Ольга Куно
Семь ключей от зазеркалья
– Могу я спросить, как были распределены ключи? – полюбопытствовала я.
– Можешь, – милостиво кивнул Эдбальд. – Их получили люди, наделенные властью, но властью разного рода, и каждый ключ был при создании настроен на определенного хозяина. Один достался члену королевской семьи, другой – архиепископу, главе церковного ордена, третий – ректору Института магии и стихий, также обладавшему в ту эпоху немалым влиянием, большим, пожалуй, чем на сегодняшний день, и, главное, почти не зависевшему от монарха. Я перечислил три, не так ли? – Он нахмурил густые брови и принялся загибать пальцы. – Четвертый – первый министр, он возглавлял государственный совет и в некоторых случаях мог позволить себе спор даже с королем. Пятый – главнокомандующий армий. Думаю, не стоит объяснять, какие возможности в его распоряжении. Шестой – один из придворных магов, тот, что обладает даром работать с зеркалами. Седьмой – посол Итранды.
– Странный выбор, – заметила я. – Иностранец запросто мог нарушить планы всех остальных. Там, где шестеро согласятся действовать в интересах Эльмирры, седьмой откажется, потому что его государству нужно совсем иное. Впрочем, в этом есть логика, – возразила я самой себе. – Если бы зеркалом захотели воспользоваться в военных целях, чтобы отхватить, к примеру, кусок Итранды, именно посол имел возможность сорвать эти планы.
– В этом заключалась одна из причин, – кивнул Эдбальд. – Но их было много. Во-первых, среди создателей зеркала был итрандиец, и тогдашний правитель Эльмирры решил отблагодарить страну, косвенно поспособствовавшую появлению артефакта. Были и другие политические мотивы, в которые я не стану сейчас вдаваться. Это дела давно минувших дней, утратившие свою актуальность много столетий назад. И наконец, Итранда – отдельное государство, но наш ближайший сосед. Любое стихийное бедствие, обрушивающееся на нас, может задеть и их – и наоборот. Маги рассудили, что, задействовав Итранду, мы обеспечим себе помощь там, где речь пойдет о катастрофах и природных аномалиях, но исключим использование зеркала в военных целях.
– Хорошо, в этом разобрались, – кивнула я. Поразмыслить над объяснениями можно будет и позже. – Но вот другой вопрос. Как я понимаю, не все обладатели ключей были магами. Это верно?
– Верно, – подтвердил Эдбальд. – Как я уже сказал, каждый ключ был сделан особым образом и привязан к способностям или рангу своего обладателя. Так, например, первый ключ может унаследовать лишь член королевской династии. Ключ архиепископа получает следующий архиепископ и так далее. Только два ключа привязаны к дару зеркальной магии. Было важно, чтобы среди семерки всегда находились люди, способные не только добраться до зеркала, но и воспользоваться его могуществом.
– Один из этих двоих – придворный маг, – предположила я. – Их всегда бывает несколько, и хоть кто-то да обладает нужным даром. Но что со вторым? – продолжила я, прочитав в выражении лица короля подтверждение своим словам. – Полагаю, это ректор института. Но проблема в том, что не всегда ректором становится специалист по зеркалам. Должность может получить, к примеру, стихийник, а это направление не имеет ни малейшего отношения к магии отражений. И как быть тогда?
– Именно поэтому ключ не привязан к должности ректора, – улыбнулся правильному вопросу король. – Его может получить любой зеркальный маг, работающий в институте. Тот, кого обладатель ключа сочтет достойным преемником.
– Хорошо. – Я плотно сжала губы, постучала пальцами по подлокотникам кресла, собираясь с мыслями. Затем подалась вперед, испытующе глядя в глаза Эдбальду. – И кто же из хранителей ключей был недавно убит?
Глава 2
Договор на крупные неприятности
Оба рыжеволосых схватились за рукояти палашей, а безбородый даже наполовину вытянул клинок из ножен.
– Откуда ты знаешь об убийствах? – проговорил он, прищурившись так, будто видел меня насквозь.
Оставалось только посмеяться его мнимой прозорливости.
