Ольга Гусейнова
Прошу меня спасти
Глава 2
Двадцать смертников, как нас в спину шепотом назвал один из счастливчиков, оставшихся на «Дразе», оглушенных неожиданной новостью, двинулись строем за временно назначенным куратором к пандусу очередного транспортника, на борту которого нам предстояло лететь… на передовую.
Я передвигала ногами механически, словно робот, на плечи давил рюкзак с вещами, чуть подпрыгивая на бегу. Виски стискивали самые мрачные подозрения. Кто виноват в произошедшем: отец или его враги? В любом случае я по самые уши в протухших помидорах.
Мой давно задуманный, тщательно продуманный и почти реализованный план разрушился с обезоруживающей легкостью, простотой и дезориентирующей наглостью. Две недели, пока летела на «Дразу», я была твердо уверена, что останусь именно там, на огромной станции, где работают представители многих рас и миров, расположенной в опасном секторе, но тщательно защищенной. Ведь я лучшая из лучших! Я получила право самой выбрать место стажировки! Потом и кровью заслужила, и ректор закрепил это право подписью на моем назначении.
Однако, прибыв на место, я совершенно не ожидала, что мою фамилию назовут в числе двадцати курсантов, причем из разных академий, которым надлежало немедленно следовать на другое военное судно для отправки к месту стажировки. И главное – куда?!
«Рушаз» меньше «Дразы», значительно дальше и в разы опаснее. Там стоят военные бригады сразу семи рас: экипажи и штурмовые группы боевых кораблей, которые ведут регулярные космические бои со змеранами и охраняют не столько границы, сколько транспортные пути, по которым курсируют торговые караваны миров, либо недавно начавших с нами плотное сотрудничество, либо пока еще рассматривающих такую возможность. Волков назвал Рукав Зеленого Змея адом. Именно «Рушаз» служит его пеклом, а «Драза», так, контрольно-пропускной пункт.
На попытку законного отказа от нового места стажировки мне буквально в лицо сунули планшет со списком курсантов, получивших назначение на «Рушаз» и ткнули на мою фамилию. И хоть подписан новый список не ректором, а кем-то другим, несомненно, уполномоченным распределять и назначать, у военных сперва надо исполнять приказы, а уже потом обжаловать. Вот и мне предложили заняться этим с «Рушаза». Чего я в принципе не смогу сделать, ведь стоит только заикнуться о нарушении или недовольстве новым назначением, отец получит право раздуть из этого факта черную дыру, в которую быстро затянет и меня. Моргнуть не успею, как окажусь на отцовском флагмане запертой в каюте на все пять месяцев стажировки.
Следуя за куратором, хмурый строй курсантов, семнадцать парней и три девушки, взбежал по пандусу в грузовой отсек военного судна, под завязку заполненный контейнерами. Я невольно отметила, что погрузили для отправки на «Рушаз»: запасные блоки для боевых дронов, стационарную плазменную пушку, огромный ускоритель, такие не на суда, а на станциях устанавливали. Было много чего еще, но уже от первого попавшегося на глаза груза моя кожа покрылась липким страхом. Ведь будто надвигавшиеся на меня темные махины с угрожающей маркировкой безмолвно орали о том, что место, куда мы полетим, горячее во всех смыслах.
Сложно даже представить: каково было землянам в прошлом, когда на любое космическое путешествие уходили годы, а экипажам и пассажирам приходилось проходить опасные и сложные процедуры гибернации, чтобы не сойти с ума за годы путешествий в ограниченном пространстве. Благодаря научно-техническому прогрессу были созданы уникальные установки замкнутого цикла, двигатели, которым не требовалось топливо, а энергия производилась бесконечным разгоном частиц. Этим установкам хватало мощности на совершение пространственных скачков, до предела сокращая путь из одной точки в другую. И чем мощнее установка, тем на большее количество скачков она способна, а значит быстрее передвигался межзвездный корабль. Благодаря этому космос стал ближе, как бы невероятно это не звучало, если смотреть в небо, стоя на земле.
