Ольга Куно
Дождаться рассвета
Диана повернулась, не слишком довольная тем, что её «перехватили» прямо сейчас. Под мышкой она с трудом удерживала наспех сложенный спальник, а второй рукой тщетно пыталась пригладить волосы. Волосы, надо заметить, были весьма роскошные, здоровые, густые, но в отсутствие расчёски это стоило рассматривать скорее как недостаток, нежели достоинство.
– Я вас слушаю.
– Там, там… – Не найдя определения для места, откуда он пришёл, толстяк повернулся и махнул рукой в сторону лестницы. – Там собаки! – выдохнул он наконец и уставился на Диану так, будто ожидал от неё немедленных и решительных действий.
– Какие собаки? – устало выдохнула Диана, непонимающе хмурясь.
Если бы незнакомец заговорил про инопланетян или летающих крокодилов, она бы, наверное, отреагировала точно так же.
– Собаки! – Он раздвинул руки, давая понять, что речь идёт о ком-то большом. – Невоспитанные! Крупные! Здесь же с ними нельзя!
– Они на кого-то напали? – уточнила Диана.
– Нет. Но точно нападут! – поспешил исправиться мужчина, понимая, что вот-вот потеряет в лице заместителя мэра благодарного слушателя.
Увы, момент был упущен.
– Зайдите часа через два! – заявила Диана и захлопнула дверь с внутренней стороны кабинета, решительно отсекая поток каких бы то ни было претензий, оправданных или нет.
Дани ещё спал; его старшая сестра, похоже, только-только проснулась, и теперь сидела на спальнике, протирая глаза. Литаль стояла, опираясь о край стола, и наблюдала за младшей дочерью. Йуваль…по-прежнему сидел за столом.
– Он что, совсем не спал? – спросила Диана.
Литаль покачала головой, глядя с плохо скрываемым испугом. Диана снова посмотрела на своего босса. На том же месте, будто на дежурстве, разве что поза изменилась: теперь Йуваль откинулся на спинку стула, а правая рука свисала с подлокотника.
Полчаса спустя Диана сидела за столом, просматривая вчерашние списки выживших. Несколько часов ночного отдыха были забыты; впрочем, немного помогал растворимый кофе, которого обнаружилось в избытке. Воду вскипятили на конфорке: располагавшаяся в соседнем помещении плита подсоединялась к заполненному газом баллону. Им ещё только предстояло научиться разжигать огонь, не тратя ради этого драгоценные ресурсы.
– Лекарства… Почему мы сразу не догадались спросить о необходимых лекарствах?
Диана похлопала себя ладонью по голове, вроде бы легонько, но звук показался оглушающим, будто с похмелья.
– Может, и правильно, – отозвалась Литаль. – Всё равно раздавать лекарства без консультации с врачами нельзя.
– Ситуация чрезвычайная, – возразила Диана.
– Чрезвычайная, – согласился Габи, возившийся в углу с какими-то проводами. – Именно поэтому нам не нужна в бункере, в придачу к остальным трудностям, самодельная наркота.
– А что, из лекарств можно делать наркоту? – оживился Дани, как оказалось, уже успевший проснуться.
Литаль вздрогнула, но Йонит отреагировала быстрее:
– Не волнуйся, тебе никто не предложит.
– И профессии. – Диана буквально зарылась в списки и даже комментировала их, не поднимая головы. – Мы запросили профессии, а надо было вообще выяснить, что люди умеют. Нам вот строители нужны. Не только профессионалы. Кто умеет не криво гвоздь забить, уже хорошо.
– А зачем строители? – спросил Шир из приёмного отдела.
С утра он тоже вернулся в кабинет, чтобы помогать по мере сил.
– Чтобы вот это было не только у нас. – Диана всё-таки оторвалась от бумаг и покрутила головой, будто бы осматриваясь. – Стройматериалов полно: проект ведь изначально планировался более масштабный. Можно превратить часть помещения в отдельные жилые комнаты. Да и вообще как-то облагородить это место, раз уж мы здесь застряли…надолго. И повара нужны, – продолжила перечислять она, – а это тоже необязательно профессия.
– А вы составьте новый опросник и включите туда хобби, – предложила Йонит.
– Хобби? – засомневалась Диана.
– Хобби? – недоверчиво переспросил Шир.
