в холле. Небольшой переполох приключился, когда Янковский, таща ящик, в котором, как знал Марк, находились поспешно упакованные лабораторные сосуды, наступил на черно-белого котенка, незаметного на черно-белом фоне пола. Оскорбленный звереныш испустил оглушительный мяв, вскочил и пулей пролетел между ног Энрике, едва не опрокинув эскобарца, в свою очередь едва не уронившего дорогущий молекулярный анализатор. Спас аппарат подоспевший Пим.
Их чуть было не застукали во время ночного налета на закрытую лабораторию, где они забрали все записи и незаменимые компоненты, когда Энрике настоял на том, чтобы вернуться за этим чертовым анализатором. И если бы Энрике его грохнул сейчас, Марк непременно счел бы это своего рода возмездием, исходящим от космических сил. «Я куплю тебе целую новую лабораторию, когда мы доберемся до Барраяра», – пытался он убедить эскобарца. Но Энрике, похоже, полагал, что на Барраяре до сих пор Период Изоляции и максимум, что он сможет здесь отыскать, это перегонный куб, дистиллятор и долото для трепанации.
Поиски подходящего места заняли некоторое время, поскольку идеальным местом, которое Энрике немедленно попытался застолбить под свою лабораторию, оказалась огромная современная ярко освещенная кухня с прекрасным энергообеспечением. Услышав переданную Пимом просьбу, Майлз мгновенно примчался спасать кухню для своей кухарки, замечательной женщины, которую он явно считал незаменимой не только для безупречного ведения хозяйства, но и для своей новой политической карьеры. После данного Марком разъяснения, что фраза «весь дом в вашем распоряжении» – всего лишь дань вежливости и ее ни в коем случае не надо воспринимать буквально, Энрике с горем пополам удовлетворился второй прачечной, расположенной в полуподвале левого крыла, далеко не такой большой, но со стоком для воды и кучей разных приспособлений. Марк пообещал вскоре купить все необходимое оборудование и оставил ученого разбирать свои сокровища. Энрике не проявил ни малейшего интереса к выбору спальни. Марк решил, что в конечном итоге он просто-напросто притащит лежанку в свою новую лабораторию и поселится там, как наседка, охраняющая цыплят.
Марк же забросил чемодан в комнату, которую занимал в прошлом году, и вернулся в прачечную, чтобы подготовиться к решительному шагу – пропихнуть идею старшему братцу. На Эскобаре проект казался просто великолепным, но тогда Марк еще плохо знал Энрике. Этот человек – гений, но видит Бог, ему нужен сторож. Теперь-то вполне понятно, отчего вышел весь этот бардак с банкротством и судебными исками.
– Говорить буду я, понял? – решительно заявил доктору Марк. – Майлз здесь – лицо значительное, Имперский Аудитор и близкий друг самого императора. Его поддержка нам сильно поможет. – И, что гораздо важнее, его активные возражения могут оказаться фатальными для всего проекта. – Я знаю, как с ним разговаривать. Просто соглашайся со всем, что я скажу, и не пытайся ничего добавить или приукрасить.
Энрике серьезно кивнул и последовал за Марком по лабиринту коридоров, как щенок-переросток. Майлза они нашли в библиотеке. Пим как раз расставлял напитки – чай, кофе, вина Форкосиганов, две разновидности пива из округа Форкосиганов – и разгружал поднос с закусками, весьма походивший на яркий витраж. Сердечно кивнув Марку, оруженосец удалился.
– Как удачно, – заметил Марк, придвинув стул к низкому столику. – Закуски! А у меня как раз есть кое-что новенькое на пробу. По-моему, на этой штуке можно неплохо заработать.
Марк развернул красивую красную фольгу, в которой оказался мягкий белый кубик. Майлз заинтересованно поднял бровь и наклонился поближе.
– Какая-то разновидность сыра?
– Не совсем, хотя продукт животного происхождения. Некоторым образом. Это базисный вариант, без вкусовых добавок. Образцы со вкусовыми добавками и красителями я покажу позже, когда будет время их сделать. Эта штука чертовски питательна – отлично сбалансированный состав углеводов, протеинов и жиров плюс все основные витамины в нужной пропорции. Можно спокойно жить на одной этой штуке и воде.
