Ольга Куно
Семь ключей от зазеркалья
Орвин завороженно наблюдал за процессом: это я успела отметить, случайно уловив его отражение в одном из осколков.
– Ну что ж, все готово, – заключила я, когда заглянувшая в комнату Дотья протянула мне дорожные сумки.
Одна была заполнена не больше чем наполовину, и для шкатулки места хватило с лихвой. Я подхватила флягу и привычно закрепила ее на поясе.
– В моем бюро в третьем ящике справа возьмешь деньги, – распорядилась я. – Там хватит на полгода вперед. К тому времени я двадцать раз успею вернуться. А если не вернусь… – Я хмыкнула и безразлично пожала плечами. – Тогда дом твой, и вообще можешь делать что захочешь.
Служанка кивнула с таким выражением лица, будто я не сказала ничего неожиданного, да и вообще раздаю распоряжения такого рода каждое утро и вечер. Я одобрительно улыбнулась. Как-никак сама подбирала себе именно такого человека.
– Ну что, ваше высочество, готовы? – полюбопытствовала я. – Уж простите, ни накормить, ни в баньке попарить не предлагаю. Могу, правда, предложить портвейна. Не желаете?
По тому, как брезгливо поморщился принц, я сделала вывод, что он никогда больше не пригубит этот напиток.
Глава 3
Дорожная пыль
Дом, служивший мне убежищем последние полтора года, постепенно удалялся, грозясь вот-вот совсем исчезнуть из виду. Его и теперь было сложно как следует рассмотреть из-за кружившей в воздухе пыли, словно у нас за спинами клубился колдовской туман. Подумалось, что лучше лишний раз не оборачиваться, чтобы не застыть каменным изваянием наподобие женщины из древней легенды. Впрочем, суть истории, вероятно, сводилась к тому, что невозможно двигаться к будущему, не отпустив свое прошлое. Ко мне все это было неприменимо. Старый обособленный дом, не имевший соседей, одиночка среди пустоты, мало походил на прошлое. Скорее на безвременье, то самое, в котором можно пребывать, превратившись в камень. А будущее – тут совсем смешно, будущего у меня в столице не было. Просто в безвременье порой становится скучно, и мы, древние статуи, иногда выходим наружу, чтобы слегка размять ноги.
Утомившись от порожденных собственным умом метафор, я пришпорила кобылу, чтобы поравняться с конем принца.
– Расскажите мне еще немного о ключах, – предложила я. – Уж если впереди долгая дорога, к чему терять время?
Сейчас поблизости не было зеркал, не считая, конечно, тех, которые я везла с собой. Поэтому я видела Орвина исключительно в его иллюзорном обличье, а именно рыжеволосым стражником с простоватыми, даже грубоватыми чертами лица, ничего общего не имеющего с высшим кругом аристократии. В эдаких походных условиях его маскировка вполне могла обмануть даже мага-зеркальщика.
Предмет моих размышлений снисходительно усмехнулся.
– Отец так и думал, что вы захотите задать мне вопросы во время нашего возвращения, – объяснил свое настроение он.
– Ваш отец невероятно прозорлив, – с долей сарказма отозвалась я. – И что же, он уполномочил вас молчать как рыба?
– Совсем напротив. Он поручил мне рассказать вам все, что вы захотите услышать… Если это вообще подлежит разглашению, – все-таки несколько смешался он под конец.
– Что ж, хорошо. – Теперь я немного придержала кобылу, чтобы двигаться со спутником вровень. Ширина дороги это позволяла. – Меня интересует судьба четырех оставшихся ключей. Вам известно, у кого они сейчас находятся?
Орвин прикусил нижнюю губу и посмотрел на меня с неодобрением.
– Задать простые вопросы вы, конечно же, не могли? – укоризненно спросил он.
– Простых у меня не бывает, – просияла я в ответ. – Так что же не так с моим интересом? Вы не знаете ответов или не вправе делиться информацией?
– Отчасти первое, отчасти второе, – со вздохом признался принц. – Видите ли, когда подобные артефакты передаются по наследству, афишировать подробности не принято. Но и отслеживать их передвижения мы все-таки стараемся. К тому же в ряде случаев выбор наследника очевиден для всех.