– Впервые о них слышу, – обворожительно улыбнулась я, вновь устраиваясь в кресле поудобнее. – Вернее, даже и в первый раз пока не услышала. Но догадаться несложно. Не для того же его величество пришел ко мне, чтобы поведать древнюю легенду о могущественном артефакте.
Эдбальд одобрительно кивнул, но стражи уже и сами поняли, что перегнули палку с бдительностью. Сталь вернулась в ножны.
– Очевидно, что Первозданное зеркало связано с событиями последних дней, и эти события более чем тревожащие, – продолжала я. – Если бы артефактом воспользовались по всеобщему согласию, вряд ли потребовалось бы мое вмешательство. К тому же такой мощный магический всплеск я бы почувствовала, а я готова поклясться, что ничего подобного не происходило. Что же тогда? Вероятнее всего, зеркалом пока не воспользовались, но собираются. По меньшей мере без согласия королевской семьи. Но если бы речь шла о бунте, скажем, пяти или шести хранителей, вряд ли вы бы пришли ко мне. Я вам нужна не для того, чтобы разобраться с бунтовщиками. Нет, скорее всего, за ключами ведется охота. Прикарманить артефакт такой силы нельзя до тех пор, пока жив его хранитель. Отсюда и мой вопрос: сколько мы имеем трупов?
– Три, – с тяжелым вздохом сообщил Эдбальд. – Сначала первый министр. Он отдыхал в загородном поместье, а там охрана не такая надежная, как во дворце. Все было обставлено как ограбление. Забрали много ценных вещей, а среди них и ключ. Убийцу, конечно же, искали, но с артефактом этот случай никто не связал.
– Несмотря на то, что это была самая значимая пропажа?
– Первозданным зеркалом не пользовались много сотен лет, – поморщился король. Ему было неприятно признавать собственный промах, пусть даже своевременная догадка вряд ли что-нибудь изменила. Убийцу первого министра в любом случае искали отнюдь не спустя рукава, а найти не смогли. – Сменилось много поколений, и ключи давно уже воспринимали скорее как дань традиции, нежели как реальную ценность.
– Но вор наверняка воспользовался зеркалом, чтобы пробраться в особняк? – предположила я.
Эдбальд снова поморщился:
– Да, но поначалу этого никто не понял. Гаденыш оказался достаточно хитер, чтобы уйти обычным путем. Разбил окно, хотя достаточно было просто его распахнуть, спрыгнул на клумбу, оставил на земле много следов, перемахнул через ограду. Установить, как он умудрился пробраться в поместье, никому не удалось, но какая разница? Зато побег был, можно сказать, налицо.
– Умно, – признала я. – Внутрь он, конечно, проник через зеркало, убил хозяина ключа, забрал артефакт. Для виду прихватил несколько дорогих вещей и с той же целью разбил стекло, чтобы отвлечь внимание от по-настоящему важного. И сбежал обычным путем, чтобы никто не заподозрил зеркального перемещения.
– Рисковал, конечно, – проворчал король. – Его вполне могли схватить на обратном пути, и что бы он делал тогда?
– Думаю, он все равно бы ушел, – возразила я. – Наверняка у него имелось с собой маленькое зеркальце – для подстраховки. Если бы поимка стала неотвратимой, он бы воспользовался им, чтобы переместиться в мир отражений. Конспирация пошла бы насмарку, но он все же остался бы свободен и при ключе.
– А это возможно? – нахмурился Эдбальд. – Переместиться при помощи маленького зеркала?
Я улыбнулась. Мстительно, хотя, быть может, король этого и не понял.
– Для достаточно сильного мага – возможно. А слабый изначально не стал бы охотиться за ключами. Что было дальше?