– Да. – Йонит пожала плечами, не проникнувшись их удивлением. – Почему в постапокалипсисе человечество всегда деградирует? Ну, почти всегда?
– Почему? – поинтересовался Шир.
«Что такое постапокалипсис?» – чуть не спросила Диана, но удержалась, вовремя осознав, что рискует потерять расположение молодого поколения.
– Потому что людям приходится всё время и силы тратить на выживание, – объяснила Йонит. – Они не занимаются тем, что им интересно. Не развиваются как личности. И забывают всё, что не является жизненной необходимостью.
Шир понимающе кивнул.
– Пирамида Маслоу.
– Точно, – не растерялось молодое поколение в лице Йонит.
А вот молодое поколение в лице Дани слегка подкачало.
– Это что за зверь?
Тут, к счастью, Диана смогла проявить осведомлённость.
– Пирамида потребностей, – пояснила она. – Теория о том, что необходимо человеку в первую очередь, во вторую и так далее. На первом месте, то есть в самом основании пирамиды – физические потребности, например, вода и пища. На втором безопасность. А необходимость в самовыражении находится на самом верху. К этой потребности человек приходит, только когда удовлетворены все остальные.
– Но без неё он не может чувствовать себя человеком, – с жаром вмешалась Йонит. – И деградирует. А если бы люди могли хотя бы час в день заниматься тем, что им действительно нравится – рисовать, читать, не знаю… петь хором! – они бы не потеряли…не знаю…что-то важное бы не потеряли.
Она поджала губы, недовольная тем, что не сумела до конца сформулировать мысль.
Все молчали. В наступившей тишине Диана впервые осознала, что в кабинете тикают часы. Она подняла взгляд, как раз вовремя, чтобы уловить движение минутной стрелки. Скользнула взглядом вверх по циферблату, от шести к двенадцати – и вниз, от двенадцати к шести. Кто-то продумал этот нюанс. Что электронные часы работать не будут. Надо разобраться, что делать с этими, заводить, наверное, или что-то в этом роде. Смутно вспомнились её детские часы и заводная головка, которую надо было ухватить подушечками пальцев и несколько раз провернуть. Следом за часами вспомнился и урок рисования, на который её водил папа. За краски она ни разу со школьных времён не бралась, но живопись любила.
– Хобби, – довольно громко проговорила она, выводя соответствующую запись в новой таблице. И тихо, буквально себе под нос, добавила: – Надеюсь, нас не примут за сумасшедших.
Какое-то время она сосредоточенно писала, зачёркивала, начинала заново, затем перевернула лист А4 горизонтально. Так в таблице появилось место для дополнительных колонок.
– Папа, может быть, поешь?
Йонит стояла возле отца с открытой консервной банкой, её руки слегка тряслись. Диана вспомнила один из вчерашних разговоров – сколько же их было!, – поднялась на ноги и решительной походкой направилась к боссу.
– Йуваль! – Она положила руку мэру на плечо, используя физический контакт, чтобы лишить его возможности абстрагироваться от происходящего. – Я понимаю, тебе сейчас не до того, но выхода нет. Нужна твоя помощь. Мы сами не справимся.
Мэр ничего не ответил, но недовольно прищурился, а стало быть, не полностью проигнорировал её слова. И Диана продолжила.
– Совершенно необходимо составить новый список людей, оказавшихся в бункере. С дополнительной информацией. Йонит с Даном пойдут в западную часть, – она переглянулась с детьми и те кивнули, – а ты возьми на себя восточную. От тебя почти ничего не требуется, просто давать людям анкету, ждать, пока они заполнят все пункты, и переходить к следующим. Хорошо?
И она почти силой впихнула ему в руку стопку листов А4.
Сначала Йуваль, казалось, никак не отреагировал, но затем кивнул и медленно поднялся с кресла.
Несложное задание. Диана не могла вспомнить имя медсестры, которая дала эту рекомендацию, но была бесспорно ей благодарна.
Очередное обращение Дианы Моше прозвучало поздним утром, после того как все получили очередную банку консервов и бутылку минеральной воды. Насчёт бутылки снова поступила настойчивая рекомендация не выбрасывать, а сохранить на будущее. Таня и Нир практически синхронно наклонились, делясь завтраком со своими питомцами. За неимением мисок еду клали прямо на пол, но собаки не возражали. Тунец пошёл у них на ура.