Самые мощные установки размещали на военных судах, что способствовало безопасности космических перелетов и более тесным связям заселенных планет, а впоследствии – с открытыми иными мирами или целыми цивилизациями, в которые объединялись миры, расы или виды разумных. Затем энергетическими установками стали оснащать космические станции; создали заградительную сеть у границ изученного нами космоса. Со временем сеть значительно расширилась, станции начали использовать не только земляне, но и наши союзники. Многие станции стали межвидовыми и выполняли как военные, так и научно-исследовательские функции, чтобы не рисковать мирными жителями и целыми планетами, проводя опасные эксперименты. Были и развлекательные, торговые и промышленные станции, которые создавали на астероидах богатые корпорации. В общем, в хорошо изученном космосе стало довольно тесно, порой даже случались столкновения или аварии.
Пройдя двумя широкими коридорами, мы зашли в просторное, по меркам космического судна, помещение с выдвижными, в два яруса, узкими полками для отдыха вдоль переборок, по-корабельному коек. Уже разложенные и накрытые серыми индивидуальными утеплителями и даже оборудованные пластиковыми сдвижными шторками для минимального уединения.
Столпившись в центре, мы осмотрелись и получили от нашего куратора приказание:
– Время в пути – трое суток. Располагайтесь. Прием пищи в общей столовой. Распорядок согласно корабельному расписанию.
Распорядившись, этот высокий, как и большинство военных, причем, неважно какой расы, мужчина в черной форме космического флота вышел.
Благодаря тесному сотрудничеству и постоянному взаимодействию, военно-космический флот большинства миров со временем окрасился в унифицированный черный цвет. А курсанты носят серую форму, чтобы любой служивый издалека видел, с кем имеет дело. С птенчиками, как нас снисходительно, а порой презрительно или раздраженно называют опытные космические волки.
Я еще раз быстро осмотрела нашу каюту в сумрачном желтоватом свете диодов и первой скользнула в левый угол к нижней койке. Засунув под нее рюкзак, я уселась и придвинулась спиной к прохладной переборке. Было страшно до дрожи, но скрывать страх я привыкла с детства, поэтому и сейчас никто не заметит моих чувств.
– Лель, смотрю, ты не теряешься. Выбрала самое теплое местечко, – с кривой улыбкой заметил Дариан, кинув свой рюкзак на соседнюю койку справа.
Матиас Дариан – худощавый, высокий молодой мужчина двадцати шести лет, внешне симпатичный, но неприятный. Умом не блистал и что еще хуже – плохо воспитанный, хамоватый, к тому же ленивый. При этом не скрывал неуважения к женскому полу и считал его совершенно лишним не только в космосе, но и на любой ответственной службе. Он из семьи потомственных военных пилотов, поступил в академию со второго раза, старше меня на два года. Впрочем, контракт с Миротворческим корпусом и академией подписывали в разном возрасте. Таких как я, едва достигших совершеннолетия в восемнадцать, среди поступающих было гораздо меньше, чем тех, кто решился на это в более сознательном возрасте.
Отвечать Дариану не стала – привыкла за шесть лет совместной учебы пропускать его высказывания мимо ушей и не реагировать. Под соседнюю койку слева закинула свой рюкзак Джана Новак – крупная, мускулистая девушка, тоже из семьи военных. Джана пошла по стопам отца – штурмовика-десантника. С ней мы вместе учились первые три года, дальше иногда пересекались на отдельных дисциплинах. Плюхнувшись на свою койку, она с нескрываемым возмущением выпалила:
– Я не понимаю, Лель, ты же вошла в десятку лучших и выбрала «Дразу». Так какого черта тебя на «Рушаз» отправили? Они не имели права! Это нарушение устава и традиций!
При всех своих немаленьких габаритах, Джана – симпатичная голубоглазая блондинка. Порядочная, без гнили внутри, улыбчивая, но вспыльчивая и простецкая.