– Следующей жертвой стал посол, – правильно истолковал мой вопрос монарх. – Правда, он исчез, так что мы не можем точно знать, жив он или убит. Нам удалось восстановить примерно такую картину. Посол получил анонимное письмо, где ему назначали встречу. Якобы для того, чтобы передать компрометирующую информацию. На кого, он коллегам не сказал, но уж наверняка на кого-то из наших эльмиррских дворян или политиков. Иметь дело с анонимами опасно по определению, но иностранец, как видно, решил, что игра стоит свеч, за что и поплатился. Встреча была назначена в людном месте, на городской площади, но там незнакомец предложил ему сесть в карету. Тот согласился: итрандийский наблюдатель уверяет, что посол сел в экипаж по собственной воле. Незнакомец держал в руке толстый конверт, предположительно с компроматом, и, похоже, хранитель ключа купился на эту приманку. Потом карета тронулась, и больше посла никто не видел.
– Полагаю, это привело к дипломатическому скандалу? – без особого сочувствия поинтересовалась я.
– О да! Гарольд Пятый Итрандийский рвет и мечет. – Густые брови короля сошлись на переносице, а на лбу проявились многочисленные морщины. – Мы были сосредоточены на улаживании международного конфликта и снова упустили из виду пропажу ключа.
– Но следующее событие все расставило по своим местам? Что это было? Снова похищение или убийство?
– Убийство, – тяжело, будто с усилием выдавливая из гортани каждый звук, проговорил Эдбальд. – На сей раз военачальник, Лескорий Трент, победитель многочисленных сражений…
Мне подумалось, что король впервые назвал жертву по имени. Должно быть, по-настоящему уважал этого Трента, а может, их связывали и более крепкие дружеские отношения.
– Он разменял седьмой десяток, и сердце в последние годы пошаливало. Многое довелось повидать на своем веку. Так что приступ с летальным исходом не вызвал бы особых подозрений. Но я случился неподалеку. Зашел проститься и заметил, что на шее нет ключа. Лескорий всегда носил его на кожаном шнурке. Еще мне сказали, что тело нашли совсем рядом с зеркалом. Убийца ведь мог напугать его через зеркало?
– Конечно. При должном умении несложно явить взгляду, к примеру, какое-нибудь чудовище. Или – того хуже – лицо давно умершего человека, которого Трент хорошо знал. Или, к примеру, в смерти которого был повинен. Собственно, это самый верный способ довести бывалого воина до инфаркта. Нечто потустороннее, а в идеале – одновременно трогающее за душу. Он, без сомнения, умен, этот ваш убийца.
– Он не мой, – проворчал Эдбальд. – Но умен, тут нет никаких сомнений. К каждому нашел свой подход. И в зеркальной науке разбирается как бог.
– И долго скрывал свою подлинную цель, – подхватила я. – Только на третий раз прокололся: не замаскировал как следует исчезновение ключа. Может, слишком спешил. А скорее всего просто понял: после смерти (ну, или исчезновения) троих хранителей кто-нибудь непременно сложит два и два. А стало быть, настало время играть в открытую.
– И поэтому мне нужна ты. – Эдбальд подался вперед и заговорил жестко: – Троих убрали, осталось четверо. Они, конечно, под серьезной охраной либо сами сильны как маги, но те, покойные, тоже были не лыком шиты. И я никому не могу доверять. Преступник вполне может оказаться из моего близкого окружения. Уже поползли слухи том, что некто ведет охоту за ключами, и это плохо само по себе. Посвящать придворных магов в дополнительные подробности я не рискну. А мне необходим маг-зеркальщик. – Он крепко сжал подлокотники. – Сильный зеркальщик. Тот, кто окажется не слабее и не глупее преступника. Тот, кто знает реалии нашего государства и одновременно находится от них в стороне. Мне нужна ты.
Это уже не звучало как просьба. Это было требование. Но я решила не злиться, списать сей факт на эмоциональность короля, каковую вполне можно было понять. Дело касалось его семьи (ведь именно им принадлежал один из ключей), его страны, и не исключено, что и большего.
– Мой спутник упомянул, что мир под угрозой уничтожения, – продолжил король более спокойно. – Теперь ты знаешь то, что известно нам. Скажи: были ли его слова преувеличением?
Тяжелый взгляд впился в меня так, словно от моего ответа что-то зависело.