– Возьми немного у меня. – Таня протянула Ниру наполовину опустошённую банку. – Таффи не так много надо, а твой большой.
– Нет, ни в коем случае, – покачал головой парень. – Забудь.
– Я же видела, ты почти всё ему отдал.
– Я разберусь, серьёзно. Мне вообще никогда не нравился плотный завтрак. Вот если бы кофе можно было попить, тогда да. Ты случайно кофемашину с собой не прихватила?
Таня усмехнулась и, бросив на Нира ещё один взгляд (дескать, ты уверен?), уселась и приступила к поеданию содержимого банки. Было неловко, поскольку за неимением ложек извлекать тунец приходилось пальцами. Но выбора не оставалось, к тому же, уж если говорить откровенно, ей ужасно хотелось есть. Не так чтобы половина банки полноценно утолила голод, но, во всяком случае, заморить червячка удалось.
– Кофемашины у меня нет, – сказала она, облизнув перемазанные жиром губы, – но я надеюсь, что здесь есть запасы порошка. Когда мы разберемся, где и как разводить огонь, наверное, можно будет готовить кофе. Растворимый, но это лучше, чем ничего.
– А я кофе не люблю, – сообщила Эсти. – А вот чай да, особенно со всякими фруктовыми вкусами. Не знаете, чая здесь не будет?
Таня вздохнула и развела руками, дескать, откуда ей знать.
И тут, после пары странных звуков (как она вскоре поняла, это была проверка микрофона), раздался голос заместительницы мэра.
Диана Моше пожелала всем доброго утра и выразила надежду, что слушатели смогли хотя бы немного поспать. (Таня лишь диву давалась, как эта женщина умудряется говорить таким бодрым голосом. Как она вообще находит слова?) Затем заместительница мэра сообщила, что, несмотря на необходимость экономить источники энергии, сегодня в 12:00 на полчаса включат электрическое освещение. Она также предупредила, что в течение дня будет производиться более тщательная «перепись населения» (Моше использовала другую формулировку, но Таня для себя запомнила именно так). И наконец заместительница мэра призвала добровольцев, готовых оказать помощь в приготовлении пищи и строительных работах, как можно скорее подойти к кабинету. (Где находился таинственный «кабинет», знали практически все, а вот заглянуть туда довелось немногим, и кабинет постепенно обрастал почти что легендами).
Нир оглянулся в поисках куртки, обнаружил её на полу и переложил на своё место на скамье.
– Схожу предложу помощь, – объяснил он Тане. – Я когда-то на ремонтах подрабатывал. Смотря что им нужно, конечно, но, может, смогу помочь.
– Здорово, – кивнула Таня. – А из меня кулинар не очень, я только заказывать пиццу хорошо умею. Так что лучше посижу, вряд ли мои таланты кому-то пригодятся.
– Одну секундочку, молодые люди!
Готового удалиться Нира остановил смутно знакомый мужчина средних лет в излишне официальном, хоть и помятом, костюме. Пошуршав барахлом на чердаке памяти, Таня в итоге сообразила: это мэр города, Йуваль Данон. Она видела его на ежегодных костюмированных парадах, посвящённых празднику Пурим, и на церемонии открытия культурного центра.
– Заполните, пожалуйста, анкету. На каждого члена семьи. Ladies first. – Он протянул Тане лист бумаги, под который предусмотрительно подложил блокнот, чтобы удобнее было писать.
– Мы не семья, – зачем-то решила объяснить девушка.
Вот только от этого уточнения она почему-то почувствовала себя неловко и теперь никак не могла поднять глаза на Нира.
– Очень жаль, – откликнулся Данон.
– Ещё ведь не поздно, – отшутился Нир.
И тоже почувствовал себя неловко. Куда тут «не поздно», в нынешних-то обстоятельствах. Теперь всё поздно. Но мэр, похоже, это замешательство заметил и решил парня поддержать.
– Верно, – повышенно бодрым тоном согласился он. – Устроить здесь свадьбу – отличная идея. Уверен, что раввина мы найдём. Так что, – он понизил голос, – записывайтесь поскорее, будете первыми в очереди!