– Я питался только этим полных три месяца! – гордо провозгласил Энрике, но, поймав хмурый взгляд Марка, поспешил заткнуться.
Марк взял с подноса серебряный нож, разрезал кубик на четыре части и сунул кусок себе в рот.
– Попробуй! – предложил он, удержавшись от театрального «мням-мням» и прочих соблазнительных звуковых эффектов. Энрике тоже потянулся за кусочком, за ним – более осторожно – Майлз. Поднеся кусочек к губам, он на мгновение заколебался и обнаружил, что остальные двое не сводят с него глаз. Подняв брови, Майлз сунул кусочек в рот и принялся жевать. Повисла тишина. Майлз проглотил.
Энрике, не в силах терпеть, спросил:
– Ну и как оно вам?
Майлз пожал плечами:
– Нормально… Пресновато, но вы сами сказали, что оно без вкусовых добавок. На вкус куда лучше, чем множество армейских пайков, что мне доводилось есть.
– О, армейские пайки! – воскликнул Энрике. – А вот об этом возможном применении я и не подумал…
– К этой стадии мы перейдем позже, – охладил его энтузиазм Марк.
– Так почему же, собственно, эта штука так выгодна? – полюбопытствовал Майлз.
– Потому что благодаря чудесам современной биоинженерии ее производство практически ничего не стоит. Достаточно приобрести партию жучков-маслячков, и дело в шляпе!
Повисла короткая, но многозначительная пауза.
– Что приобрести?
Марк извлек из кармана маленькую коробочку и осторожно приоткрыл крышку. Энрике выжидающе заерзал.
– Вот это, – Марк протянул коробочку брату, – жучок-маслячок.
Майлз заглянул в коробочку и отшатнулся.
– Фу! Ничего отвратительнее в жизни не видел!
В коробочке скребся всеми шестью лапками рабочий жучок-маслячок размером с большой палец. Жучок отчаянно работал антеннами и пытался удрать. Марк нежно сбросил крошечные коготки с края коробки. Жучок растопырил жесткие надкрылья противного коричневого цвета и удрал в безопасный уголок, где и свернулся, пряча свое похожее на мешочек белое мягкое пузико.
Майлз снова наклонился и уставился на жучка с брезгливой зачарованностью.
– Смахивает на помесь таракана с термитом и… и… гнойником.
– Вынуждены признать, что внешний вид – его слабое место.
Энрике явно оскорбился на последнее замечание, но воздержался от возражений.
– Основная его ценность – в производительности, – продолжил Марк. Пожалуй, они поступили разумно, не став демонстрировать Майлзу всю колонию жучков-маслячков сразу. Или, упаси Бог, их королеву. Королеву можно показать и потом, как только удастся уговорить потенциального покровителя преодолеть физиологическое отвращение. – Эти жучки жрут практически любую низшую органику. Сено, солому, водоросли, силос и так далее. Затем внутри, у них в желудке, органика при помощи тщательно подобранного набора бактерий превращается в… маслице. Которое жучок-маслячок отры… возвращает через рот и складывает в ячейки в своем улье, совершенно готовенькое к употреблению. Сырое маслице…
Тут Энрике без всякой необходимости указал пальцем на оставшийся кусочек.
– …совершенно съедобно даже на этом этапе, – громче продолжил Марк, – хотя в дальнейшем его можно перерабатывать или вносить вкусовые добавки. Мы планируем производство более рафинированного продукта путем добавления бактерий, которые будут придавать сырому маслицу нужный вкус прямо в желудках жучков, так что даже не будет необходимости в дальнейшей переработке.
– Жучья блевотина, – произнес Майлз, быстро продравшись сквозь словесную шелуху. – Ты скормил мне жучью блевотину!
Он поднес руку к губам и торопливо налил себе вина. Поглядев на жучка-маслячка, на остатки сырого маслица, Майлз одним глотком осушил полбокала. – Ты спятил, – убежденно проговорил он. Затем допил вино, довольно долго подержав его во рту, прежде чем проглотить.