– Так, например, обстоит дело с архиепископом, верно? – предположила я. – Один-единственный человек на одной-единственной должности может обладать этим ключом. Когда он умирает, ключ передается его преемнику.
– Совершенно верно, – мягко кивнул Орвин. – Поэтому мы точно знаем, что нынешний архиепископ и есть хранитель ключа.
– Дело обстояло так же прозрачно с первым министром, военачальником и послом Итранды, – продолжала я. – Быть может, Охотник, – мысленно я уже называла преступника только так, – потому и начал с этих троих? Он точно знал, что ключи у них, и стремился побыстрее собрать как можно больше артефактов. А уж затем сосредоточиться на тех, вычислить которые сложнее. Но если его логика действительно такова, то следующая жертва – именно архиепископ. Он последний из тех хранителей, которых легко определить. Дальше начинаются проблемы, не так ли?
– Некоторым образом, – уклончиво высказался Орвин.
– Остаются три ключа: институтский, королевский и тот, что передается придворным магам, – принялась рассуждать я. – Придворных магов несколько, зеркальщиков среди них двое. Кто же из них?
Я выразительно поглядела на принца.
Он покачал головой.
– Мне это неизвестно. Маги предпочитают не распространяться о подобных вещах. Отец, может быть, и знает. Но если нет, не думаю, что он станет требовать ответа без крайней необходимости. В конце концов, сильные маги способны сами постоять за себя и имеют право на свои секреты, как и мы – на свои.
– Хорошо. Пока довольно и этого. На магический ключ у нас два кандидата. Далее идет королевский. Как я поняла, он передается из поколения в поколение, необязательно будущему королю, но как минимум его родственнику. Насколько дальним может быть этот родственник?
– Только очень близким, – внес уточнение Орвин.
– Значит, я не буду далека от истины, если предположу, что кандидатов на обладание королевским ключом у нас четверо? Его величество, старший принц Ансель, вы, – тут я очень пристально посмотрела спутнику прямо в глаза, – и юная принцесса. Ее величества, увы, нет в живых, стало быть, либо сам король, либо кто-то из его детей?
Я продолжала смотреть испытующе, и Орвин наконец ответил, хотя и без особого восторга от необходимости делиться такой информацией:
– Ваше предположение справедливо. Ключ действительно у одного из четверых.
– И вы знаете, у кого именно?
– Знаю, но не скажу.
– Потому что он у вас? – осведомилась я невинным тоном.
Принц рассмеялся:
– Нет, потому что я не уполномочен сообщать вам или кому бы то ни было, у меня он или нет.
«Точно не у тебя», – подумала я, проанализировав его реакцию. Уж слишком он был расслаблен. Впрочем, для меня такой вывод был совершенно предсказуемым, поскольку я уже сделала мысленную ставку на другого члена королевской фамилии.
– Что ж, стало быть, вариантов четыре, – вздохнула я, изображая смирение. – Остается последнее – институт. Вам известно, кому достался седьмой ключ? Ректору?
Орвин досадливо покачал головой.
– Не знаю. Институт – заведение достаточно самостоятельное, даже в наше время. Они не отчитываются о подобных вещах.
– Значит, здесь поле деятельности самое широкое, – заключила я. – Артефакт у сильного зеркального мага, но им может оказаться любой преподаватель и, уж если совсем откровенно, даже талантливый студент. Н-да, интересное задание мне дал ваш отец. Пойди туда, не знаю куда… Радует одно: Охотник, вероятнее всего, пребывает в таком же неведении. Если так, у нас есть шанс его опередить…
Вытянув руку, я сорвала веточку разросшегося у самой дороги куста. Тончайшие зеленые листья напоминали иголки, которые когда-то в далеком детстве мы обрывали во время гадания. Я начала тихонько бормотать себе под нос:
Семь магических ключей
В нашем мире есть.
Один хранитель был убит,
И их осталось шесть.
Шесть магических ключей
Можно насчитать.
Хранитель выехал в закат,
И их осталось пять.