Энергичность Данона была, вне всяких сомнений, наигранной, однако же обстановку разрядила. Закончив писать, Таня передала листок с блокнотом Ниру и посадила Таффи себе на колени. На стене напротив метались тени – вездесущие спутники самого настоящего факела. Впрочем, полноценно почувствовать себя в средневековье не получалось: повсюду то и дело мелькали огоньки телефонных фонариков. Где-то недалеко девочка Лия снова оплакивала своего мишку. Таня отвела взгляд, лишь для того чтобы увидеть пожилую женщину, утирающую слёзы обрывком туалетной бумаги. Сложив бумажку и опустив в карман, женщина достала упаковку с лекарством и принялась дрожащими руками извлекать таблетку.
– Знаешь, это, наверное, глупо, но у меня появляются угрызения совести перед этими людьми, – полушёпотом обратилась Таня к Ниру, который как раз закончил отвечать на опросник. Мэр уже переключился на их соседку. – Вроде бы как мне повезло, потому что самые близкие мне люди уже умерли. Раньше. Они не пропали сейчас в этом кошмаре. Хотя это же никакое не везение, правда?
Нир сел на скамью, прямо поверх куртки.
– Ты о родителях? – спросил он.
Таня кивнула.
– А что с ними случилось?
– У мамы была ранняя деменция, очень агрессивная. А папа умел от ковида, ещё до того, как изобрели прививки.
Тон девушки был отстранённым, лишённым всяких эмоций. Даже почти деловым. Таким обычно говорят о вещах, которые болят сильнее всего.
– А у тебя кто-нибудь остался – ТАМ?
Нир мотнул головой.
– Нет, есть, конечно, приятели, и двоюродные братья. Я не знаю, что с ними, и это давит. Но мои лучшие друзья, их было двое, погибли во время Третьей Ливанской. В том же районе, где ранило Рама. – Он положил ладонь на приподнявшуюся голову пса. – Там вообще мало кто выжил.
Нир замолчал, глядя на колеблющееся пламя факела. Таня хотела расспросить его, узнать больше…но не решилась. Что-то подсказывало: черти, живущие в омуте его сознания, ещё не готовы выйти наружу. Парень покивал в ответ своим мыслям и продолжил:
– А родители были в пятьдесят первом автобусе, – добавил он так же отстранённо, как говорила недавно Таня.
– Извини.
– Всё нормально.
Это было понятно каждому. Пятьдесят первый автобус компании Дан, ехавший по маршруту Тель-Авив – Петах-Тиква, взорвался от рук террориста-смертника. О том, как именно ему удалось пронести бомбу, да ещё и такую внушительную, долгое время велись споры. Инстанции перекладывали вину друг на друга, но одно было понятно: особенно тщательная проверка проводилась на центральной автобусной станции. А вот на последующих, промежуточных, остановках безопасность хромала. В том автобусе мало кто выжил, к тому же один из выживших потерял ногу, другой ослеп. Таня ещё удивлялась, почему об этих раненых говорят, будто у них состояние «средней степени тяжести». Разве такая степень – средняя? Оказалось, да. Средняя, поскольку не было угрозы жизни.
– Я всё-таки пойду, скажу им там…ну, ты понимаешь.
На секунду коснувшись её руки, Нир быстро зашагал мимо спальных мешков.
Вокруг Дианы постепенно собирался народ. Женщины и мужчины, в основном молодые и средних лет. Одними из первых подошли арабские строители.
– Нам вас буквально бог послал, – сказала Диана, внося в список Мохаммада, Ахмада и Васима.
– Не надо богохульствовать, – пробормотал стоявший поблизости хозяин маколета.
Он подошёл, чтобы оказать посильную помощь в строительных работах, но теперь сильно сомневался, что станет присоединяться к формирующейся компании.
Впрочем, говорил он так тихо, что никто не услышал.
– А вас как зовут? – обратилась Диана к четвёртому арабу.
– Махмуд, – ответил тот. – А можно я буду готовить? Я хорошо готовлю!
– Лучше, чем строит! – заметил Ахмад, и все четверо засмеялись.
– Наверное. Почему бы и нет? – нерешительно проговорила Диана.
– Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – Хозяин маколета решительно выбрался вперёд, не слишком вежливо растолкав тех, кто стоял ближе. Уж слишком возмутило его происходящее. – Вы хотите, чтобы он готовил нашу еду? Вы это серьёзно? Вы понимаете, что он может нас всех отравить, когда ему вздумается?