– Ну… Уничтожения в прямом смысле слова не будет, – внесла уточнение я. – Пока есть отражение, есть и предметы, которые его отбрасывают. Но существование существованию рознь… Четвертый уровень открывает перед сильным магом почти неограниченные возможности. Артефакт – это лишь инструмент, он не обладает собственной волей. Там, где можно остановить извержение вулкана, вполне реально его спровоцировать. Заселить землю чудищами. Похоронить континенты глубоко под водой. Так что если не цепляться к словам… Да, пожалуй, ваш спутник прав. – Я мимолетно мазнула взглядом по безбородому. – Мир, каким мы его знаем, вполне может быть уничтожен. Другой вопрос – зачем это нужно преступнику, да и нужно ли вообще… – Я распрямила спину. – Хорошо. Я возьмусь за эту задачу.
Рыжеволосые переглянулись в недоумении: слишком неожиданным оказалось для них мое решение. Король щурился, силясь что-то прочитать по моему лицу. Напрасно. Я сказала ровно то, что собиралась, не подразумевая никакого особого подтекста.
– Что заставило тебя изменить решение? – спросил он наконец.
Я равнодушно пожала плечами:
– Раньше мне не было известно, в чем суть вопроса, теперь я получила больше информации. Это дело кажется… интересным.
– Интересным? – переспросил безбородый.
Тон его был буквально пропитан презрением.
Я почувствовала, что начинаю злиться.
– А что, если я красиво воскликну: «Караул! Мир под угрозой уничтожения! Я обязана его спасти!» – кому-нибудь станет легче? Охотника за ключами быстрее поймают? Или он и вовсе сам прибежит сюда с повинной и бросится на колени, не в силах устоять перед эдаким апломбом? – окрысилась я, уже почти готовая пойти на попятный и отказаться от участия в расследовании.
Безбородого, кажется, слегка проняло от такого неожиданного напора, король же и вовсе почувствовал, что все его старания могут пойти прахом, а потому поспешил сгладить впечатление:
– Апломб нам без надобности. Что ты хочешь за свои услуги?
– Хм, а что вы там предлагали? – Я насмешливо покосилась на стража, но тот на сей раз не спешил обвинять меня в корысти, и оттого дразнить его стало неинтересно. Так что продолжила я серьезно: – Отсюда работать неудобно, так что понадобится дом в столице. По возможности – в пешей доступности от дворца, института и резиденции архиепископа. Найдется такой?
– Разумеется, – кивнул Эдбальд. – Под эти условия подпадает твой старый дом. Хочешь получить его назад?
– Нет, – грубо отрезала я.
Грубее, чем следовало бы… а впрочем, в самый раз. Конфискованный дом с воспоминаниями о дотюремной жизни мне не нужен. Довольно самого факта возвращения в столицу.
– Значит, другой, – мгновенно согласился король.
– Другой, – хмуро подтвердила я. – И можете забирать его, как только дело будет закончено. Слуги на это время – не больше двух человек, кто-нибудь, кто бы готовил и убирал. Никаких камеристок. И лучше пусть будут приходящими. Чтобы лишний раз не мозолили мне глаза.
Не люблю людей. В свое время чуть не потеряла рассудок от одиночества. С тех пор и не люблю. Забавно, не правда ли? Человеческий мозг – вообще забавная штука.
– Далее. Пропуск в королевский дворец, это будет необходимо для расследования. Деньги… – Я пожала плечами. – Столько, сколько потребуется на расходы. Понятия не имею, о каких суммах идет речь. Вы лучше знаете, как в последние годы обстояло дело с инфляцией.
– Я отдам распоряжение казначею, – снова кивнул король.
– И амнистия, – припечатала я напоследок.
– Само собой. Что-нибудь еще?
– В принципе нет. – Я устроилась поудобнее и вытянула вперед длинные ноги. – Но меня немного беспокоят гарантии.
– Что ты имеешь в виду?
– Гарантии моей безопасности, – терпеливо пояснила я.
– Я не могу гарантировать тебе защиту от преступника, – так же спокойно ответил Эдбальд. – Если бы полагался на меры предосторожности, не стал бы обращаться к тебе. Этот человек способен на многое. А если узнает, что ты его разыскиваешь, вполне может попробовать тебя устранить.