Пять магических ключей —
Равновесье в мире.
Один хранитель заболел,
И их уже четыре.
– Находите это забавным? – недовольно пробурчал принц.
Я неопределенно пожала плечами, не считая нужным отвечать.
Окружавшие нас декорации сменились, ландшафт постепенно становился гористым. Пологий подъем казался сперва почти незаметным. Местность стала каменистой, справа и слева то и дело появлялись кусты и деревца, но в основном невысокие и довольно-таки чахлые. Потом начался спуск, значительно более резкий. Настолько, что в какой-то момент нам пришлось спешиться и повести лошадей в поводу.
Вскоре мы уже продвигались по узкому ущелью. В период обильных дождей здесь протекал весьма бурный ручей, но сейчас почва под ногами была сухой и потрескавшейся. Тем не менее растительность на склонах постепенно становилась более обильной: видимо, древесные корни все-таки добирались до ушедшей под землю воды. А вскоре и мы добрались до родника: прохладная струя пробила узкую щель в скале и, радуясь свободе, стекала в образовавшийся внизу бассейн. Мы остановились, чтобы наполнить фляги и напоить лошадей. Сделать привал в таком месте казалось совершенно естественным. Видимо, точно так же рассудили и нападавшие.
Первый болт со свистом пролетел мимо и упал в песок далеко за спиной. Второй не заставил себя долго ждать и, прежде чем я успела отреагировать, пробил куртку и рубашку на уровне груди и погрузился почти по самое оперение. Грязно выругавшись, я покачнулась, но потерять равновесие не успела: Орвин, высказавшийся не более цензурно, в мгновение ока оказался рядом, подхватил меня на руки и метнулся к высокому камню, за которым мы нашли временное укрытие. Принц аккуратно уложил меня на землю, но, к его немалому удивлению, отдых не входил в мои планы.
– Сколько их? – спросила я, сперва приподнявшись на локте, а затем вставая на колени, чтобы очень осторожно выглянуть на тропинку.
Даже не постонала для приличия, хотя древко по-прежнему живописно торчало из груди.
– Я не видел, – отозвался Орвин, подозрительно нервно косясь на это украшение жизни. – Стреляют, скорее всего, двое. Может, их и больше, но ненамного. Серьезный отряд там не спрячется.
Я кивнула, уже успев понять, что нападавшие притаились примерно за таким же камнем, за каким сидели и мы сами. Осмотрелась и разочарованно прикусила губу: до лошади было не добраться, а оба моих зеркала лежали в седельной сумке. Принцу повезло больше: в его арсенале, как оказалось, имелось кое-что кроме обычного оружия.
– Сейчас покажетесь, – прошептал он, извлекая из-за пазухи крошечный арбалет и натягивая столь же миниатюрную стрелу с ярко-красным наконечником.
– Стихийники постарались?
Очередной болт ударил по нашему укрытию и отлетел в сторону. На землю посыпалась каменная крошка. Я спешно прижала локти к бокам: сидеть здесь вдвоем, совсем не высовываясь наружу, оказалось делом непростым.
– Лучший огненный маг, – с такой гордостью, будто речь шла о его собственном брате или сыне, заверил принц.
В молитвенном жесте поднес к груди средний и указательный пальцы левой руки, а спустя секунду молниеносно выскочил из-за камня, взял прицел и выстрелил по убежищу наших противников.
Он сразу же нырнул обратно в укрытие, но, в сущности, в этом не было нужды: в данный момент нападавшим стало не до нас. Кусок скалы вспыхнул, словно сухая сосна от удара молнии, попирая тем самым законы природы. Прятавшимся за ним людям ничего не оставалось, как с криками отбежать назад. Их действительно было двое. Воины, вернее всего, не солдаты действующей армии, а наемники: оружие у них было разным, да и кольчуги заметно отличались одна от другой. Далеко они не ушли: пламя быстро растаяло, забрав с собой их недавнее укрытие, и парочка здраво рассудила, что правильнее всего будет броситься в атаку. Наверняка они видели, что один из болтов достиг цели, и теперь сочли, что двое против одного имеют неплохой шанс.