Окружающие отреагировали на эти слова по-разному. Несколько человек одобрительно закивали, добавляя «Он прав» и «Так нельзя». Другие отвели глаза, почувствовав себя неловко перед арабами. Старичок, сидевший поблизости на скамейке, покачал головой со словами «Так нехорошо».
– Я отравлю? – Было очевидно, что Махмуд сильно обиделся. – Я? Да у меня свой ресторан был! Я всю деревню кормил! И евреи ко мне тоже приезжали! И говорили: «Махмуд, до чего вкусно»!
Один из приятелей попытался остановить его, потряс за плечо, но бывший ресторатор, лишь сильнее распаляясь, отдёрнул руку.
– А закрыться пришлось, потому что головорезы из семейства Аль-Хатиб пять раз погромы устраивали. Пять раз! Чтоб им гореть в аду целую вечность! А всё почему? Потому что у меня девушки работали! Хорошие девушки! Две студентки! А эти кричали «Женщинам работать нельзя». И где была ваша полиция? Что вы, евреи, сделали, чтобы это остановить? Я сколько раз жаловался! Приехали, когда всё закончилось, глянули лениво, протокол составили – и уехали. И всё, до следующего раза. И где же он, ваш пресловутый закон и порядок? Он только для вас, для евреев, существует. А я, значит, преступник, я отравлю?
Тут Диана решительно вытянула руку ладонью вперёд, призывая Махмуда к молчанию.
– Чем? – Сжав губы, повыше подняв голову, она спокойно встретила взгляд хозяина маколета.
– Что «чем»? – растерялся тот.
– Чем он нас отравит? – осведомилась Диана.
– Ну…я не знаю. Да мало ли!
– Мышьяком? – предложила заместитель мэра. – Цианистым калием? Стрихнином? Так это всё сначала надо найти! – рявкнула она. – Вы видите у нас здесь где-нибудь пузырёк с надписью «Яд»? Или думаете, он с собой принёс в бункер?
Хозяин маколета, не ожидавший такого напора, молчал в замешательстве.
– У нас много чего нет, – немного спокойнее продолжила Диана. – Ядов в том числе. И света. И зелени. И детских площадок. А если мы не научимся жить по-человечески, если перенесём сюда всю отраву оттуда, – она указала пальцем в потолок, – то у нас вообще ничего не будет. Тогда нет смысла даже пытаться.
Таня застала лишь последнюю часть этой бурной сцены. Она только что вышла из ванной. Приступ паники всё-таки накрыл: стоило Ниру уйти, как лёгкая тревожность зародилась тяжестью с левой стороны груди, переместилась зудом в кончики пальцев, а затем будто обухом ударила, переродившись в обжигающую волну безудержного страха. Кое-как привязав конец поводка Таффи к скамье, девушка метнулась в сторону туалетов. Сработала психосоматика: организм стремился вытолкнуть новые переживания, но вместо этого пришлось расстаться с завтраком. Как ни странно, в результате стало чуть легче. Умывшись над раковиной, щедро потерев лицо холодной водой, Таня сунула под язык полтаблетки клонекса. Вчерашний опыт подсказывал, что брать целую не стоит.
Чувствуя острую потребность в том, чтобы хоть немного походить, Таня направилась в сторону кабинета и вскоре услышала, что разговор ведётся на повышенных тонах. В её нынешнем состоянии отвлечься на внешние раздражители было полезно, так что она подошла поближе и успела услышать последние фразы Махмуда, а также отповедь Дианы Моше.
Ссора закончилась, толпа начала расходиться; некоторые, напротив, остались, чтобы предложить заместительнице мэра свою помощь.
– Стройка, да… Мой дядя был когда-то строителем. Предлагал и мне подобрать работу. Но я был занят у отца на ферме.
Мужчина средних лет, задумчиво произнесший эти слова, появился здесь чуть раньше Тани. Ей даже показалось, будто он собирается вмешаться в разговор, но, видимо, слова госпожи Моше сделали это ненужным. Таня вспомнила, что незнакомец опередил её не только здесь: вчера он в компании нескольких человек вошёл в бункер, пока она в волнении пряталась за деревом.