– Не от преступника, – поморщилась я и криво усмехнулась. – Меня интересует защита от вас, ваше величество.
– Что ты имеешь в виду?
Король нахмурился, его сопровождающие – тоже.
– Хочу быть уверена, что вы не схватите меня тепленькой, едва я переберусь в столицу, – охотно объяснила я. – Или чуть позже, к примеру, когда решите, что лучше избавиться не только от нашего Охотника, но и ото всех зеркальных магов разом. Да мало ли что еще…
– А мне казалось, что вы прямо-таки неуязвимы, – не удержался от иронии безбородый. – И навредить вам никто не способен.
– Я этого не говорила, юноша. – Страж был не моложе меня, и не слишком подходящее обращение я выбрала исключительно с целью его задеть. – Вам не удастся надолго меня пленить, это верно. Но ведь и за короткий срок можно обеспечить узнику массу неприятных впечатлений, не правда ли? Я совершенно к этим впечатлениям не стремлюсь: пресытилась, знаете ли, за время предыдущей отсидки. И потом, я, кажется, ясно дала понять, что меня вполне реально убить. А я не горю желанием умирать, и мне совершенно не стыдно в этом признаться.
– Я тебя понял, – оборвал нашу милую беседу король. – Ты хочешь гарантий безопасности во время своего пребывания в столице. Каких? – Он задумался, подперев пальцами подбородок. – Что ты скажешь о моей дочери?
– О ком? – недоуменно переспросила я.
– О моей дочери, – бесстрастно повторил Эдбальд. – Я поселю ее в твоем доме. Заложница королевской крови будет для тебя достаточной гарантией?
Надо отметить: чувство удивления испытала не я одна. Стражи его величества тоже были, мягко говоря, шокированы таким предложением. Кажется, и отговаривать короля они не стали не из страха, не из чувства почтения, а исключительно от потрясения.
– Какие высокие семейные отношения. – У меня, в отличие от охранников, слова нашлись довольно быстро. – Вы так горячо любите свою дочь?
Эдбальд недовольно поморщился.
– Не люблю драм, – процедил он. – Ты хотела гарантий? Я тебе их даю. А разговоры про любовь изволь вести с кем-нибудь помоложе, буде у тебя возникнет такое желание. – У меня есть сын, так что судьба короны от дочери напрямую не зависит. Что же касается нечистоплотности средств… – Он безразлично пожал плечами. – Это стандартная практика в нашем кругу. Сильные мира сего нередко отправляют друг к другу своих детей, дабы доказать, что не замышляют дурного.
К счастью, я не из вашего круга, король Эдбальд, милостью богов правитель Эльмирры. Впрочем, я вообще не из чьего-либо круга.
– Ваше величество, сколько лет нынче принцессе? Двенадцать? – вкрадчиво осведомилась я.
– Четырнадцать, – не вполне понимая, к чему я клоню, сообщил король.
– Одно и то же, – отмахнулась я. – Я ведь дала понять, что хочу у себя дома тишины и покоя. А вы пытаетесь подкинуть мне подростка?
– Моя дочь – девушка спокойная и благоразумная.
Мне только кажется или он пытается настаивать?
– Ваше величество, есть три вещи, в которые я не верю, – отчеканила я. – Это вселенская справедливость, плоская земля на трех китах и благоразумные подростки. Поэтому давайте оставим эту идею. А в качестве гарантии достаточно будет клятвы на крови.
Эдбальд, кажется, хотел еще немного поспорить, но передумал. Какое-то время ушло на формулирование клятвы, и в итоге мы сошлись на следующем:
Я, Эдбальд Четвертый, милостью богов король Эльмирры, клянусь собственной кровью, что не причиню умышленного вреда Йоланде Блэр ни лично, ни через моих подданных и иных посредников, если только она не совершит преступления, сурово караемого законом, после того, как я принесу эту клятву. И даже в таковом случае обязуюсь тщательно взвесить все за и против и, если сие будет возможно, смягчить приговор.