– Увидимся. – Криво усмехнувшись, принц выбрался из-за камня и шагнул им навстречу.
Я неодобрительно покачала головой, мысленно отмечая блестящую брошь, удерживавшую его плащ. Ты – наследник престола, пусть и не первый на очереди. Тебе сейчас бежать надо, спасая свою драгоценную венценосную жизнь. Потом вздохнешь, разведешь руками и скажешь: так, мол, и так, дорогой отец, преступница погибла в неравной борьбе за дело короны. В крайнем случае – орден посмертный выхлопочешь. Нет, отправился геройствовать. Мальчишка.
Теперь, когда по нам не били из арбалета, добежать до лошади было вполне реально, но пока я доберусь до сумки, пока отыщу зеркало, пока размотаю берегущую его тряпицу, уйдет драгоценное время. А гибели королевского сына мне точно не простят. Поэтому я кинулась к ближайшей замене, какую можно было найти поблизости: бассейну с родниковой водой. Отражение было, конечно, неидеальным, но просматривалось вполне отчетливо, и я, не раздумывая, ступила внутрь, становясь с ним единым целым.
Разумеется, я не намокла и брызг не подняла, поскольку попала не в воду, а на первый уровень зазеркального подпространства. Уши словно заложило от всепоглощающей тишины – единственная специфика этой среды, к которой я не могла полностью привыкнуть. Осмотревшись, я обнаружила в белой, напоминающей льдину стене крохотное окошко овальной формы примерно на уровне моих глаз. Она, брошь. Совсем неплохо отражает предметы, а значит, по сути – то же зеркало, только очень маленькое. Я прикрыла глаза, сосредоточилась и принялась разводить руки в стороны, с немалым трудом разрывая незримую преграду. Окошко расширилось, превратившись в рваную дыру размером приблизительно с мою голову. Я увеличила его еще немного. Времени создавать более удобный проход не оставалось: с той стороны тряслись подогнанные друг к другу кольца чужой кольчуги, появлялись и снова исчезали из поля зрения клинки, да и вся картина то и дело покачивалась, подскакивала то вверх, то вниз в зависимости от движений обладателя броши. Я извлекла из непримечательных ножен длинный узкий стилет. Должно быть, острие вонзилось в грудь одного из противников на долю секунды раньше, чем я окончательно появилась на поле схватки из отражения. Наемник, так и не понявший, откуда получил удар, упал. Второй же был слишком поражен увиденным, отвлекся и расплатился за невнимательность ударом палаша, на сей раз пришедшим со стороны принца.
Сражение всегда заканчивается резко, некоторым образом неожиданно. Только что в висках стучал адреналин, а тело бешено танцевало под влиянием не столько хитроумных планов, сколько вбитых с младенчества рефлексов. И вдруг наступает тишина, и выясняется, что больше драться уже не с кем.
Принц вытер ладонью вспотевший лоб, затем вернулся к бассейну, умыл лицо и стал жадно пить родниковую воду. Я спокойно дождалась собственной очереди и пригубила лишь чуть-чуть: с моей стороны особой физической нагрузки не потребовалось. Лошадей не пришлось даже звать – они приблизились к нам сами.
– Что это? – спросил Орвин, отдышавшись.
Пытаясь понять, о чем он говорит, я опустила голову и увидела древко болта, все еще торчавшего из моей груди. Улыбнулась:
– Вы, принц, пронзили насквозь мое сердце!
Я постаралась вложить в эти слова максимально романтические интонации.
– Это не я, это наемник. – Орвин, как и большинство мужчин, поспешил снять с себя ответственность.
– Ну и неважно.
Я потянула за древко и вытащила на свет целехонькую стрелу. Принц внимательно осмотрел древко и наконечник. Не обнаружил ни единой капли крови и переключил внимание на мою одежду. Увы, и в куртке, и в рубашке имелось теперь по дыре с левой стороны, но крови на одежде тоже не нашлось.
– Ваше высочество, если вы не прекратите пялиться на мою грудь, получите между глаз, – по-свойски предупредила я.