– Это как мед, – храбро возразил Марк, – только другой.
Брови Майлза сошлись на переносице, будто он обдумывал этот аргумент.
– Очень другой. Погоди-ка! В той коробке, что вы приволокли, сидят эти жучки-тошнилки?
– Жучки-маслячки, – ледяным тоном поправил Энрике. – Их легко транспортировать…
– Сколько… жучков-маслячков?
– Мы вывезли с Эскобара двадцать королев на разных стадиях развития, каждую из которых обслуживают двести жуков-работников, – объяснил Энрике. – Они хорошо перенесли дорогу. Я так горжусь девочками! За время пути их количество удвоилось. Труженики мои! Ха-ха!
Майлз быстро произвел подсчет.
– Вы приволокли восемь тысяч этих мерзких тварей в мой дом?!
– Понимаю твое беспокойство, – быстро вмешался Марк, – но могу тебя заверить, это не принесет никаких хлопот.
– Сомневаюсь, что понимаешь. Кстати, что именно не принесет никаких хлопот?
– Жучки-маслячки, говоря биологическим языком, хорошо управляемы. Рабочие жуки стерильны. Размножаться способны лишь королевы, но они приносят потомство только при получении специальных гормонов. Зрелые королевы даже передвигаться не могут. А любой рабочий жучок, если ему удастся удрать, будет просто ползать по окрестностям, пока не сдохнет, вот и все.
При мыслях о таком печальном варианте Энрике скорбно скривился.
– Бедняжечка! – пробормотал он.
– И чем раньше, тем лучше! – холодно отрезал Майлз. – Фу!
Энрике с упреком посмотрел на Марка и тихо начал:
– Ты обещал, что он нам поможет! А он оказался таким же, как все! Ограниченным, зашоренным, бестолковым…
Марк жестом велел ему замолчать.
– Успокойся. Мы еще не добрались до главного. – Он повернулся к Майлзу: – Дело вот в чем. Мы считаем, что Энрике в состоянии сконструировать жучков-маслячков, способных питаться местной барраярской флорой и преобразовывать ее в съедобный для человека продукт.
Майлз открыл рот – и снова закрыл. Взгляд его сделался пронзительным.
– Продолжай…
– Представь себе следующую картину. Каждый фермер, каждый поселенец в любом захолустье сможет держать улей жучков-маслячков, которые будут ползать по окрестностям, пожирая чуждую нам растительность, на которую вы, ребята, тратите столько усилий, выкорчевывая ее и выжигая в процессе терраформирования. А фермеры получат не только бесплатную пищу, но и бесплатные удобрения: помет жучков-маслячков просто потрясающе хорош для растений. Они начинают расти, как сумасшедшие!
– О! – Майлз откинулся на стуле с застывшим взглядом. – Я знаю кое-кого, очень заинтересованного в удобрениях…
Марк продолжал:
– Я хочу основать здесь, на Барраяре, компанию, чтобы продавать уже имеющихся жучков-маслячков и создавать новые подвиды. Я подумал, что такой гениальный ученый, как Энрике, и финансовый гений, как я (и давайте не будем их смешивать)… ну, мы способны достичь практически чего угодно.
Майлз задумчиво нахмурился:
– А чем вас не устроил Эскобар, позволь поинтересоваться? Зачем тебе понадобилось тащить этого гения и его творение сюда?
Если бы я не вмешался, Энрике схлопотал бы десять лет тюрьмы, но не будем об этом.
– Тогда у него не было меня, чтобы заняться деловой стороной. А Барраяр – оптимальное место для этого, тебе не кажется?
– Если дело пойдет.
– Вначале жучки могут вырабатывать маслице из земной органики. Мы начнем его продавать как можно быстрей, а полученные деньги пустим на финансирование дальнейших научных изысканий. Я не могу составить точный график, пока Энрике не изучит как следует биохимию Барраяра. Возможно, на создание соответствующих жучков потребуется год-два. – Марк коротко усмехнулся.