Мы оба отлично понимали, что клятву можно обойти, ибо в любой формулировке непременно найдется лазейка, главное – творчески подойти к прочтению. Но Эдбальд ничего не терял, я же в первую очередь полагалась не на чужие обещания, пусть даже подкрепленные алыми каплями, а на собственные силы.
– Ну что ж, дело сделано, – подытожил король, когда кровь оросила треугольный осколок стекла, форма которого символизировала стороны, причастные к принесению клятвы: двух участников договора и божественное свидетельство. Обмотал ладонь чистой тряпицей, почтительно поднесенной одним из стражей. – Теперь мне пора возвращаться: дорога предстоит неблизкая. Тебе, полагаю, потребуется время на сборы. Как ты собираешься добираться до Эльмирры: через зеркало или обычным путем?
– Обычным. Могуществом зеркал не стоит злоупотреблять.
– Хорошо. Тебя будет сопровождать вот этот молодой человек.
Я шокированно воззрилась на безбородого. Эдбальд же как ни в чем не бывало продолжал:
– Он поможет решить любые проблемы, буде таковые возникнут в столице. И станет опекать тебя в дальнейшем. Разумеется, только в тех вопросах, которые будут иметь отношение к следствию. Будет присутствовать на встречах, допросах, операциях. Не постоянно, но в некоторых случаях.
Я согнула ноги в коленях и медленно распрямила спину. По венам подобием горячей лавы растекался гнев.
– Мы так не договаривались, ваше величество.
– Мы никак не договаривались на этот счет, – напомнил король.
Увы, это было мое упущение. Монарх все рассчитал правильно. Стану ли я отказываться от взятых на себя обязательств сейчас, когда договоренность уже достигнута, условия оглашены и даже взята клятва на крови с правителя государства? И все это из-за такой, казалось бы, мелочи? Я стиснула зубы, сетуя на собственную беспечность, но и отдавая должное королевской хитрости.
– Подсовываете мне шпиона? – нехорошо прищурилась я.
– А на это ты можешь посмотреть по-разному, – возразил Эдбальд, хотя прямо отказываться не стал. – Взгляни, к примеру, на меня. Я никогда не появляюсь на людях один. И даже в собственном дворце меня практически всегда сопровождает охрана. Как мне следует воспринимать этих людей? Как досадную помеху, не позволяющую мне почувствовать себя свободным человеком? Неудобные кандалы, дающие возможность делать чинные и осторожные шаги, но никак не бежать босиком по высокой траве? Или видеть в них тех, кто отдаст за меня жизнь и благодаря кому у меня появляются реальные шансы встретить рассвет завтра, послезавтра и еще много дней подряд? Оба подхода будут справедливы, и выбор за мной. Так же и в твоем случае. К тебе приставили шпиона, который будет путаться под ногами, препятствовать столь любимому тобой одиночеству и время от времени предоставлять мне отчеты (замечу: только по существу нашего дела)? Или помощника и единомышленника, который не силен в магии, но сможет внести вклад в расследование своим умом, внимательностью, воинскими навыками и просто свежим взглядом со стороны? Решать тебе, и только тебе.
– Но итог один, – подчеркнула я, не позволяя навязать себе иллюзию свободного выбора.
– В этом отношении итог один, – согласился монарх. – У тебя будет сопровождающий, которого я назначил. Не постоянно, не во всех случаях. Но он будет поблизости и станет наблюдать за ходом расследования, на этом я настаиваю.
– Что ж, в таком случае мы, кажется, уже действительно все обсудили.
Я поднялась на ноги. Это было не слишком вежливо, но то направление, которое принял разговор, не вдохновляло меня на политесы. Его величество также встал, коротко распрощался и, выразив надежду на скорую встречу в столице, покинул мой не самый гостеприимный на свете дом. Вместе с бородатым стражем. Безбородый, следуя высочайшему приказу, остался со мной.
– Дотья! Я уезжаю! – кликнула я, выйдя на лестницу. – Будь добра, собери самое необходимое.
Убедившись в том, что служанка все услышала и не собирается задавать вопросов (с Дотьей вообще было на редкость легко иметь дело), я снова вернулась в зеркальный зал.