– Я не на то смотрю! – возмутился Орвин, мгновенно отводя взгляд. – Но как все это может быть? Вы владеете искусством исцеления? Даже если так, я никогда не видел настолько ювелирной работы.
– И не увидите, – заверила я. – Целительство здесь ни при чем. Ладно, смотрите, уж коли так получилось.
Я стянула куртку и принялась расстегивать рубашку, сопроводив процесс раздевания незаметным пассом рукой. Легкая магия, позволяющая Орвину увидеть то, что обычно остается для окружающих незаметным.
– Что вы делаете? – полюбопытствовал он, когда я разобралась со второй пуговицей и приступила к третьей.
Я саркастически поглядела на него снизу вверх:
– Вы же спасли мне жизнь! Вот отдаться вам собираюсь в благодарность.
Надо отдать принцу должное: тут он отреагировал как взрослый. Не смутился, не спрятал глаза, не осерчал. Вместо этого иронично полюбопытствовал:
– А можно я возьму деньгами?
Я одобрительно хохотнула:
– Вот уж нет! Сказала отдаться – значит отдаться.
Четвертой пуговицы оказалось достаточно. Я максимально распахнула рубашку, чуть-чуть приоткрывая плечи. Орвин на мгновение зажмурился, но не от стыдливости. Просто небольшие зеркальные осколки, плотно подогнанные друг к другу наподобие кольчужных пластин, отлично отражали солнечный свет, направляя в разные стороны яркие блики.
– Это…
– Моя броня, – объяснила я и, сочтя, что показательного выступления достаточно, начала вновь застегивать рубаху. – Болт, конечно, пробил одежду, но меня не коснулся. Осколок зеркала увлек его в мир отражений. Именно там он все это время и находился, не считая кусочка, что торчал наружу. Он доставлял кое-какие неудобства, но не более того. Так что я могу позаботиться о себе, ваше высочество, – вновь сменила обращение я. – И в следующий раз вам стоит в первую очередь сохранить себя для престола.
– Меня – для престола? – как-то странно переспросил принц, и я прикусила губу.
Слишком давно я жила вдалеке от придворных дел и, кажется, попала впросак. Не стоило поднимать эту тему. Хотя Эдбальд везде позиционирует Орвина как своего второго сына, по факту дело обстоит несколько иначе. Эдбальд был женат дважды. Первая супруга родила ему наследника, Анселя, но вскоре умерла. Вторая жена, появившаяся несколько позднее, была вдовой и уже имела ребенка от первого брака – Орвина дель Фронси. Впоследствии у их величеств появилась общая дочь, та самая принцесса, которую мы так жарко обсуждали сегодня с Эдбальдом. Ее статус, как и статус Анселя, был понятен. А вот положение Орвина оставляло вопросы. С одной стороны, Эдбальд официально его усыновил и, насколько это реально увидеть со стороны, обходится с ним, как с родным сыном. С другой, как ни крути, но королевская кровь в жилах пасынка не течет.
– Меня интересует вот что. – Принц вскочил в седло, и я последовала его примеру. Разговоры – это, конечно, хорошо, однако убраться поскорее из опасного места значительно лучше. К тому же сменить щекотливую тему – тоже удачная идея. – Кого из нас они поджидали? Вас или меня?
– Хороший вопрос, – задумчиво проговорила я, тронув поводья.
Мы постарались покинуть опасное место как можно быстрее, и стало не до бесед. Но течения мыслей это не остановило. С одной стороны, нападавшие не остановились после того, как подстрелили меня. Из этого можно заключить, что их целью был принц. С другой – они могли знать, что уничтожить мага не так-то просто. Или получили приказ не оставлять живых свидетелей. А Орвин сейчас слишком не похож на себя; откуда наемникам было знать, кто таков этот рыжеволосый мужчина? Значит, подстерегали именно меня? Но эта версия тоже выходила нескладной. Никто не интересовался моей личностью до сегодняшнего приезда короля. Почему же заинтересовались сейчас? Потому что знали всю подоплеку этого визита? Если так, то Охотник прекрасно осведомлен и опережает нас на несколько ходов. Впрочем, тот, кто был в курсе моей встречи с королем, наверняка знал и о том, что его величество сопровождали замаскированные принцы. А если так, его целью мог быть Орвин. Круг замкнулся, ответов по-прежнему не было. Может, мы и вовсе оказались случайной жертвой околачивавшихся поблизости разбойников?