– Похоже, конкуренты отца постарались, да, Лель? Подмазали кого-то – и нашу золотую девочку отправили прямиком в ад, на закуску змеранам! – не унимался Дариан, глядя на меняя со злой усмешкой.
Мой всегда отстраненно холодный вид и молчание доводили его до тихого бешенства. Только трусы не способны на открытый вызов, поэтому единственное, что он позволял себе в мой адрес, – подкалывать, ехидничать, хмыкать и прочее в подобном духе. Сейчас он напуган и оглушен не меньше меня, вот и отвлекался таким образом, чтобы не истерить.
Тем не менее он оказался прав, в кои-то веки. Моя отправка на «Рушаз» – чье-то злонамеренное вмешательство, что сомнению вряд ли подлежит. Скорее всего это действительно происки отцовских врагов. Николай Лель многим перешел дорогу, разрушил сотни жизней, карьеры и лишил будущего.
Про опасный сектор, где находится «Драза», в новостях частенько говорили в связи с разными заварушками. О «Рушазе» сообщали в разы реже, но только в самых черных и кровавых тонах. Поэтому десять минут назад однокурсники провожали нас с сочувствием и жалостью, сочтя фактически смертниками.
Абсолютно уверена: отец никогда бы не наказал меня отправкой на «Рушаз». Ведь это риск потери, на которую он ни при каком варианте не согласился бы. А вот заказчика и непосредственно исполнителя, изменившего мне конечное место стажировки, отец найдет и накажет самым жестоким образом. Виновным можно лишь посочувствовать.
Из горьких мыслей меня вырвал незнакомый парень, не из нашей академии. Здоровый, широкоплечий, сероглазый блондин весьма симпатичной наружности. Закинув свой рюкзак на койку над моей, оперся на нее ладонями и, с высоты своего двухметрового роста, демонстративно осмотрев меня, выдал с улыбкой:
– Шутите? Эта симпатичная малышка – лучшая из лучших?
Увы, ростом я действительно не вышла, по военным меркам. Всего сто шестьдесят семь сантиметров, пришлось схитрить, чтобы пройти допустимый минимум в сто семьдесят. У военных свои «усредненные стандарты» сложились: метр восемьдесят – для женщин и два метра – для мужчин. Разница в росте стала одной из многих проблем, с которыми мне пришлось столкнуться за время учебы, суровым испытанием и недостатком. Особенно в спаррингах и при прохождении любой полосы препятствий. Подумав о них, невольно передернулась, а места старых переломов заныли, подобно фантомным болям.
– Думаешь, только парни способны воевать? – предсказуемо вспылила Новак, встав и злобно уставившись в глаза чужаку.
– Судя по тебе, красавица, теперь не уверен, – миролюбиво ответил тот. Что ж, видимо не дурак, тут же сориентировался. Заодно и представился: – Андрей Чернов, прошу хоть иногда любить и жаловать.
Новак хихикнула, оценив безобидный флирт этого симпатичного здоровяка; и расслабившись, ответила ему с улыбкой:
– Ты просто не видел Лель шесть лет назад, на первом курсе. Мелкая дрыщевка, слабая неженка, которая на всех смотрела с ужасом. Никто не мог понять: что она здесь делает и зачем вообще приперлась в военную академию? Первые два года она не вылезала из медчасти, слишком хрупкая для нашей физической и боевой подготовки и тем более спаррингов. Но не сдалась, справилась. Больше того, вошла в десятку лучших! Вот так.
– По физическим и боевым нормативам ей натянули оценки! Как сову на глобус. Из жалости! Потому что наша золотая девочка – конченная заучка, и по всем другим дисциплинам была первой, – снисходительно-презрительно высказался Дариан. – Как робот: нужно, не нужно – все запоминает. Еще и на десяток факультативов таскалась… Ненормальная!
– Не равняй Лель по себе, Дариан. Как бы ты ни пыжился, на твой глобус ни одну сову не натянешь, – строго оборвал его Артем Миронов, тоже из нашего выпуска.