– Ну, и что теперь, господин шпион? – полюбопытствовала я, сложив руки на груди и обходя вышеозначенного господина широким полукругом. – Как вы намерены поступить первым делом?
– Не вполне понимаю, что вы имеете в виду, – бесстрастно откликнулся тот.
– Да мало ли. – Я остановилась, опираясь руками о спинку стула. – К примеру, как обычно действуют тюремщики, впервые оказавшись один на один с узницами женского пола?
– Запирают их в камерах на замок, я полагаю, – с нажимом ответил рыжеволосый.
Я подчеркнуто громко рассмеялась:
– Сразу видно, что вам ни разу не доводилось сидеть в тюрьме. Впрочем, это, знаете ли, поправимо. Как бы ни был высок ваш статус, сегодня вы неприкосновенны, а завтра – наоборот, причем во всех возможных смыслах этого слова. Но мы увлеклись разговором, и он увел нас в сторону. Так что же? Вы даже не попытаетесь показать своей жертве, кто здесь хозяин?
Настал его черед сложить руки на груди и посмотреть на меня с крайне скептическим выражением лица.
– Хотите знать мое мнение по этому поводу? Извольте. Что-то подсказывает мне: жертва – это последняя роль, которую вы готовы на себя примерить. Следовательно, весь этот увлекательный разговор – чистой воды провокация. Я пытаюсь на вас напасть, а вы применяете свои магические штучки, да так, что после этого я в лучшем случае остаюсь валяться здесь без сознания. И вы отправляетесь в Эльмирру без обузы в моем лице. А главное, обвинить вас не в чем: вы действовали исключительно из соображений самообороны. Вынужден вас разочаровать: я не собираюсь обеспечивать вам такую легкую жизнь.
– Не разочаровали. Хоть это и досадно, – проговорила я. – Во всяком случае, вы действительно умеете использовать свой мозг по назначению. В придачу вам не свойственно терять голову от вседозволенности. Это хорошие качества. Что ж, давайте начнем сначала. Присаживайтесь, в ногах, говорят, правды нет. – Он послушался: наверняка устал стоять все это время. Сама я не последовала его примеру: нужно было думать, а мне лучше думается в вертикальном положении. – Стало быть, его величество освободил меня от одного своего ребенка, но взамен навязал другого. Отчего это так ему необходимо?
Мои слова, безусловно, произвели впечатление. Мнимый страж даже не попытался возразить, вместо этого спросил:
– Как вы узнали?
Я усмехнулась.
– Иллюзия, конечно, неплохая. Даже в зеркалах вон отражается. – Я кивнула на многократно умноженное изображение рыжеволосого мужчины. – Делал кто-то из придворных магов?
– Верно. Но ему не сказали, для чего это нужно. Никто не должен был знать, куда мы направляемся.
– Ясное дело. И обычного человека вы бы легко обманули. Но я маг-зеркальщик третьей ступени. И вижу не только эти отражения, – я вновь небрежно кивнула на стекло, – но и более глубокие. На втором уровне что-то понять сложно, там слишком сильные искривления. А вот на третьем для знающего человека все становится на свои места. Так что, в отличие от вас, я, заглянув в зеркало, вижу вот это.
Я сосредоточилась, едва ощутимо пошевелила губами и отклонила голову назад, мысленно вытягивая из глубин потаенное изображение. Теперь с той стороны стекла на нас изумленно взирал мужчина, во многом отличавшийся от моего гостя. Фигура была приблизительно та же: высокий рост, широкие, но не чрезмерно, плечи. Видимо, тут маг поленился или же просто не счел нужным вносить изменения. Зато лицо и масть того, отраженного, человека сильно отличались от оригинала. Черные волосы без всякого намека на рыжину сами по себе кардинально меняли общее впечатление, но многие черты тоже оказались подправлены. Подбородок у принца был у́же, чем у мнимого стража, скулы, напротив, ощутимо шире, губы самую капельку потоньше. Форма носа совершенно иная. В совокупности это сочетание черт превращало простоватого охранника в чистокровного аристократа.