Так или иначе, других нападений не последовало. Мы благополучно миновали ущелье, проехали еще несколько часов и добрались до приграничного города, где располагался прямой телепорт в столицу. С той стороны нас уже поджидали люди Эдбальда. Здесь, к моей немалой радости, наши пути разошлись. Его высочество отправился во дворец, меня же препроводили в только что купленный дом.
* * *
Расположение нового жилища идеально соответствовало моим требованиям: четверть часа пешего хода до королевского дворца, десять минут в другую сторону – до института и примерно столько же – до резиденции архиепископа. Впрочем, последнюю я не планировала посещать слишком часто, просто сочла, что раз уж и это здание находится в центре города, тем удобнее. Перемещаться на небольшие расстояния, конечно, можно и с помощью зеркал, но, во-первых, проход в такие стратегически важные пункты наверняка был заблокирован, а во-вторых, я сказала Эдбальду правду: не стоит использовать магию только из-за того, что ленишься слегка размять ноги. Рано или поздно такое пренебрежительное отношение к колдовским материям выйдет боком.
Дом оказался не двух-, а трехэтажным, что, признаюсь, не особенно мне понравилось. Слишком много беготни по лестницам. Впрочем, это было не трагично. На самом верху располагалась спальня и просторная ванная комната. Этажом ниже – кабинет, который я планировала в скором будущем превратить в зеркальный зал, и вторая спальня, гостевая. Я подумывала о том, чтобы именно в ней и поселиться, дабы ступеньки не отделяли мое рабочее пространство от жилого, но потом сообразила, что в этом случае пришлось бы ходить по ступенькам из спальни в ванную. Пришла к выводу, что совершенства все равно не добиться, и решила оставить все как есть. Первый уровень был отведен под прихожую, кухню с примыкавшей к ней столовой и небольшую комнатку для слуг. Последней предстояло пустовать, поскольку я твердо была намерена жить в гордом одиночестве.
Служанка, рыжеволосая девчушка с живым лицом и большими карими глазами, была помоложе, чем мне бы хотелось, но много не болтала и на упоминание о магии отреагировала спокойно, без страха или ажиотажа. Так что, как минимум на первый взгляд, она меня устраивала. На следующий день должна была прийти кухарка, в придачу планировалось, что некий Питер, живший неподалеку, станет время от времени заглядывать на случай, если для тех или иных домашних дел потребуется мужская физическая сила. Лошадь определили на ближайшую городскую конюшню. Условия содержания там были отличные, расстояние небольшое, цена, правда, зашкаливала, но это никак меня не касалось: за все платила корона.
Оглядевшись и прикинув, какие комнаты придется переоборудовать, а что и так сойдет, я отпустила служанку, удалилась в свою спальню (ту, что на третьем этаже) и завалилась на кровать. Но сон еще долго не шел. Во-первых, мешало до сих пор заглядывавшее в окно солнце: время шло к закату, а окна как раз выходили на запад. Во-вторых, слишком тревожило возвращение в столицу. Воспоминания о прежней жизни болезненно царапали душу, отдаваясь болью в висках и покалыванием в кончиках пальцев. Прошлое было так близко, казалось – протяни руку и схвати. Но я отлично знала, что оно просыплется сквозь пальцы неуловимым песком, поэтому воздерживалась от лишних телодвижений. Антураж может быть тысячу раз похожим, но та реальность не повторится никогда, так что не стоит понапрасну биться головой о стенку. Я отлично это осознавала и тем не менее долго не могла уснуть. Ночь погасила раскрасневшееся от усталости светило, а я все лежала, слушая гул ночной столицы за окном, фоновый шум, от которого я давно успела отвыкнуть, но который вспомнился так легко. Будто и не было четырех с половиной лет тишины. Будто не заволакивала мои уши пустота безвременья.