– Знаете, овцы, козы… Работа нелёгкая, но они забавные.
В интонациях отчётливо звучали нотки ностальгии.
– Вы долго там работали? – спросила она просто из вежливости.
А может, ещё и потому, что поддержание разговора помогало отвлечься от собственного состояния, потихоньку выравнивавшегося, но по-прежнему далёкого от совершенства.
– Много лет, – кивнул тот. – С самого детства. Со школой приходилось совмещать. А до школы добраться, скажу я вам, было нетривиально. Сначала спуститься с холма, потом через пустырь и дальше пару километров вдоль эвкалиптовой рощи. Там был перекрёсток, на котором меня подбирал автобус.
Таня присмотрелась к собеседнику. Джинсы, кроссовки, фиолетовая рубашка с воротником. Тёмные волосы. Обычный израильтянин. Она бы, возможно, даже не догадалась, что он араб, если бы не лёгкий акцент. Не считая акцента, ивритом он владел идеально.
– Вам, наверное, очень рано приходилось вставать, – заметила девушка.
– С рассветом, – улыбнулся он. – Иногда и раньше. Я уже давненько не вставал так рано. Но, знаете, сейчас я бы не против был встретить рассвет. А, наверное, уже не придётся. – Он вздохнул и устремил взгляд к потолку, снова погружаясь в воспоминания. – Я тогда мечтал, что вырасту, закончу университет и стану учителем биологии. И перееду жить поближе к школе. – Он улыбнулся собственной тогдашней наивности.
– Мечта не сбылась? – спросила Таня, поскольку именно такой ответ напрашивался исходя из интонации и выражения лица собеседника.
– Нет, конечно, – снова улыбнулся он. – Где я и где биология? Это ведь не только поведение зверюшек. Это ещё всевозможные клетки, энзимы, шмензимы… Такие темы давались мне с огромным трудом.
– А чем вы сейчас занимаетесь? Ну, то есть занимались… прежде чем всё это случилось?
Вряд ли он пошёл на стройку, иначе сказал бы об этом с самого начала. Может быть, остался на ферме?
– Преподавал математику в Хайфском университете.
Оставалось надеяться, что он не заметил, как расширились в удивлении Танины глаза. Она, конечно, постаралась побыстрее скрыть первичную реакцию. Но, заметив неподалёку Нира, пробормотала что-то вроде «Ещё увидимся» и засеменила прочь. Лишь немного позже она осознает, что к концу разговора от приступа ничего не осталось, кроме разве что не вполне здорового румянца на бледном лице.
– Ну как, поговорил? – спросила она, присоединившись к Ниру.
– Ага. Надо подойти сюда к трём часам, будет первый инструктаж.
Вместе они зашагали обратно, к тому месту, где оставили свои вещи и собак. Но когда добрались туда, их ждала только одна собака. Таффи, радостно поскуливая, кинулась к Тане, остановившись лишь тогда, когда того потребовал поводок. Таня поспешила подхватить её на руки.
– А где Рам?
Лицо Нира помрачнело. Таня огляделась. Овчарки нигде не было видно. Поводок тоже пропал. При этом куртка Нира лежала там, где он её оставил, так же, как и её, Танина, сумка. Опустившись на колени, девушка заглянула под скамью. Ничего, кроме пары фантиков и одноразового стаканчика из-под кофе – следов жизни в том, вчерашнем, мире.
– Рам! – громко окликнул Нир.
Ничего не изменилось.
– Рам! – На этот раз он кричал.
Знакомый толстяк, недавно возмущавшийся наличием в бункере собак, сидел на своём спальнике и с интересом наблюдал за разворачивающимся действом. Нир, вертевший головой в попытке обнаружить Рама, внезапно встретил его взгляд. В течение нескольких секунд он хмурился, а затем в два прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от толстяка, и схватил того за грудки.
– Где мой пёс? – проревел он.
Люди начали оборачиваться. Таня попыталась удержать друга, но тот, кажется, даже этого не заметил. Он приподнял толстяка легко, будто пушинку, встряхнул и снова рявкнул:
– Где мой пёс? Что ты с ним сделал?