Присев на корточки, он заталкивал под койку два рюкзака, свой и подруги, однокурсницы Марины Царь. Маринка, разувшись, ловко забралась на верхний ярус, поджала ноги и рассматривала незнакомых парней, которые на следующие пять месяцев теперь в нашей общей группе будут стажироваться. Артем с Маринкой с третьего курса вместе и, уверена, если наша Царь не начудит, поженятся и будут вместе до гробовой доски.
На первом курсе Маринка пыталась подружиться со мной, потому что на весь первый курс на нескольких сотен парней – всего два десятка девушек. И хоть она мне тоже понравилась и хороший человек, я не могла себе позволить с ней сблизиться. Отец бы быстро «научил» ее правилам жизни и обеим указал, где ее место, а где – мое. Поэтому я со всеми держалась вежливо и отстраненно.
Марина, красивая, добрая и немного взбалмошная, на меня не обиделась. Вообще, за годы учебы отношение в коллективе ко мне несколько раз менялось в корне. К шестому курсу меня считали странной, замкнутой и всегда настороже заучкой. Красивая, яркая и желанная первокурсница постепенно превратилась в ходячую подсказку на экзамене и бесполого собрата.
Новак тоже возмутилась грубостью Дариана, хотя это скорее черта ее характера – бороться с любой несправедливостью:
– Дариан, ты бы лучше помолчал! Если бы не адмиральские погоны твоего деда, заслуги твоего отца и дядей, ты бы уже на третьем курсе из академии с позором вылетел.
Из-за перепалки вокруг нас собрались почти все курсанты. Один из незнакомых парней, кареглазый шатен, осмотрев меня, напряженную и хмурую, улыбнулся:
– Красотка, у тебя какое направление? А то, может, одно распределение получим? Я только рад буду!
Он настойчиво улыбался в ожидании ответа, пришлось сказать:
– Пилот и навигатор. У меня две специализации.
– Навигатор и пилот? Еще и лучшая?! – опешил шатен и протянул руку. – Я Макс Верник, инженер-робототехник.
Я, лишь слегка улыбнувшись, кивнула и вежливо ответила:
– Вера Лель.
А Дариан продолжил пакостить и разорялся в своем стиле, желчно сообщая незнакомым парням мои реалии:
– Вторая наследница владельца промышленной корпорации «Фортуна» Николая Леля. И не просто наследница, а, как поговаривают, перед вами будущая глава корпорации. Все думали, что она на финансовый пойдет, с такими-то мозгами отпетой заучки, но она, как видишь, решила всем доказать, что для Лелей не существует непокоренных вершин. Скоро получит диплом военного пилота и навигатора. У них же десятки транспортных межзвездников. Сама будет ими управлять. Так что, Макс, не протягивай зря руки, а то протянешь ноги.
– Что за чушь ты несешь? – заступился за меня Артем.
Его Маринка даже спустила ноги с койки, Дариан ее тоже частенько «баловал» своими «лестными» замечаниями. Правда, проходился по умственным способностям, бесконечным опозданиям, амбициям, по его мнению, царским, и нередким проблемам со сдачей зачетов или экзаменов. В сущности, ругал за то, чем грешил сам.
– Это не чушь! Помнишь Родика Ладожского? – раздухарился Дариан. – Он за этой Кровавой принцессой на первом курсе ухаживать пытался. Прикинь, разочек успел чмокнуть в лобик – и тут же огреб по полной, всей семьей. Сперва на отца Родика какие-то грабители напали. Ничего не взяли, а вот ноги переломали… Сестру в сети протянули, мама не балуй. Мать с работы выперли. Потом оказалось, что предприятие Ладожских должно банку какую-то астрономическую сумму из-за какой-то ошибки, навалились долги…
Внутри у меня все перевернулось.