– Орвин дель Фронси, я полагаю? – изогнула бровь я. – Мы с вами лично не встречались: в ту пору, когда я бывала при дворе, вы, кажется, обучались за границей или что-то в этом роде?
– Проходил службу в Итранде, – поправил принц, все еще зачарованно разглядывая свое отражение. – У них лучшая гвардия на континенте. Это был полезный опыт.
В данный момент Итранда ассоциировалась у меня в первую очередь с послом, то ли убитым, то ли похищенным из-за унаследованного им ключа, но менять по такому поводу тему разговора я не стала.
– Тем не менее мне доводилось видеть ваши портреты. Художники, конечно, немного приврали, им это в принципе свойственно, и все-таки узнать вас не составило труда. К тому же вашего старшего брата, наследного принца Анселя, я в свое время встречала неоднократно. Наложенная на него иллюзия меня, как вы понимаете, тоже не обманула. Поэтому стоило вам впервые отразиться в зеркале, как я поняла: меня навестил король Эльмирры с двумя своими сыновьями. Рискованная поездка, но в принципе я понимаю, почему вы так поступили. Дело настолько секретное, что его величество предпочел не сообщать о нем никому за пределами семейного круга?
– О том, что кто-то охотится за ключами, некоторые уже знают, пусть и немногие. – Орвин оторвался наконец от зеркал, но теперь отчего-то устремил взгляд на собственные ладони, будто пытался прочитать будущее при помощи хиромантии. – Связь между убийствами не оглашали, но тот, кто достаточно осведомлен, способен сделать самостоятельные выводы. Три ключа из семи – это слишком много для случайного совпадения. Придворные маги, безусловно, в курсе. Но о решении обратиться за помощью к вам их не оповещали.
– Еще бы! – фыркнула я. – Воображаю, какую истерику они бы закатили. Впрочем, это мы еще сможем понаблюдать.
– Я тоже был категорически против вашего участия.
– Это меня интересует значительно меньше, – скривилась я. И громко спросила, не давая Орвину возможности ответить на этот выпад: – Ну что, Хаш, едем в столицу?
– Блаж-ж-жь, – сварливо прошелестели из фляги.
– Знаю, – согласилась я. – Но захотелось размять кости.
– Пож-ж-жалееш-ш-шь.
– Возможно. – Я вновь не стала спорить. – Моя блажь, мои сожаления. Имею право.
– С-с-сама вс-с-се реш-ш-шила. З-з-зачем тогда с-с-спраш-ш-шиваеш-ш-шь?
– Какой ты сварливый. Может, мне просто поговорить хочется по душам?
К этому моменту я успела встать со стула, приблизиться к центральному зеркалу (правда, никто, кроме нас с Хашем, не смог бы догадаться, какое из шести – центральное) и закатать рукава. Не все сборы можно было поручить Дотье.
– Вот с мальчиш-ш-шкой теперь раз-з-зговаривай, – проворчал змий.
Я фыркнула, а принц нехорошо прищурился.
– Вот вытряхну тебя из фляги – и поедешь в Эльмирру в какой-нибудь… банке с рассолом! – пригрозил он.
В ответ донеслось приглушенное бульканье: видимо, такое предложение Хаша весьма позабавило.
– До чего вредный у вашего зверька характер, – нарочито громко заявил Орвин.
– Он не зверек, – отстраненно возразила я, уже сосредоточенная на другом. – Пусть внешнее сходство вас не обманывает. И потом, вам в любом случае предстоит общение с обладателями вредного характера. Скажите спасибо своему отцу.
И я окончательно перестала обращать на принца внимание. Повинуясь движениям моих рук, зеркало стало распадаться на части, словно превратившись в причудливую мозаику. Осколки разных форм и размеров сами собой опускались – легко и плавно, как опадающие листья, – и укладывались в черную шкатулку, которую я заранее приготовила и распахнула. Размеры ее, разумеется, были слишком малы, чтобы вместить столько стекла, однако же к концу работы крышка без труда закрылась, а напротив меня осталась лишь пустая рама, висящая на каменной стене с неровной поверхностью.