Несколько человек поспешили посторониться, трое мужчин, наоборот, бежали в их направлении. Таня не на шутку испугалась. Не этих мужчин и не того, что Ниру дадут сдачи. Пожалуй, совсем даже наоборот: она боялась, что Нир вот-вот порвёт противника животных на части. И жалко ей было в первую очередь не толстяка, а самого Нира.
– Да не делал я ничего! – завопил толстяк. – Отпусти, сумасшедший!
Нир замер и вскоре ослабил хватку. Вид у него в данный момент и вправду был не так чтобы здоровый. Оба тяжело дышали. Подбежавшие мужчины остановились, не вмешиваясь, но и не спеша расходиться.
– Не трогал я твою собаку, – с трудом выговорил толстяк. Его грудь резко вздымалась и опускалась под красной футболкой. – Больно надо.
Таня потянула Нира за рукав, и он окончательно отпустил противника.
– Точно не трогал?
Он спрашивал с подозрением, но недавняя ярость отступила.
– Да сдалась она мне! – отмахнулся толстяк. Осмотрел свою одежду, отряхнул футболку и сердито выдохнул: – Ненормальный!
Руки Нира опустились.
– Где же он тогда?
Недавний гнев сменился отчаянием.
– Вон он! – внезапно закричал один из подбежавших мужчин.
Таня резко обернулась и действительно увидела Рама, семенившего в их направлении с вполне довольным видом. Его вела на поводке совсем юная девушка, на несколько лет моложе Тани, с роскошной копной чёрных вьющихся волос. За спиной у неё при помощи специального ремня была пристроена гитара. Девушку Таня не помнила, а вот гитару – да, ведь это был один из немногих музыкальных инструментов, случайно оказавшихся в бункере. Кроме гитары имелась ещё скрипка: старшеклассник завернул в убежище, когда возвращался с урока музыки.
Нир подбежал ко псу, погладил по голове, и тот, поднявшись на задние лапы, положил передние хозяину на плечи. В таком объятии они и стояли, и пёс неутомимо помахивал хвостом.
– Извините, я не хотела вас пугать. – Девушка втянула голову в плечи, сообразив, что невольно стала причиной переполоха. – Меня Рина зовут. Я просто подумала, что псу скучно на одном месте, и взяла его прогуляться. Большим собакам ведь надо много двигаться.
Нир шумно выдохнул, принимая поводок.
– Можно я иногда буду с ним ходить? Или с ним. – Она перевела взгляд на Таффи.
– С ней, – поправила Таня. – Можно, конечно. Только лучше предупреждай.
Рина в качестве обещания прижала руку к груди.
– Можно, – кивнул Нир, и на его губах появился намёк на улыбку.
В кабинете кипела работа. Диана, Габи, Шир, дети мэра, Литаль, младшая дочка которой недавно заснула на сложенном вдвое спальнике, и группа волонтёров возились со списками, делали пометки, разбирали коробки с едой и лекарствами, расставляли на столах и на полу предметы первой необходимости.
Дверь распахнулась, впуская в комнату уже почти привычный гул ожившего бункера.
– Четыре драки, – отчитался Бен, вытирая вспотевший лоб. – И две попытки самоубийства…ну, как минимум я знаю только о двух.
– Есть имена? – спросила Литаль. – Надо срочно связать этих людей с психологами.
Бен кивнул и протянул ей помятый листок с записями.
– Повезло, что вокруг столько народу, – пояснил он. – У них просто не получилось сделать это незаметно. Но много ли времени потребуется, пока они сообразят, что можно закрыться в туалетной кабинке?
– Плохо, плохо, плохо… – Диана постучала ладонью по столешнице. – Надо что-то делать, и срочно.
– Кстати один из этих двоих пытался наглотаться таблеток. Так что вы там поосторожнее, – добавил Бен, выразительно глядя на волонтёров, перебиравших коробочки с лекарствами.
Диана вздохнула. Лекарства можно отслеживать – и нужно, конечно. Но не проследить за каждым человеком и тем более за тем, что у него в душе.
– Пора обратиться к людям, – заявила она. – Не так, как до сих пор. Не по точечным деталям. Глобально.
Она обвела взглядом присутствующих. Все согласно кивали. Никто не вызвался. Диана прикрыла глаза. Почему-то самые сложные задачи падают на плечи одних и тех же людей. Как правило тех, кто имел неосторожность единожды проявить инициативу.