Артем вновь попытался вмешаться:
– Так может…
– Не может! – злобно оборвал его Дариан. – Родику прямым текстом пояснили, за что столько бед на его семью свалилось. Нечего было лезть к этой рыжей стерве. Раззявил пасть на кусок пирога, который ему не по карману! Такая мелкая рыбешка, как он, не пара будущей акуле! А как только Родик усвоил урок и отстал, его семье все вернули. И долги простили, и всю грязь о сестре помогли из сети убрать, мать восстановили на работе. Понял?
Я молчала. Ни оправдываться, ни опровергать что-либо не имело смысла. Потому что все – правда. Поступив в Военно-космическую академию, я сперва наивно решила, что обрела, наконец, свободу. Что теперь сама буду определять свою судьбу. Что отцу меня в стенах академии не достать. И позволила себе увлечься, ответить улыбкой на улыбку симпатичного, очень приятного парня. Сперва он просто садился рядом со мной в столовой, затем – на совместных занятиях, потом провожал до комнаты в общаге, а в какой-то момент поцеловал в уголок рта. Так, скорее клюнул, быстро отстранился и несколько секунд всматривался в мое лицо, ловя эмоции. Опасался, что обидел, поторопился…
На следующий день его отец попал в больницу в тяжелом состоянии. А потом… потом со мной связался мой отец и напомнил о суровой реальности: игрушки не имеют права на подобные отношения. Что мы с Элиной принадлежим ему, он наш создатель и только ему решать, что нам можно. Мы обязаны слушаться беспрекословно. Я же, строптивая, получила очередной и очень страшный жизненный урок. За мои ошибки будут страдать другие! С того момента я избегала любой привязанности, пресекала любые попытки завести со мной дружбу.
– Сволочи, но хоть порядочные, – буркнул кто-то из незнакомых парней, прислушиваясь к нашему разговору.
Порядочные? Я мысленно горько хмыкнула. Нет, Николай Лель порядочностью не страдал. А бедственное положение семьи Ладожских отец исправил лишь по одной причине: считает себя богом. Ведь сперва разрушить жизнь, а потом подарить надежду на новую – это так величественно, так всемогуще. К тому же отец упивался чужими страхами. И страх Ладожских, наверняка навсегда запомнивших этот урок, – особое удовольствие для него. Причем, рефлексировать они будут, услышав только его фамилию. Поэтому отец часто использовал подобный прием. Уничтожал, а потом возвращал к жизни, обретая и поддерживая репутацию всесильного и страшного человека, обрастая невольными должниками, которые в будущем так или иначе помогут в решении возникших проблем.
Ректор Михаил Волков ошибся, когда счел, что тираны не всесильны. К сожалению, мой опыт показал, что сломать жизнь можно любому. А если не вышло – просто убить. Поэтому единственный шанс обрести свободу – подписать долгосрочный контракт с военным ведомством мира, еще не вошедшего в содружество, в котором отец меня не достанет.
– Дариан, ты все-таки несешь чушь и сам это понимаешь! – спокойно возразил Макс Верник. – Если бы было так, как ты сказал, Лель бы не летела с нами на «Рушаз». Все знают, что чем дальше от центральных станций, тем жестче обстановка. Война не женское дело. Служба длится месяцами, увольнительные дают пару раз в год. На гражданке уже легенды ходят про голодных вояк в увале. Стоит им только до любых доступных баб добраться, те потом ходить не могут, так безжалостно их используют. Даже на «Дразе» красивой курсантке было бы опасно находиться без защиты, а про «Рушаз» такое слышал…
– Там на десять тысяч голодных космических волков сотни баб не наберется. Все прибывшие женщины сразу же ищут покровителя и защитника, а то в первом же углу могут застолбить как ничейную, – зловеще поддержал Макса незнакомый парень.
При этом обвел меня, Царь и Новак многозначительным плотоядным взглядом, намекнув определиться с защитниками прямо сейчас, пока не поздно.
Моя кожа покрылась липким слоем страха. Да, об этом я тоже читала и не раз слышала. Не говоря о том, что «Рушаз» – межвидовая станция и землян там гораздо меньше, чем представителей других рас. А у иномирцев, соответственно, иные моральные и нравственные нормы. Мало ли что правилами поведения на станции предусмотрено, если с детства жил по другим. Именно поэтому со времен первых контактов количество женщин в космических войсках значительно снизилось.