– Марк… – Майлз, нахмурясь, смотрел на стоящую на столе закрытую коробочку, из которой доносилось тихое поскребывание. – То, что ты говоришь, звучит логично, но я сильно сомневаюсь, что логика поможет сбыту. Никто не захочет есть пищу, происходящую от чего-то, что выглядит вот так. Черт, да никто не станет есть даже то, к чему оно прикоснется!
– Но люди едят же мед, – возразил Марк. – А его производят насекомые.
– Пчелы… Ну, так они ж милашки. Пушистенькие, в стильных полосатых мундирах. И вооружены жалом – этакой маленькой шпагой, которая вызывает уважение.
– А, понятно… – пробормотал Марк. – Летучая версия класса форов.
Братья обменялись ехидными улыбками.
– Значит, вы считаете, – недоуменно проговорил Энрике, – что, если я вооружу моих жучков-маслячков жалом, барраярцам они понравятся больше?
– Нет! – хором возопили Майлз с Марком.
Энрике обиженно умолк.
– Итак, – откашлялся Марк. – План вот такой. Я обеспечу Энрике место для работы, как только выберу время. Не знаю, где будет лучше – здесь, в Форбарр-Султане, или в Хассадаре. Если дело пойдет, возможно, ты захочешь, чтобы работы велись в округе Форкосиганов.
– Верно, – кивнул Майлз. – Поговори с Циписом.
– Я и собирался. Теперь ты начинаешь понимать, почему я считаю их денежными жучками? Может, захочешь инвестировать дело? Не на начальном этапе, конечно.
– Пока нет. Но все равно спасибо, – нейтральным тоном ответил Майлз.
– Мы… э-э-э… Знаешь, мы очень признательны за предоставление временного помещения.
– Нет проблем. Или, во всяком случае, – глаза Майлза нехорошо блеснули, – лучше бы их не было.
Деловая часть закончилась, и Майлз, вспомнив о долге гостеприимства, предложил поесть и выпить. Энрике предпочел пиво и воспользовался им как поводом прочитать лекцию о роли дрожжей в производстве пищи, начиная с Луи Пастера. Лекция изобиловала комментариями о сходстве между дрожжевыми бактериями и симбиотами жучков-маслячков. Майлз пил вино и больше помалкивал. Марк ел закуску, разложенную на большом подносе, и прикидывал, когда у него закончатся препараты для потери веса. А может, их просто-напросто сегодня же спустить в канализацию?
Через некоторое время Пим, судя по всему выполняющий в ограниченном контингенте Майлзовой прислуги обязанности дворецкого, пришел забрать поднос и бокалы. Энрике заметил наконец коричневую форму с серебряным орнаментом и тут же поинтересовался о значении этой символики. Вопрос ненадолго вывел Майлза из задумчивости, и он просветил Энрике по некоторым аспектам истории семейства Форкосиганов (вежливо пропустив упоминание о провалившемся барраярском нашествии на Эскобар, имевшем место лет тридцать назад). Майлз рассказал историю особняка и герба Форкосиганов. Похоже, эскобарца поразило до глубины души, что в основе символических гор и кленового листа на гербе лежит печать, которой графы запечатывали мешки с деньгами, собранными в виде налога с округа. Это дало Марку основание надеяться, что в Энрике все же проснется тактичность. Надеяться-то ведь не возбраняется никому?
Когда, по прикидкам Марка, прошло достаточно времени, чтобы ритуал братского общения был завершен, он вежливо извинился и отправился распаковывать вещи. Чтобы Энрике не заблудился, Марк провел его в лабораторию.
– Что ж, – сердечно сообщил ученому Марк, – все прошло лучше, чем я думал.
– О да! – рассеянно ответил Энрике. В его глазах появилось то самое отсутствующее выражение, которое означало, что голова занята выстраиванием длиннющих молекулярных цепочек. Хороший признак. Похоже, эскобарец переживет свой довольно болезненный переезд. – Кстати, у меня возникла идея, как сделать, чтобы мои малютки понравились твоему брату.
– Здорово! – Мысли Марка витали уже далеко. Он оставил эскобарца в лаборатории и помчался, перепрыгивая через две ступеньки, к себе в комнату. Наконец-то он сможет позвонить Карин, Карин, КАРИН!