– Тогда с чего вдруг при всех ее возможностях и как лучшей из лучших Лель выбрала «Дразу»? – не сдавался Дариан. Потом, зло хмыкнул, глянув на меня: – Или ты как раз из этих? Кто любит пожестче?
Как обычно в подобных случаях, я смерила его таким взглядом, что и слов не надо: дуракам лучше молчать, сойдут за умных. Отвернулась и нечаянно встретилась взглядом с Артемом, который обнимал за плечи свою испуганную зловещими перспективами Маринку. Посмотрев мне в глаза пару мгновений, он неожиданно выдал задумчиво:
– Может, потому что богатство не всегда приносит счастье? Да, Вера? Если такая птаха готова рвать жилы и терять перья за высокие оценки, чтобы потом самой напроситься в ад?
Я отвела глаза, не выдержала его пристального, понимающего взгляда. Эх, если бы не Маринка с ее жаждой, сродни маниакальной, под стать фамилии Царь, стать генералом, Артем бы сам вошел в десятку лучших выпускников. Но она постоянно опаздывала, с чем-то не справлялась, и ему приходилось ей помогать, делать и переделывать. Любовь порой жестока и всегда требует жертв. Своих или чужих. В их паре мужчина любил беззаветно и бескорыстно, а Маринка стала скорее потребителем этой самой любви и обожания.
– Похоже, ты прав, – удивленно протянул Андрей, свесившись с верхней полки, тоже уловил мои эмоции.
– А я… – собрался было продолжить Дариан.
Но я ледяным голосом, со зловещим подтекстом предложила:
– Матиас, если ты продолжишь меня обсуждать, я предложу тебе стать моим парнем и защитником. Хочешь?
Выпучив на меня голубые глазищи, он проглотил заготовленную речь. Затем наигранно спокойно отказался:
– Ты не в моем вкусе.
– Тогда очень прошу делиться с желающими тебя послушать исключительно своими личными историями. Это достойно и по-мужски. Или закрой рот, – обманчиво спокойно посоветовала я.
– Ничего себе, Дариан, медаль тебе за желчную отвагу! Довел-таки нашу молчунью, – усмехнулся еще один наш однокурсник, Том Ребби, занявший койку у выхода. – За шесть лет я не слышал от Лель сразу столько слов, да еще в таком тоне. А тут все сразу и тебе одному!
– Чувствую себя немного обделенным. В нашей академии не так интригующе и весело, как у вас! – хохотнул другой парень и представился: – Если что, я Лукаш. Академия Клоша. Специализация – механик.
В этот момент все едва ощутимо дрогнуло, мы отстыковались, дальше пошла легкая вибрация, судно начало разгон. Отстранившись от продолживших общаться парней, я разулась и поставила обувь на специальную подставку. Задвинула шторки – спряталась от остальных за чисто символической преградой и, свернувшись клубочком на койке, накрывшись утеплителем, закрыла глаза.
Краем уха я слышала, что Дариан продолжил шипеть, рассказывая собратьям по несчастью из других академий о «Кровавых принцессах Земли», как нас с сестрой злобно называли СМИ за характерный багровый цвет волос и репутацию отца. Не обошел он своим поганым языком и слухи о «чудачествах» моей старшей сестры с попаданием в больницу. Красной нитью шла мысль, что, видимо, она таким образом внимание папочки или любовника привлекала. В какой-то момент послышалась характерная возня: кого-то за грудки взяли и тот пытался вырваться, ледяное шипение Артема, а потом все резко стихло. Повезло Маринке с парнем.
Хотелось разреветься, но я привычно затолкала плохое и страшное поглубже. И, согреваясь под утеплителем, раздумывала о последних событиях, анализируя как они повлияют на мой план.
Ребята правы. «Рушаз» – самое коварное и беспощадное к слабым место во вселенной. Очень-очень стыдно признать, но высокие баллы по дисциплинам, где требовалась грубая физическая сила, я действительно получила из жалости или мне их натянули, чтобы не портить будущий диплом перспективной курсантке. Кому-то надоело наблюдать, как я раз за разом безуспешно пыталась пройти полосу препятствий, падала, тонула, улетала прочь, сбитая каким-нибудь агрегатом, поэтому ставил нужный мне балл, чтобы просто не приходила и не мучила своим жалким видом. У кого-то я буквально вымаливала недостающие баллы, особенно по провальным спаррингам. Господи, боевые искусства будут сниться мне в кошмарах. Ведь наши тренеры и наставники ворчали, что мое тело просто не создано для боев, только для заботы и неги в… салонах красоты. Или для любви.
Из всего этого следовал неутешительный вывод: на «Рушазе» мне придется очень несладко. А ведь стажировка длится пять месяцев. Пять долгих месяцев в аду!
С другой стороны, как это не поразительно, «Рушаз» облегчит и упростит достижение главной цели моего плана.
Производственные, экономические, военные и политические связи Земли проникли во все сферы деятельности большинства миров. Поэтому глава корпорации, входящей в сотню по активам, богатству и влиянию в родном мире, способен повлиять на мою судьбу в большинстве союзных миров. Так или иначе. Посулами, шантажом, угрозами и банальным подкупом отец достанет меня повсюду, если пожелает. Не позволит продвинуться по службе, весь срок контракта проторчу в уголке затрапезного межзвездника, а после меня «экстрадируют» в загребущие лапы свихнувшегося тирана. И своей семьи не будет. Любому претенденту в женихи в лучшем случае сломают карьеру, в худшем – уничтожат. Как было с Романом, Элиным парнем.
Все это я осознала уже ко второму курсу, и тогда родился мой нынешний план. Я не хотела быть лишь беглянкой и затворницей. Мне нужна свобода: действий, желаний, решений и чувств. В самых сокровенных мечтах я хотела любить и быть любимой, хотела детей и семью. Реальная возможность получить необходимое, или добиться хоть чего-то, есть в четырех мирах.
Аяши, тумси, файравы и дицемертины совместимы с землянами генетически, физиологически и культурно. Все четыре мира в разное время вступили в контакт с Содружеством миров, которое с момента создания возглавила Земля, но по-прежнему предпочитали вести обособленный образ жизни. Однако семейные связи у них с землянами возникали давно и редкостью не были. И эта самая совместимость не раз подтверждалась рождением здорового потомства.
Три мира из этих четырех самостоятельно и в полной мере обеспечили безопасность и защиту своих владений, включая материнские планеты, колонии с уникальными и богатыми ресурсами и многочисленным населением, заканчивая космическим сектором проживания и освоения. И по нашим данным дадут жесточайший отпор любому врагу, если такой найдется. А дицемертины заключили военное соглашение с аяшами о защите общих границ.
Главное для меня, что на данный момент все четыре мира вне Содружества, хоть и сотрудничают с нами. Более того, именно в их помощи и налаживании всесторонних связей нуждается Земля и наши союзники, а не наоборот. Особенно в военной помощи для совместной защиты от змеранов – паразитов космических масштабов. Поэтому ни одного рычага давления или повода для шантажа у моего отца на любого представителя этих миров, а тем более на военные ведомства, в случае заключения мной с ними контракта, нет и не будет еще очень долгое время.
Остается ни много ни мало – каким-то чудом подписать долгосрочный служебный контракт с ведомствами несоюзных миров. Поэтому тогда же, на втором курсе, несмотря на глобальное распространение всеобщего, земного, языка, я взялась учить три дополнительных, которые мне пригодятся, если обоснуюсь в мирах, где они распространены. На что надежды призрачные. Однако, как давным-давно кто-то сказал, мечтать легко, а думать и работать трудно. И я старалась.
Заодно изучала всю доступную информацию по культурным особенностям и традициям тех рас. Вот с этим было сложнее. Они тщательно берегли свои секреты от чужаков. И многое было скорее досужими сплетнями или домыслами. Особенно в наведении тумана о себе постарались файравы и аяши. Правильное произношение и более-менее подлинные детали о них я почерпнула из немногих песен, совершенно нечаянно доставшихся мне от преподавателя языкового факультатива. Сложно сказать, почему он проникся симпатией ко мне и делился тем, чего больше никому не рассказывал.
Учила языки и интересовалась культурными особенностями четырех миров не только я. Были курсанты, которым такие знания необходимы в силу специфики их будущей службы. К примеру, специалистам по разрешению межвидовых конфликтов, военным координаторам, которые проводят совместные мероприятия, в том числе по решению боевых задач с представителями разных миров. В их образовательной программе знание нескольких языков – обязательное условие. Остальные курсанты рассчитывали на помощь обычного транслейтера.
Мои дополнительные занятия вызывали непонимание и раздражение у однокурсников. К счастью, не у всех. Мнение, что замкнутая заучка Вера Лель чудила и выслуживалась, было самым нейтральным. Конечно, им сложно понять мое рвение к столь непопулярным дополнительным нагрузкам, многие курсанты с обязательной программой порой с трудом справлялись. Ведь часто жалели себя, позволяли расслабиться, полежать, отдохнуть. У меня же такой возможности не было, потому что получение диплома – первая ступень на пути к свободе.
Теперь мы в пути в самое сердце Рукава Зеленого Змея, еще мало освоенного сектора, где Содружество миров воюет с сильным противником, змеранами, – объединением нескольких рас, непривычных нам, чуждых, злобных, алчущих все новых и новых ресурсов. Мы летим на станцию, юридически принадлежащую Земле, но которую возглавляет файрав, и где базируются боевые бригады семи других рас. Значит, если за тобой не стоят боевые товарищи, станешь добычей более сильного. Причем, тонкую грань между мирами желательно не нарушать, чтобы не вызвать международный скандал. На «Рушазе» правит грубая сила, мужчины и военная иерархия. Где место женщины…
Передернувшись, я нервно потерла лицо похолодевшими ладонями. Положение еще сильнее осложнилось, ведь мне неизвестно, кто стоял за моей отправкой сюда. Все знали, что отец прочил меня в преемники на место главы корпорации. Дариан прав, мои математические способности вселили в папу уверенность, что я стану финансовым гением.
Цифры – то, что я понимаю, они вокруг меня, я привыкла постоянно считать. А как не научиться видеть цифры во всем, особенно когда спишь по часам, ешь по часам, учишься по часам и даже справляешь нужду в строго назначенное отцом время? Ты невольно, подсознательно отсчитываешь время, часы, минуты, секунды и даже метры… Слышишь в своей голове этот метроном, который отсчитывает твою беспросветную, пустую жизнь.
После гибели матери я стала отцовским «проектом» создания преемника. Свое внешкольное время с семи до восемнадцати лет проводила в головном офисе корпорации «Фортуна», вникая в дела. Так что желание врагов отца уничтожить его главное вложение и преемника, чтобы пошатнуть основу компании, вполне обосновано и понятно. И есть вероятность, что на меня могут открыть охоту не только из-за милой мордашки и «ничейности», но и с целью навредить или отмстить отцу.
– Вера, ты идешь в столовую? – вырвал из сонма худших предположений голос Марины.
Отодвинув пластиковую шторку, она заглянула ко мне с заметной озабоченностью на лице. Маринка добрая, ей тоже не по душе все, что вылил на меня Дариан. И ведь не откажешься идти в общую столовую, где три девчонки непременно станут центром пристального внимания не только курсантов, но и членов экипажа. Не пассажир я здесь. На службе. Мало того, необходимо влиться хотя бы в условно свой коллектив, ходить за ним хвостиком, а не одной. Чтобы, как высказался Андрей Чернов, не «застолбили» случайно в каком-нибудь темном углу.
